Постепенно страх проходил, оставляя некоторое неудобство, подгоняющее её. Быстрей, быстрей… Сейчас - развалина бывшей оркестровой ниши, потом - памятный мостик через речушку, откуда просматриваются высокие здания центральной части Кимовска.
На неё напали возле мостика. Напали - не то слово: плеснули в лицо какой-то гадостью, скрутили, заклеили рот скотчем и понесли на руках, будто купленное на рынке, свернутое в тюк, ковровое покрытие.
Страх сковал Светку или неведомый газ, которым брызнули ей в лицо, подействовал, но она не могла пошевелить ни руками, ни ногами. В голове блуждает ядовитый туман, не позволяющий оценивать обстановку, искать пути спсения.
Распеленали пленницу в какой-то узкой комнате, сняли с лица скотч и повязку, положили на диван.
- Жрать-то хочешь? - глухим голосом из-под маски-колпака осведомился один из похитителей. - Не боись, газок не вредный, через полчаса оклемаешься. Только засеки, телка, станешь орать или бить в дверь кулаками - заново свяжем. Веди себя тихо - не тронем.
- Что вам нужно от меня?
- Вот этого сам не знаю. Шеф распорядился провести с тобой ночку… Нет, нет, трахать не станем, не велено портить дорогой товар. Утром позвонят и скажут, куда тебя девать: в парке под деревом закопать или домой отвезти…
Нельзя сказать, что Светка перепугалась насмерть, что была недалека от того, чтобы пасть на колени, вымаливать пощаду - она была уверена в благополучном исходе похищения. Если понадобится выкуп - Пантелеймонов на рога встанет, всю кассу Росбетона выпотрошит, но главного технолога выручит. Ибо в руках Светки - нити многочисленных связей предприятия, которыми она действует со сноровкой и умением. Исчезни Алферова - "нити" перепутаются, придут в полную непригодность.
Самое главное - "рынок заказов". В функциональные обязанности главного технолога они, заказы, не входят, но жизнь сложилась так, что волей-неволей Светке пришлось вариться в этой каше. Заполучить выгодный заказ, выхватить его из-под носа конкурента, нередко с помощью взятки или "крыши" - все это требует дипломатической сноровки, знаний подводных течений рынка, умения лавировать между опасностью загреметь за решетку и возможностью получить пулю в затылок.
Светка обладала и сноровкой и умением, они подкреплялись женским обаянием, умением вести себя, доводя ситуацию до крайности и во время выскальзывая из об"ятий заказчиков, унося "в клювике" солидную добычу. Совсем недавно не без её помощи Росбетон получил "могильный" заказ: маленькие железобетонные лавочки и цветочницы. Правда, конкуренты с"умели перебить налаженное было сотрудничество, но Пантелеймонов с"умел-таки изрядно потрясти карманы кладбищенского начальства, оставив нахальным конкурентам жалкие крохи.
Нет, нет, генеральный все сделает для спасения попавшей в беду незаменимой помощницы. Поднимет на ноги не только родную милицию, но и неродные "формирования" того же Волина, закружит головы думцам, привлечет федералов.
Именно эта уверенность и держала пленницу "на плаву", не позволяла расслабиться, потерять контроль над бабскими своими эмоциями.
- Так хочешь жрать или нет? - уже с раздражением повторил свой вопрос похититель. - Нет времени с тобой возиться, уговаривать, дружаны ожидают в соседней комнате - нам тоже нужно есть-пить, не роботы - живые люди.
- Простоквашу и пирожки с клюквенной начинкой! - с издевкой выпалила Светка. - И мандаринового соку на ночь.
"Колпак-маска" несколько долгих минут переваривал в неповоротливых своих мозгах требования бабы. Потом поднес к её носу литой кулачище.
- Вот здесь, телка, и простокваша, и пирожки, и соки. Один раз отпущу - взлетишь на небеса. Без крыльев и мотора. Лучше не трави мне душу - дольше проживешь.
