Писатель Анатолий Безуглов - доктор юридических наук, бывший работник прокуратуры - от имени героя повествования рассказывает о деятельности прокурора города. Здесь и приём посетителей, и борьба с такими негативными явлениями, как хищения социалистической собственности, поборы и взяточничество, и поиски без вести пропавших. Разнообразны характеры людей, с которыми встречается прокурор в своей повседневной работе, их судьбы, мотивы преступлений и проступков. Понять их - значит понять человека и тем самым порою предотвратить беду.
Содержание:
-
"ПЕРВОЕ ДЕЛО" 1
-
"ЧЕРЕЗ ШЕСТЬ ЛЕТ" 4
-
"ДОСЛЕДОВАНИЕ" 8
-
"ЭХО" 14
-
"ВСТАТЬ! СУД ИДЁТ!" 29
-
"СЛУЧАЙ В ГОРАХ" 32
-
"ДЕНЬГИ" 38
-
"ПУТЬ К ИСТИНЕ" 45
-
"СКАЖИ, ГАДИНА, СКОЛЬКО ТЕБЕ ДАДЕНО?" 50
-
"ФЕДОТ ДА НЕ ТОТ" 59
-
Примечания 63
Анатолий Безуглов
Записки прокурора
"ПЕРВОЕ ДЕЛО"
Пусть вас не удивляет, что "Записки прокурора" начинаются с рассказов следователя - свои первые дела я вёл именно в этом качестве. И вообще, по моему убеждению, прокурор должен начинать свой трудовой путь со следственной работы, хотя мне могут возразить, что есть немало хороших прокуроров, которые не побывали следователями.
Да и следователем становишься не сразу, во всяком случае не тогда, когда тебя назначают приказом на эту должность. Настоящее умение, опыт и профессионализм приходят с годами.
Первые самостоятельные шаги, первые ошибки, промахи, как и первые, даже самые незначительные успехи, не забываются.
1950 год. Позади Московский юридический институт. Впереди - работа народным следователем прокуратуры района.
- Мужик - это хорошо, - встретил меня районный прокурор Василий Фёдорович Руднев. - Не везёт нам с женским полом. До тебя две с дипломами приезжали… Одна с ходу не прижилась. Увидела, что тут трамваев нет, а после дождя грязь по колено, укатила, даже не распаковав чемоданов. Другая, наоборот, слишком быстро прижилась. Сына родила. И - поминай как звали. Уехала…
Хочу тут же сказать, что впоследствии я встречал немало женщин, которые, работая и прокурорами, и следователями, и судьями, и адвокатами, вовсе не уступали нашему брату мужчине…
Но вернусь к своему знакомству с райпрокуратурой. Помимо Руднева и его секретаря, в ней был ещё один работник - следователь Бекетин Илья Николаевич. Он прошёл войну и уже почти под самым Берлином был ранен. Началась гангрена, ему ампутировали ступню, но неудачно, перенёс несколько операций и в конце концов остался с правой культёй выше колена.
К Бекетину меня и прикрепили стажёром. И хотя он был старше меня всего на пять лет и проработал следователем лишь один год после окончания юридической школы, я завидовал его опыту и знанию людей.
А с прокурором Рудневым я, признаться, общался редко. Его часто посылали уполномоченным от райкома то на посевную, то на уборку, то на кампанию по подписке на займ, то на отчётно-выборное собрание колхозников. Сейчас это может показаться странным, но в те годы такое было в порядке вещей.
Руднев разъезжал по делам на двуколке, запряжённой вороным конём. В прокуратуре была ещё одна транспортная единица - серая кобыла с экзотической кличкой Земфира. В экстренных случаях обращались к милиции - в райотделе имелся трофейный "оппель"…
Вызывает меня как-то Руднев и говорит:
- Ну, Захар, принимай к производству дело.
- Как так? - растерялся я, поскольку в стажёрах был без году неделю.
