Таксист усмехнулся и покачал головой.
- Ну, девушка, ты даешь. Задачку ты мне задала! У тебя денег-то много?
- Да есть, вроде…
- Так есть или вроде?
- Есть.
- Ну тогда садись, будем искать.
Ничего конкретного об этом НИИ я не знала и поэтому стала рассказывать таксисту о том, что лаборатория раньше изучала полезные ископаемые, а теперь вообще непонятно, чем она занимается. То ли у нас полезные ископаемые закончились, то ли их искать никто не хочет потому что они на фиг никому не нужны… И вообще науку у нас давно задвинули. Зарплату ученым платят редко, даже продуктов купить не на что. Им хотя бы на хлеб да масло было, потому что мясо они уже не ели с тех пор, как полезные ископаемые перестали изучать и добывать. А еще там есть мужчина по имени Паша, которого я ищу и не отстану от этого таксера до тех пор, пока не найду.
Таксист смеялся до слез:
- Ну, насмешила! Значит, говоришь, что искать Пашу из НИИ до победного?
К счастью, водитель оказался не только легким на подъем, но и довольно добродушным дядькой. Он обошел со мной почти все московские лаборатории, стучал во все возможные двери и требовал Пашу. Я уже не верила в положительный результат этой затеи, но нам повезло. В одной лаборатории, которая и в самом деле была связана с полезными ископаемыми, работал мужчина по имени Паша, только в данный момент он был на больничном, потому что у него заболела пятилетняя дочка. А что с мамой, никто не знал. Одни говорили, что она временно уехала к родственникам. Другие, что она лежит в больнице. Третьи утверждали, что она поехала заграницу к умирающей сестре, должна дождаться завещания и получить деньги…
- Это и есть тот человек, который нам нужен, - прошептала я, взяла листок с адресом Паши и протянула его водителю.
Таксист улыбнулся и облегченно вздохнул:
- Так это совсем недалеко отсюда! Вот и нашелся ваш Паша из НИИ…
- Он вовсе не мой, - грустно сказала я.
- А чей?
- Я была знакома с его супругой. Она умерла. Паша об этом не знает.
Водитель сочувственно вздохнул:
- Вы хотите ему об этом сказать?
- Нет. Я не смогу этого сделать.
Увидев большой торговый комплекс, я попросила подождать меня и, схватив тележку, быстро пошла вдоль богатых прилавков, от одного вида которых кружилась голова. Я вспомнила, что вообще сегодня ничего не ела. Так, стоп! Я пришла сюда не для того, чтобы думать о том, что бы я хотела съесть. Я должна купить что-нибудь полезное и вкусненькое для маленькой больной девочки. Яблоки, груши, бананы, виноград, парочка упаковок натурального сока, банка красной икры, упаковка импортного мороженого, большое шоколадное яйцо и, конечно же, конфеты. Много разных конфет - шоколадных, сосательных, жевательных. Поверх всего я водрузила огромного плюшевого слона. Таксист улыбнулся мальчишеской улыбкой. - Ну вы и набрали, - и помог мне переложить пакеты в машину.
Доставив меня к нужному дому, он взял с меня такой мизер, что я даже растерялась.
- Удачи вам! - крикнул он и надавил на газ.
Руки мои были заняты, нажать кнопку звонка я не могла, пришлось постучать ногой. Входная дверь открылась, и на пороге появился мужчина. Темные круги под глазами говорили о бессонных ночах. Белоснежная шапка седых волос с его совсем еще не старым лицом. Посмотрев на меня удивленным взглядом, он нерешительно спросил:
- Вам кого?
Я выронила слона и, запинаясь, произнесла:
- Як вам.
Мужчина нагнулся, поднял слона и замотал головой:
- Это какое-то недоразумение… Наверно, вы ошиблись.
- Нет. Вы Паша?
- Да.
- Машенька дома?
- Дома.
- Тогда я к вам.
- Ко мне?
- Простите, можно я войду? У меня пакеты неподъемные. Вот-вот порвутся, и все высыпется наружу.
- Проходите, конечно.
