Синдбад "нажил большие деньги", "Аллах возместил ему все, что у него пропало", но захотелось его душе "попутешествовать и прогуляться, истосковалась она по торговле, наживе и прибыли", и мореход отправляется в третий вояж. Он покупает товары, "подходящие для поездки по морю", едет в Басру – порт, через который проходят все его путешествия, садится на корабль. Сначала кораблю сопутствует удача – он "едет" "из моря в море, от острова к острову и из города в город", в каждом месте купцы "покупают и продают", но вдруг корабль прибивает к "горе мохнатых" – обезьяноподобных людей, откуда никто еще не спасся. Обезьяны небольшого роста с желтыми глазами и черными лицами, как саранча, окружают корабль, берут его на абордаж, рвут канаты, хватают все, что там есть, и исчезают. Купцы исследуют остров, находят там дворец "с высокими стенами", заходят внутрь, видят кухню с сосудами для стряпни и жаровнями, усыпанную костями, но не придают этому значения. Вдруг появляется огромное существо черного цвета с видом человека, походившее "на громадную пальму", и с клыками, точно у кабана. Людоед стал ощупывать купцов, "как мясник убойную овцу", и поджаривать одного за другим. Синдбад выжил только потому, что "ослаб от великой грусти и похудел из-за утомления и пути" и на нем "совсем не было мяса". В итоге чудище удается ослепить раскаленными прутьями, и у троих путешественников, включая главного героя, получается бежать с острова в наспех сооруженном новом корабле.
На следующем острове новая напасть – дракон, который проглатывает обоих сотоварищей Синдбада, а тот слышит, "как кости съеденного ломаются у него в животе". Синдбада подбирает корабль, который – о, волшебная сказка! – опять везет тюки Синдбада-морехода. Тюки возвращаются к хозяину, тот "умело распоряжается своими товарами". Корабль достигает "стран Синда", где "в море рыба в виде коровы и нечто в виде осла, где "птицы выходят из морских раковин" и тому подобные чудеса. Купцы же "покупают и продают". Синдбад возвращается в Багдад. Некоторое время ведет ту же праздную жизнь – ведь он "нажил в этом путешествии столько денег, что их не счесть и не исчислить".
Вскоре Синдбад "забыл все, что с ним было, из-за великой прибыли" и захотел снова "продавать и наживать деньги". На корабль, на который он погрузился на этот раз, напали ветры, он стал тонуть, Синдбад же опять спасся на обломке доски. На острове, куда попал мореход и другие выжившие, жили голые люди, которые кормили всех прибывших странным кушаньем и поили кокосовым маслом. Тогда "брюхо у них расширяется, чтобы они могли есть много. И они лишаются ума, и разум их слепнет, и становятся они подобны слабоумным, а маги заставляют их есть еще больше этого кушанья и масла, чтобы они разжирели и потолстели, и потом их режут и кормят ими царя…". Тощего Синдбада, который кушанья отведать не смог, оставляют в покое. Он бродит по острову "семь дней с ночами", встречает сборщиков перца, а те переправляют его на свой остров.
Там все люди "ездили на чистокровных конях без седел", что такое седло, они попросту не знали. Синдбад изготавливает местному царю седло и стремена, а тот дает за него денег. Затем седло заказывает визирь и т.д., а Синдбад скапливает большие деньги. Царь не хочет расставаться с Синдбадом, женит его на прелестной девушке, дарит дом и слуг. Тут у соседа Синдбада умирает жена, и мореход узнает, что в этой стране мужей заживо хоронят в одной могиле с покойными женами, и наоборот, "чтобы не разлучать супругов после смерти". Разумеется, жена Синдбада через какое-то время тоже заболевает и умирает. Дав семь лепешек и кувшин воды, его спускают в огромный колодец, куда помещали всех умерщвляемых супругов. Этот колодец оказывается пещерой в скале. Синдбаду удается продержаться до тех пор, пока к нему не спустят еще одну жертву, которую он убивает и завладевает ее водой и пищей. Так он живет некоторое время, каждый раз овладевая богатыми украшениями, в которых людей опускали в могилу. В конце концов мореходу удается найти брешь в скале, "которую проломили дикие звери". Прихватив с собой "много разных ожерелий, драгоценных камней, жемчужных цепочек и украшений из серебра и золота, отделанных разными металлами и редкостями", Синдбад попадает на проходящий мимо острова корабль и добирается до Багдада.
