Глава 13
Ранним утром я проснулась от плача малышки и накормила ее. Галина, пожелав мне приятного дня, уехала в город, чтобы поговорить с так называемыми нужными людьми. При воспоминании о прошедшей ночи я мучительно краснела и ничего не могла с этим поделать. Порой мне казалось, что все это только приснилось, но мое сердце бешено колотилось, и я в который раз думала о том, что обманываю себя. Я и не могла понять, какое состояние я испытываю в данную минуту. То ли великое счастье, то ли ужасную агонию души. Мне хотелось верить, что я испытываю к Галине чувства, которые значат намного больше, чем обычная женская дружба, но в глубине души понимала, что это всего-навсего благодарность за то, что она для меня сделала, приняв участие в моей судьбе.
Прошло Несколько часов. Галина не возвращалась. Когда кого-то ждешь, время тянется необычайно медленно. Я немного перекусила и без конца поглядывала на часы. Нервы были на пределе, и я ничего не могла с этим поделать. Ничего. Из окна была хорошо видна шумная улица. Куда-то спешащие люди… Разноцветная реклама… Пестрые иномарки… Скоро наступит вечер, сядет солнце, город быстро заполнят сумерки… Меня терзали противоречивые чувства и страх перед тем, что я останусь одна в четырех стенах. С каждой минутой меня все больше и больше охватывала паника. Я осознавала, что мне нельзя нервничать, потому что как только я начинаю нервничать, Динулька тут же ворочается, начинает беспокоиться.
Галина не вернется, я не должна распускаться, я решусь на все ради дочки. А может, я просто нетерпелива и тороплю события.
Стараясь справиться с волнением, я налила себе крепкого кофе, сделала несколько глотков и подошла к зеркалу. Беременность явно пошла мне на пользу. После родов я расцвела. Я представила себя в свадебном платье. Наверно, я должна быть очень красивой невестой. У меня будет великолепное платье и пышная юбка со множеством складок и рюш. Я соберу волосы в красивую прическу и не буду надевать фату, чтобы не скрывать свою красивую длинную шею, наоборот, постараюсь подчеркнуть ее совершенную линию, тонкий, изящный изгиб. Да и вырез на моем свадебном платье будет глубокий, откровенный. Мой супруг будет неотразим точно так же, как неотразима я. И он никогда не причинит мне боль. Все эти фантазии привели к тому, что я расплакалась.
Когда на улице стало совсем темно, я уже не могла сидеть на одном месте. Я металась по комнате, то и дело подходила к двери, прислушиваясь к каждому шороху. Дочурка улавливала мое настроение и вела себя крайне беспокойно.
Галина не возвращалась.
В который раз подойдя к зеркалу, я отметила, что мое лицо припухло и стало болезненно бледным, под глазами большие синие круги.
Что же делать? Я перебрала один вариант за другим. Ни один не годился. Можно попытаться выйти на улицу и обратиться к какому-нибудь американцу за помощью. Но что я могу сказать, не зная языка, да и кто согласится мне помочь… У меня нет ни единого цента, а здесь есть только один язык, язык денег. Он понятен и прост.
Мысль о том, чтобы пойти в полицейский участок, я отмела сразу. Меня просто засадят за крепкую стальную решетку и навсегда разлучат с дочерью. Оставалось одно - найти Российское посольство, встать на колени перед послом и поведать свою страшную историю без каких-либо прикрас и исключений. Кроме своего ужасного поступка, когда я решила продать своего ребенка, обязательно расскажу о нелепо погибшей Динке и о других, которых отправляют за кардон так же, как отправили нас. Вот завтра встану с утра пораньше, накормлю Дину и пойду искать посольство. Хотя нет, я не оставлю малышку одну. Я ведь могу не вернуться так же, как не вернулась Галина. Я возьму свою доченьку на руки и пойду с ней.
За эти двое суток я очень изменилась. Исчезла вера в то, что завтрашний день будет лучше, чем сегодняшний. Надежда на то, что Галина вернется, испарялась с каждой минутой.
