– Интересно, – сказал Тойвонен и поднялся. – Даниэльссон, судя по всему, не был обычным пьяницей, – сказал он. Улыбнулся и кивнул Бекстрёму.
29
– У нас есть что-то еще? – спросил Бекстрём и зло посмотрел вслед выходящему из комнаты Тойвонену.
– Да, относительно того, о чем попросил меня шеф, – сказала Фелиция Петтерссон, вежливо подняв руку. – Я имею в виду некую странность с разносчиком газет. Который нашел тело. Его зовут Септимус Акофели. По-моему, я поняла, в чем странность. Я просмотрела распечатку с его телефона, и там обнаружила некое несоответствие с тем, что он сообщил, когда ты сам допрашивал его.
"Ничего себе, – подумал Бекстрём. – Черная курица снесла яйцо. Пусть она по-прежнему всего лишь цыпленок".
– И о чем речь? – спросил Бекстрём, хотя сейчас он предпочел бы пойти в туалет и выпить несколько литров холодной воды, присовокупив к ним пару таблеток болеутоляющего и сверху положив мятную пастилку. Пожалуй, свалил бы из этого сумасшедшего дома и поехал в свою уютную берлогу, где теперь и холодильник, и кладовка снова были заправлены как в прежние времена.
– У Акофели мобильник с предоплатной картой, – сказала Фелиция Петтерссон. – Из тех, когда неизвестен владелец. В среду 15 мая, когда находят Даниэльссона, он звонит по нему всего десять раз. И сначала шесть минут седьмого утра, когда связывается с центром управления. Тот разговор продолжается три минуты, прежде чем прерывается, сто девяносто две секунды, если быть точным, – сказала она и кивнула на бумагу, которую держала в руке. – Сразу потом, девять минут седьмого, он набирает другой номер, тоже принадлежащий мобильному с предоплатной картой. Разговор продолжается пятнадцать секунд, когда включается автоответчик. Тогда он перезванивает по тому же номеру снова, и также разговор прерывается через пятнадцать секунд. Потом проходит одна минута, прежде чем он набирает тот же номер в третий раз. Разговор прерывается уже через пять секунд. В одиннадцать минут седьмого, точнее говоря, и это интересно.
– И почему же? – спросил Бекстрём и покачал головой. – Почему это интересно?
– Именно тогда первый прибывший на место патруль входит в подъезд на Хасселстиген, 1. Мне пришло в голову, что, услышав, как кто-то приближается, Акофели прерывал разговор и убирал свой мобильный.
– Другие разговоры есть? – спросил Бекстрём, стараясь выглядеть как можно более заинтересованным, но с похмелья это плохо получалось.
– Около девяти он звонил на работу, предупредил, что задержится, – сказала Петтерссон и посмотрела на Аннику Карлссон.
– Он попросил у меня разрешения, – подтвердила она и кивнула.
– Следующий звонок он тоже делает на работу. Около десяти, как только уходит с Хасселстиген, 1.
"Сначала один в центр управления, потом три на какой-то чертов "левый" мобильник, затем два на работу. Один плюс три плюс два будет… Да, сколько же будет?" – подумал Бекстрём, уже начиная терять концентрацию.
– Седьмой раз он звонит сразу после обеда, – продолжила Фелиция Петтерссон. – В двенадцать тридцать одну, если быть точной. И на сей раз на предприятие, которое заказало доставку его фирме. Он принес пакет, но получил неправильный код от подъезда.
– Откуда ты это знаешь? – спросил Бекстрём.
– У заказчика обед. И его телефон не отвечает. Поэтому тогда он делает свой восьмой звонок в фирму, где работает, и просит их связаться с заказчиком и выяснить правильный код.
– Ты разговаривала с ними, – догадался Бекстрём. – И зачем это понадобилось? Так ли это разумно?
"Чертова девчонка", – подумал он.
– Да, по-моему, – ответила Фелиция и кивнула. – Но я сейчас перейду к этому.
"О чем она, черт побери, говорит, – подумал Бекстрём. – Надо будет поставить ее на место".
