Нет, странное поведение Поспелова не говорит об измене, его истоки в другом, какой-то опасности, висящей над ним на подобии палаческого топора. Правильно говорят: женщина чувствует сердцем, мужчина - головой и ещё одним, самым важным для него органом.
Клава принялась торопливо наводить порядок в разгромленной квартире. Потом подошла к зеркалу - сама себе улыбнулась. Сбросила халатик и принялась внимательно осматривать молодое, упругое свое тело. Какой мужик откажется от обладания им?… Нет, ещё раз - нет, муж не имеет любовных связей на стороне. Или он - полный идиот, для которого готово место в психушке…
Ожил спящий телефонный аппарат. Клава сняла трубку.
- Слушаю. Квартира Поспелова.
- Простите за поздний звонок, - вежливо извинился мужской голос. - Мне бы - Федора Семеновича…
- Кто спрашивает?
- Сослуживец… Видите ли, мы договорились встретиться, а Федя не пришел…
- Он неожиданно уехал к заболевшей сестре… Ее увезли в больницу и сообщили нам… Федя встревожился и…
Врать - и привычно, и противно. Но ради "спасения" мужа, Клава пыталась говорить убедительно и четко, говоря про опасное заболевание сестры Федора, она даже всхлипнула от жалости и сочувствия. Именно так её инструктировал супруг.
- Все ясно. Еще раз извините…
Так Бузин узнал об исчезновении Поспелова. Решил в банк не звонить. Да и с какой стати Федор станет задерживаться в офисе допоздна? Перевыполнять "план" что ли? Ничего страшного - пятерка превратилась в четверку, придется восполнить уменьшенное количество повышенным качеством…
После разговора с женой Поспелов успокоился. Все в порядке, боевики Удава оставят временно его в покое, налетчиков не предвидится, они, небось, отыскали более солидную и, главное, легкую добычу. Можно подремать.
Уверенность в благополучном дежурстве подпитал ещё один телефонный звонок. Беспокоился заместитель президента банка.
- У вас все спокойно?
- Конечно, - уверенно ответил Поспелов. - Можете не волноваться.
- Рад вашему боевому настроению. На всякий случай я предупредил милицию, там готовы немедленно прибыть вам на помощь. По первому сигналу.
Значит, милиция - на боевом. Отлично!
Федор поднялся со стула, закинул руки за голову, потянулся. Сейчас заляжет на утлую кушетку, как медведь в берлогу, и даванет часа три с небольшим. Президент звонить больше не будет, боевики не посчитают нужным разыскивать пропавшего коллегу. Болезнь сестры - какая же удачная мысль осенила его гудящую от усталости голову! Адрес Анюты нигде не зафиксирован, её попросту не найдут…
Дойти до желанной кушетки Поспелов не успел. Кто-то несколько раз нажал за дверью пуговку звонка. Не тревожно - просительно. Дескать, понимаю мерзость своего поступка, прошу простить, но мне необходимо пройти к вам…
Задрожали руки и колени. Федор с трудом нажал клавишу видеоглазка и включил монитор. Вторая рука легла на кнопку тревожной сигнализации. На мониторе высветилось пространство перед наружной дверью. Лейтенант милиции выжидательно смотрит на стальную преграду, будто прожигат ее"автогеном". За ним, в такой же выжидательной позе - сержант с автоматом.
Слава Богу, не налетчики! Предупреждение заместителя президента подействовало - решили навестить подопечную фирму без вызова. В виде профилактики.
- Что нужно? - максимально спокойно осведомился начальник охраны. - В ночное время я дверь не открываю…
- Простите. Необходимость. Мы проверяли сигнализацию, до нас ваши сигналы не доходят. Линия - в порядке, следовательно, неисправность в помещении офиса… Откройте - проверим. Да не бойтесь - свои. Моя фамилия - Васнецов, со мной - мастер по сигнализации Ефремов…
Не подходит сержант с автоматом на роль какого-то мастера, мелькнула в голове начальника охраны опасливая мысль, мелькнула и исчезла, на подобии хвостатой кометы в небе.
И все же он не торопился впускать неожиданных "посетителей.
