Вот те раз! Они продержали Мэгги тридцать шесть часов и за это время так и не накопали ничего для предъявления обвинения. Я достала записную книжку и набрала ее номер.
– Мэгги? Это Кейт Брэнниган. Мне сию минуту сказали, что вас выпустили. Я хотела сказать, что очень рада…
– Я думаю, – холодно ответила Мэгги, – что обязана этим Мойре.
– То есть?
– Мой сосед Гэвин забирал утром почту и нашел письмо, написанное почерком Мойры. Оно было отправлено в тот вечер, когда ее убили. Должно быть, она бросила его в ящик по дороге на встречу со мной. Она ведь всегда была такой – романтической, склонной к фантазиям… И в письме не было ни намека ни на какую ссору.
– И Гэвин отправил письмо вашему защитнику?
– Да. У его друга есть факс, так что он просто вскрыл конверт и переслал письмо адвокату, а она тут же принесла распечатку в участок.
… И полиция, разумеется, тут же прикрыла дело, раз у Мэгги не было мотива к убийству. Лопнули все их обвинения. Все, теперь Джексон будет искать себе какого-нибудь другого подозреваемого.
– Слава богу, что все кончилось! – сказала я.
– Вы так уверены? – мрачно спросила Мэгги. – У меня впечатление, что им все-таки хочется повесить это дело на меня. Давайте уж откровенно – кого им обвинять, как не чернокожего или лесбиянку? Знаете, Кейт, я бы на вашем месте немедленно удостоверилась, что вашему клиенту ничего не грозит.
Мэгги повесила трубку, а я даже не успела рассказать ей про Фредди-толстяка. Ничего, позвоню ей вечером, а пока пускай заново освоится в опустевшем доме. Остаток утра я посвятила составлению отчета для Билла и наших заказчиков – описывала грустный конец успешного расследования.
Запихивая в сумку чистые кассеты, я случайно зацепилась взглядом за бумагу с факсом от Джоша. В этом бардаке я про него совершенно забыла! Я разгладила бумагу и погрузилась в чтение. Факс содержал детальную информацию о финансовом положении Мойры. Первый числившийся за ней долг составлял сто семьдесят пять фунтов – спустя несколько месяцев после ухода от Джетта Мойра задолжала некоему заведению в Брэдфорде под названием "Куллен-Холдингс". Название показалось мне смутно знакомым, и я попросила Шелли посмотреть его в телефонном справочнике. "Куллен-Холдингс" в нем не оказалось, но зато в нем имелась клиника "Куллен". Точно, помню такую. Еще до создания "Мортенсен и Брэнниган" я выполняла их задание – выслеживала конкурента, который, кажется, пытался собрать на клинику компроматы. Или что-то еще в этом роде.
Шелли тем временем нашла дискету с записями по этому делу. Я вставила ее в компьютер. Хозяином клиники был доктор Теодор Донн, – не медик, а доктор наук, инженер по специальности, выпускник Стрэчклайдского университета. Этот доктор Донн основал клинику с единственной целью: сделать деньги на абортах. Клиника приносила ему немалый доход уже почти десять лет. Он спокойно пережил ревизию Министерства здравоохранения, интересовавшегося связью между его клиникой и женской консультацией, которой руководила его родная сестра. Она-то и посылала клиенток в клинику брата. Что же получается? Значит, Мойра обратилась в "Куллен" через неделю после того, как ушла от Джетта?
Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Невозможно поверить, что Джетт начал поиски, зная об аборте. А если узнал, когда Мойра вернулась, у него оказывался великолепный мотив для убийства. С его-то предубеждением против абортов, да с его-то темпераментом! Видела я его в гневе. Убил бы, не задумываясь. Это точно.
Я вынула старую дискету с записями по "Куллену" и вставила другую, украденную из "Чайки". Ага, вот оно, в середине файла. Добровольно совершенный аборт. Только представить себе, что за кошмар ей пришлось пережить! Одинокая, беременная, да еще и на игле. Просто чудо, что ей удалось тогда выжить. И тем страшнее преступление того, кто ее убил.