– Девятый раз он звонит сразу после того, как заканчивает работу, около семи вечера, и десятый и последний четыре часа спустя. Четверть двенадцатого ночи. И в обоих случаях на тот же мобильник с предоплатной картой, что и утром. Он не получает никакого ответа, и оба разговора прерываются уже через семь секунд, очевидно по той причине, что его абонент выключил свой телефон. То есть всего из десяти звонков в течение дня пять приходятся на один и тот же "левый" номер, и, с кем он так упорно хотел поговорить, нам неизвестно.
– И что здесь такого, он вполне мог звонить приятелю с целью посплетничать, поведать о своем приключении, – предположил Бекстрём тоном, вполне соответствующим его кислой физиономии. – У всех подобных личностей телефоны с предоплатной картой. В этом же вся суть. Чтобы не знали, кто звонит.
– Да, я в курсе. У меня самой есть такой мобильник. Довольно практично, кстати. – Петтерссон посмотрела на Бекстрёма без тени беспокойства на лице.
– Ладно, – сказал Бекстрём и постарался смягчить тон, поскольку глаза Анники Карлссон уже подозрительно сузились. – Ты меня извини, Фелиция, но я по-прежнему не понимаю, в чем здесь странность?
– Просто он исчез, – сообщила Фелиция Петтерссон. – Септимус Акофели исчез.
– Исчез? – удивился Бекстрём. "О чем она говорит, черт возьми?"
– Исчез, – продолжила Фелиция и кивнула. – Возможно, еще в пятницу. Утром он, как обычно, разнес газеты, но так и не появился в доставочной фирме, где работает днем. Подобное происходит впервые, а он трудится у них уже больше года. Его мобильный также абсолютно мертв с пятницы. Отключен. Последний раз он звонил по нему в четверг вечером, в четверть двенадцатого, на "левый" номер неизвестного обладателя.
– Я слушаю, – сказал Бекстрём и кивнул ободряюще.
"Черномазый мальчишка стащил портфель с черным налом", – подумал он.
– В пятницу ему несколько раз звонили с работы, – продолжила Фелиция. – Когда он не пришел и в понедельник, один из сослуживцев прокатился к нему домой и позвонил в дверь. Септимус Акофели живет в Ринкебю, на Форнбювеген, дом 17, но там никто не открыл. Тогда сослуживец вышел во двор и заглянул в окна. Квартира на первом этаже, и занавески не были задернуты. По словам этого сослуживца, квартира, похоже, пустовала. То есть, если, конечно, Септимус Акофели не прятался, поскольку не хотел открывать, его не было дома. Позднее в тот же день шеф доставочной фирмы подал заявление об исчезновении парня, а так как он живет в нашем полицейском округе, оно попало сюда. Я нашла его, когда начала заниматься Акофели и позвонила ему на работу. Это в качестве ответа на вопрос шефа, – закончила Фелиция Петтерссон и с учтивой миной посмотрела на Бекстрёма.
– Хорошего мало, – покачал головой Бекстрём. – Нам надо серьезно заняться… Акофели. Возьмешь на себя, Анника?
– Вместе с Фелицией, – кивнула Анника Карлссон.
– Хорошо, – сказал Бекстрём и резко поднялся. – Держите меня в курсе. – Еще одно дело, – добавил он, задержавшись в дверях, а потом обвел взглядом своих помощников и остановил его на Фелиции Петтерссон. Относительно звонков Септимуса Акофели на мобильный с предоплатной картой и его внезапного исчезновения… В этом, естественно, хорошего мало. С этим нам надо разобраться, и слава богу, что ты обратила на это внимание, Фелиция. Но все равно не это беспокоит меня. – Бекстрём покачал головой. – Что-то другое беспокоит меня в связи с Акофели.
– И что же конкретно? – спросила Анника Карлссон.
– Не знаю, – ответил Бекстрём. – Подумайте над этим вопросом. – И он улыбнулся, несмотря на головную боль.