Все же принес кусок белого хлеба, покрытый пластиками докторской колбасы, и стакан чая. Поставил угощение на стул рядом с диваном и ушел. На всякий случай повторно повертев перед носом Светки громадным кулачищем…
- Ты представить себе не можешь, как мне было страшно, - снова всхлипнула женщина. - Старалась не показать свою боязнь этим ублюдкам, держалась изо всех сил. Даже выдавливала беззаботную улыбочку. Всю ночь не спала - бродила по комнате, придумывала, как сбежать из заключения. Глупо, конечно, за окном - провал, наверное, самый верхний этаж башни, за дверью сопят недоноски. Единственная надежда - на Пантелеймонова и, конечно, на тебя… А утром…
Часов в семь утра появился тот самый охранник, который показывал пленнице кулак. Развалился на заскрипевшем под его тяжестью стуле, поправил на голове дурацкий колпак.
- Слушай меня внимательно, телка. Сделаешь, как скажу - долго жить будешь, не сделаешь - порешим и закопаем в том же парке… Усекла? - женщина молча кивнула. - Молоток, баба… Сейчас отвезем тебя домой. Мужику своему скажешь: всю ночь, мол, просидела рядом с заболевшей подружкой, позвонить и предупредить не было времени… Скажешь правду - заказывай поминальную молитву, накрывайся простынью и ползи своим ходом на кладбище…
Бандит долго и красочно расписывал, какие муки ожидают женщину, как её трахнут всей компанией, после прирежут, словно поросенка. В прорезях маски поблескивали глаза наркомана и убийцы. Руки, положенные на колени, то сжимались в кулаки, то снова расслаблялись… Выродок, самый настоящий выродок! Такой на все пойдет: и на насилие, и на убийство.
Светка с"ежилась на своем утлом диванчике, но так и не смогла унять дрожь, сотрясающую её тело. Видимо, именно этого добивался бандит. Удовлетворенно что-то промычав, поднялся и жестом приказал следовать за собой…
- Костик, это трудно передать… Теперь я твердо убеждена: уголовный розыск, милиция, разные спецназы и группы "Альфа" - пустое место, ибо бандиты сильней их. Тот самый "колпачник" на прощание предупредил: обратишься в милицию - двух дней не проживешь, пойдет туда твой мужик - живым не выйдет… И, знаешь, я ему поверила… Поэтому умоляю тебя никому не говорить о том, что только-что услышал, в милицию не обращаться, в министерство не писать. Будто ничего не было - загуляла женушка у московских подружек…
Я слушал Светку и… ничего не слышал. Слова пролетали мимо, всхлипывания - не громче капель воды из неисправного крана. Да и что нового она мне сказала! Похищения преступниками отработаны до полного автоматизма, разница существует только в малозначащих деталях. Угрозы освобожденным после выплаты выкупа тоже не грешат разнообразием. Трахнут, моргалы выбьют, руки-ноги отрежут и бросят собакам, горлышко бутылки вобьют в то самое место, откуда растут ноги.
Обычный набор, ассорти, часто применяемое, но не всегда осуществляемое. Ибо угрожая, преступники до дрожи в коленях, до недержания мочи боятся за свою безопасность, знают - как бы веревочке не виться, кончик все равно будет. И тогда рано или поздно всплывут на поверхность все их грехи: пытки беззащитных людей, издевательства, убийства. Если не смертная казнь - сверхгуманные поборники прав человека добиваются её отмены - то длительная, многолетняя отсидка на зоне строгого режима обеспечена.
И все же кое-что я почерпнул.
Главное в светкином рассказе - фигура деда Ефима. Из простого топтуна, примитивного соглядатая он вырос до уровня полноправного члена бандитской шайки в "должности" наводчика. Так бывает, когда проявляется в ванночке фотоотпечаток: вначале - расплывчатые контуры, потом они, эти контуры, соединяются друг с другом, появляется тоже размытый портрет человека. Наливается красками, снимок становится "читабельным". Наконец - готовая фотокарточка.
Так вот, встреча деда Ефима с моей женой сделала его читабельней, но до полной четкости и ясности мне ещё долго предстоит "потряхивать ванночку", подливать проявитель-закрепитель, промывать отпечаток в десяти водах.
