Картина была впечатляющей. Под громкую музыку во двор медленно вошли четверо высоких мужчин в масках и нарядах, долженствующих, как решил Натаниэль, изображать одеяния китайских мандаринов. На плечах они несли носилки с балдахином. Под балдахином на расшитых золотом подушках неподвижно сидел некто в золоченом халате, расшитом драконами. Его лицо, так же, как и лица носильщиков прикрывала маска. Желтая, с узкими прорезями глаз и высокомерно изогнутыми тонкими губами. Рука в желтой перчатке небрежно держала раскрытый веер. С трех сторон его прикрывали небесно-голубого цвета шторки. Передняя шторка была отдернута.
Танцы прекратились, оркестр затих. Послышались восхищенные возгласы, аплодисменты. Аркадий Смирнов, откуда-то вынырнувший в центр двора и обряженный в маскарадный костюм какого-то фантастического императора, поспешил к вошедшим, отвесил шутливый поклон и пригласил чувствовать себя, как дома. После этого носильщики прошли в центр большого зала, молча поставили носилки с "богдыханом" и так же молча удалились. Аркадий махнул рукой музыкантам, те вновь перешли на танцевальную музыку, и вокруг странной фигуры, восседавшей под балдахином, закружились танцующие.
Розовски вздохнул, покачал головой. "Клоуны..." Все это казалось ему по меньшей мере безвкусным. Но, в конце концов, не его это дело. Он приглашен для того, чтобы ходить с озабоченной физиономией и время от времени что-то невразумительно бормотать в микрофон.
Орангутанги закончили терзать свои электронные погремушки и вдруг так пронзительно выдали импровизацию на тему гершвиновской Summertime, что Натаниэль немедленно забыл обо всем, включая паланкин, драконов и "императора". Стоял и слушал, раскрыв рот, фантастические гитарные пассажи, шедшие в совершенно неожиданном дуэте с саксофоном.
Кто-то тронул его за локоть. Это вновь была хозяйка виллы.
– Вам не скучно? – спросила она. – Хотите выпить?
– Я ведь на службе, – напомнил Натаниэль, несколько раздосадованный тем, что ему не дали дослушать любимую мелодию.
– Бросьте, это же фикция. Кого охранять? От кого? – Виктория пренебрежительно взмахнула рукой, в которой держала бокал с шампанским. "Да она здорово опьянела", – с непонятным смущением подумал Розовски.
– Все это полная ерунда, – сказала вдруг госпожа Смирнова, приходя в мрачное настроение. – Бал, маскарад, гости. На кой черт все это было нужно Аркашке? Спятил совсем... Я спрашиваю: что еще за праздник? Смеется. Я, говорит, такое провернул. Завтра скажу – обалдеешь... – она вздохнула. – Ладно, не хотите пить – не пейте. Пойду я.
Натаниэль еще пару раз обошел зал, стараясь не столкнуться ни с кем из веселящихся гостей. Вышел на крыльцо-веранду, где в полном одиночестве маялся Маркин. Сюда почти не доносились ни звуки музыки, ни непрестанный говор многих голосов, от которого у Натаниэля уже начинала кружиться голова. На крыльце у него тоже закружилась голова – но уже от сильного аромата цветущего дерева с огненно-красными кистями вместо листьев. Во внутреннем дворе, превращенном на сегодняшнюю ночь волею хозяев в бальный зал, цветочный аромат почти не чувствовался. Непонятно почему.
Натаниэль скучающе посмотрел в темное небо с яркими огоньками звезд. Механически отметил перевернутую дубльвэ Кассиопеи, ковш Большой Медведицы над горизонтом. И конечно, любимое свое созвездие – Орион. Почему любимое, он не знал. Проверив таким образом память на школьный курс астрономии, Натаниэль отвел взгляд от далеких звезд.
– Ну что? – спросил он Маркина. – Как тут дела? Никто не покушался на честь и достоинство нашего нанимателя? Дай-ка сигарету.
– Опять? – спросил Маркин.
– Что – опять? Ах да, – вспомнил Розовски, – ты же у нас куришь трубку. Ну, извини. У шефа память дырявая. Бывает.
– Если бы только память, – проворчал Маркин.