"Вот вам пища для размышлений", – подумал он, когда вышел в коридор, поскольку сейчас его беспокоило только то, что у него не было очень большого бокала очень холодного чешского пива.
За такого черномазого, как Акофели, ему, однако, вряд ли стоило беспокоиться. "Это понятно всем, кто хоть немного соображает, – размышлял Бекстрём. – Эти парни постоянно занимаются всяким дерьмом, и, скорее всего, он и стащил портфель. Если это не сделали Ниеми и Фернандес, конечно. Ясно дело, не Столхаммер, подобное понятно любому сопливому юнцу. Тот наверняка был счастлив тем, что ему удалось вытащить из бумажника жертвы".
Столхаммер забивает насмерть Даниэльссона. Потрошит его портмоне и ковыляет, пошатываясь, к себе на Йерневегсгатан. Проворонив сумку с миллионами.
Акофели находит труп. Осматривает квартиру Даниэльссона. Обнаруживает дипломат. Прячет его. Открывает в спокойной обстановке. До него доходит, что он неожиданно стал миллионером. Он сваливает на Таити, вот и вся история, ничего более сложного.
А если это был не он, то Ниеми и его чилийский подельник, и самое время заморить червячка, решил Бекстрём.
30
Офис курьерской фирмы "Мильебудет" находился на Альстремергатан, что на острове Кунгсхольмен. На пути туда Анника Карлссон и Фелиция Петтерссон обсудили возникшую ситуацию. А как же иначе, все иное выглядело бы странным и, пожалуй, могло бы рассматриваться как халатность для пары настоящих констеблей.
– Что ты думаешь обо всем этом, Фелиция? – спросила Анника Карлссон.
– Надеюсь, я ошибаюсь, – сказала Фелиция, – но, скорее всего, к сожалению, именно Акофели стащил портфель, спрятал его где-то поблизости, прежде чем связался с полицией. У нас ведь есть только его собственные слова о том, что он позвонил туда сразу же, как только нашел Даниэльссона.
– Да, пожалуй, все так и есть. Во всяком случае, такой вариант выглядит вполне правдоподобным.
– И в этом случае Акофели уже успел покинуть страну, – констатировала Фелиция.
– Я уже поговорила с прокурором, – сказала Анника Карлссон. – После посещения фирмы мы направимся к Акофели домой.
– Надо бы позаботиться и о ключах тоже, – заметила Фелиция Петтерссон.
– Я уже пообщалась со смотрителем дома, – сказала Анника Карлссон и улыбнулась. – За кого ты меня, собственно, принимаешь?
– Я принимаю тебя за вполне нормального человека, сказала Фелиция. – Над кем можно чуточку подшутить иногда, ты знаешь.
Фирма "Мильебудет" располагалась на первом этаже, над дверью висела соответствующая вывеска, а весь тротуар по соседству занимали прислоненные к стене велосипеды.
– Если понадобится проехать мимо с детской коляской, придется заходить на проезжую часть, – констатировала Анника Карлссон, нахмурив брови.
– Cool it babe , – сказала Фелиция Петтерссон и широко улыбнулась коллеге. – Давай оставим этот вопрос напоследок.
– Тебе вести разговор, – решила Карлссон. – Это же твое дело.
Сначала они поговорили с шефом Акофели. Его звали Йенс Йонассон ("Называйте меня Йенса, так делают все, кто работает здесь"), он выглядел как обычный шведский компьютерный фанатик и на вид был не намного старше Акофели. И его явно одолевало беспокойство. Оно читалось в его глазах, несмотря на толстые стекла очков.
– Подобное не похоже на мистера Севен, – сказал он. – Септимуса, значит. Мы называем его Севен, поскольку так его имя переводится с латыни, – объяснил он, кивнув, чтобы придать больше веса своим словам. – Он не пропустил ни дня, с тех пор как начал работать здесь полтора года назад.
– Что он за человек? – спросила Анника Карлссон, несмотря на обещание, данное пятью минутам ранее.