Я откинулась на спинку стула и призадумалась. Раз я смогла узнать об аборте, значит, мог и Нил. Опытные журналисты используют те же источники информации, что и сыщики. Вопрос только в том, располагал ли Нил столько же хорошими и надежными источниками, как я. Ну и еще в том, рассказал ли он о своем открытии Джетту. Если да, – вот и готовый скандал для книги! И еще один вопрос, но совсем из другой оперы: стали бы Джетт и Кевин продолжать сотрудничество с Нилом, если бы он признался, что собирается предать огласке историю с абортом? В общем, ясно, что пора заявиться к Нилу Уэбстеру с кучей новых вопросов.
В Колкатт-Мэнор я прибыла к завтраку, – я хочу сказать в то время, когда все нормальные люди обедают. Атмосфера на кухне была не особенно дружественной. Джетт на секунду оторвался от процесса намазывания масла на тост и сказал "Привет", ну а остальные вообще не обратили внимания на мое появление. Напротив Джетта сидели Кевин и Мики и пили кофе, рядом помещалась Тамар, которая уплетала хлопья с молоком и в промежутках между глотками пыталась внушить Джетту, что Кевин прав, Мики прав, и обязательно надо к ним прислушаться, обязательно надо.
– В чем они правы? – спросил Джетт, явно для того, чтобы посвятить меня в суть происходящего.
Мики изогнул бровь, изображая нахмуренный взор. Кевин снисходительно улыбнулся и ответил:
– Мы только что говорили Джетту, что для него лучше всего вернуться к музыке и снова начать писать. Музыка отвлечет его и поможет пережить утрату.
– А в каком состоянии работа над альбомом? – спросила я.
– Я никогда его не закончу, – удрученно ответил Джетт. – Я даже и думать пока об этом не могу.
Кевину с трудом удалось скрыть раздражение под гримасой сочувствия.
– Слушай, я понимаю, что сейчас ты именно так и чувствуешь. Но подумай, что если ты посвятишь альбом памяти Мойры, то в твоих песнях ее душа будет жить вечно.
Надо отдать должное Кевину, он знал, как надо давить на Джетта. Того, впрочем, убедить пока не удалось.
– Кто его знает, по-моему, как-то это без вкусно, да ее же еще и не похоронили…
– Да, но ведь хоронить будут только ее тело, Джетт. Ты же понимаешь. А душа ее теперь освобождена и не знает ни боли, ни страха, ни ненависти. Мойра вернулась, потому что хотела сочинять музыку вместе с тобой, и теперь ты обязан завершить эту работу в память о ней.
Я возвела глаза к небу. Господи, хоть бы этот разговор кончился поскорее!
В кухню вошла Глория и, потянувшись, к чайнику, объявила:
– Полицейские освободили репетиционную. Теперь ею можно пользоваться.
Джетт вздрогнул:
– Я туда не пойду. Кевин, я хочу, чтобы все мои инструменты перенесли в гостиную!
– А как же пианино? А синтезаторы?
– Их тоже. Если уж работать, то не там, где над всем тяготеет дух ее смерти!
Кевин кивнул головой:
– Здесь недалеко стоят вагончики дорожных рабочих, позову их, чтобы все перенесли.
Он поднялся и вышел вместе с Мики. Глория заварила себе травяной чай и сурово взглянула на Тамар, которая как раз взяла тост у Джетта. Ох, не желала бы я завтракать в такой атмосфере – весь день потом пришлось бы сосать мятные конфеты от тошноты.
Ну ладно, пора и за работу.
– Пока вы все в сборе, я бы хотела задать один вопрос. Когда вы узнали, как именно убили Мойру?
Глория неуверенно взглянула на Джетта. Тамар намазала тост земляничным джемом и сказала:
– Я впервые услышала утром, когда встала. Вообще знал один Джетт, но Джетт был не в настроении разговаривать, и потом, на нас все время глядели полицейские, так что было не до разговоров об орудии убийства…
– Глория?