Он опять забывает обо всем, что вытерпел, так сильно он "радовался наживе, прибыли и доходу". Для своего пятого путешествия Синдбад покупает роскошные товары, а когда видит в Басре "большой, высокий и прекрасный корабль", то и его. И берет с собой других купцов. На очередном острове компания напарывается на яйцо птицы Рух, разбивает его по глупости (Синдбад не в курсе, чем они развлекаются), когда же последствия становятся очевидны, путешественники пытаются спастись морем. Но поздно – птицы Рух атакуют корабль огромными камнями, и его мотает так, что он "видит дно". В итоге судно разлетается на двадцать кусков, а Синдбад вновь спасается на корабельной доске. Он попадает на цветущий остров, где встречает немощного старика, который просит перенести его с места на место. Как только Синдбад соглашается, тот вцепляется ему в шею мертвой хваткой, не сходит с него ни днем, ни ночью, "мочится и испражняется у него на плечах". Избавиться от шайтана удается, только напоив его самодельным вином – Синдбад засовывал спелый виноград в засохшие тыквы и оставлял их на солнце. Синдбад опять оказывается единственным, кто спасся от "шейха моря", как просвещают героя купцы с подобравшего его корабля.
Корабль же приходит в "город обезьян", жители которого на ночь уплывают на лодках в море, чтобы их не погубили спускающиеся с гор животные. Здесь бизнес такой. Люди собирают на берегу моря голыши, днем идут в горы, где на деревьях живут обезьяны, закидывают их голышами, а те в ответ – орехами с деревьев. Это некие индийские орехи. "Дурные" Синдбад продает, а хорошие хранит, а когда накапливает много, продает, выручает много денег и покупает все, что "приходится по сердцу". Вместе с новым товаром и индийскими орехами он грузится на корабль, который проходит мимо острова, где растут корица и перец (Занзибар?), мимо острова Аль-Асират, на котором произрастает "камарское алоэ", затем еще одного острова, до которого нужно идти пять дней, и где растет "китайское алоэ", после чего путешественники прибывают к "жемчужным ловлям", где Синдбад выменивает на орехи жемчуг.
В шестом путешествии корабль сбивается с пути и разбивается о скалы. Синдбада выбрасывает на берег острова, где он видит "множество разных драгоценных камней, металлов, яхонтов и больших царственных жемчужин". Еще на острове растут все уже известные нам сорта алоэ – китайское и камарское, и в придачу бьет ключ из амбры, "которая из-за сильного жара солнца текла, как воск, по берегам ручья и разливалась по берегу моря". "И выходили из моря звери, и глотали ее, и погружались с нею в море; и амбра согревалась у них в брюхе, а потом они извергали ее изо рта в море, и амбра застывала на поверхности воды… И волны выбрасывали ее на берег моря, и путешественники и купцы… собирали ее и продавали". Купцы опять гибнут как мухи – "от боли в животе из-за морской воды". Синдбад, как всегда, выживает, строит лодку, прихватывает с собой "благородных металлов, драгоценных камней, богатств и больших жемчужин… а также сырой амбры, чистой и хорошей", выбирается с острова и попадает в край "индийцев и абиссинцев". Дальше все благополучно. Синдбад одаривает царя, тот в ответ – его, платит за его поездку на корабле в Басру, да еще и посылает багдадскому халифу дорогие подарки. "Ветер хорош", Синдбад прибывает в Басру, едет в Багдад, преподносит дары халифу, а тот оказывает ему "великое уважение".
Пожив "сладостнейшей жизнью" пару месяцев, Синдбад собирается в седьмое и последнее путешествие. Прибывает в "город Китай", а там корабль настигает порывистый ветер и сильный дождь. Капитан в страхе. Он развязывает мешок из хлопчатой бумаги, высыпает оттуда порошок, похожий на мел, смачивает водой и нюхает. (Наркотики действительно в те времена везли из Китая). Корабль окружают три огромные рыбы, способные поглотить его, но его поднимает ветер и разбивает о большую гору. Синдбад выкарабкивается, на доске достигает острова, где ест плоды с деревьев и пьет воду из каналов.
Встретив реку, Синдбад решает смастерить лодку и сплавиться на ней. Под руку попадаются "сучья деревьев – дорогого сандала, подобного которому не найти" (но Синдбад не подозревает, какова его ценность). На сандаловой лодке он достигает крупного города, где на базаре купцы "за лодку набавляли цену, пока она не достигла тысячи динаров". Местный шейх – да-да, именно шейх, Синдбад как-то умудрился из Китая попасть к шейхам – выдает за него свою дочь, затем умирает, а зятек прибирает к рукам и продает его имущество, строит корабль, на котором возвращается домой. Скоро сказка сказывается… Последнее путешествие Синдбада заняло аж 27 лет!