– А что еще?
– По-моему, и карман у тебя тоже дырявый.
– Потому мы с тобой и торчим здесь, – напомнил Натаниэль. – Чтобы залатать этот карман... – он посмотрел на часы. – Ч-черт, еще три часа тут болтаться. Может, сходишь туда? Пугнешь гостей. Посмотришь на них суровым взглядом. Постоишь под пальмой. Там красивые пальмы растут у эстрады. Две штуки. И лианы с китайскими фонариками. А? А начальник подышит свежим воздухом. Между прочим, по двору гуляет парочка совершенно натуральных депутатов. Они, по-моему, от русского размаха немножко обалдели.
– Что за депутаты? – поинтересовался Маркин.
– Я видел Яакова Арци и Шмуэля Гордона. А вот журналистов, на которых наш друг рассчитывал, по-моему, нет. Хотя черт их разберет, в масках-то... Ладно, – он вздохнул. – Похоже, у тебя не появилось желание туда идти. Придется мне.
Носилки с балдахином все еще стояли посередине овального двора, и "китайский богдыхан" с веером в руке сидел на подушках в прежней позе. "Крепкий мужичок, – одобрительно подумал Натаниэль. – Даже не шелохнется." Он остановился напротив паланкина и вежливо поинтересовался:
– Не надоело? Может, выйдем покурим? Опрокинем по рюмочке.
"Китаец" не ответил.
– Как угодно, – Розовски махнул рукой и двинулся дальше.
Время никак не желало сокращаться. Застыло, хоть тресни. Только далеко за полночь музыканты начали делать все большие перерывы между танцами, а число гостей постепенно сократилось. Ближе к трем часам во дворе осталось не более десятка, – плюс официант и бармен.
А в самом центре так и стояли носилки с невозмутимым "китайцем".
"Похоже, беднягу забыли", – подумал Розовски. Он собрался подойти ближе и предложить вызвать такси, раз уж носильщики благополучно разъехались.
Его опередила хозяйка.
– Прикажете подавать карету, сударь? – шутливо спросила Виктория. Гость не ответил.
Его неподвижность вдруг показалась Натаниэлю странной и даже пугающей. Он быстро отстранил Смирнову и осторожно взял "богдыхана" за плечо. От его движения "китаец" завалился назад, голова упала набок.
Розовски сорвал желтую маску и отступил на шаг. Какая-то женщина (Натаниэль почему-то был уверен, что не хозяйка) истерически закричала.
Из-под маски глазам немногих, еще не успевших покинуть роскошную виллу Аркадия Смирнова, предстало искаженное судорожной гримасой лицо самого хозяина.
2
Если Натаниэлю чего-нибудь хотелось меньше, чем вообще находится в этом дворе и в это время, так это чтобы полицейский наряд возглавлял его старый друг, бывший сослуживец и подчиненный старший инспектор Ронен Алон.
Врач, прибывший на скорой, после короткого осмотра, сообщил о необходимости известить полицию. На вопрос Натаниэля о причинах смерти врач почесал в затылке. Он был молод, лет двадцати пяти-двадцати семи. Видимо, совсем недавно окончил университет и еще не привык обрывать любопытствующих и смотреть сквозь собеседника.
– Черт его знает... – в его голосе звучало некоторое сомнение. – Похоже на смерть от удушья. Так что симптомы очень похожи на отравление каким-нибудь цианидом... – врач покосился на лежащий у руки покойника бокал с остатками темной жидкости. Натаниэль тоже посмотрел туда, подошел ближе, присел на корточки. Вынул из кармана пачку бумажных салфеток, вытащил одну. Обернул ею бокал, осторожно поднял. Принюхался. Повернулся к врачу и покачал головой.
– Никакого запаха, – он осторожно положил бокал на место и поднялся. – Это не синильная кислота. И вообще, не цианид.
– Но симптомы похожи, – повторил врач. – Не знаю, не знаю... Все-таки, в таких сомнительных случаях следует извещать полицию.
Розовски кивнул и отошел в сторону. Картина действительно была похожа на отравление. В самый неподходящий момент и в самом неподходящем месте.
