- Есть малость… Тут, понимаешь, кардан накрылся, а я только и умею. что вертеть баранку. Не поможешь? Как водится, отблагодарю, за мной не заржавеет.
Признаться, что даже примитивное для настоящих автомобилистов словечко "кардан" для него - тайна за семью печатями, неизбежно вызвать подозрение. Как так, только-что согласился: да, механик, и вдруг ничего не понимает.
- Обязательно помогу. Только сначала повидаюсь с Сансанычем. Срочное дело.
Мужик обреченно махнул рукой.
- Твой дружок по дешевке купил какого-то дырявого "опеля", днюет и ночует под ним. Попадешь к нему в лапы - ни за что не отпустит… Ладно, парень, двигай ходулями. Обещал заглянуть один умелец - ожидаю его.
И автолюбитель, безнадежно разглядывая злополучный кардан, словесно нарисовал за каким углом, в каком ряду "проживает" счастливый владелец иномарки.
Ворота с калиткой, ведущие в гараж, так же темны, как и у соседей. Николай приложил ухо к щели, прислушался. Какой-то скрежет, негромкое недовольное ворчание работающего человека. Значит, хозяин гаража на месте, трудится.
- Сансаныч, - негромко позвал он, осторожно постучав в металлическую калитку. - Это ты?
Неожиданно калитка открылась. Изнутри она была завешана темным одеялом. На фоне света от лампы, подвешенной под днищем машины, фигура заядлого автомобилиста напоминала черта, покинувшего Преисподнюю. Грязный, в подтеках масла, покрытый ржавчиной, комбинезон, такое же грязное лицо.
- Николай? Быстро же обернулся, беглец! Я уж думал - в живых нет. Вчера наведались ко мне твои недруги - сторож, кол ему в задницу, нацелил. А мне что? Да, мол, сговорился с парнем добросить его до… Химок. Тот хорошую деньгу пообещал… Долго мутузили меня, подходили и слева, и справа, грозились, обещали одарить баксами. Шиш им! Утомились дерьмовые сыщики, отстали… А ты где ночевал? Небось, валялся с какой-нибудь красоткой? Как рана? Болит?
Десятки вопросов, отвечать на которые - зря терять время. Ибо они, эти вопросы-ответы, походят на разноцветные детские мячики. А у Родимцева после практически бессонной ночи и нечеловеческого напряжения при угоне джипа единственное желание: расслабиться, забыться.
Сансаныч посторонился, пропуская гостя. Понимающе кивнув, быстро убрал со стоящего в глубине разбитого дивана, выброшенного кем-то за ненадобностью, какие-то детали, железяки, инструмент. Бросил в изголовье грязный ватник. Отвернулся и по-бабьи приложив ладонь к щеке принялся оглядывать иномарку. На подобии доктора, который никак не может поставить больному диагноз.
Над смотровой ямой на домкратах подвешен на талях полуразобранный "опель". Рядом с ним - снятый двигатель. По другую сторону - колеса. Впечатление - машина лежит на операционном столе, "хирург" отрезал органы, подлежащие "лечению".
- Ложись. Спи. Понимаешь, счастье мне подвалило - за бесценок купил раздолбанную иномарку. Вот и вожусь, привожу в порядок.
- А "оку" продал? - с трудом ворочая онемевшим языком, безразлично спросил Родимцев. Сейчас его интересует только один диван, но сразу завалиться на него - невежливо. - Жалко. Хорошая тачка.
- Как это продал? - немедленно возмутился хозяин. - Ни за что! Скоростная, проходимая и вдруг - продал? Сосед мой на два года уехал за границу, разрешил пользоваться своим гаражом. Туда я и поставил красавицу… Есть хочешь?
На дальнейшие вопросы и ответы не было сил. Не отвечая, Николай доковылял до дивана, рухнул на него и отключился.
Проснулся он в полдень. Не сам проснулся - разбудил хозяин, уронивший на бетонный пол тяжелую болванку. Долго не вставал, ворочая очумелой головой, пытаясь понять куда забросила его судьба?