Итак, что представляет из себя и что может представлять бывший секретный сотрудник органов госбезопасности? На кого он работает - ясно и понятно: на Пантелеймонова и на Волина, но я не знаю, с чьей подачи старикан следит за мной и Светкой, кто приказал ему учавствовать в похищении, организовывать покушения на скромного начальника пожарно-сторожевой службы предприятия? Или - ему известна "вторая моя жизнь"?
Не связан ли дедок с убийцами Вартаньяна?
И вдруг меня осенило. На двое раскололся давний вопрос: как могли уйти с территории предприятия незамеченными убийцы, вылупился простой до прозрачности ответ. Господи, какой же я тупой, куда девались нажитые долгими годами службы в уголовке навыки сыщика? В ту ночь дежурил дед Ефим, он и выпустил убийцу или убийц, не через забор или в подкоп под ним - в удобную калитку. Может быть, даже раскланялся на прощание, заботливо вытер с одежды капли крови главного экономиста.
Подумал, пошевелил заржавелыми от долгого бездействия мозгами и обозвал себя тупицей в квадрате.
На самом деле, если верить Светке, а не доверять ей у меня нет - пока нет! - оснований, уходя от Вартаньяна с конвертом, она закрыла за собой дверь, ведущую на черную лестницу, ключом от внутреннего замка, полученным от Сурена. Неужели у главного экономиста несколько комплектов таких ключей? Подобное предположение граничит с очередной глупостью. Уже - в третьей степени.
От хоровода полезных и нелепых мыслей закружилась голова. Пришлось отвлечься, походить по спальне, ощущая на себе вопросительный взгляд подружки.
Кажется, Светку изрядно обидело мое равнодушие. Вместо "охов" и "ахов" - отсутствующее выражение лица, блуждание по комнате. И это называется муж - самым близкий человек?
Действительно, мне было не до женских переживаний. В голове продолжался хоровод вариантов и версий, предположений и фактов.
Несомненно только одно: дед Ефим работает сразу на двух предпринимателей, официального и криминального. Все остальное - из области фантастики, которую, как я уже говорил, не воспринимаю. Как мне поступить со сторожем-топтуном: не обращать внимание или припугнуть? Скорей всего - ни то, ни другое, ни в коем случае не прерывать полезного для меня общения.
Я не очень поверил Волину в то, что он непричастен к убийству Вартаньяна равно как и желанию Пантелеймонова найти и покарать убийц своего главного экономиста - жизнь заставляет никому не доверять. Поскольку дед Ефим связан с тем и с другим бизнесменом, естественно, не верю и ему. Поэтому покопаться во внутренностях всех троих - одна из первоочередных задач.
Один вопрос отработан.
Остается узнать: что находилось в конверте, который Светка по дурости увезла в Москву? Лучшего времени для допроса, чем после освобождения, пожалуй, мне не сыскать.
- В награду за стойкость и силу воли получи вот эту пачечку империалистических банкнот, - подсунул я к лицу все ещё вздрагивающей подружки полученный от Волина "аванс". - Можешь израсходовать на свои любимые тряпки.
Светка перестала всхлипывать и дрожать, приподнялась на локте и осторожно, мизинцем, прикоснулась к деньгам. Будто боялась - взорвутся или исчезнут.
- Откуда у тебя… такие деньжища?
- Ночью, когда ты сражалась с похитителями, в окно влетел легкокрылый ангел. Уселся на край кровати и ласково прошептал: "Подари баксы своей любимой женушке. Если она, конечно, будет с тобой откровенной до конца". И - улетел. Вот я и выполняю ангельское повеление. Дело за малым - за откровенностью.
Все ещё вытирая с лица растворенный в ручьях слез макияж, освобожденная пленница старательно пересчитала банкноты и засунула под подушку.
- Сколько получил? - ревниво спросила она, протянув ко мне руки - то ли для благодарственного об"ятия, то ли для обыска.
- Ровно три тысячи баксов…
- Почему здесь, - ткнула она наманикюренным пальцем под подушку, - две тысячи девятьсот пятьдесят?… Зажилил?