Замирая от волнения, я на ватных ногах зашла в прихожую и поставила пакеты у стены.
- И все же это какая-то путаница… Я вас не знаю, - растерянно бормотал мужчина, закрывая дверь.
- Я от Дины.
- От Дины?!
В его глазах появился яркий огонек надежды.
- От нее.
- Как она? Почему не звонит?! По всем срокам она уже должна была родить… Господи, я же места себе не нахожу, не знаю, что и думать. Я ведь с самого начала против был, но она так настаивала! Ее разве переубедишь… Я уже в эту фирму звонил, через которую Дина оформлялась, но там никто не отвечает. Может, все в отпуск ушли? А с другой стороны, не могут же все одновременно уйти… Когда она вернется? Машенька заболела, по маме тоскует, плачет целыми днями.
Мужчина сильно нервничал. Я старалась не смотреть ему в глаза и чувствовала, как к моему горлу подкатывают слезы. Только бы не сорваться! Нужно держать себя в руках.
- Позже, давайте поговорим об этом позже. Я бы хотела увидеть Машеньку.
- Пожалуйста, проходите.
Квартира была маленькой, но довольно уютной. Во всем чувствовалась женская рука. На малогабаритном диванчике полулежала девочка лет пяти. Она была очень похожа на погибшую Динку. Девочка склонила голову на плечо и напоминала маленького серого воробушка. Такого слабенького и такого беззащитного… Я почувствовала, как у меня увлажнились глаза, и села на самый краешек дивана. Девочка была очень бледна, и, судя по всему, у нее была повышена температура. Дыхание тяжелое, и слышались хрипы. Увидев большого плюшевого слона, она оживилась, слегка приподнялась, потянулась к нему своими ручонками и поцеловала его.
- Привет. Меня зовут Оля, - сказала я.
- А меня Маша. А что это за слон?
- Это подарок. Слоник пришел к тебе для того, чтобы ты побыстрее выздоровела и больше никогда не болела.
- Хороший слоник, - улыбнулась Машенька и уложила его рядом с собой. - А кто мне его подарил?
- Мама.
- Моя мамочка?!
- Твоя мамочка. Она просила передать, что очень тебя любит и скоро вернется.
- Правда?
- Конечно. Ты же знаешь, что взрослые не умеют обманывать.
- Папа сказал, что она уехала в командировку по работе, чтобы заработать немножко денежек, свозить меня на море и накупить много игрушек. А ты когда-нибудь была на море?
- Была. Я была на Черном море.
- И какое оно?
- Красивое. Оно такое красивое… Особенно вечером, когда на небе появляется закат.
- А оно доброе или злое?
- Доброе.
- А говорят, что море бывает злое.
- Бывает, но только тогда, когда начинается шторм.
- А что такое шторм?
- Шторм, это когда дует сильный ветер, поднимаются большие волны и людям запрещают купаться.
Машенька задумалась и заморгала своими чудесными глазками.
- А ты купалась?
- Ну конечно. Купалась и загорала на горячем песочке.
- А правда, что вода соленая?
- Правда.
- Пряма как настоящая соль?
- Точно. Если ты попробуешь ее, почувствуешь, как будет щипать язык. Сильно, сильно.
- Оля, а ты русалок видела?
- Русалок видела. И русалок, и морского даря…
- А у меня есть мультик про русалочку. Мне его папа купил. Хочешь посмотрим?
- Посмотрим, только в следующий раз. Я к тебе теперь часто приходить буду.
- И мы будем с тобой друзьями?
- И друзьями, и подружками.
- Как раз приедет мама и купит нам новый видик, потому что этот уже очень старый и плохо показывает.
- Договорились.
Я обняла Машеньку и крепко поцеловала. Меня стали душить слезы, пришлось сделать невероятное усилие, чтобы скрыть это от девочки.
- Оля, а еще, когда я выздоровлю, я покажу тебе все свои картинки с морем. У меня их очень много. Хочешь, я попрошу маму, и она разрешит тебе поехать вместе с нами на море?
- Конечно, хочу.
- У нас мама добрая. Она обязательно разрешит.