У меня даже не было сил думать о том, почему не вернулась Галина. Наверняка с ней что-то случилось. Жива ли она… Я знала только одно - она не сбежала. Она бы никогда не оставила меня одну в чужой квартире и чужой стране. Случилось что-то непредвиденное, что в корне поменяло все планы. Нужно только дождаться утра. Ночью я вряд ли смогу дойти до посольства, успокаивала себя я. В минуты горького отчаяния я закрывала свой рот руками и убегала на кухню, чтобы мои рыдания не разбудили и без того плохо спавшую дочь.
За эти двое суток я перекусила всего один раз, сказывалось сильное нервное напряжение. Из-за этого у меня почти совсем пропало молоко, а детские смеси, купленные Галиной, ПОДХОДИЛИ к концу. По всей вероятности, Галина не утруждала себя хозяйственными хлопотами и готовкой, а ходила поесть в какую-нибудь уютную кафешку или небольшой ресторанчик. Если бы я знала, что она так внезапно пропадет, я бы заставила ее накупить детского питания как можно больше. Хотя всего не скупишь, на всю жизнь не напасешься. Я поразилась тому, какие дурные мысли лезут в мою голову.
Ближе к полуночи я поняла, что мое самочувствие ухудшается с каждой минутой. Если бы я была у себя на родине, я бы уже давно позвонила в "скорую", в милицию, обзвонила бы все морги, бюро регистрации несчастных случаев. Но здесь…
Поняв, что я не в состоянии справиться с паникой, я взяла начатую бутылку шампанского и принялась пить прямо из горла. Простояв долго открытым, оно потеряло вкус и напоминало горьковатую воду. Выкинув пустую бутылку в мусорное ведро, я открыла холодильник и присвистнула - он был пуст. А ведь я не могу купить даже хлеба. Деньги… Опять все упирается именно в них. Возможно, если перевернуть, всю квартиру вверх дном, можно найти какую-нибудь заначку, но на это у меня просто не было сил.
Я вышла на балкон и бессмысленно уставилась на скопище припаркованных машин. Неожиданно мое внимание привлекла машина, показавшаяся довольно знакомой. Вроде бы я видела ее раньше. У меня перехватило дыхание. Господи, какая же я дурная? Как я сразу не догадалась, что она похожа на машину, принадлежащую Льву. На такой меня встречали в аэропорту, возили в клинику на обследование.
Я стояла ни жива ни мертва и с ужасом наблюдала, как из машины вышли трое мужчин. Мои опасения оправдались. Одного из них я отлично знала иле смогла бы его спутать ни с кем. Это был Лев. Двух других я видела впервые, но от этого мне не становилось легче, что это? Роковая случайность, и мужчины приехали к кому-то другому по своим делам, или все-таки по мою душу? Но ведь о моем местонахождении не знает никто. Никто, кроме Галины. Галина?! Нет, она бы никогда меня не сдала, Даже под дулом автомата… Она знает, что я совсем одна, без помощи и поддержки. Одна, с крошечной дочкой на руках… Она это знает…
Зайдя в комнату, я закрыла балконную дверь на щеколду и принялась ждать. Я ждала и слушала, как стучит мое сердце. Оно стучало так, что, наверно, его слышно даже в парадном. Ночная тишина и только громкие удары сердца… Такие громкие, что хочется заткнуть уши. От машины до моей квартиры идти не больше пяти минут. Если через пять минут в мою дверь не позвонят, значит, это простое совпадение. Причем счастливое. Возможно, в этом доме живут их знакомые или находится какой-нибудь магазин. В конце кондов тут масса магазинов, они занимают почти весь первый этаж, а если в мою дверь позвонят… Нет, я не знаю что.
Когда в мою дверь и в самом деле позвонили, я едва не умерла от разрыва сердца. Я посмотрела на дочку. Звонок повторился. Буквально на цыпочках я подошла к глазку и замерла. Первое, что пришло мне в голову - сделать вид, что в квартире никого нет. Но звонки были настойчивыми и продолжительными. Забеспокоилась дочка. Если не перестанут звонить, она обязательно проснется и раскричится, тогда ее могут услышать соседи. Перекрестившись, я постаралась изменить голос и еле слышно спросила:
- Кто там?
