Это вторая часть трилогии (первая – "Случай в Кропоткинском переулке"). Честная книга, написанная на документальном материале работы сотрудников сыска. Здесь нет "развесистой клюквы", надуманных ситуаций. Всё достоверно, профессионально. Правда, и только правда.
Однако острые моменты во время работы сотрудников правоохранительных органов неизбежны, что делает чтение этой книги захватывающим, напряжённым.
"Я, оперуполномоченный…" – о милиции доперестроечных лет, с её успехами и горькими утратами. Книга о милиции, которую мы потеряли.
Содержание:
-
ПРОЛОГ 1
-
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - ЗЕМЛЯ 1
-
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - МУР 53
-
ЭПИЛОГ 91
-
Примечания 92
А.Ю. Ветер, В.А. Стрелецкий
"Я, оперуполномоченный…"
Посвящается Михаилу Самойлову и Михаилу Луканину, оперуполномоченным МУРа, погибшим при задержании особо опасного преступника
А вы хоть день побудьте в милицейской шкуре,
И жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе!
За тех, кто в МУРе, никто не пьёт…
В. Высоцкий
ПРОЛОГ
Смеляков задумчиво смотрел в тёмное окно. Близилась ночь, улица лежала в тишине. Сегодня Виктор задержался в МУРе особенно долго, разгребая срочные дела. Среди прочих на столе лежала папка с собранными материалами на заведение агентурного дела под условным названием "Хищники". Уличная тьма понемногу стала наполнять его сердце тревогой. "Это усталость", – подумал он. Лампа на изогнутой ножке ярко высвечивала большой жёлтый круг на разложенных бумагах. Виктор подвинул к себе подписанное несколько часов назад постановление. "Теперь можно приступать к работе…"
Он взял документ и ещё раз пробежал его глазами:
Секретно
(по заполнению)
экз. единственный
"УТВЕРЖДАЮ" Начальник МУРа полковник милиции В.Н.Котов "2" апреля 1985 г.
г. Москва "28" марта 1985 г.
Я, оперуполномоченный 5 отдела МУРа капитан милиции Смеляков В.А. рассмотрев материалы агентурных сообщений №№ 89,14, 48, 81 агента "Корвуазье", состоящего на связи в 5 отд. УУР и а/с №№ 41, 58, 12 от агента "Монд", состоящего на связи в УИТУ ГУВД Мособлисполкома,
УСТАНОВИЛ:
Устойчивая преступная группа в составе:
1. Груздикова Фёдора Викторовича, 21.09.1962 г.р. электрика 2-го Московского мединститута им. Н.И.Пирогова;
2. Сошникова Алексея Юрьевича, 06.03.1961 г.р. неработающего;
3. Андрюхина Валентина Сергеевича, 21.11.1961 г.р. неработающего;
4. Кучеренкова Сергея Петровича, 01.06.1957 г.р. неработающего;
5. Тер-Микалёва Армена Арнольдовича, 01.02.1960 г.р. младшего лаборанта кардиологического научного центра АН СССР, занимается совершением разбоев, грабежей и краж государственного, общественного и личного имущества граждан.
На основании изложенного,
ПОСТАНОВИЛ:
С целью сбора, изучения и документирования фактовп реступной деятельности указанной группы лиц и изобличения в совершённых преступлениях завести групповое агентурное дело под условным наименованием "Хищники".
Оперуполномоченный 5 отдела МУРа капитан милиции В.А.Смеляков
"СОГЛАСЕН"
начальник 5 отдела МУРа подполковник милиции А.А.Плешков
"31" марта 1985 г.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЗЕМЛЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ. НОЯБРЬ 1979
– Ресторан "Гавана"!
Громкоговоритель трещал и прерывался, но слова разобрать было можно.
Троллейбус резко затормозил, и плотно прижатые друг к другу пассажиры сильно качнулись вперёд, цепляясь за поручни и друг за друга, пытаясь удержаться на ногах.
– Вот сволочь! – раздались голоса. – Не дрова же везёшь!
С шипением и лязгом раскрылись двери. Виктор протиснулся к выходу и, спустившись по мокрым ступеням, выпрыгнул из троллейбуса на тротуар, на который густо плеснулась с проезжей части коричневая жижа, взбаламученная колёсами троллейбуса. Как ни старался Виктор уберечь обувь и брюки от грязи, тёмные капли всё-таки попали ему на ноги.