– А я узнала еще перед тем, как легла, – злорадно ответила Глория. – Я зашла в кабинет, когда нам разрешили разойтись по нашим комнатам, и случайно услышала, как один полицейский говорил другому: первый раз в жизни вижу, чтобы кого-нибудь убивали саксофоном.
Я никак не могла бы опровергнуть ее утверждение, а она – доказать.
– Вы обсуждали это с кем-нибудь?
– Естественно, нет! – с вызовом ответила Глория.
– А в кабинете с вами кто-нибудь был?
– Нет. Я просто хотела проверить, все ли двери заперты, прежде чем лечь спать.
– Джетт, а ты обсуждал с кем-нибудь, кроме меня, как убили Мойру?
Джетт покачал головой:
– Кейт, меня тогда так затрахали, что не до разговоров было. Да и не хотел я это обсуждать. И вообще, раз ты сказала, что нужно молчать, значит, на то были свои причины.
Я поблагодарила всех троих и отправилась на поиски Нила. Он был у себя в кабинете, что-то печатал на компьютере и бил по клавиатуре так, будто это была старая пишущая машинка.
– Что, не знаком с передовыми современными технологиями? – ехидно спросила я.
После небольшой паузы Нил отозвался:
– Все, что нужно для работы, знаю. – Он ухмыльнулся.
– Ага, а если ничего не помогает, то читаешь инструкцию.
– Точно. Угадала. – Улыбка сделалась шире.
– Позор. Всю жизнь презирала людей, которые не используют возможностей своих компьютеров.
– Ты это о чем? – спросил Нил. Разговор его заинтересовал, и он оторвался от компьютера и смотрел только на меня.
– Ну, например, у тебя должна быть возможность посылать файлы через сеть, так?
– А, это через модем и "Гермес-Линк"? Вот, один вопрос уже снят: теперь я знаю название почтовой службы, которой он пользуется.
– Ну да. Но ты пользовался когда-нибудь электронными досками объявлений, скачивал когда-нибудь бесплатные программы?
Нил воззрился на меня с таким изумлением, словно я на его глазах превратилась в китайского мандарина.
– Кейт, я из твоего вопроса вообще ни слова не понимаю.
Я постаралась за пару минут объяснить ему, что пользователи компьютерных сетей могут общаться друг с другом через электронные доски объявлений, перекачивать себе на компьютер бесплатные программы и вдобавок еще играть друг с другом в разные игры. Как я и ожидала, Нила все это удивило до крайности.
– И еще ты наверняка не стараешься облегчить себе жизнь и не ставишь даты на своих файлах, – закончила я.
– Что? – тупо переспросил Нил.
– Ты мог бы ставить дату и время на всех отсылаемых файлах, и тогда остается информация о том, когда файл создан, когда и куда послан. Очень полезно, например, если в редакции тебе отказываются платить деньги и говорят, что ничего от тебя не получали.
– А, ну да. – Понимания в его голосе не прибавилось.
– Хочешь, покажу? – Я села рядом с ним за стол. – Позвони в "Гермес-Линк", установи соединение.
Нил позвонил. Пока что все шло по плану. У него была программа автоматического входа в систему, которая не запрашивала ни имени, ни пароля, а только номер почтового ящика. Мне этого вполне хватало. Я запомнила номер из восьми цифр, проделала от его имени простую процедуру установки автоматического датирования сообщений и разорвала соединение.
– Если захочешь, я зайду как-нибудь, когда у вас будет поспокойнее, и подробно объясню, как это делать, – предложила я.
– С удовольствием, – улыбнулся Нил. – Хочешь, я тебя за это тоже чему-нибудь научу?
Пора задать ключевой вопрос. Как бы получше его задать… А, ладно!
– Нил, а когда тебе стало известно, как именно убили Мойру?
Нил резко повернулся.
– А почему ты спрашиваешь?
– Просто опрашиваю всех. Для порядка. Собственно, забыла это сделать раньше, маловато у меня опыта в таких делах.