Я сидела, словно парализованная, ненавидя мир, отнявший у этой девочки мать. Я обманывала это маленькое существо, обманывала ее отца и не знала, что я могу сделать для того, чтобы им стало хоть немного легче.
- Оля, а у тебя есть маленькая девочка?
- Что?
- Я говорю, у тебя есть маленькая девочка?
- Нет. Вернее, она была, но затем улетела на небо.
- А зачем?
- Затем, что Бог решил, что она должна быть рядышком с ним.
- Она плохо себя вела?
- Нет. Она была еще слишком маленькая.
- А меня Боженька не заберет на небо?
- Нет. Ты же уже большая девочка.
- Я всегда слушаюсь маму.
Я почувствовала, что больше не могу сдерживаться, и посмотрела на Пашу глазами, полными слез.
- Паша, там в коридоре продукты… Фрукты, конфеты, мороженое. Нужно бы положить в холодильник. Сейчас Машеньке нельзя мороженое, у нее бронхит. Съест, когда поправится.
- Ой, мороженое! - обрадовалась Машенька. - А его мне тоже мама передала?!
- Конечно, все подарки тебе передала мама. Она очень тебя любит и обещает скоро вернуться.
Я встала, Паша встал тоже. Трясущимися руками я расстегнула свою сумочку и достала восемьсот долларов и все, что осталось рублями. Положив деньги на журнальный столик, я тихонько всхлипнула.
- Это Дина передала вам на жизнь. Пока. Потом передаст еще.
Паша не шевелился. Его нижняя губа вздрагивала, на лбу выступила испарина. Я подошла к Машеньке, обнявшей слона, поцеловала ее и потрепала за ушко.
- Я скоро приду к тебе опять.
- Приходи. Ты плачешь по своей девочке, которую Боженька забрал на небо?
- Да.
- А как ее звали?
- Как твою маму.
- Мою маму зовут Дина.
- Мою девочку тоже звали Дина.
Машенька протянула ко мне свои ручонки и обняла меня:
- Приходи. Я буду скучать. А если увидишь мою мамочку, то обязательно ей скажи, чтобы она возвращалась побыстрее. Нам с папой очень без нее плохо. Скажи, что мы без нее болеем. Папа все время кладет под язык какие-то таблетки, а еще я видела, как он плакал. Правда, он сказал, что он так зевнул, но я-то знаю, что так не зевают.
- Обязательно скажу, - прошептала я и бросилась к выходу.
- Постойте, пожалуйста, - остановил меня Паша, когда я была уже на лестнице.
Я виновато посмотрела на него.
- Вы тоже ездили в Америку?
- Да.
- Ваша дочь умерла при родах?
- Да.
- Я так и понял, когда вы разговаривали с Машенькой. Скажите, что с Диной?
- Она скоро вернется.
- Вы меня обманываете. Я чувствую, что с ней что-то случилось.
- С ней ничего не случилось. Она жива, здорова и скоро вернется. Вы только ее ждите. Обязательно ждите…
- А мы ждем. Вы ей скажите, что нам не нужны эти деньги. Пусть она сама возвращается, а если можно, то с сыном…
- Конечно, скажу.
Паша придвинулся ко мне совсем близко и развел трясущимися руками:
- Оля, скажите, - Дины уже нет в живых?
- С чего вы взяли? - Я опустила глаза.
- Я знаю это. Я все понял. За этот короткий срок, где я только не был. Оставлял Машеньку с бабушкой, ходил в посольство США, звонил во все инстанции. Я знаю, что у нее очень больное сердце. Она и Машеньку-то с трудом родила, чудом выкарабкалась. Она все анализы подделала… Дались ей эти деньги! Жили же мы как-то без них… Если ее уже нет в живых, вы мне скажите. Вы мне только скажите. Я переживу. Я сильный. Я же мужчина. Хотя какой я мужчина, если моя жена от безденежья поехала продавать собственное дитя!