Всю ночь и всё утро лил дождь, превращая в кашу выпавший до этого обильный первый снег, и теперь улицы были залиты непролазной грязью. Над проезжей частью висела мутная бурая взвесь. Из-под колёс автомобилей, ехавших в крайнем правом ряду, вода, скопившаяся в глубоких рытвинах, вздымалась стеной и окатывала зазевавшихся прохожих. Автобусы и троллейбусы, подъезжая к остановкам по разбитому асфальту, непременно поднимали волны в лужах, и толпившиеся в ожидании транспорта пассажиры испуганно пятились, стараясь уберечься от брызг грязи.
Виктор с досадой оглядел брюки. С плаща всё смывалось легко, но брюки было жаль – впитавшаяся грязь почти никогда не отчищалась до конца.
Какая-то женщина в забрызганном пальто бросилась к окну водителя троллейбуса и, потрясая зонтиком, закричала:
– Чтоб ты сдох, скотина! Что ж ты делаешь, паскудник? Совсем совесть потерял!
Виктор грустно покачал головой и собрался было идти, как его окликнули:
– Смеляков! Ты, что ли?
Виктор оглянулся и увидел Андрея Сытина. Андрей копался в кармане своего серого милицейского плаща, ища, видимо, папиросы.
– Привет, Дрон. Ты тут чего? Какими судьбами? В ресторан? В здешнюю кулинарию, что ли? Как там в отделе? – Вопросы так и сыпались.
Они вместе служили в армии, вместе пошли работать в Отдел по охране дипломатических представительств, но Андрея очень скоро перевели в отделение милиции: подвела неуёмная страсть к женскому полу – Сытин решил "приударить" за гражданкой Финляндии, забыв, что сотрудникам отдела категорически запрещались внеслужебные контакты с иностранцами. Сытина могли запросто выгнать из системы МВД, но ему повезло. Впрочем, Андрей – друзья называли его просто Дрон – не унывал, сложившаяся жизнь вполне устраивала его, он был из числа тех, кому "море по колено", жизнерадостность всегда била из него ключом.
– Как там у вас дела? – Сытин зажал папиросу зубами и чиркнул спичкой.
– Я подал рапорт о переводе в Октябрьское РУВД, – сообщил Виктор. – Хочу в уголовном розыске себя попробовать.
Сытин присвистнул:
– Ты сдурел, старик! Если ещё не поздно, поворачивай лыжи обратно. – Отбросив сломавшуюся спичку, он достал из коробка новую. – Чёрт, совсем отсырели… На кой хрен тебе сдался розыск? Спокойная жизнь надоела?
– Я уже получил направление в 96-е отделение. Иду на переговоры с руководством.
– Это к нам. Вон туда, за ресторан "Гавана". Я же здесь участковым бегаю… – Сытин наконец закурил. – Признаюсь, ты меня удивил, Витёк, даже слов не нахожу. Ты не знаешь, во что вляпался.
– Да что вы все, честное слово! Просто как сговорились! – возмутился Смеляков. – Бондарчук отпускать не хотел, в кадрах промурыжили целый месяц…
– Стало быть, Корнеич не отпускал? – спросил Сытин про начальника ООДП. – И правильно. Он тебе добра желал. Слушай, – Андрей взглянул на часы, – мне сейчас надо рвать когти, спешу. Если ты у нас зависнешь, так мы скоро увидимся, наговоримся вдоволь. Давай, старик, жму твою лапу. До скорого…
Они распрощались, и Виктор пошёл дальше.
Девяносто шестое отделение милиции на Ленинском проспекте занимало полуподвальное помещение. Скользкие ступеньки вели круто вниз, в большой тамбур, из которого тянулся узкий мрачный коридор, нависали сводчатые потолки с тусклыми жёлтыми лампами. В тамбуре на расставленных вдоль обшарпанных стен стульях сидели посетители с напряжёнными лицами, некоторые стояли, переминаясь с ноги на ногу, из комнаты в комнату деловито ходили милиционеры и разговаривали подчёркнуто громкими голосами. В самом начале коридора сгорбленная старушка заглянула в чей-то кабинет и застыла так, надсадно крича: "А мне как же быть, соколик?! Мне-то как быть?!" Где-то звонко отстукивала машинка. Смелякову показалось, что он попал в сумасшедший дом.
Виктор остановился перед окошком дежурного. Старший лейтенант, низкого роста, с потухшей сигаретой во рту, прижимал плечом телефонную трубку к уху и записывал что-то в раскрытой тетрадке, рядом с которой лежала сложенная вдвое газета с кроссвордом.
– Нет, нет, – бубнил он, – это вы сами решайте, ребята…
– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, – заговорил Смеляков, едва дежурный положил трубку на рычаг. – Как мне пройти в кабинет начальника отделения?