- Свои, - донесся до меня голос Льва. Припав к глазку, я увидела то, что боялась увидеть больше всего на свете.
- Вы к кому? Вы, наверно, ошиблись? - Я по-прежнему изменяла не только голос, но и интонацию.
- Мы не ошибаемся. Ольга, открывай по-хорошему!
- Какая Ольга? - не сдавалась я.
- Открывай, не тяни резину.
Я сейчас позвоню в полицию! - Я блефовала, потому что в квартире не было телефона. Звони куда хочешь, только не забывай, что к этой квартире не подведен телефонный провод, - словно разъяренный жеребец, заржал Лев.
- Тогда я выйду на балкон и начну звать на помощь. Мне обязательно помогут.
- Только погромче ори, чтобы приехал полицейский наряд и доставил тебя в тюрьму, потому что у тебя нет ни имени, ни родины! У тебя нет даже никаких бумаг, а здесь, как и везде, нет бумаг, значит, нет человека. Без бумажки ты какашка. А девку твою отдадут в приют, из которого мы ее обязательно заберем Можешь не сомневаться. У нас есть связи и деньги.
- Ну и сволочь ты, Лев, - обреченно произнесла я своим голосом. - Ну ты и сволочь!
- Давай не будем выяснять отношения через дверь. Пусти нас в квартиру, и мы подробно обо всем поговорим.
- Ага, нашел дуру! Утром я поеду в Российское посольство и подробно расскажу нашему послу обо всем, что со мною произошло. А еще я расскажу про тебя и твоих друзей.. Так что в американскую тюрьму придется садиться тебе. Она уже давно по тебе плачет. Понял?!
- Не понял. Ты и из подъезда-то не выйдешь.
Поняв, что у меня может начаться истерика, я припала к двери и заголосила:
- Левушка, я тебе все прощаю… Будь другом, убирайся к чертовой матери вместе со своими братками! Я вас не знала и знать не хочу. Давайте разойдемся миром, вы забудете про меня и мою дочь, а я забуду про ваше существование без всяких претензий.
- Как это без претензий?!
- А какие ко мне претензии? - почти задыхаясь, спросила я.
- Их слишком много! Если ты прямо сейчас отваливаешь нам полтинник баксов, то мы на все закрываем глаза и забываем о том, что ты топчешь эту землю.
- Сколько?
- Полтинник баксов. Ровно столько стоит твоя свобода.
- Пятьдесят долларов?
- Пятьдесят тысяч, дура!
У меня пересохло во рту и потемнело в глазах.
- Ты что, совсем спятил?
- А ты думала, тебе всегда халява будет: халява, милочка, закончилась. Пришло время расплачиваться по счетам.
- По каким еще счетам?
- По обыкновенным. Тебя сюда наша фирма со всеми удобствами за своей счет доставила… - начал было Лев, но я зло перебила его:
- Да какая, к черту, фирма?! Вы жалкая кучка бандитов, торговцев живым товаром!!!
Лев не придал значения моим словам и продолжил:
- В мотеле на халяву жила, жрала, сколько хотела и что хотела! В клинику тебя возили! Это мы все вбиваем в наши расходы. За твоего ребенка нам покупашка тридцатку баксов заплатил, а ребенка так и не получил. Приходится неустойку оплачивать.
- Да вы, гады, хотели моего ребенка продать на органы! - чуть было не разрыдалась я.
- А тебя вообще не должно интересовать то, что мы сделаем с твоим ребенком. Ты хотела его продать, а мы хотели этому поспособствовать. Его дальнейшая судьба должна быть тебе просто по барабану. До балды, короче…
- Как это не интересовать? Это же мой ребенок!
- Это уже не твой ребенок, а наш. За него с нас теперь клиент деньги требует. Так что давай или полтинник баксов, или своего ребенка.
- Не получите ни того, ни другого.