В этой сказке много чего – быль. К I веку до н.э. арабские купцы плавали на Восток до Цейлона (Шри-Ланки), а к VI н.э. установили фактическую монополию на торговлю с Китаем. При этом им ничего для этого не нужно было делать, просто европейцы путь в Китай пока не нашли. Этот путь, длиной примерно 10 тыс. километров, занимал около 120 дней и был самым длинным морским торговым путем в мире – неким морским аналогом Великого шелкового. Арабы везли золото, слоновую кость и алмазы из Индии, шелк и фарфор – из Китая, и сделали Багдад самым важным коммерческим центром в мире.
Арабское доминирование в морской торговле растянулось на 500 лет. В XIII веке Китай оккупируют монголы, которые не придумают ничего лучше, чем поднять портовые сборы для заходящих кораблей. Восточная торговля затухает, арабские купцы встречаются с китайскими на нейтральной территории – на о. Цейлон или в Малайзии. А в 1448 году португальский мореплаватель Васко да Гама огибает мыс Доброй Надежды и обнаруживает путь из Европы в Индию – он высаживается на территории современного штата Гоа, что кладет конец господству арабов в морской торговле.
Многочисленные истории приключений арабских купцов в индийском океане или Китайском море и легли в основу цикла о Синдбаде-мореходе. Как мы увидели, "Синдбад" очень точно передает не только куда плавали багдадские купцы и чем торговали, но и риски дела. В те годы в реальной жизни риски заморской торговли были весьма велики: корабль мог сбиться с пути, а люди погибнуть без воды и пищи, судно могло попасть в шторм и разбиться о скалы, сесть на мель, быть атакованным морскими пиратами (в те времена и в тех краях это были, в основном, вьетнамцы). Люди также могли погибнуть от эпидемии. Товар мог испортиться в пути, его могло и смыть за борт во время качки или шторма. Все это и происходит с "коллегами Синдбада по цеху". Удивительно, но в "Синдбаде-мореходе" описаны все риски морской торговли, известные современным экономическим историкам.
Шансы вернуться целым и невредимым, да еще и с сохранным товаром, были невелики. Поэтому те, кто возвращался, увеличивали вложенные деньги раз, наверное, в десять. Разбогатеть можно было за пару "ходок". Синдбаду это удалось. Он начинает с малого, но уже скоро способен снарядить собственный корабль, а в последней сказке легендарного мореплавателя и торговца начинают принимать во дворце самого халифа.
Еще одну сложность в те времена представляли скорости, которые могли развивать суда. Они были парусными, зачастую нужно было ждать попутного ветра. Средние скорости были такими низкими, что путешествие на Восток могло занимать несколько месяцев и даже годы. И это тоже нашло отражение в "Синдбаде-мореходе".
Из арабских сказок можно выкопать еще много чего экономического. Мы же на этом остановимся, а тем, кого заинтересовала тема экономического содержания "Тысячи и одной ночи", порекомендуем вдогонку прочитать любопытную статью турецкого историка экономики, рассказывающую о том, что можно узнать благодаря этому циклу о средневековых рынках [Ozveren 2007].
Глава 2
Бездушные хищники или "санитары леса"?
Образ рос товщика в пьесе Уильяма Шекспира "Венецианский купец", романе Вальтера Скотта "Айвенго" и повести "Гобсек" Оноре де Бальзака
Как я упоминала в прошлой главе, арабы (их еще называли сарацинами) господствовали в восточной торговле примерно с начала нашей эры аж до XV века. C IX века важную роль в торговле начинают играть итальянские города и особенно Венеция – город без прилегающих земель, который только торговлей и мог существовать (позднее к ней присоединяется Генуя). В Венеции сложилась ситуация, обратная "ресурсному проклятию". Даже религиозные предрассудки не могут удержать венецианцев от того, чтобы торговать с мусульманами-сарацинами – деньги не пахнут. Венецианцы экспортируют в гаремы Египта и Сирии молодых белокурых славянок, и этот бизнес, возможно, является основной статьей доходов венецианской торговли. Вдобавок к этому сарацинам поставляют железо и дерево, имевшие в то время в основном военное применение. Призывы Папы и угрозы византийского императора ни к чему не ведут.
Все население города живет торговлей. Возникает класс богатых купцов. Город постоянно богатеет на протяжении нескольких столетий. В XII веке Венеция – крупная морская держава, избавившая Адриатическое море от пиратов, установившая свое господство на всем восточном побережье Италии и победившая многих конкурентов с западного. Город создает свои поселения – основу его коммерческого превосходства на территории современных Турции и Греции, на Кипре, а также в Леванте. Венеция монополизирует торговлю в восточной части Средиземного моря. С XIV века венецианцы пересекают Гибралтарский пролив и начинают торговать с Европой – Фландрией и Англией. На чем же делали деньги венецианские купцы в более позднее время? Как пишет Бродель, "купец, живший в Венеции около 1500 года… мог располагать мешочками серебряных монет, зеркалами, стеклянными бусами, шерстяными тканями… Закупленные в Венеции, эти товары будут отправлены в Александрию и проданы там, в обмен, вероятно, будут закуплены тюки перца, пряностей или разных снадобий…" [Бродель 1998, с. 127].