Дежурный поднял на Виктора чёрные цыганские глаза.
– Ядыкина сейчас нет. А вы по какому делу?
– Устраиваться на работу. А Болдырев здесь? Он заместитель по розыску?
– Он у себя. В конце коридора, последняя дверь. Там написано…
Фёдору Фёдоровичу Болдыреву было не больше тридцати. Он внимательно посмотрел на Виктора, бегло пробежал глазами направление отдела кадров РУВД и широко заулыбался.
– Хорошо. Сыщики нам очень нужны. Работы уйма, а с кадрами беда. Ты, правда, ещё не сыщик. Но когда-нибудь станешь им. – Болдырев подумал и добавил: – А может, и не станешь… Чего тебя в уголовный розыск потянуло?
– Да вот потянуло. – Виктор недовольно скривил губы. Ему надоело объяснять всем одно и то же: сначала бывшему начальнику, затем сослуживцам и друзьям. – Хочется живой работы. Не век же стаптывать сапоги на воротах.
– Значит, в ООДП разонравилось? Заскучал там?.. А я ведь как-то раз заходил к твоему начальнику, к Бондарчуку. Выразительный старикан, подтянутый, стержень в нём сразу чувствуется. Я с товарищем туда заглянул, который начинал свою работу в милиции в Черёмушкинском РУВД, как раз под началом Бондарчука… Мы когда пришли к вам туда, на Калининский, Бондарчук предложил нам выпить, открыл шкаф, а там спиртного всякого – глаза разбегаются. Я такого изобилия никогда не видел. И всё импортное. Дёрнули мы по рюмашке, поговорили о том о сём. Он нам с собой ещё по бутылке дал.
Болдырев замолчал, вспоминая что-то, улыбнулся своим мыслям.
– Что ж, добро пожаловать в нашу берлогу, – вернулся он к действительности. – С завтрашнего дня можешь приступать. А если хочешь, можешь прямо сейчас подключаться. Работы у нас непочатый край. Вкалывать придётся часов по двенадцать-четырнадцать. Ребята зашиваются…
– Прямо сейчас не могу. Надо приказа дождаться…
– Да, приказа пока нет. Это ещё недели две займёт, а то и целый месяц. Кадровиков в быстроте никто не упрекнёт… Ладно, – Болдырев кивнул, – главное, что решился. Как только утрясёшь все дела, приходи. Будем ждать…
Смеляков вышел на улицу. Снова заморосил дождь. Виктор поднял воротник плаща и быстрым шагом направился к остановке.
"Будем ждать, – повторил он мысленно слова Болдырева. – Тут меня ждут, тут я нужен, а вот Бондарчук-то не хотел, чтобы я шёл сюда…"
Память услужливо отдёрнула занавес и развернула картину упорной борьбы за подпись руководства на его рапорте о переводе на новое место работы. Сослуживцы предупреждали, что Бондарчук трудно расставался с хорошими сотрудниками. Но пять лет несения службы на посту у ворот посольства – срок немалый; как говорили в отделе: "Можно ноги до колена стереть, а ничто не изменится". Вдобавок ко всему, Виктор доучивался на последнем курсе ВЮЗИ, так что всё его молодое существо жаждало перемен. И он наконец решился.
Однако одно дело – решиться подать рапорт о переводе на новую работу, другое – осуществить замысел. Начальник отделения, увидев в руке Смелякова рапорт, тут же отмахнулся:
– Это не ко мне, старик. Я такие вопросы не решаю.
Валяй к Бондарчуку.
Степан Корнеевич Бондарчук, когда Виктор положил перед ним рапорт, задумчиво снял очки, театрально бросил их перед собой на стол, откинулся на спинке стула и проворчал:
– Ещё один! Ну чего тебе здесь не хватает, милый?
– Товарищ полковник, я уже вырос из этой работы! – Виктор заранее решил говорить напористо, убеждённо, чтобы своим тоном не допустить ожидаемых возражений Бондарчука.
– Вырос? А я, стало быть, не вырос? – Степан Корне-евич возмущённо надул щёки.
– Товарищ полковник, вы же понимаете, что должен быть интерес к работе. – Смеляков смутился, но продолжал настаивать: – Я должен перейти, это не блажь, а необходимость. Хочу попробовать свои силы "на земле".