Его била дрожь, на глазах появились слезы:
- Знаете, я ведь научный работник, получал раньше очень хорошо. А потом непонятное началось, хаос какой-то… Не понимаю, зачем ученую степень получал и диссертацию защищал. Даже на питание не стало хватать. Зарплату дадут, стыдно жене нести - один раз на рынок сходить. Я знаю, что Дины нет. Если бы она была, то обязательно позвонила… Она ведь всегда звонила. Отовсюду, где бы ни находилась. Я не нашел никаких концов. В посольству сказали, что никакая беременная женщина такого-то числа не вылетала. Значит, она скрыла свою беременность, получается, что она по поддельным документам вылетела - Понимаете, я больше не могу ждать. Не могу.
- Как это не можете?
Я начал сходить с ума. Я жду телефонного звонка, прислушиваюсь к шагам на лестничной клетке, всматриваюсь в лица прохожих. Я не смогу без нее жить. Я ее люблю. А вы когда-нибудь любили?
- Да, я и сейчас люблю.
- Я тоже сейчас люблю… А ваш любимый человек рядом?
- Пока да.
- А моего нет.
- Простите, мне пора, - быстро проговорила я и побежала вниз по лестнице.
Глава 25
Я не помню, как очутилась на улице. Остановилась, когда поняла, что хромаю. Вероятно, прыгая через ступеньку, я подвернула ногу. Мне не следовало врываться в их дом. Но я принесла немного денег… Хотя что такое деньги?! Да ничего! Еще недавно я думала, что весь мир будет лежать у моих ног, если у меня будут деньги, а теперь знаю точно, что не в этом дело! Господи, как я ненавижу деньги, нашу зависимость от них. Если нет близкого человека, деньги не спасут. На них не купишь счастье и не устроишь личную жизнь. На них устроишь только свой быт, но будешь ли ты счастлив " этом быту?! Хотя нет, деньги нужны ребенку. Ребенок должен хорошо питаться, иметь игрушки". А может, я была не права? Может, я должна была признаться Павлу в том, что его жены нет?! Может быть, следовало рассказать, как она умерла и как любила его и каялась перед смертью?! Одному Господу Богу известно, где находится ее тело. Был бы хоть памятник. Ведь могилка - единственное, что останется тому, кто потерял любимого человека. На могилку можно приходить, разговаривать, часами смотреть на фотографию, думать, опрокинуть стопку, в конце концов. Словно этот человек и не умирал вовсе. Словно он по-прежнему рядом, только он и превратился в безмолвный мрамор, который все слушает, понимает, переживает, но не может ответить. Нет, я правильно сделала, что не рассказала Павлу правды. Человек должен на что-то надеяться, чему-то верить. Жизнь без надежды и веры теряет смысл.
Вывихнутая нога ныла так сильно, что я не могла двинуться в дом, из которого вышла. Я даже не старалась, я просто машинально нашла нужные окна и нужный балкон. На балконе седьмого этажа стоял седоволосый Паша и смотрел на меня странным взглядом. В нем читалась беспомощность, растерянность и безысходность. Этот взгляд настораживал и пугал, притягивал и в то же время отталкивал…
Павел облокотился на перила, перегнулся и рухнул вниз.
- Человек с балкона выбросился! - закричала какая-то женщина.
Рядом с лежащим Павлом собралась целая толпа бурно жестикулирующего народа. Я не видела этих людей, я только слышала их голоса. Они то отдалялись, то приближались.
Мне показалось, что на некоторое время я вообще потеряла зрение.
- Алкоголик, наверно.
- На наркомана не похож!
- Псих, точно! У них по осени обострение. Сейчас в больнице мест нет, так их на волю выпускают.
- Да вроде приличный мужчина на вид.
- Приличный мужчина с балкона прыгать не будет…
- А может, его кто столкнул?!
- Да никто его не толкал, сам прыгнул. Захотел покончить жизнь самоубийством и покончил. Сейчас это сплошь и рядом. Может, его на работе сократили?!
- А может, зарплату не выплатили?!