– Очень хороший, – сообщил его шеф. – Отлично ездит на велосипеде, супервынослив, всегда готов к труду, даже если порой снегу по колено. Честный, порядочный, умеет ладить с клиентами. Энергичный. Заботится об окружающей среде. А к этому мы относимся очень серьезно. Все, кто работает у нас, должны заботиться об окружающей среде.
– Что, по-твоему, с ним случилось? – спросила Фелиция Петтерссон.
– Наверное, это имело отношение к чертову трупу. Возможно, он увидел то, чего не должен был видеть. Или, в худшем случае, кто-то убрал его с дороги. Так, по крайней мере, болтают здесь, в офисе.
– Он выглядел обеспокоенным, когда пришел сюда в четверг?
– Нет. Но не рвался болтать о случившемся. Все навалились на него, каждый хотел узнать подробности. Не часто ведь натыкаешься на покойника, которого только перед твоим приходом убили? Со мной такого никогда не было, – признался Йенса и от волнения протер стекла очков. – И ни с кем другим тоже, во всяком случае, насколько мне известно. И вдруг он неожиданно исчез. Странное ведь все-таки совпадение. Чисто по времени, я имею в виду.
– Я тебя услышала, – кивнула Фелиция. – Кто его лучший друг у вас на работе?
– Шериф, – сказал Йенса. – Ниссе Мунк. Он изучает юриспруденцию. Его папаша, по слухам, невероятно крутой юрист. Он здесь, кстати. Сидит внизу в подвале, где у нас хранятся велосипеды, и начищает собственный байк. Он велогонщик. Хотя вряд ли уровня Джиро д'Италия или Тур де Франс, если ты спросишь меня, – сказал Йенса, понизив голос. – Хочешь поболтать с ним?
– С удовольствием, – согласилась Фелиция. – Если у него есть время оторваться от своего занятия.
Шериф удивительно напоминал своего шефа и очками, и всем остальным, и за исключением длинных мускулистых ног мало походил на велогонщика.
– Само собой, я спрашивал, – подтвердил он. – Уголовное право мой конек. Именно им я и собираюсь заняться, как только закончу учебу. Буду адвокатом по уголовным делам, открою собственное бюро.
– И что он ответил? – поинтересовалась Фелиция Петтерссон.
– Буркнул, что не хочет разговаривать об этом, – сказал Шериф. – Его ведь можно понять. Веселого мало. Я залез в Интернет, как только пришел домой в четверг, и посмотрел, там все выглядело, словно поработали бензопилой. Хотя в статье говорилось о топоре.
– Но вы не разговаривали о том, что он пережил? – спросила Анника Карлссон.
– Я попытался, – сообщил Шериф. – Но мистер Севен лишь отнекивался. О'кей, о'кей. Надо работать. Новые клиенты постоянно. Мы же не на тандемах здесь ездим.
– И это все?
Анника Карлссон кивнула ему:
– Ну да.
– И ничего больше он не говорил? И ни о чем не спросил?
– Знаешь, – вдруг припомнил Шериф. – А он ведь задал один вопрос? Как раз перед тем, как я свалил с работы. Немного странный вопрос, но, честно говоря, меня все все время пытают.
– На юридические темы, по поводу юридических проблем? – поинтересовалась Фелиция.
– Да, – подтвердил Шериф и кивнул. – Постоянно даю бесплатные юридические консультации. Главным образом относительно семейного права. Что будет, если подружка выперла меня из квартиры, а мое имя не стоит в контракте на аренду жилья. Как быть с холодильником, который мы вместе покупали. В основном из этой серии. Хотя, как я уже говорил, мой конек уголовное право.
– А странный вопрос, – напомнила Фелиция.
– Он меня спросил о праве на самооборону, – сказал Шериф. – Как все обстоит в Швеции, если на тебя напали и ты попытался защититься. Насколько далеко можно зайти.
– И что ты ответил?
– Сначала сказал, что это чертовски странный вопрос. Потом поинтересовался, не Севен ли до смерти отдубасил мужика, поскольку тот наехал на него из-за не той газеты или чего-то такого. Порой клиенты позволяют себе разное. Но ничего подобного. Севен сказал мне, что относительного всего такого я могу не беспокоиться. Ничего подобного не было. No way, – поведал Шериф.