- Да вот так, - сказал райпрокурор. - Илья Николаевич слёг, открылись старые раны. Больше некому…
Руднев передал мне официальное письмо председателя райпотребсоюза Ястребова и акт, который гласил: "11 октября 1950 года экспедитор Кривель получил на базе Ростовского облпотребсоюза товар на сто двадцать пять тысяч рублей, а привёз только на сто десять тысяч. Не хватает рулона зеленого драпа стоимостью в пятнадцать тысяч рублей…"
"30 метров драпа, - подумал я. - Целое богатство".
Сейчас может показаться - ну что такое рулон драпа? В магазинах его полно на любой вкус. А тогда он был редкостью, и справить пальто из драпа мог позволить себе не каждый.
Первым делом я решил поговорить с председателем райпотребсоюза.
- Когда приехал Кривель с товаром? - спросил я у Ястребова.
- Поздно вечером, почти ночью. Обычно приезжал сразу после обеда.
- Недостача была обнаружена сразу?
- Да.
- Ну и как экспедитор Кривель объясняет случившееся?
- Говорит, что товар отпустили ему полностью, а куда делся драп, он не знает…
- Как он держался при этом?
- Выпивши был Кривель и потому говорил не очень-то связно.
- А чем он объясняет свою задержку с приездом?
- Да посмотрите сами, все дожди и дожди. - Ястребов кивнул в окно. - Дороги развезло. Поэтому, говорит, и задержался.
- Кто ездил с экспедитором? - продолжал расспрашивать я.
- Шофёр Самыкин и сам Кривель, больше никто.
- А что за человек Кривель?
Председатель райпотребсоюза развёл руками, но что он хотел этим сказать, было непонятно.
- Вы лично что о нем думаете? - настаивал я.
- Он год у нас всего… - ответил Ястребов. - Вроде дисциплинированный, исполнительный… Раньше за ним ничего такого не замечали…
- Какого такого?
- Плохого…
После этого разговора я думал, что историю с рулоном драпа раскручу в два счета: действующие лица известны - экспедитор Кривель и шофёр Самыкин, больше никого. Тут особенно мудрить не надо. Виноват кто-то из них двоих, а может быть, и оба…
На допрос я вызвал их в один день, но Кривеля часа на два раньше.
В кабинет вошёл мужчина лет тридцати, широкоплечий, с крепкой шеей, выше среднего роста, с чёрной вьющейся шевелюрой. Одет он был в синий двубортный пиджак с изрядно потёртыми рукавами. Добрые, чуть грустные глаза смотрели на меня спокойно и доверчиво. Вот эта самая грустинка, видимо, и расположила меня к нему.
- Расскажите о вашей поездке за товаром, - начал я, когда мы покончили с первичными формальностями.
Кривель полез в карман, достал мятую пачку папирос.
- Разрешите?
Я кивнул. Он закурил.
- Мы, то есть я и шофёр Самыкин, значит, получили на базе товар. Поехали обратно. По дороге заглянули на хутор Зелёный. Там магазин новый открыли, давно я в него хотел заглянуть… Ну, а после отправились домой… Вот и все.
- И долго вы были в магазине? - спросил я.
- Минут десять, не больше.
- А Самыкин? Он с вами ходил?
- В машине сидел. Товар ведь… - как бы удивился моей недогадливости Кривель.
- Когда вернулись из магазина, пропажу не заметили?
- Не было пропажи, это я точно подтверждаю. Осмотрел, пересчитал…
- Вы больше никуда не заезжали?
- Никуда. - Экспедитор затушил окурок в пепельнице.
- А Ястребов говорит, вы приехали пьяным…
- Пьяный, - усмехнулся Кривель. - Ну, это сильно сказано… Немного выпил, это было. Так сказать, в медицинских целях. На базе проторчали, продрог, как щенок.
- А где пили? - поинтересовался я.
- В машине. В Зеленом прихватил четвертинку. А иначе грипп или ангину подхватил бы…
- Что вы сами думаете по поводу исчезновения драпа?
Кривель вздохнул.