Чудес на свете не бывает. Вернее бывают – малоприятные. Так что спустя четверть часа, перед мрачным сыщиком стоял не менее мрачный инспектор полиции.
– О Господи... – пробормотал Натаниэль. – Ты что – специально выбираешь время дежурства?
– То же самое я хотел бы спросить у тебя, – язвительно заметил инспектор Ронен Алон. – Ты не мог бы находить покойников в другие дни? Например, когда я отдыхаю или в отпуске?
Они представляли собою комичную пору – рослый, чуть грузный Розовски и невысокий поджарый Алон. Когда-то служили вместе и были, что называется, не разлей вода. Уход старшего друга и начальника из полиции в частный сыск вспыльчивый Алон воспринял как смертельное оскорбление. И если прочие бывшие коллеги просто перенесли на Натаниэля общую профессиональную неприязнь полицейских к частным детективам, то у Ронена в груди в течение всех этих лет горела незаживающая рана, вызванная таким предательством.
Словно в насмешку судьба в образе Владимира-Зеева Баренбойма вечно подбрасывала Натаниэлю дела, заставлявшие его пересекаться с Роненом.
На риторический вопрос инспектора Розовски не ответил, да тот и не ожидал ответа. Он быстро принялся распоряжаться прибывшими полицейскими. Двое встали у входной двери, двое – у заднего выхода. Эксперт Нохум Бен-Шломо, добрый приятель Натаниэля, издали кивнул сыщику и склонился над телом хозяина виллы. Маленький щуплый инспектор Алон мячиком летал по двору. Через короткое время все находилось на своих местах: сбившиеся в кучку гости (те из них, кто не успел покинуть вечеринку до обнаружения тела), отдельно – на угловой скамье под бдительным присмотром дюжего полицейского – окаменевшая Виктория Смирнова, в центре – парочка экспертов, занимающихся покойником.
И, разумеется, отдельной группой, частный детектив Натаниэль Розовски с помощником. Ронен сделал вид, что только сейчас заметил на них переговорные устройства.
– Смотри-ка! – протянул он. – А что это у вас? Вы кого изображали? Инопланетян?
– Мы изображали охрану, – нехотя сообщил Натаниэль.
– Понимаю, понимаю, – Ронен сочувственно покачал головой. – Это действительно тяжелая задача. И честно скажу – вы с ней вполне справились. Сколько тут было гостей?
Натаниэль вытащил из кармана листок с фамилиями приглашенных.
– Тридцать два, – ответил он.
– Вот! – торжествующе сказал инспектор Алон. – Я же говорю – тридцать два охраняемых в течение... какого времени?
– Восьми часов.
– В течение целых восьми часов такие профессионалы охраняют двор с тридцатью двумя отдыхающими – и в результате только один труп. Я горжусь вами, ребята, – сердечно сказал он. – Вы превзошли сами себя! Вас можно заносить в книгу рекордов Гиннеса. Сколько вам заплатили?
– Пока – нисколько, – отрезал Розовски. Маркин удивленно взглянул на шефа, но промолчал. Натаниэль действительно собрался вернуть чек, врученный авансом. Но помощнику об этом сказать не успел. Впрочем, Маркин, не первый год работавший с Натаниэлем, привык к идиотским, по его мнению, поступкам шефа. К таковым он, без сомнения, относил периодические возвраты авансов – в тех случаях, когда Розовски полагал свою работу недостаточно эффективной. Маркин еле заметно пожал плечами – на большее выражение несогласия он никогда не решался – и отвернулся.
– Послушай, Ронен, – сказал Розовски. – Я должен тебе объяснить кое-что.
– Конечно, – согласился инспектор. – Еще как должен. И я с удовольствием выслушаю твои объяснения, но – позже. Ты явишься завтра в управление и все мне расскажешь. Договорились? А сейчас – извини, у меня много дел. Я принимаю твои охранные функции на себя. Можете идти.
– Я могу переговорить с хозяйкой? – угрюмо спросил Натаниэль.
Алон повернулся и посмотрел на Смирнову. Даже отсюда было видно, что ее колотит крупная дрожь.