– Да ты хоть знаешь, что это такое? Что тебя там привлекает, "на земле"-то? Не на земле работать придётся, а в грязи! Э-эх, ты понятия не имеешь, какая там мерзость… – Бондарчук презрительно скривил рот и постучал пальцами по столу. – Скажи на милость, чем тебя не устраивает работа у меня? Почему ты стремишься убежать отсюда? Зачем торопишься нырнуть в болото? Ты же ничего не знаешь о той работе. Поверь старику, я ж тебя не из упрямства удерживаю. Я прошёл весь этот путь с самых низов, пришлось глотнуть всякого, знаю, о чём говорю. – Он взял со стола телефонную книжечку с блестящей белой обложкой, очень похожую на кусок отполированного мрамора, и потыкал в неё пальцем. – Видишь белую корочку?
– Да.
– А попадёшь в уголовный розыск, тебя будут заставлять из этой белой обложки сделать чёрную. Или наоборот.
– Как это?
– А вот так. – Бондарчук горько улыбнулся. – Специфика там такая… Тебя это устраивает?
– Устраивает, – ответил Смеляков, хотя не понял, что имел в виду Бондарчук.
Степан Корнеевич поморщился:
– Начитаетесь книг, кинофильмов насмотритесь, а потом думаете, что всё в жизни так, как там показано… Нет, милый, ты ступай и подумай как следует. Не буду тебе ничего подписывать.
Виктор растерялся. Закрыв дверь кабинета начальника, он долго стоял в коридоре, затем вышел во двор и закурил.
– Ну как? – спросил кто-то из-за спины.
– Никак, – тоскливо отозвался Смеляков. В ту минуту ему казалось, что жизнь зашла в тупик.
Он долго колебался, прежде чем принял решение отправиться на Петровку в Управление кадров ГУВД города Москвы. Было не принято действовать "через голову начальства", но тянуть Виктор не желал, запущенный внутренний маховик уже раскрутился и не давал покоя.
Но минул месяц, прежде чем он, испытав муки ожидания в долгой очереди, попал на приём к начальнику Управления кадров ГУВД.
– Хотите попробовать свои силы на другом участке? – равнодушно поинтересовался суховатый мужчина, прочитав лежавший перед ним рапорт Смелякова. – Что ж, товарищ лейтенант, дерзайте. – И написал на рапорте: "Перевести".
Виктор примчался в ООДП, полный воодушевления, и сразу направился к Бондарчуку. Тот скривился, увидев визу на рапорте, и проронил, глядя куда-то в сторону, словно обращаясь вовсе не к Смелякову:
– Пожалеете вы, ребята, ох как пожалеете. Не цените вы того, что вам дано. – Затем упёрся твёрдым взглядом в Виктора: – Что ж, раз поставили такую резолюцию, раз начальник Управления кадров тебя переводит, я ничего не могу сделать. Но ты ещё не раз вспомнишь мои слова, вспомнишь, что я тебя отговаривал.
Виктор не сдержался и громко вздохнул, чувствуя необычайный прилив бодрости. Из кабинета Бондарчука он вышел быстрым шагом, с трудом сдерживая расползавшуюся во всё лицо улыбку. Радость переполняла, но в глубине души ему было немного жаль Степана Корнеевича, точило какое-то затаённое чувство вины.
– Уходишь? – спросил старшина, когда Смеляков пришёл сдавать оружие.
– Да, вот принимайте всю эту дребедень. – Виктор сиял. – Наросло всякого за пять лет.
– Уходишь? – повторил старшина и удивлённо поднял брови. – В районное отделение?
– Да, – гордо ответил Смеляков.
– Чёрт тебя понёс туда, – просто сказал "старый прохиндей", как называли старшину в отделе. – Ты бы, сынок, ко мне пришёл для начала и спросил, что это за работа такая. Я ж видел всё это, знаю…
– Да что же вы все заладили одно и то ж? – растерялся Виктор. – Ну, понятно, Корнеич не хочет отпускать. Стращает, обещает ужасы всякие на новом месте…
– Так мы же наглотались там дерьма-то, – хмыкнул старшина. – Ежели кто "на земле" поработает, так никому другому этого не пожелает, нипочём не пожелает.
– Но почему?! Толком разве нельзя объяснить?
– Толком долго будет… Но если в двух словах, то это такая работа, понимаешь, когда, например, стоит лошадь по колено в воде, а тебе нужно сделать, чтобы всё выглядело так, будто она вся утопла. Улавливаешь?
– Нет. – Виктор недоумевал. Слова старшины про лошадь были ему так же непонятны, как слова Бондарчука про белую обложку записной книжки.
"Что за ересь? – думал он. – Моду взяли страху и туману нагонять!"