- Ну, и здоров же ты спать! Чуток меньше суток - на одном боку. Долго проживешь, кореш!… Прости, разбудил, - в заключении виновато пробурчал Сансаныч, потирая ушибленную ногу. - Чертов кардан никак не поддается.
Второй раз Николаю приходится слышать словечко "кардан".
- Ничего страшного, уже выспался. Послушай, Сансаныч, вчера, когда я искал твой гараж, пристал один мужик. Решил, что я - механик. Тоже твердил о каком-то вышедшем из строя кардане, просил исправить. Пришлось пообещать. Это - не опасно?
Сансаныч рассмеялся.
- Негошев, - безошибочно определил он. - Не бери в голову, дружок, он тут же забыл о твоем существовании. С башкой у него какие-то проблемы. Машина в полном порядке, все её болезни придуманы… Есть будешь?
На дважды повторенный вопрос отозвался не голос - желудок. Что для молодого крепкого парняги какие-то два шампура шашлыков? Да и то изготовленных неизвестно из какого мяса: то ли собачатины, то ли кошатины? Ведь не так просто заподозрил шашлычника сухопарый хозяин джипа.
- Прости, ничем ответить не могу, - покаянно признался Родимцев, разводя руками. - Гол, как сокол.
- Переживу. Расплатишься натурой - поможешь подковать нового моего конька. - весело сообщил хозяин, расставляя на застланном газетой верстаке миски и кружки. - Разносолов бизнесменских не держу, колбаса и сыры - не по пенсионным достаткам. Обойдемся черняшкой с луком и селедочкой. Ежели не считать яиц вкрутую. Знатная закуска! А чтобы она в горле не застряла, промочим самогончиком. Здесь у меня в подвале - целый спиртоводочный завод. Сам оборудовал. Не дай Бог, прознают менты - табунами будут наведываться…
- Арестуют?
- Да ты что, сбрендил? Кто же будет забивать дойную коровку? Просто ополовинят мои запасы…
Выпили по полкружечке. Больше Сансаныч не дал - предстоит работа, дрожащиими руками многого не сделаешь. Дружно навалились на селедку с луком, облупили по два яйца. Расщедрившись, хозяин открыл трехлитровую банку клубничного компота. Запили.
- Ну, все, - свалив грязную посуду в ведро, Сансаныч удовлетворенно помял тощий живот и полез в смотровую яму. - Твоя задачка простая - станешь на первых порах подавать мне инструмент. Потом научу крутить гайки… Там, под диваном, лежит ещё один комбинезон. Переоденься.
- Сделаю, - поспешно переодеваясь, пообещал "подмастерье". - Не сомневайся, Сансаныч, все выполню.
Усомниться в способностях помощника все же пришлось. На требование подать ключ на тринадцать Николай, поколебавшись, притащил на, всякий случай, всю тяжелую сумку с ключами. Услышав требование подать головку на десять, недоумевающе помотал головой. Ничего не поделаешь, не приходилось парню слесарить.
- Ты, мать твою вдоль и поперек, где рос? По виду - работяга, а на деле - руки растут не из того места, - беззлобно ворчал Сансаныч. - Ну, ничего, у меня наблатыкаешься, научу отличать девку от бабы…
И, действительно, учил. В основном, без матерков, терпеливо, но нередко срывался - поливал неумеху такими ядренными выражениями, что услышь их женщины попадали бы в обмороки. Родимцев терпел нравоучения мастера, не обижался.
Постепенно он отходил. Рана на щеке подсохла, превратилась в багровый шрам, опухоль опала. Николай перестал вздрагивать, когда в гараже появлялись многочисленные знакомые Сансаныча. Постепенно приходила уверенность в безопасности. Бандиты, преследующие его, успокоились, посчитали - удрал из Москвы. Шестерки Антона занялись исконним своим делом - пасут иностранных шпионов и российских их агентов. Бывший любовник Симки их больше не интересует. Невелика фигура для по уши загруженного ведомства.
И все же он старался покидать гараж только по крайней нужде.