– Не думаю, – сказал он сухо. – Ей сейчас нужна помощь врача, а не частного детектива. Все, Натаниэль, тебя здесь никто не держит. Езжай домой и хорошенько обдумай, что ты будешь говорить мне завтра.
– Сигареты есть? – спросил Натаниэль.
Инспектор Алон, после некоторого колебания, протянул ему пачку "Тайма". Розовски закурил. Он терпел отсутствие сигарет в течение восьми часов, и теперь сразу же закружилась голова.
Увидев, что начальник закурил, Маркин тоже извлек из кармана свою черную обгрызенную трубку и принялся энергично набивать ее табаком.
Алон демонстративно повернулся спиной к бывшему сослуживцу и жестом подозвал сержанта, опрашивавшего гостей.
– Ни черта, – с досадой сказал сержант, листая блокнот. – По-моему, они все тут немножко того, – он покрутил пальцем у виска. – В общем, выходит так, что в носилках сидел кто-то другой, а потом этот другой превратился в труп хозяина виллы.
– И кто же этот другой? – поинтересовался инспектор.
– Неизвестно. Он был в маске с самого начала. То есть, его внесли на носилках, поставили посередине зала. Он сидел, сидел, а потом, когда маску сняли, оказалось – хозяин... – сержант заглянул в блокнот и прочитал по слогам: – Смирнов.
Алон кивнул. Судя по глубокой задумчивости, обозначившейся на его обычно подвижном и живом лице, из объяснения сержанта он не понял ровным счетом ничего. Натаниэль ему искренне посочувствовал.
– А может быть, это и был хозяин? С самого начала? – спросил инспектор.
Розовски счел необходимым вмешаться:
– Хозяин встречал носилки.
Ронен смерил его откровенно недоверчивым взглядом:
– Ты уверен?
– Уверен. Четверо парней внесли носилки в зал, поставили. Там, где они сейчас стоят. Потом к носилкам подошел господин Смирнов.
"Или кто-то, обрядившийся в его костюм," – подумал вдруг Розовски. Но говорить этого вслух не стал.
– А потом сидевший на носилках превратился в господина Смирнова, – глубокомысленно заключил инспектор Алон. – К тому же, умершего. Не морочь мне голову, Натан. Я же сказал – завтра дашь объяснения. Пока что у тебя получается нечто вроде сказки. Или бреда. Куда, по-твоему, девался первый? Тот, кого приветствовал хозяин?
– Понятия не имею, – честно ответил Натаниэль.
– А кто принес носилки?
– Гости показывают, что было четверо парней, – повторил сержант с блокнотом.
– Тоже в масках? – недоверчиво спросил инспектор.
– Тоже в масках.
– Что за идиотская затея! – с досадой сказал инспектор. – Ну как тут составишь словесный портрет? Как определишь хоть какие-то приметы? Ни черта не получится!
Подошел доктор Бен-Шломо.
– Смерть наступила, насколько я могу судить, более двух часов назад, – сообщил он. – Причина, как и предположил врач "скорой помощи", отравление ядом. Действительно, похоже на синильную кислоту, но по ряду признаков я бы предположил, что был использован какой-то синтетический яд. Вот только какой именно – посмотрим на вскрытии... Ч-черт, вся эта синтетическая новомодная гадость имеет скверную привычку не оставлять следов! – с досадой добавил эксперт. – Одна надежда на анализ остатков в бокале. Что-то там есть на донышке.
Инспектор молча кивнул. Вдруг глаза его изумленно округлились и он вполне внятно и громко выругался. Натаниэль, собиравшийся было подойти к декоративным носилкам, удивленно оглянулся. К ним быстрым шагом приближался Кинг-Конг собственной персоной. Клыки гигантской обезьяны, казалось, сверкали в радостном предвкушении.
Впрочем, приблизившись к Натаниэлю и инспектору, Кинг-Конг сдвинул маску на лоб, так что она превратилась в нечто вроде бейсбольной кепочки. Розовски с трудом сдержал стон, рвавшийся сквозь сцепленные зубы. Обезьянья маска скрывала обманчиво-добродушную физиономию Амнона Герцога, корреспондента уголовной хроники из газеты "Хадашот а-ир". Похоже, покойному Аркадию действительно удалось поддразнить газетчиков. Только вот эффект получился явно не тот, на который рассчитывал устроитель вечера.