Воистину Светка неисправима - даже после перенесенного душевного потрясения требует финансового отчета. Другая бы почти сутки пребывала в обморочном состоянии, а эта уже разгневанно сверкает глазами и окидывает меня подозрительными взглядами.
- Видимо, ангел ошибся, - безмятежно константировал я. - Так будешь до конца откровенной или…
Я протянул руку к подушке. Светка быстро перехватила её и положила на сооблазнительную выпуклость груди, которая, видимо, не имеет особой ценности, в то время, как деньги…
- Что ты хочешь узнать? - огорченно вздохнула она, увидев, что я остался равнодушным к её женским прелестям. - И прекрати рассказывать мне сказочки про ангела - вышла уже из младенческого возраста. Давай - по делу.
Хочешь чисто делового разговора - ради Бога, я тоже не против.
- Мне страшно хочется узнать, что находилось в конверте, который ты отвезла в Москву. Понимаешь - очень! Хотя бы с точностью до пятидесяти процентов. Измышляй, фантазируй, гадай на картах, но говори. Ведь ты не чистый главный технолог Росбетона, занимаешься и экономикой, и подыскиванием выгодных заказов…
- Погоди, Костик, не торопись, - Светка села, подложила под спину вторую - мою - подушку. Глаза азартно прижмурились. - Мне в голову пришла одна мысль… Конечно, в конверте - не любовная записка и не приглашение на очередной выпивон. Наверняка - деловая информация. Скажем, Вартаньян сообщает адресату о том, что в определенное время он выбросит на рынок ценных бумаг солидный пакет акций по демпинговым ценам… Понимаешь?
В современном российском бизнесе я - полный профан, старые понятия застойного периода создали некий непроницаемый экран, не пропускающий к сознанию разные маркетинги, идиотские ценные бумаги, бартеры. Поэтому в ответ на многозначительный вопрос супруги я ограничился презрительным пожатием плеч. Дескать, не понимаю и понимать не хочу.
- Ну и глупо, - фыркнула Светка. - С волками жить - по волчьи выть. Если я тебя правильно понимаю - затеял очередное расследоване? Неймется отставному сыщику, карежит его бесправное существование сторожа… Изволь слушать и вникать.
Добрый час она вдалбливала в бедную мою башку азы нынешней экономики, понятие о прохождении акций, их регистрации, купле-продаже, возможных махинациях и спекуляциях. У меня сложилось впечатление - живу в самой настоящей бандитской стране.
- Не исключено, что Сурен дал сертификаты акций кому-то в виде взятки. Возможно, именно этот сертификат был упакован в том конверте. Спросишь, как проверить? Проще простого. Заведи знакомство с заведующей депозитарием. Фросенька - сдобная бабенка, холостячка, в свои пятьдесят так и лупит глазища на мужиков… Гляди, не вздумай подбивать к ней клинья - евнухом сделаю, легкий флирт, не больше… Сидит Фросенька в своем депозитарии…
- А это что за зверь? Если равнозначен крематорию - наотрез отказываюсь! - с опаской перебил я, вступившую на излюбленную тему любовницу. - Господи, да неужто русский язык так уж беден, что приходится употреблять иностранные словечки! Нет, избавь меня и от крематориев и от депо…зат… Язык сломаешь!
- Дело твое. Чем ещё могу быть полезной?
В моей голове выпрыгнула шальная мыслишка - сделать любовницу своей помощницей. Ведь, хочешь-не хочешь, предстоит изучение доходов Росбетона и банка Второва, а у меня на это явно не хватает времени.
Странно, но Светка с удовольствием и азартом согласилась на мое предложение. Видимо, сидят в этой хрупкой женщине сыщицкие гены, невесть от каких предков взятые…
15
На следующий день меня вызвал генеральный директор. Естественно, не для дружеского застолья и не для обсуждения эффективности сторожевой службы. Как я и ожидал, речь пошла о расследовании убийства Сурена Ивановича. Можно подумать, что поимка бандитов резко увеличит производительность, подбросит новые выгодные заказы, снизит у директора артериальное давление и преподнесет ему новую любовницу.