Часто думал о матери. Вернулась она с работы - сына нет, приготовленная им сумка попрежнему стоит в прихожей. Неужели бросилась искать его по моргам и отделениям милиции? Ну, нет, для этого мать - достаточно умная женщина, должна понимать: кроме вреда для исчезнувшего сына своими поисками она ничего не добьется.
Через пару недель к ремонтникам заглянул молодой парень в модном костюмчике с кейсом в руке.
- Сансаныч, не посмотришь мою тачку? Почему-то не заводится… Ба, да ты обзавелся помощником?
- Племяш приехал из Ярославля, - неловольно пробурчал умелец-автолюбитель, выбираясь из смотровой ямы. - Помочь не могу - занят. А ты, Степка, скидавай пиджачишко, засучивай рукава да кумекай мозгой. Перво-наперво проверь поступает ли в карбюратор бензин. Второе - имеется ли искра. Или - столько накачал топлива, что двигатель захлебнулся. Дай ему опомниться, пережевать.
- Тороплюсь я, понимаешь? Нет времени. Может быть, твой помощник поглядит, а? Уплачу, как положено, не обижу.
- Мелко плавает мой для проверки двигателя. Учу его, учу, да пока без толку… Обратись к Трифоновичу. Тот за стольник черта выучит плясать. Не откажет.
После того, как обескураженный бизнесмен покинул гараж, Сансаныч старательно обтер измазаные маслом руки, беспокойно заходил по гаражу.
- А вот это уже серьезно. Степка за взятки и пьянки уволен из милиции, сейчас занимается каким-то бизнесом. Наверно, на старом месте службы было прибыльней и вольготней - мечтает о реабилитации. Как бы он не навел бывших своих дружков? Уж очень внимательно разглядывал твою щеку…
- Думаешь, продаст?
- И не поморщится… Короче, жаль, конечно, но придется тебе менять местожительство. Ежели неделя пройдет спокойно, наведайся. Авось, обойдется…
Другого "местожительства" для беглеца не существует, но и оставаться у Сансаныча нельзя. Не только из-за собственной безопасности. Повяжут его в гараже, обязательно окольцуют и хозяина. За укрывательство опасного преступника.
- Обо мне не беспокойся, дружок. В подвале имеется несокрушимое алиби. В виде трех бутылей едучего самогона. Ни олин мент не откажется продегустировать, - Сансаныч вкусно пожевал сухими губами. Будто попробовал свое "несокрушимое алиби". - Признаюсь, неохота тебя отпускать, понравился ты мне, но подставлять - грех брать на душу… Сделаем так: выйдешь через задние ворота кооператива. Они не охраняются. Затаишься в кустах на повороте к магистрали. Оседлаю свою красавицу - подвезу, куда скажешь.
Николай безвольно улыбался. Главный вопрос - где укрыться? - остается безответным. К матери дорога перекрыта, там его в момент окольцуют, не исключается, что дружаны Антона устроили там засаду. Окурок не примет - побоится осложнений, как обычно, сошлется на жену и её родича-мента. Имеются, конечно, знакомые по школе, по зоне, по работе у отца, но все эти люди ненадежные, среди них может оказаться стукач.
Как всегда, Родимцев понадеялся на свое неизменное везение. Прогуляется по задам вечерней столицы - авось, что-нибудь и придет в голову.
- Порешили?
- Да… Спасибо тебе, Сансаныч, при случае - расквитаюсь.
- Обойдусь, не заржавею. Поторопись, Колька, дерьмовый стукач, небось, уже сидит в ментовской и подтирает слюнки…
Когда Родимцев, предварительно оглядев проезд, выскользнул из гаража, он понял - прав был Сансаныч, выпроваживая его. Метрах в трехстах, под уныло моргающей на столбе лампочкой размахивал руками стукач, то и дело кивал на гараж пенсионера. Его внимательно слушали трое парней - явно ментовского происхождения.
Николай подумал не о собственной безопасности, не о том, что антоновцы или менты сейчас блокируют все в"езда и выезды. Не исключая задних ворот. Он забеспокоился о Сансаныче. И в ходе предварительного следствия, и в следственном изоляторе, и на зоне недавний зек отлично изучил повадки рыбаков, вертухаев, патрульных и прочей нечисти. Им задержать и избить безвинного человека - обычное мероприятие, за которое можно отхватить продвижение по службе, премии и награды.