На лестничной клетке открылась соседская дверь, выглянула пожилая женщина. Посмотрев сонным взглядом, она спросила их о чем-то и громко зевнула. Лев ей что-то ответил. Их диалог продлился около пяти минут. Как только старушка исчезла за порогом своей квартиры, громко хлопнув дверью, Лев проговорил уже более суровым голосом:
- Давай открывай, а то уже соседи потихоньку начали высовываться. Лишнее внимание нам ни к чему.
Так это же хорошо! Сейчас соседи начнут не только высовываться, но и вызовут полицию.
- Не откроешь, мы взломаем дверь…
- На вашем месте я бы не стала этого делать. Если соседи реагируют так только на то, что вы тут стоите, то представьте, что будет, если вы начнете ломать дверь.
- Хорош базарить!
- Ну так и проваливайте, если хорош, - с трудом проговорила я и почувствовала укол в сердце.
Ударив по двери кулаком, Лев посмотрел на братков и злобно усмехнулся:
- Ну что, придется немного у дома подежурить. Эта сука без еды долго не протянет. Немного поголодает, и сама нам своего выродка вынесет.
- А может, мы все-таки дверь того? - спросил браток с тупым лицом.
- Да эта старая карга нас уже просекла, - произнес Лев недовольным голосом. - Наверное, к двери припала и подслушивает. Скоро будет светать. День подождем. Если Ольга из дома не выйдет, следующей ночью придется брать хату штурмом, только тихо и осторожно, чтобы не привлечь внимание посторонних.
Припав к двери, Лев процедил сквозь зубы:
- Послушай, дура бестолковая, мы будем стоять у подъезда до тех пор, пока ты не сдохнешь в этой квартире. Как загнанная крыса. Или мы просто выберем момент и взломаем дверь. Если ты одумаешься, выйди на балкон и махни нам рукой. Мы забираем у тебя ребенка и гарантируем твою неприкосновенность. А это значит, что ты получаешь свою десятку баксов, мы посадим тебя в самолет и пожелаем мягкой посадки. Подумай хорошенько. Если ты не сдашься добровольно, исход будет плачевный, даже трагический. Ты же мечтала вернуться на родину с деньгами и начать новую жизнь! Пожалуйста, мы сделаем это. Мы всегда играем по правилам.
- Я хочу вернуться на родину со своей дочерью, - с трудом сдерживая рыдания, сказала я. - Если бы вы посадили меня в самолет вместе с дочкой… Я бы всю жизнь работала и все до копеечки вам отдала…
- У тебя только один выход. Подумай, но знай, каждая минута работает против тебя.
Мужчины направились к лифту и исчезли из поля зрения. Я села на пол и разрыдалась.
Начало светать. Я собралась с силами и подошла к окну. Прямо напротив моего балкона стояла машина, за рулем которой сидел Лев. Он смотрел прямо на меня и разговаривал по мобильному телефону… Проснулась и заплакала дочка. Я дала ей грудь, но молока не было. Я давила свою грудь, массировала соски, но так и не смогла выдавить ни капли. Видно, молоко перегорело из-за всех моих страшных потрясений. Достав полупустую и уже последнюю банку смеси, я принялась разводить ее водой и приговаривать, глотая слезы:
Дремлет папа на диване,
Дремлет мама у стола,
Дремлют наволочки в ванне,
Дина тоже спать легла.
Я взяла дочку на руки и стала кормить. Она удовлетворенно засопела.
- Динуля, много не ешь, - словно в бреду говорила я и с ужасом смотрела на то, как дочка доканчивает бутылочку. - Господи, ну оставь на следующий раз - Видимо, Динулька хорошо проголодалась, она выпила все содержимое бутылочки, откинула головку и сладко уснула. Я положила ее на диван, погладила беззащитное личико и прошептала:
- Родная моя девочка, спи. Я никому тебя не отдам. Это я тебе обещаю.
Когда совсем рассвело, я вновь подошла к окну. Машина была на том же "месте. Мне показалось, что мужчины смотрят на меня в упор. Но это и не важно. Важно то, что у меня нет малейшей возможности не только дойти до посольства но и просто выйти из подъезда.