Увидев, что Герцога в первую очередь интересует инспектор, Натаниэль поспешил притвориться помощником экспертов и деловым шагом приблизился к укрытому покрывалом телу в центре двора. Правда, остановился он на расстоянии двух метров – чтобы лишний раз не раздражать Алона, бросавшего в его сторону свирепые взгляды. Ему подумалось, что сейчас декоративные носилки напоминают фамильный склеп: драконы-гербы, вычурная резьба. Кто-то не пожалел денег на этот безумный спектакль.
Он докурил сигарету, поискал, куда выбросить. Не нашел. Затушил окурок о подошву, положил в карман. По словам эксперта выходило, что между шутливой встречей Аркадия Смирнова и неизвестного в китайской маске и до смерти Смирнова прошло не более четверти часа. Ну и ну. Встретились, поговорили.
Потом зачем-то поменялись местами (Натаниэль был уверен, что именно так Смирнов оказался в носилках: мертвого на глазах гостей в паланкин не втащишь). Это как раз легко можно было сделать. Натаниэль вспомнил о шторках, прикрывавших внутренности паланкина от посторонних глаз. Дальше... Дальше в руке Смирнова оказался бокал с отравленным вином.
Розовски хмыкнул. Кому понадобился этот идиотский спектакль? Меняться местами... С кем? И куда этот неизвестный исчез?
И когда?
Несколько раз сверкнула фотовспышка – напарник Герцога, обряженный каким-то индийским раджей, старательно отрабатывал задание. Окрик инспектора на него не подействовал никак.
Отделавшись от настырного Амнона, инспектор направился к бармену и официанту, стоявшим за стойкой бара и явно не торопившимся уходить.
Амнон ухватил за локоть Натаниэля.
– Ну, а ты что скажешь, Натан? – спросил он. – Мнение полиции мне уже известно.
– Уже есть мнение? – пробормотал Натаниэль. – Быстро ребята действуют. А думают еще быстрее.
– Так что? – спросил Амнон. – Ты знаешь, что здесь происходило?
– Вечеринка, – ответил Розовски. – На которой ты, Амнон, тоже присутствовал.
Журналист досадливо отмахнулся.
– Мы пришли сами. Никто нас не звал. Просто появилась информация – дескать, богатые русские будут гулять, устраивается маскарад, карнавал, черт-те что. Я и подумал: а вдруг?
– Вот тебе и вдруг. Извини, Амнон, я на службе. Никаких комментариев.
– Брось, Натан, ты же уже не в полиции, – усмехнулся Герцог. – Мне ли не знать!
– Именно, Амнон, именно, – ответил Розовски. – Не в полиции. Потому и должен следить за собой, – он отвернулся. Разочарованный Герцог направился к кучке испуганных гостей.
Между тем инспектор Алон закончил беседовать с официантами, вновь подошел к сыщику.
– Ну и ну, – раздраженно сказал он. – Что же получается: покойник в течение двух часов находился у тебя перед глазами, а ты ничего не заподозрил?
Против желания, Натаниэль опустил голову. Возразить инспектору Алону было нечего. Разве что объяснить, что он, Розовски, совершенно убежден в том, что покойники имеют обыкновение находиться на кладбище. В крайнем случае, в морге. Но никак не посреди ярко освещенного танцевального зала в самый разгар праздничного бала.
– Он был в маске, – Розовски чувствовал, что Алона имел все основания иронизировать. Большего провала Натаниэль не помнил за всю свою жизнь. – И потом, Ронен: это была чистой воды мистификация. Никто ничего не опасался, никто всерьез не относился к обеспечению безопасности.
– Вот как?
– Хозяин просто хотел разыграть гостей. Вернее, газетчиков... – Натаниэль понял, что его объяснения звучат как весьма неуклюжие оправдания. – Во всяком случае, так он мне сказал... Ладно, я потом тебе все объясню. Значит, мы можем быть свободными?
Не отвечая, Ронен Алон добавил, словно размышляя вслух:
– И злоумышленник мог благополучно ускользнуть у вас перед носом. Если только он был, этот злоумышленник.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Розовски.