- Приходите утром - проверите, - все ещё сопротивлялся Поспелов, но рука машинально легла на кнопку открывания дверей.
- Как это утром? - возмутился офицер. - А вдруг ночью - нападение? Время такое, никаких гарантий…
Вполне резонное возражение. По принципу: лучше перебдеть, чем недобдеть. Так, кажется выражался Козьма Прутков. Клавиша механизма управления дверьми нажата.
Дверь бесшумно открылась. Милиционеры вошли. Вслед за ними в офис проскользнуло несколько человек в масках, с автоматами… Налет! Грабители!
Поспелов застыл на месте, так и не дошел до кушетки. Руки отказались повиноваться, ноги превратились в качающиеся колоды, с трудом удерживающие тяжелое тело в вертикальном положении.
Налетчики действовали со знанием и сноровкой. Двое побежали вглубь банка, откуда донеслось скрежетание сверла. Вскрывают дверь в хранилище, догадался начальник охраны. Третий мужик, здоровый, крепкий, копался в ящиках, выбрасывая бумаги, журналы учета. Деньги торопливо рассовывал по карманам. Из-под маски доносилось частое дыхание - боится, до дрожи в коленях, до инфаркта. Но страсть наживы сильнее страха.
Щуплый, маленький, пошел на Поспелова, уткнул в его живот ствол пистолета. Федор медленно отступал, пока не прижался спиной к стене. По телу стекали ручейки пота, колени продолжали мелко подрагивать, будто выбивали азбукой Морзе сигналы тревоги, руки на затылке онемели.
- Побазарим, мент? - миролюбиво тонким голосом спросил "мальчишка". - Не дрожи, мочить тебя не собираюсь… Пока не собираюсь, - выразительно подчеркнул он.
- Я… не мент… Охрана… Такая работа…
Федор с трудом ворочал распухшим языком, отдельные слова, отделенные друг от друга одышливыми паузами, звучали глухо и подобострастно. Будто вымаливали у налетчика жизнь. На любых условиях.
- Один хрен - мент, - убежденно пропищал бандит. - Я ваше племя за километр чую…
Тощий "мальчишка", видимо, главарь, ощупал Поспелова, отобрал и небрежно положил себе в карман его пистолет. После этого взял начальника охраны за шиворот, подвел к стулу и силой посадил. Федор подчинялся малейцшему движению налетчика, действовал на подобии манекена, переставляемого опытным декоратором в витрине магазина "Одежда".
- Не штормуй, сявка, не порть бельишка, оно нынче - в цене, - заботливо уговаривал Лягаш пленника. - Ишь, как с лица сбледнул, бедолага.
Неплохо и перспективно завербовать ещё одного мента, пусть даже не чистого мента - банковского охранника, размышлял бандит, внимательно вглядываясь сквозь прорези маски в потное лицо "собеседника". Перекинут его на охрану другого банка, можно будет и там "прибарахлиться". Парень - хлюпик, напугаешь - не трекнет начальству, продать побоится.
- Ничего я не штормую, - бодро возразил Поспелов, постепенно успокаиваясь. - Просто… неожиданно…
- Пришли бы "ожиданно", небось, не открыл, - рассмеялся налетчик, спрятав пистолет. - Вот и пришлось прибыть незванными…
Посмотреть со стороны - беседуют два добрых приятеля, смеются, обмениваются мнениями о погоде, курсе доллара, перестановках в правительстве. Никогда не скажешь, что один из них охраняет банк, второй его грабит.
- Сейчас мы тебя свяжем по ручкам-ножкам, в роток засунем небольшую портяночку, притянем её жгутом. Ну и глаза, извини, дружан, тоже завяжем. Чтоб ты, значит, мог по начальству трекнуть: ничего не видел и не слышал… А позже, где-нибудь на неделе, побазарим в более приличной обстановке… Согласен на такой расклад?
Попробуй не согласиться, когда страх туманит мозги, а рука налетчика находится в опасной близости к рукояти "макарова". Самый смелый человек призадумается, а старший лейтенант сейчас уже не считал себя сверхотважным. Скорей, предпочитал выглядеть трусом. Так безопасней.