Затаившись в кустах рядом с выездом на магистраль, Родимцев решил: схватят Сансаныча - добровольно отдастся в руки преследователям. Понимал - и друга не выручит, и сам пострадает, но иначе поступить просто не мог.
Когда, наконец, возле кустов притормозила красная "ока", Николай облегченно задышал - все тревоги позади. Оглядевшись, уселся рядом с водителем.
- Куда? - умело вписываясь в поток транспорта, спокойно спросил Сансаныч. - К Черному морю не обещаю, а вот в Подмосковье - ради Бога.
- Тебя допрашивали?
- А как же? Выглотали нехристи, прости Господи, литровую бутыль, побазарили и подались прочь.
- Обо мне спрашивали?
- Не без того. Ответил - племяш только-что получил телеграмму от матери: заболела, мол, приезжай. Быстро переоделся и подался на родину. Парни раззявили рты, а я им бутылку на стол - пей не хочу… Короче, не бери в голову, обошлось… Куда тебя?
Не раздумывая, Родимцев назвал район, равноудаленный и от матери, и от Симки. При явной опасности рискнет укрыться в родном доме. При более спокойной ситуации проберется к пруду и издали поглядит на девушку, выгуливающую лохматую таксу…
Ночь наступала неохотно. Будто город не хотел расставаться с ясным, теплым днем. В домах кое-где засветились окна - возвратившиеся с работы жители ужинали. Безработные без устали листали рекламные газетки. На захламленных детских площадках пацаны продолжали гонять мяч.
Обычный московский вечер.
Николай устроился на лавочке возле одного из под"ездов. Рядом с тремя старушками. Делал вид - с увлечением наблюдает за детскими играми, но исподволь контролировал приезжающие легковушки и пирующих на травке алкашей. Кажется, ничего опасного - ни бандитов, ни ментов.
Постепенно темнело. Пора наведаться к родному дому. Конечно, не со стороны главного фасада, где его немедленно засекут многочисленные знакомые - пробраться через территорию детского сада, мимо дуба, в дупле которого он прятал пистолет.
Дождавшись темноты, пробрался дворами к панельной ограде заброшенного детского заведения, исписанной нецензурщиной. Забраться на крышу веранды, потом - на забор, спрыгнуть в кусты. Издали вглядеться в кухонной окно. Именно, в кухонное, потому что два остальных завешаны плотными занавесями. К тому же, мать обычно проводит вечера на кухне…
Задуманное не удалось - возле сломанной калитки детского сада к Родимцеву подошли пятеро подростков. Лет по пятнадцати, не больше. Один многозначительно вертел в руках отрезок металлической трубы, второй, так же многозначительно, показывал кастет, третий - лезвие ножа. Двое - безоружные, видимо, надеются на свои бицепсы. Хотя не исключено, что стволы - за пазухами, под рубашками.
Короче, талантливые ребятишки, достойное поколение современной неразберихи.
- Вышли на дело, малявки? - с доброжелательной иронией спросил Николай. Он представить себе не мог, что его собираются грабануть. Да и что возьмешь у бедно одетого человека? - На кого нацелились?
- На тебя, фрайер, - густым, взрослым, басом ответил подросток с трубой. - Сам очистишь карманы, или тебе помочь?
Неожиданная ярость охватила Родимцева. Мало ему преследующих убийц и фээсбэшников - школьники пытаются достать. Ну, он сейчас им покажет, так покажет, что впредь закаются приближаться ближе ста метров!
Дальнейшее для малолеток позже вспоминалось разве только в дурном сне. Об"ект охоты превратился в охотника. Резким ударом ребром ладони по шее свалил главаря. Тот упал, как подкошенный, разрывая на груди рубашку. Пригнувшись, пропустил встречный удар владельца кастета, ударил его головой. Одновременно кулак врезался в солнечное сплетение. Отпрыгнул в сторону, развернулся и носком босоножки достал обладателя ножа. Точно в пах. Два оставшихся, испуганно по щенячьи повизгивая, рванули в темноту.