Поскольку в моей голове, загнанным по шляпку гвоздем, сидел чертов депозитарий, отвечал я на дотошные вопросы Пантелеймонова невразумительно и сбивчиво. Будто подозреваемый в страшном преступлении на допросе у следователя.
- Что с вами творится, Константин Сергеевич? - спросил повышенным тоном директор. - Можно подумать, что не вы у меня работаете, получая почти директорский оклад, а, наоборот, я у вас. Или так подействовало ночное отсутствие Светланы Афанасьевны? Будьте добры, оставьте обсуждение семейных проблем на вечер… Разверните мозги в другую сторону. Меня нисколько не интересуют ваши версии, перекрестные допросы, исследование следов пальчиков и прочая профессиональная дребедень. Ответьте только на один вопрос: кто и за что убил Вартаньяна?
На языке так и крутилась колючая фраза - мне задан не один вопрос, а два, на какой из них отвечать в первую очередь? С трудом проглотил её, слегка оцарапав горло. Ибо реакция на подобную дерзость была бы равнозначна ядерным бомбам, сброшенным на Хиросиму и Нагасаки. Портить отношения с работодателем - плевать против ветра: ветру - ничего, а себя забрызгаешь.
- Видите ли, Вацлав Егорович, отыскать преступников намного сложней, чем забетонировать панель перекрытия. Одно могу сказать - дело продвигается и недалек тот час, когда я приведу к вам преступника…
- Ради Бога, только не ко мне, - откинулся на спинку кресла директор, будто перед ним, на самом деле, возник убийца в наручниках под конвоем. - Вполне достаточно известия о том, что злодей посажен под крепкий замок… И кого же вы подозреваете? Надеюсь, не из числа сотрудников Росбетона?
- Конечно, нет, - горячо отмел я саму возможность причастности арматурщиков или бетонщиков к преступлению. Не говоря уже про инженерный состав. - Подозреваемый - местный житель… Пока больше ничего сказать не могу…
На самом деле, я почти уверен в обратном: Вартаньяна зарезали именно сотрудники нашего предприятия. Но это ещё нужно доказать - эмоции к делу не пришьешь, суду не пред"явишь. К примеру, тот же ночной сторож, дед Ефим. Разве мало имеется доказательств его связи с бандитами? Но эти, так называемые, "доказательства" - зыбки и расплывчаты, ни один суд не примет к расмотрению основанное на них дело.
Чертов старик! Прилип липучкой, засел в печенке-селезенке, никак его оттуда не выковыряешь!
- И все же вы могли бы быть со мной более откровенным, - настаивал Пантелеймонов, вонзив в мое лицо шильца требовательных глаз. - Твердо обещаю гробовое молчание. Ни жена, ни любовница, не говоря уже о нашем коллективе, знать не будут…Включая Волина…Могу поклясться.
Директор обвел кабинет ищущим взглядом, будто искал подходящую икону либо сувенир, на которых можно принести требуемую клятву. Единственно подходящая вещь - портрет очередного руководителя, в данном случае - Президента или хотя бы коммуникабельного Жириновского, но стены пусты. После частой смены портретов в дореформенные времена хозяйственники посчитали разумным вообще никого не "вывешивать", зря не выбрасывать на помойку деньги.
Поэтому пришлось обмахнуть себя небрежным крестом, повернувшись к пустующим книжным стеллажам, ранее заполненным произведениями вождей революции. Директор снова принялся оглядывать невинную мою физиономию, разыскивая на ней готовность преподнести ему имя убийцы.
А я мысленно сделал очередную зарубку в многострадальной своей памяти.
Почему-то в число приближенных не включены Второв и Богомол, с которыми Вацлав Егорович проводит все свободное время. Если, конечно, не занят с любовницами или производством. Случайно это произошло или преднамеренно? Ведь Бога все равно не обмануть, по заверению священнослужителей он все видит и все знает, а вот настырный сыщик - другое дело. Авось пропустит мимо ушей, не заметит.