- Не знаю что и подумать. - Он некоторое время помолчал и повторил. - Нет, не знаю, товарищ следователь.
И ещё одна деталь подкупила меня в нем. Когда он уже подписал протокол допроса и я спросил, что за человек Самыкин, Кривель как-то участливо сказал:
- Я его мало знаю, но уверен, Николай тут ни при чем. Конечно, на него легко повесить - был под судом Самыкин. Сидел…
Закончив допрос, я проводил Кривеля до двери.
Самыкин уже ждал в коридоре. Он бросил на экспедитора вопрошающий взгляд, но, увидев меня, суетливо поднялся со стула.
Шофёр был ниже Кривеля, худощав. В промасленной фуфайке, в кирзовых сапогах со сбитыми каблуками. Кепку-восьмиклинку он держал в руках.
Я пригласил его в кабинет, куда он вошёл с опаской и остановился у самой двери.
- Садитесь.
- Спасибо, но я уж как-нибудь постою. Ещё испачкаю вам стулья…
- Устанете, Самыкин, разговор будет долгий, - сказал я.
- А я не тороплюсь, - усмехнулся он, - как сказал один приговорённый к повешению, когда петля соскочила с его шеи…
- Мрачно шутите, Самыкин, - заметил я.
- Что-то ваше учреждение к другому веселью не располагает…
Не понравился он мне сразу. Эти его шуточки-прибауточки.
"Конечно, он украл. А теперь заглушает в себе страх, - подумал я. - Очень уж ему в кабинете следователя не по себе. Нет бы сразу признаться…"
- Значит, сидели, Самыкин? - начал я допрос.
- А что, надо тыкать этим в глаза до гроба? - угрюмо сказал он. - Что Самыкин уже два года не ездит налево, никого не интересует, да? И что не использует машину для поездок к своим зазнобам, как некоторые хорошие вроде Кривеля, не в счёт, значит?
- Во вторник одиннадцатого октября вы куда-нибудь заезжали вместе с Кривелем? - ухватился я за последние слова Самыкина.
- Не думаю, чтобы этот проклятый драп он… - ответил Самыкин.
Но я снова повторил свой вопрос.
- Ездили, - кивнул шофёр. - На железнодорожный разъезд Восточный. Там у Кривеля милашка проживает. Зойка её зовут. Но он просил, чтоб молчок, никому… Борис ведь женат. А жена его прямо волчица. Да что там волчица… Узнает, на месте прихлопнет…
- А к этой Зое вы вместе заходили?
- Да нет. Сначала Борис. Обычно я в машине жду. А в тот раз, когда он от неё возвратился, сказал, чтобы я сходил обогрелся. Продрогли тогда мы крепко… Ну, он остался в машине. А Зойка меня чайком напоила. Вообще-то сердечная она девка…
Отпустив Самыкина, я задумался: кто же мне наврал - Кривель или Самыкин? Как определить? Полагаться на опыт, интуицию и новые доказательства? Что касается опыта, прямо скажем, мне о нем говорить было рано, а интуиция… Тоже похвастать не мог. Нужны другие доказательства. Но где они?
И я снова допросил Кривеля. Но и второй допрос не дал никакой ясности.
Экспедитор не отрицал, что раньше заезжал на разъезд, но одиннадцатого октября, по его словам, они с Самыкиным там не были. О своей "милашке", как выразился о Зое шофёр, Кривель старался не говорить. Я тоже не углублялся в этом направлении.
Оставалось одно - самому побывать на Восточном разъезде.
Я оседлал Земфиру и отправился в путь.
Вдоль насыпи у разъезда шла лесополоса - приземистые деревья и густой кустарник с пожелтевшей осенней листвой. На разъезде дожидался встречного состава товарняк: железная дорога была одноколейной.
Я спешился у маленького кирпичного домика, привязал лошадь к топольку у крыльца и постучал в дверь.
- Вы ко мне? - услышал я сзади женский голос.
К домику подходила женщина в брезентовом плаще с капюшоном, скрывающим почти все лицо.