– А ты не помнишь точно, как он сформулировал вопрос? – не унималась Фелиция.
– Как далеко ты имеешь право зайти. Если кто-то пытается убить тебя. Имеешь ли ты тогда право убить его? Примерно такой был вопрос.
– И что ты ему ответил? – повторила Анника Карлссон.
– Да. И нет. Это же вы должны знать, кстати? Право использовать контрнасилие в зависимости от степени опасности. Плюс дополнительные меры насильственного характера, которые необходимы для предотвращения нового нападения. Чтобы он забыл обо всем ином. Вроде удара ногой напоследок, когда противник лежит и жрет траву.
– Как тебе показалось, Севен спросил применительно к себе? Может, он сам подвергался действиям насильственного характера, его били? – поинтересовалась Анника Карлссон.
– Ты издеваешься надо мной? Севен ведь вырос в Сомали. О чем речь? Зайди в Интернет и посмотри. Добро пожаловать в реальный мир, констебль.
– Я имею в виду, здесь, в Швеции, – объяснила Анника Карлссон. – Как думаешь, может, он столкнулся с чем-то таким в нашей стране?
– Ну, об этом я спросил, – сказал Шериф. – Он решительно отрицал, как я уже говорил. За исключением расистов, конечно, с которыми такому, как Севен, приходится периодически сталкиваться. Их всех надо отправить в какой-нибудь дебильный город вроде Бедрока из сериала "Флинстоуны". Если вас интересует мое мнение.
– У тебя не создалось впечатление, что он спросил для кого-то другого? – поинтересовалась Фелиция Петтерссон.
– Да, пожалуй, нет, – пожал плечами Шериф. – Если не забывать о том, что случилось с ним утром, все выглядело не так странно, кстати. Я, во всяком случае, исходил из того, что речь шла именно о нем самом. Это так странно?
– На самом деле ничего странного, – улыбнулась Фелиция.
Когда полицейские собрались уходить, Йенса проводил их на улицу и тем самым предоставил Аннике Карлссон возможность подтвердить репутацию, создавшуюся о ней в полиции Сольны.
– Относительно заботы об окружающей среде… Если взглянуть с этой точки зрения, как по-твоему, сможет кто-то с детской коляской пройти мимо по тротуару?
– Сделаем, все сделаем, – уверил Йенса и замахал руками.
– Хорошо, – сказала Анника Карлссон. – Тогда я надеюсь, здесь будет полный порядок, когда я появлюсь в следующий раз.
– И как понимать все это? Относительно его вопросов о праве на самооборону? – спросила Фелиция. – Туман таинственности сгущается, инспектор. Самое время просветить молодую коллегу.
– То, что Даниэльссон умер вечером, до того как Акофели нашел его, совершенно ясно, – сказала Анника Карлссон.
– Судмдэксперт это подтвердил, – согласилась Фелиция и кивнула.
– Не только он, – сказала Анника Карлссон. – Я была там до семи утра, а поскольку Ниеми и Чико еще не приехали, воспользовалась случаем и потрогала его.
– Ай-ай-ай, – покачала головой Фелиция и широко улыбнулась. – Ни к чему не прикасаться руками. Так всегда говорил мой преподаватель по экспертным дисциплинам в полицейской школе.
– Наверное, я об этом забыла, – сказала Анника Карлссон. – Кроме того, надела перчатки.
– И что?
– Он был холодный как камень, – констатировала Анника Карлссон. – Поэтому я не имела никаких проблем с дяденькой доктором. Во всяком случае, в этот раз. Между нами полное согласие.
– Тогда так, – сказал Фелиция. – Как думаешь, может, перекусим, прежде чем отправимся в Ринкебю? Есть приличный суши-бар в центре Сольны.
– По рукам, – кивнула Анника Карлссон, чьи мысли уже устремились в другом направлении.
"А странностей все прибавляется", – подумала она.