В качестве спортивных судей - два милиционера. Впечатления - прятались за деревьями, выжидая исхода короткой схватки. Возможно, и так. Убегающих малолеток не тронули, на хрипящих и ползающих по земле - нуль внимания. Зато сноровисто скрутили Родимцева, застегнули за спиной наручники.
- За что? Я ведь оборонялся. Эта мелкотня решила ограбить.
- Вечером мамочке поплачься, зараза! - один из милиционеров приложился палкой по пояснице, второй в это время сноровисто опорожнял карманы, - Посидишь в обез"янике - ещё что-нибудь придумаешь.
Старший патруля снова залез в только-что опорожненный карман Родимцева и вытащил пакетик в целофановой обертке.
- Говоришь, ни в чем неповинен, да? А это что у тебя - наркотик. Явное преступление!
Доказывать, что у него не было никакого наркотика, что пакетик подброшен, что он требует немедленного присутствия адвоката - зряшная потеря сил и нервов. Ибо невиновность недоказуема, у патрульных - полная власть, им поверят, парню - ни за что. Только посмеются.
Так и получилось.
Николай стоял перед столом дежурного по отделению. На столе - документы и бумажки, выскобленные из его карманов. Даже пачка сигарет с заправленной в неё зажигалкой. Рядом, в качестве решающего вещественного доказательства - пакетик с героином.
Дежурный равнодушно перелистал паспорт, более внимательно оглядел штамп регистрации. Не раскрывая, переложил с места на место военный билет. Похоже, решение уже принято, приговор подписан, проверка - чистая формальность.
И вдруг его глаза широко раскрылись. Он увидел визитную карточку с золотым обрезом. Будто не доверяя себе, несколько раз перечитал вслух.
- Вера Борисовна Ольхова… Ольхова?… Откуда у тебя?
- Верочка - моя сводная сестра. Дала на всякий случай, - с невинным видом оболганного пацана, нашелся Родимцев.
- Не брешешь? Гляди, парень, ежели придумал, так обработаем - сам смерти запросишь… Значит, говоришь, сводная сестричка? А кем она доводится господину Ольхову?
Глупый вопрос, но Родимцев принял его, как вратарь принимает одинадцатиметровый.
- Конечно, дочерью… Не верите? Тогда разрешите позвонить.
Лейтенант осторожно отложил в сторону визитную карточку. Будто побоялся причинить ей боль.
- На один звонок по закону имеешь право. Звони.
Господи, истово молился неверующий парень, сделай так, чтобы случайная знакомая оказалась дома! В трезвом состоянии. Боже, сотвори чудо, пусть она узнает парня, с которым чокалась в уличном кафе! Ибо Вера Борисовна - единственная надежда снова не попасть на лагерные нары.
То ли перегруженный людскими молитвами Бог услышал мольбу несчастного беглеца, то ли Родимцеву просто повезло, но в трубке раздался чуть хриповатый от чрезмерного курения женский голос.
- Вас слушают.
- Верочка! - ликующе закричал Николай. - Узнаешь, кто с тобой говорит?
Лейтенант подморгнул сержанту, тот обещающе покачал палкой. Дескать, не узнает банковская дочь фрайера - так его отделаем, что короткое словечко "мама" выдаст в три приемы.
Вторая удача! Вера Борисовна узнала звонившего.
- Как же мне тебя не узнать, младенчик. Конечно, узнала! Откуда звонишь, какие планы?
Окончательно успокоенный парень насмешливо поглядел на сразу поскучневшего лейтенанта. Перевел взгляд на его подчиненного, который оставил в покое черную дубинку, подошел к стене и принялся изучать давным давно изученые инструкции и об"явления.
- Тут у меня возникли проблемы с милицией. Не пугайся, ничего страшного, думаю - разберутся… Ты ночуешь дома?
- Да… Какое отделение?
Родимцев вопросительно поглядел на дежурного. Тот понял и прошептал нужные данные. Николай продублировал их Ольховой.
- Выезжаю!