- Согласен или нет?
Согласие выражено слогами с длительными перерывами, необходимыми для того, чтобы сглотнуть вязкую слюну, преодолеть икоту.
Подчиняясь главарю, налетчики старательно "упаковали" начальника охраны, завязали глаза и уши. В заключении главарь приложился рукоятью пистолета к его макушке с такой силой, что Послелов потерял сознание.
Лягаш с удовлетворением осмотрел результат "работы", подергал за веревки. Подошел к двери, ведущей к хранилищу.
- Долго ожидать, сявки?
Из глубины коридора лонесся глухой, "загробный" голос.
- Не поддается, стерва… Придется повозиться…
Главарь погасил верхний свет и развалился на стуле. Все складывается тики-так, сейчас откроют дверь в святая святых банка, вытащат мешки с валютой, "жигуль" ожидает за углом. Мешки с валютой и "деревянными" рублевками - это тебе не серьги, вырезанные вместе с ушами, и не магазинная выручка. Повезет - можно будет пополнить счет в зарубежном банке, прибомбить какую-нибудь средиземноморскую виллу.
Лягаш вытер грязным носовым платком вспотевший под маской лоб и принялся мечтать о другом. Говорят, израильские врачи излечивают импотенцию. Стоит это довольно дорого, особенно, если придется лечиться не в загнивающей России, а на берегу Мертвого моря. Конечно, жаль кровных баксов, но после сегодняшнего налета можно отстегнуть нужную сумму. Заодно отдохнуть в процветающем еврейском государстве.
Мечты провалились самым неприятным образом. Вдруг раздался шум двигателя машины. Из патрульки, остановившейся рядом с под"ездом банка, вышли два человека в униформе с автоматами. Один из них направился к входу, второй, облокотился на капот. Закурил.
- Почему открыта дверь? Или - проветриваешь офис? Охранник, где ты?
Два лжемилиционера ответили короткими очередями. Патрульный беззвучно рухнул на асфальт. Его товарищ прыгнул за машину и прострочил под"езд. Налетчик, притаившийся за дверью, выронил автомат и скорчился в углу. Из недр банка выскочили пехотинцы, принялись беспорядочными очередями прочесывать улицу. Вдали послышались звуки тревожной сирены. Завязался скоротечный бой, результат которого легко предрешить.
Лягаш не стал ожидать ни победы, ни поражения - ползком, по пластунски выбрался из банка, прижимаясь к фасаду, добрался до угла. Там стоял "жигуленок" с работающим двигателем, за рулем - тот самый мужик, который вечером выгуливал в Давыдково дворнягу.
- Жми! - выдохнул главарь, вскочив на заднее сидение. - Вперед, сука. На полную катушку!
- А как же пехотинцы? - нерешительно спросил водитель. - Давай обождем…
Ствол "макарова" больно ударил в бок. Рычание, похожее на зверинный рык, подстегнуло мужика.
- Другие найдутся… На наш с тобой век шестерок хватит… Жми, не то сглотнешь пулю!
"Поощренный" щедрым обещанием водитель так рванул с места, что оба вжались в спинки сидений. Машина на бешенной скорости промчалась на красный свет светофора, вильнула, избегая столкновения с грузовиком, и выскочила на широкую магистраль.
- В Кунцево?
- Я тебе дам в Кунцево? Разворачивайся и - в Дмитров.
Жесткий ствол пистолета продолжал упираться в ребра. Позади перестрелка стихла. Омоновцы подсчитывали трупы: свои и чужие, окольцовывали наручниками оставшихся живыми налетчиков…
Можно не сомневаться - в уголовке зафиксирована его внешность, подсчитаны все "грехи". Да и повязанные "пехотинцы, спасая свои жизни, расколятся, суки, все скажут, падлы, бесился про себя Лягаш. Значит, придется лечь на дно, затаиться. Слава Богу, в Дмитрове давным давно припасена надежная "нора", в которой придется отсидеться, пока менты не устанут вынюхивать следы исчезнувшего главаря.
А как же быть с "приближенными"?