- Господи, ну отъедьте, - шептала я, как помешанная, и кусала уже и без того ободранные губы.
Постояв около десяти минут, я отошла от окна, закрыла глаза и заплакала. Мне было совершенно безразлично, что холодильник пуст, но меня охватывал дикий ужас от того, что закончилось детское питание и мне нечем накормить свою малышку. Я даже не могла себе представить, что мне делать, когда ребенок захочет есть. Меня сначала бросило в жар, начало лихорадить. Я была в отчаянии от собственной беспомощности.
После появления Льва и его друзей у меня пропали последние надежды на то, что Галина вернется. Я опустилась на пол, обхватила голову руками, пытаясь справиться с головокружением. За эти дни я страшно обессилела. Квартира стала похожа на клетку, из которой был только один выход, да и то в пасть самого настоящего хищника. Трое суток… Господи, как же это долго! В нормальной обстановке эти сутки пролетают так быстро, а здесь… Трое суток недоедания, бессонницы, нервного напряжения, слез… Так можно свихнуться, сломаться, но мне нельзя. Если что-то случится со мной, никто не позаботится о малышке…
Галины нет и все разлетелось на куски… Все оказалось растоптанным… Жаль, что в квартире нет телефона, как жаль… Если бы он был, я бы обязательно позвонила. Стоп! А куда я могу позвонить? Бог мой, мне совершенно некуда звонить! В Россию? Кому? Матери? Чтобы окончательно добить ее? В полицию? Но ведь это смешно. Господи, как же это смешно. В голове был полнейший хаос, я ни на чем не могла сосредоточиться.
Нужно напиться, промелькнуло у меня в голове. Когда напиваешься, становится легче. Я принялась рыться в многочисленных кухонных шкафах в надежде найти хоть что-нибудь выпить. Мне повезло, в самом дальнем углу одного из шкафов стояла на четверть заполненная бутылка отменного виски. На голодный желудок алкоголь подействовал моментально. Перед глазами все поплыло, в ушах наконец прекратилось страшное гудение, которое преследовало меня в последнее время. Затем наступило какое-то онемение, было тяжело даже шевелить губами. Но стало намного легче. Приятное тепло разлилось по всему телу…
Обняв пустую бутылку виски, я села у кухонного окна. Неожиданно вспомнился московский офис, в котором мне предложили продать своего будущего ребенка. Молодая симпатичная женщина обнимала меня за плечи и восторженно говорила о том, какой героический поступок мне предстоит совершить. Мол, с их фирмой" связано много богатых молодых американских семей, которые спят и видят, чтобы усыновить ребенка. Они стоят в очереди по несколько лет и терпеливо ждут. Мое согласие будет благородным гуманным поступком. Ведь можно убить ребенка, сделав аборт, а я подарю ему жизнь. Для бездетной семьи этот ребенок будет самым желанным, самым любимым. И я поверила. Страшно подумать, но тогда я поверила каждому сказанному слову. Господи, какой же глупой я была!
Потом вспомнился момент, когда я в первый раз в жизни взяла в руки загранпаспорт. Тогда я заплакала. То ли от радости, то ли от страха перед неизвестностью, а может, и просто оттого, что за время ожидания сдали нервы. В американском посольстве я должна была скрывать беременность и доказывать необходимость своего выезда за бугор. Это было довольно сложно. Целая куча каверзных вопросов и целая куча лжи. В день получения визы меня жутко лихорадило. Сумасшедшая очередь на Садовом кольце… Я никогда в жизни не видела таких больших очередей. Человек четыреста, не меньше. И только около пятидесяти получили разрешение на въезд в Соединенные Штаты Америки. Остальные нервничали, ругались. Кто-то впадал в истерику и орал. Как же я боялась, пока ждала своей очереди. Я оказалась одной из немногих, кому посчастливилось получить визу. А затем аэропорт, таможня и - самолет.
Мысли мои вернулись к спящей дочке. Я с ужасом подумала, что она вот-вот проснется, а мне нечем ее накормить.