Все последующее я вспоминаю теперь как сон. Вой сирены, "скорая помощь" и одно-единственное слово: "Мертв". В то мгновение на меня подул странный ледяной ветер, я ощутила страшный озноб. Затем милиция. Соседи, говорившие о Павле, как о крайне порядочном, положительном человеке, отличном семьянине. А затем детский, пронзительный крик… Девочка на балконе отчаянно кричала и звала на помощь. Мне захотелось растолкать эту толпу, броситься к подъезду, схватить Машеньку на руки и унести ее подальше от этого ужаса, но я не могла сдвинуться с места. К подъезду направилась милиция, врачи и еще какие-то люди. Я знала, что мне туда нельзя.
Если я поднимусь, милиция узнает, что я была последней, кто видел Павла, и сразу заинтересуется моей персоной, а это приведет к самым нежелательный последствиям. Цепочка тянется в Штаты. Очень долгая и уж очень криминальная…
- Это девочка, Машенька, - послышался чей-то голос, - его дочка.
- А жена где?
- Ее что-то давно не видно.
- Говорят, что она то ли беременная, то ли сильно располнела.
- А вот Машенькина бабушка идет.
Я увидела пожилую женщину, которая почти бежала к подъезду.
Я устало прикрыла глаза, постояла несколько минут, вновь взглянула наверх: на балконе уже никого не было. Я пошла прочь. Уходя все дальше и дальше от дома Дины, я все глубже осознавала, что виновницей произошедшего являюсь только я сама… Наверно, я пошатывалась, словно пьяная, прохожие обращали на меня внимание.
У первого попавшегося бара я собрала последнюю мелочь и заказала немного виски. Вывихнутая нога сильно болела. Я тяжело вздохнула, вытерла мокрые глаза. Какая же страшная штука жизнь! Была семья - и нет семьи. И дело не в том, что этой семье не хватало денег. Видимо, в последнее время у них что-то разладилось. Ведь брак в начале семейной жизни и брак годы спустя совсем разные реши. Они прожили вместе больше пяти лет, все стало обычным, ушла страсть. Люди привыкли друг к другу, а это не так хорошо, как кажется. Они перестают друг друга интересовать.
Потягивая виски, я задумчиво смотрела на парочку, ругающуюся за соседним столом. Жена прилюдно ругала мужа за то, что он не отдал ей всю зарплату до конца, а оставил немного денег себе. Муж оправдывался, просил не кричать и нервно оглядывался по сторонам. Господи, и зачем нужен такой брак, подумала я. Уж лучше быть одной. К черту такие отношения.
Допив виски, я пожалела, что у меня больше нет денег, а то бы я повторила. Неожиданно у входа в бар я увидела Игоря, Сашиного брата, он разговаривал с каким-то неприятным мужчиной, я, сама не зная, зачем это делаю, вскочила, похлопала по плечу замученного мужчину, которого по-прежнему отчитывала жена, и со словами: "Найди себе ту, которая будет не только считать твои деньги, но и уважать твое человеческое достоинство", - вышла из бара.
Игорь и неприятный мужчина сидели на лавочке неподалеку. Я обошла бар с противоположной стороны и встала за большое дерево, прямо за их лавочкой. Игорь был совсем не таким, каким я увидела его в первый раз. Он был бледен, постоянно курил и плевал прямо на землю. Нет, в нем не было ничего общего с Сашей, ничего…
- Игорь, ты уверен, что ты этого хочешь?
- Я долго об этом думал. Я хочу этого.
- Но ведь он твой родной брат!
- Я не виноват в том, что он до сих пор не может успокоиться. Понимаешь, если я сейчас возьму свою жену, укачу на Канары и куплю там приличный дом, то вызову у него подозрения. Он будет меня искать. Не понимаю, на кой хрен мне деньги, если я не могу ими пользоваться?!
- Ас чего ты взял, что он будет тебя искать?!
- Конечно, будет. Мы же братья. Он вообще считает, что мы не проживем друг без друга и дня.
- Но как он тебя будет искать, если у него нет денег? Сам знаешь, без денег никуда. Да и не может он объездить весь мир…
- Я думал об этом. Я не смогу так жить - в страхе, что он меня найдет и спросит с меня по полной программе. Меня будет мучить совесть.
- А если его убьют, она не будет тебя мучить?