Утром в прихожей кунцевской квартиры призывно затрезвонил телефон. Трубку снял фельдшер.
- Слушай, чего скажу, - не здороваясь и не называя себя, прозвучал высокий, мальчишеский голосок. - Я сел в бест. Место - не спрашивай, не отвечу. Живите там, где живете. Куда ехать и когда - дам знать. Продадите, стервы, всех порешу, по жилочке буду вытаскивать, по деталям разбирать…
Частые гудки отбоя.
Глава 8
Ускользнувший от Бузина "жигуль" будто провалился сквозь землю или взлетел в небеса. Боевики Пахомова просмотрели все машины возле под"ездов домов и на детских площадках, изучили номера, оглядели салоны. Ничего похожего.
- Говоришь, белые? - в который уже раз спросил Николай. - Может быть, кофе с молоком?
- Черт их знает, - устало твердил Костя. - Освещение заправки сам знаешь какое. Возможно, и кофе с молоком или без молока…
Еще раз обошли дворы и скверики, даже на школьный стадион заглянули. В результате поисков под подозрение взято три "жигуля": один - девствнно белый с ржавыми подтеками на капоте и два светлокоричневых. Первый оставлен возле панельной "хрущебы", два остальных - у кирпичных домов.
- Сделаем так: ты, Костя, подежуришь до завтрашнего обеда. Сухой паек обеспечит Павел - живет рядом. С обеда до полуночи - Наташа. Дальше, по обстановке, либо я, либо Поспелов. Если возвратится от сестры. Особое внимание - белым "жигулям". На другие - поглядывайте.
Бузин сходил к оставленному на обочине магистрали "москвичу", натянул теплую куртку не первой свежести и сел на лавочку неподалеку от пятиэтажки. Посмотришь со стороны - забалдел мужик, употребив бутылку "столичной", домой идти побаивается - как бы супруга не огрела чем тяжелым - вот и избрал для ночевки ничейную скамейку. Обычная картинка из "галлереи" современных реформ, ничего особенного, никто не заподозрит неладное, даже не обратит внимания. Тем более - ночью.
Еще лучше - изобразить бомжа, прописавшегося на дворовой лавочке. Лечь, шапку - под голову, полу куртки натянуть на лицо. Ибо все бомжи, как правило, бородатые, а Костя недавно тщательно побрился.
Так он и поступил.
Трое пошли по домам.
Пахомов вынужден отправиться на автостоянку - автобусы в гарнизон начинают ходить в шесть утра, другого пристанища в Москве капитан не имеет, пользоваться гостеприимством друзей не хочется, да и конспирация не позволяет. Ничего страшного - прокантуется ночь рядом с дежурным сторожем.
Причину необычной ночевки придумать легче легкого. Побывал у друга, засиделись, проговорили допоздна, напроситься остаться постеснялся, да и негде: олнокомнатная квартирешка, в которой - муж и жена. Безвыходное положение. Вот и решил скоротать ночку по месту родной работы…
Оказалось, дежурил начальник - подменял заболевшего старика.
- Все понятно, - с ехидным сочувствием пробормотал он, открывая калитку бездомному капитану. - Использовала баба, а на ночь не оставила. То ли мужа побоялась, то ли другого любовника. Седина в голову, бес в ребро, господин капитан. Или - ошибаюсь?
Николай устал зверски, ломило суставы, кружилась голова. Поэтому он не стал спорить, доказывать свою святую невинность - молча прошел в сторожку и, не сняв обувь, свалился на кушетку. Занял единственное в комнатушке спальное место, оставив отставному полковнику табуретку-калеку возле столика.
Усмехнулся начальник, покачал головой. Дескать, пошли господа офицеры, на ногах не держатся, старшему по званию места не уступают. Еще раз оглядел подшефную территорию и положил голову на журнал сдачи-приемки дежурств.
Так и проспали до утра: полковник - сидя, капитан - лежа.
Когда Пахомов продрал слипшиеся веки, толстый отставник, фыркая и отдуваясь, усердно подметал бетонку между машинами. На приветственный оклик не отозвался - весь в работе. Пришлось отобрать лысую метлу и самому заняться утренней физзарядкой.