- Наверное, к вам… Я следователь.
Она достала из-под крыльца ключ, открыла дверь.
- Проходите, пожалуйста.
Через крохотные сени мы прошли в комнату. Хозяйка сняла плащ. Она была невысокого роста, чуть полновата. Мягкий овал лица, серые добрые глаза. Русые волосы собраны сзади в пышный узел. Мне показалось, что в её взгляде промелькнула такая же грустинка, как и у Кривеля.
Мерно тикали ходики, со стены смотрела на меня картина "Письмо с фронта", вырезанная из "Огонька". Мы присели у небольшого стола, покрытого чистой скатертью.
- Вы знакомы с Кривелем? - спросил я.
- Да, я хорошо знаю Бориса, - ответила она, глядя мне прямо в глаза.
- И давно вы знакомы?
- Давно. - Она чуть задумалась. - Познакомились ещё до того, как он женился.
- Он часто бывает у вас?
- Часто, - вздохнула Зоя.
- А в минувший вторник одиннадцатого числа был?
Она отрицательно покачала головой.
- Самыкина вы знаете?
- Видела несколько раз. Приезжал с Борисом.
- Самыкин утверждает, что они с Кривелем были у вас во вторник одиннадцатого числа. Вы его, говорит, чаем поили…
Зоя стряхнула со стола невидимые соринки и, пожав плечами, произнесла:
- Напутал, наверное…
Подписывая протокол, она встревожилась.
- Поверьте, Борис честный человек. Конечно, кто из нас без недостатков? Есть они и у Бориса. Но насчёт честности - поверьте мне…
Ни о каком драпе, естественно, я не спрашивал.
Вернувшись в прокуратуру, я внимательно прочитал протокол допроса. Под ним полудетским почерком было выведено: "З.Иванцова". Западные графологи утверждают, что по почерку можно определить характер человека. Что ж, если верить им, Иванцова - человек бесхитростный. Может, так оно и было. У меня самого осталось именно такое впечатление.
Значит, врёт Самыкин… Но для чего ему надо было присочинять, что с базы они заезжали к Зое?
Вечером того же дня я произвёл обыск в доме Самыкина. Его самого не было.
- С работы ещё не приходил, - объяснила его жена Анна Ивановна, худая женщина с усталым лицом.
Наш приход с участковым уполномоченным милиции и понятыми сильно напугал её. Было видно, она хочет спросить о чем-то, но не решается. Наконец Анна Ивановна не выдержала и подошла ко мне.
- Скажите, прошу вас, что он сделал? Лучше правду, чем мучиться…
- Успокойтесь, Анна Ивановна, - смутился я. - Может, ваш муж и не виноват…
Но в это время участковый, роясь в большом сундуке, воскликнул:
- Есть, товарищ следователь! Вот посмотрите.
Он извлёк отрез зеленого драпа, точно такого же, как пропавший. Измерили. В куске было три метра.
- Откуда у вас этот отрез? - спросил я.
От волнения Анна Ивановна стала заикаться.
- Коля… Муж… Купил…
- Когда?
- Недавно. Во вторник, когда в Ростов за товаром ездил…
Мы переглянулись с участковым уполномоченным.
- Утром мы поругались. Не очень чтоб шибко, но он так хлопнул дверью…
- рассказывала Анна Ивановна. - Ночью вернулся поздно, усталый, к щам не притронулся, лёг спать… На следующее утро встал, глаза виноватые. "Погорячился я, Нюра, - говорит. - Ладно, хватит нам грызться. Я вот что тебе купил". И даёт мне этот отрез. "Пальто справь, - говорит. - А то в телогрейке небось стыдно уж ходить…" Ну, я, конечно, обрадовалась. Не очень-то Николай обо мне заботился…
На следующий день я вызвал Самыкина. Он тоже утверждал, что купил драп в универмаге в Ростове, когда ездил с Кривелем на базу.
Пришлось ехать в этот универмаг. Я предъявил продавцам в отделе тканей фотографию Самыкина и образец драпа, найденного у него дома. Драп такой в магазине действительно продавали. А вот Самыкина продавцы припомнить не могли.