– Видишь ли, я ужасно хотел поскорее узнать, что же там произошло, но нам же велели ни с кем не говорить на эту тему, пока не началось то идиотское собрание в голубой гостиной. Да, а единственный, кто знал точно, был Джетт. Когда нас наконец отпустили, я поймал Кевина и предложил: если он хочет избежать слухов и скандалов, то пусть поручит мне все контакты с прессой. Ну да, я на этом заработал, а что, нельзя? Так вот Кевин мне тогда и сказал, что Мойру убили в репетиционной и что ей проломили голову тенор-саксофоном.
Сам того не зная, Нил положил последний кирпич в мое здание. Дело можно было закрывать.
Испытываешь совершенно особенное чувство когда завершаешь расследование, – смесь облегчения, гордости и какой-то странной пустоты. И вот сейчас я почувствовала это все и даже больше. Но необходимо сдержаться и не показать Нилу, что для меня значат его слова. Пока что мне не хотелось, чтобы кто-то знал о собранных мною против Кевина уликах. Сейчас надо задать Нилу еще какой-нибудь вопрос, чтобы тот, первый, не остался у него в памяти как ключевой и главный.
– Ты рассказал Джетту об аборте?
По лицу Нила разлилась краска, – начиная от шеи вверх.
– А-б-борте?
– Нил, мне все известно. И я знаю, что ты знаешь. Мне только интересно, сказал ли ты Джетту.
Он покачал головой.
– Кейт, я понятия не имею, о чем ты говоришь, клянусь тебе!
– Ты мне не вешай лапшу на уши. Или мы с тобой говорим откровенно, или я иду к Джетту и рассказываю, как ты готовился предать этот факт огласке и на нем заработать.
– Свинья ты…
– Угу. У меня это хорошо получается. А теперь все-таки давай продолжим. Так когда ты узнал об аборте?
– За несколько дней до Мойриной смерти, – мрачно ответил он.
– Вопрос из чистого любопытства: а откуда ты узнал?
– Проверил ее финансовые дела, позвонил в эту самую клинику, притворился поверенным Мойры и сказал, что теперь ее дела поправились и она в состоянии оплатить чек. Попросил прислать счет мне, предварительно убедившись, что она действительно сделала там аборт, и дал им липовый адрес. – Нил не скрывал самодовольства и улыбался, как чеширский кот.
– И как ты планировал использовать эти сведения?
Нил пожал плечами
– Думал рассказать Джетту, но потом решил, что лучше не надо, раз они с Мойрой так хорошо спелись. Он ведь у нас такой консерватор в смысле абортов, работающих ясен и тому подобного. Поднялся бы такой тарарам, – один бог знает, чем бы все кончилось. Так что я решил подождать, пока выйдет альбом, а там уж смотреть.
– То есть ты хотел дождаться выхода книги, а потом продать отдельно эту информацию газетам, и наплевать тебе на все последствия, да?
Нил посмотрел на меня с такой злобой, что я поняла, что попала в точку. Нил, однако, не собирался этого признавать.
– Да нет, конечно! – вскричал он. – Ты за кого меня принимаешь?!
Жаль, что я не американка. Я бы могла сослаться на пятую поправку к Конституции. А так я только бросила на Нила презрительный взгляд и вышла.
Через две двери от кабинета Нила оказалась столовая, на мой взгляд необходимая обитателям дома примерно как Ричарду – пылесос. Я присела на антикварный стул с мягкой выпуклой спинкой, вставила в диктофон чистую кассету и наговорила отчет о законченном расследовании убийства, в подробностях объясняя свой вывод, что убийца – Кевин. Трудность, однако, состояла в том, что никаких прямых, явных улик у меня не было. Полиция, разумеется, отыщет доказательства без труда, когда Кевина арестуют, – начать можно с исследования его финансовых дел, а там уже все пойдет само собой. Но для того, чтобы убедить полицейских сделать хотя бы первый шаг, мне нужно было найти какие-то конкретные свидетельства.
Дней двух, пожалуй, на это хватит. День на то, чтобы склонить к сотрудничеству Фредди-толстяка, и день на то, чтобы "дожать" Кевина и заставить его признаться. Дело довольно рискованное, но результат того стоит.
Я нашла Джетта в гостиной, где он обсуждал какую-то композицию с Мики и Кевином. Эти двое при виде меня особой радости не проявили.