Постепенно сонной состояние прошло, мускулы налились силой, голова посвежела.
Полковник уселся на колченогий стул рядом со спящим Туманом - прижившейся бездомной дворнягой - и стал разминать соскучившийся за ночь язык. Отставники, как правило, всегда отличаются словоблудием, особенно, когда речь пойдет о политике или бабах. Но начальник заговорил совсем о другом.
- В милицию можешь не ходить - на себя принял удар. Зато теперь тулка - при полных правах, в законе: оформлена и подписана… Где так стрелять научился? В армии?
- Там, - неохотно подтвердил Николай. - Чему в нашей армии не научишься: стрелять, ночами не спать, работать сторожем и дворником. Спасибо за поддержку.
- Спасибочком не отделаешься, нынче за него в магазинах не оттоваривают, на рынках не продают… Не боишься бандитской мести?
Пахомов домел территорию, поставил в угол, возле сторожки метлу, присел рядом с полковником.
- Житуха отучила бояться. Да и что могут сделать бандюги? Пристрелить? Пусть потренируются по живой мишени, не возражаю. Но ежели промажут - попеняют на себя…
Полковник смешливо покачал головой. Надо же, не разучился в нищем пенсионном положении шутить и смеяться. А Пахомов перестал смеяться и радоваться ещё в детстве, когда зарезали отца, изнасиловали и прикончили мать. Ни успехи по службе, ни женитьба на любимой женщине, ни рождение сыновей - ничего не изменило обычной пасмурности.
- Надолго заболел дед?
- Сказал: к следующему дежурству оклемается. А что у тебя - проблемы со временем?
- Могут возникнуть, - неопределенно пожал плечами капитан. - В наше время вперед не заглянешь - темно, как у негра в заднице.
Помолчали.
- Ладно, парень, понадобится время - скажешь. Либо поменяю с кем-нибудь, либо отдежурю сам…
- Еще раз спасибо, товарищ полковник, - поблагодарил Пахомов, подчеркнув звание собеседника. Знал, как приятно это услышать старому служаке. - При необходимости - отблагодарю…
Начальник отмахнулся. На кой черт нужна ему благодарность, когда и с ней, и без неё одинаково тошно.
- Сегодняшняя ночевка в сторожке - из той же оперы? - ненавязчиво спросил он и повторил. - Не боишься?
Вместо ответа капитан поднялся и протянул руку.
- Пора до дому, до хаты. Еще раз - спасибо…
В семь утра Пахомов отбыл в родной, черт бы его побрал, гарнизон.
По дороге к дому заглянул к Поспелову. Проверить прибытие старшего лейтенанта и заодно отматерить. Ротой командовал, генеральский сынок, а простой истины так и не усвоил: предупреждать командира о своих передвижениях.
Открыла дверь Клавка. Заплаканная, усталая, в измятом домашнем халатике, повязанном переднике.
- Что у вас случилось? - встревоженно спросил капитан.
Женщина всхлипнула, косясь на вход в комнату, приложила к губам палец. Зашептала.
- На Феденьку напали бандиты. Когда он от сестры возвращался. Стукнули тяжелым по голове, сняли часы, вытащили бумажник… Провались они пропадом, деньги, будем жить - заработаем, главное - здоровье. Головная боль у Феденьки страшенная, на голове - шишка с кулак. Говорю: иди к врачу - не хочет… Хоть ты, Николаша, уговори…
Женщина откровенно маялась. С одной стороны, открываться кому-нибудь, особенно Пахомову, муж строго-настрого запретил. С другой - врать старому другу Федора противно. Сколько они встречались семьями, сколько раз Пахомовы выручали их в трудную минуту и материально, и добрыми советами… Да и почему она должна таиться? Мужа едва не убили, слава Богу, остался жив, но с работы выставили. Генералы вряд ли помогут, сами сели на скудную пенсию. Кто подержит, если не Николай?
И Клава решилась. Затащила Пахомова на кухню, плотно закрыла дверь и выложила все, что произошло этой ночью. И с ней, и с Поспеловым.