Неужели он опять сказал неправду, как и про разъезд?
Райком партии поручил мне прочитать в железнодорожном клубе лекцию "Об охране социалистической собственности". И вот, придя в очередной раз в больницу проведать Бекетина, я решил посоветоваться с ним, как это сделать поинтереснее.
- Поменьше общих рассуждений и прописных истин, - посоветовал мне Илья Николаевич. - Покажи лучше на конкретных делах…
Народа в клубе собралось много, в основном молодёжь. Я отнёс это за счёт того, что после лекции должны были состояться танцы. И особого интереса к лекции не ожидал. Однако я ошибся. Слушали внимательно. Наверное, потому, что я рассказывал о делах, расследованных в нашем районе, о людях и местах, известных присутствующим. Под конец мне задали несколько вопросов. В частности, в одной записке спрашивали, имеются ли у нас нераскрытые преступления. И тут меня осенила мысль рассказать об истории с пропажей драпа. Что я и сделал, попросив тут же, если кому-нибудь что-либо известно об этом, сообщить в прокуратуру.
Но, увы, на этот призыв никто из зала не откликнулся. А я почувствовал даже какую-то неловкость: чего доброго, подумают, слабак, не может раскрыть такое простое преступление, о помощи просит…
И надо же такому случиться! Когда я уже одевался, ко мне подошёл парень лет двадцати.
- Мне кажется, я могу вам помочь, - сказал он. - Я видел человека, который украл драп.
- Как? - От неожиданности я растерялся.
- Почти так же близко, как вижу вас.
- Когда, где? - спросил я.
- Около разъезда Восточного, в тот вторник, о котором вы говорили.
- А подробнее?
- Понимаете, я здесь на практике. Сам учусь в железнодорожном техникуме. Мы с Соней Белошапко - она тоже из нашей группы - в тот вечер были возле разъезда. Там стояла грузовая машина около домика… Мы увидели мужчину, который нёс тюк. Заметив нас, он повернул в сторону лесополосы. Мы тогда, конечно, не придали этому значения.
- Лицо запомнили?
- Да. Он как раз прошёл под фонарём.
Так познакомились мы с Олегом Щетининым. Я попросил его прийти завтра ко мне в прокуратуру вместе с Соней Белошапко. Щетинин обещал прийти, а Сони, к сожалению, в районе не было. Но она должна была вернуться дня через два-три.
Назавтра утром Олег был у меня в кабинете. Я попросил его составить словесный портрет человека, который нёс тюк. Щетинин оказался толковым парнем. Наиболее запоминалось из его описания предполагаемого вора, что тот имел крупный нос с горбинкой и кудрявые волосы. Рост, к сожалению, Олег назвать не мог: человек шёл согнувшись под тяжестью ноши.
Не успел этот неожиданный, но важный свидетель уйти, как у меня появился ещё один посетитель - Зоя Иванцова.
- Товарищ следователь, мне нужно кое-что сказать вам, - произнесла она, когда я предложил ей сесть.
- Слушаю.
- Я обманула вас, - сказала она. - Борис, то есть Кривель, приезжал ко мне во вторник одиннадцатого октября. Мы это скрыли от вас. Но это все из-за его жены… Понимаете, мы с ним познакомились лет пять назад. Но он женился на другой. Знаете, как бывает… Мы с Борисом потеряли друг друга из виду. А года два назад я приехала в раймаг что-то себе купить и случайно столкнулась с ним. Борис был выпивши, хотя раньше спиртное в рот не брал. Он открылся мне, что женился неудачно. Постоянные скандалы, ссоры. И ещё сказал, что до сих пор думает обо мне… Может, я зря все это вам рассказываю?
- Продолжайте, - попросил я.
- Вскоре он приехал ко мне на разъезд… Оказалось, и я не могла его забыть. Вы понимаете?
Я кивнул. Она от волнения прерывисто вздохнула.