– Прошу прощения за беспокойство, – сказала я. – Но у меня для вас есть важное сообщение.
Джетт вскочил и одним прыжком оказался рядом со мной. Он схватил меня за запястье и сжал с такой дикой силой, что на следующую неделю можно было забыть о коротких рукавах.
– Ты знаешь, кто убил Мойру? Я чувствую, что знаешь, Кейт! – в волнении закричал он.
Я попыталась вырваться, но Джетт держал крепко.
– Джетт, мне больно! Пусти!
Он разжал хватку и медленно опустился в кресло:
– Прости меня, Кейт. Я не хотел сделать тебе больно. Но ты должна мне сказать.
Мики зажег сигарету и вмешался в разговор:
– Он прав. Он имеет право знать.
– У меня пока недостаточно доказательств, чтобы обвинять кого-либо, – ответила я. – Но я догадываюсь, где их найти, и завтра в это же время буду знать имя убийцы уже абсолютно точно. Тогда я немедленно расскажу тебе, Джетт, а пока что прошу вас всех собраться завтра в пять часов, ну, скажем, в голубой гостиной. И тогда я расскажу обо всем, что мне удалось выяснить.
– Да боже мой! – заорал Кевин, выходя из себя. – Что еще за идиотизм! Тут тебе что, детективное кино с общим разоблачением в финале? Ты почему не можешь просто сказать Джетту? Тебе в конце концов за что деньги заплатили?
– Кевин, заткнись! – повелительным тоном сказал Джетт. – Я дал Кейт полную свободу действий. Она знает, что делает.
– Большое спасибо, – отозвалась я. – Я прошу собраться всех не из прихоти: то, что я скажу коснется всех и каждого в отдельности. К тому же некоторые из вас рассказали мне меньше, чем на самом деле знали, – по разным причинам, – а когда они поймут, что их больше ни в чем не подозревают, им будет легче правдиво описать все события.
– Но ты можешь сейчас хотя бы намекнуть? – попросил Кевин, которого мое объяснение явно не удовлетворяло. – Я не желаю провести очередную ночь в одном доме с убийцей!
Он был вне себя от ярости. Что это – наглость преступника, воображающего себя умнее сыщика?
– Нет. Могу только сказать, что Мойру убили из-за того, что она слишком много знала. Кое-кого тут обуяла жадность, этот человек погнался за легкими деньгами, а Мойре совершенно случайно стало об этом известно. Завтра я собираюсь съездить в Брэдфорд поговорить с одним деловым человеком. Надеюсь узнать у него все, что знала Мойра, а может, и больше. Ну а сейчас извините меня, джентльмены, – мне пора идти по своим делам.
Я не стала дожидаться ответа и вышла. Минут через пять я уже направлялась в город на полной скорости. Надо думать, мне удалось спровоцировать Кевина. Теперь нужно подумать, как лучше себя обезопасить.
Я проложила двухколейку между Эссеном и Утрехтом и записала результат. "Железнодорожный магнат" – замечательная стратегическая игра, погружаешься в нее и забываешь обо всех реальных проблемах. Так что в "паровозики" играют отнюдь не только школьники. Почти час я занималась строительством трансъевропейской железной дороги, когда в доме вдруг зазвонил звонок. Я поставила игру на паузу и пошла открывать.
На мониторе внешнего слежения возникла фигура переминающегося с ноги на ногу Кевина. Удивительно, удивительно. Но если он и правда хотел застать меня врасплох, то у него все равно ничего бы не вышло, у меня стоит отличная сигнализация.
– Кейт, мы можем поговорить? – спросил он, едва оказавшись на пороге.
– Вообще-то я хотела вечером отдохнуть, ты не можешь подождать до завтра?
– Не могу. Кое-что мы должны прояснить прямо сейчас.
– Должны, говоришь? Ну ладно, входи, – неохотно пригласила я, ведя Кевина в гостиную. Кевин примостился на краю дивана, я села напротив, не подумав даже предложить ему выпить.
– И о чем ты хотел поговорить?