Торговля была сверхрентабельной. Так, килограмм перца в Индии стоит 1–2 грамма серебра, в Александрии – 10–14 граммов, в Венеции – 14–18 граммов, в потреблявших его странах Европы – 20–30 граммов [Бродель 1998, стр. 403]. Но, как можно видеть из этих цифр, сливки все же снимали сарацины. Это естественно: как уже упоминалось, до XV века они возили товар из Индии монопольно.
Развитие торговли стимулирует и развитие необходимой для ее обслуживания инфраструктуры. Корабли строятся на месте – в городе имеются судостроительные верфи. В XII веке появляются морские брокеры, занимающиеся фрахтом судов. Чеканится монета, разрешенная к вывозу и получившая широкое хождение в Европе и Леванте, возникают мощные банки, создаются крупные торговые компании. В XIII веке в обращение внедряется вексель – финансовая инновация своего времени… В XIV веке создается биржа, торгуются гособлигации. В начале XV века Венеция, завоевав владения на материке, становится не только морской, но и великой земледельческой державой.
"Венецианский купец", вероятнее всего, был написан Уильямом Шекспиром в 1596 году, впервые издан – в 1600-м. Действие происходит в Венеции и на близлежащей вилле Бельмонте в современное Шекспиру время. Для Венеции – это все еще период расцвета ее могущества. Антонио, богатый венецианский купец, снаряжает в путь несколько – как понятно из текста, не меньше шести-семи – торговых кораблей. Это очень масштабная операция, доступная исключительно богатому человеку. (Вспомните, что в "Графе Монте-Кристо" герои с напряжением ждут прибытия одного корабля, от которого зависит полностью их финансовая судьба.) Вдруг выясняется, что Бассанио – верный друг Антонио – надумал жениться на богатой невесте, и ему срочно нужны деньги на покрытие старых долгов. Бассанио хочет "с честью выйти из больших долгов, в какие мотовство его втянуло". Антонио решает помочь другу, но у него свободных средств сейчас нет, придется брать кредит, что он и обещает сделать:
Ты знаешь, вся моя судьба – на море:
Нет у меня ни денег, ни товаров,
Чтоб капитал достать; ступай, узнай,
Что может сделать мой кредит в Венеции.
Его я выжму весь и до предела.
Бассанио мчится к Шейлоку, английскому ростовщику, "тусующемуся" в Венеции. С конца XIII до середины XVII века верующие евреи были лишены права жительства в Англии, а те немногие, кто там жил, были иностранными подданными. Так что семья Шейлока оказалась в Венеции не случайно. Бассанио просит три тысячи дукатов на три месяца с поручительством Антонио по векселю. Шейлоку этого мало: Антонио – "хороший", то есть "состоятельный", человек, но его "капитал весь в надеждах. У него одно судно плывет в Триполи, другое в Индию; …третье у него сейчас в Мексике, четвертое – в Англии, и остальные суда тоже разбросаны по всему миру. Но ведь корабли – это только доски, а моряки – только люди; а ведь есть и земляные крысы и водяные крысы, и сухопутные воры и водяные воры, то есть пираты; а кроме того – опасности от воды, ветра и скал". Ну, примерно те же самые риски, о которых мы говорили в главе о Синдбаде-мореходе. Морские технологии ко времени действия "Венецианского купца" изменились мало.
Шейлоку Антонио "ненавистен", ведь "взаймы дает он деньги без процентов // и курса рост в Венеции снижает", а еще Антонио "ненавидит народ священный" – со всеми вытекающими. Шейлок готов дать взаймы, но назначает неустойку:
Фунт вашего прекраснейшего мяса,
Чтобы выбрать мог часть тела я любую
И мясо вырезать, где пожелаю.
"Пусть никто не насытится им, – оно насытит месть мою". Антонио согласен, ведь в ближайший месяц он должен получить в десять раз больше, а комментарий его таков: "Еврей придет к Христу. Он стал добрей!"
Но жизнь идет не по сценарию Антонио. Вскоре возникают слухи, что "корабль Антонио с богатым грузом потерпел крушение в Узком проливе". Кредиторы Антонио, приехавшие в Венецию, клянутся, что он должен неминуемо обанкротиться. Мы видим, как множатся слухи – от крушения одного корабля до "погибло все":