- Южноафриканца? - спросил Виктор Мабаша.
Ян Клейн секунду помедлил, потом ответил:
- Да. Южноафриканца.
Виктор Мабаша попробовал быстренько прикинуть, кто бы это мог быть. Но пока ни малейшей ясности не было. И кто этот потный толстяк, который молча сидит в тени по другую сторону стола? Его лицо казалось Виктору смутно знакомым. Может, они встречались раньше? Но в связи с чем? Или его фотография была в какой-то газете? Он лихорадочно рылся в памяти, но ответа не нашел.
Шофер принес чашки, поставил на зеленое сукно кофейник. Пока он не вышел и не закрыл за собой дверь, никто не проронил ни слова.
- Мы хотим, чтобы дней через десять ты выехал из ЮАР, - сказал Ян Клейн. - Прямо отсюда вернешься в Нтибане и всем своим знакомым скажешь, что едешь в Ботсвану поработать у дяди, который держит в Габороне магазин скобяных товаров. Мы дадим тебе письмо с предложением работы, проштемпелеванное ботсванской почтой. Показывай это письмо как можно чаще. Через семь дней, пятнадцатого апреля, сядешь в йоханнесбургский автобус. На автостанции тебя встретят, а переночуешь ты на квартире, где получишь от меня последние инструкции. На следующий день вылетишь в Европу и направишься в Санкт-Петербург. Паспорт у тебя будет зимбабвийский, с другим именем. Имя можешь выбрать сам. На аэродроме в Петербурге тебя встретят. Оттуда вы поездом поедете в Финляндию, а из Финляндии - морем в Швецию. Там ты проведешь несколько недель. Вместе с человеком, который даст тебе самые важные инструкции. Затем - точная дата пока не установлена - вернешься в ЮАР. Ответственность за последнюю фазу операции опять возьму на себя я. Самое позднее в конце июня дело должно быть сделано. Деньги сможешь получить в любом городе мира. Сто тысяч рандов выплачиваются авансом, как только ты дашь согласие оказать нам эту небольшую услугу.
Ян Клейн умолк, испытующе глядя на него. Виктор Мабаша не верил своим ушам. Санкт-Петербург? Финляндия? Швеция? Он тщетно пытался представить себе карту Европы.
- У меня только один вопрос, - наконец сказал он. - Что все это означает?
- Только то, что мы осторожны и педантичны, - ответил Ян Клейн. - И ты должен это ценить как гарантию твоей безопасности.
- Безопасность я себе и сам обеспечу, - упрямо буркнул Виктор Мабаша. - Давайте-ка начнем сначала. Кто встретит меня в Санкт-Петербурге?
- Вероятно, тебе известно, что в последние годы в Советском Союзе произошли большие перемены, - сказал Ян Клейн. - И нас это весьма радует. Но с другой стороны, по этой причине многие дельные люди остались без работы. В том числе и офицеры секретной службы, КГБ. От них сюда потоком идут запросы, не заинтересованы ли мы в их опыте и услугах. Как правило, они на все готовы, лишь бы получить в нашей стране вид на жительство.
- Я с КГБ не работаю, - сказал Виктор Мабаша. - Я вообще ни с кем не работаю. Все, что надо, делаю сам, в одиночку.
- Совершенно верно, - согласился Ян Клейн. - Но наши друзья, которые встретят тебя в Петербурге, поделятся с тобой ценным опытом. Они большие мастера.
- А почему Швеция?
Ян Клейн пригубил кофе:
- Хороший и вполне естественный вопрос. Во-первых, это отвлекающий маневр. Хотя никто из посторонних лиц в нашей стране не знает о происходящем, поставить дымовую завесу отнюдь не мешает. Швеция - страна маленькая, незначительная, нейтральная, притом неизменно враждебно настроенная к нашему режиму. Никому в голову не придет, что ягненок схоронился в волчьей норе. Во-вторых, у наших петербургских друзей хорошие связи в Швеции. И попасть в эту страну очень просто, поскольку пограничный контроль, мягко говоря, проводится от случая к случаю, а то и вовсе отсутствует. Многие из наших русских друзей уже устроились в Швеции под вымышленными именами и, так сказать, под крышей. В-третьих, у нас есть надежные друзья, которые помогут нам снять в Швеции подходящее жилье. Но самое, пожалуй, главное - ты будешь далеко от ЮАР. Слишком многих интересует, чем заняты люди вроде меня. И вообще, любой план может раскрыться.
Виктор Мабаша покачал головой:
- Я должен знать, кого мне предстоит убить.
- Придет время - узнаешь, - повторил Ян Клейн. - Не раньше. Напоследок позволь напомнить тебе разговор, который состоялся у нас восемь лет назад. Ты сказал тогда, что убить можно кого угодно, главное - все как следует спланировать. Если убийство необходимо, его не избежит никто. А теперь я жду ответа.
В этот миг Виктор Мабаша понял, кого предстоит убить.
Мысль была ошеломительная. Но все совпадало. Твердолобая ненависть Яна Клейна к чернокожим, растущая либерализация ЮАР.
Влиятельное лицо… Им нужно, чтобы он застрелил президента де Клерка.
Первое побуждение было - отказаться. Риск слишком велик. Охраны у президента немереное количество, мимо нее не проскользнешь. И не скроешься. Президент де Клерк - объект для киллера-самоубийцы, готового идти напролом и пожертвовать собственной жизнью.
Однако он не мог отрицать, что до сих пор думает так же, как восемь лет назад. От ловкого киллера никто на свете не застрахован.
И миллион рандов. Сумасшедшие деньги. Он не мог сказать "нет".
- Триста тысяч аванса. На счет в любом лондонском банке, самое позднее послезавтра. И я должен быть вправе отказаться от окончательного плана, если сочту его слишком рискованным. Вы в этом случае можете требовать, чтобы я представил альтернативный вариант. На таких условиях я согласен.
Ян Клейн усмехнулся:
- Отлично. Я так и знал.
- Паспорт пусть будет на имя Бена Тревиса.
- Разумеется. Хорошее имя. Легко запомнить.
Из пластиковой папки, лежавшей на полу возле кресла, Ян Клейн достал письмо с ботсванскими штемпелями и подал Виктору Мабаше:
- Пятнадцатого апреля в шесть утра из Умтаты отходит автобус на Йоханнесбург. Выедешь этим рейсом.
Ян Клейн и второй, который назвался Францем, встали.
- Домой тебя отвезут на машине, - сказал Ян Клейн. - Времени мало, поэтому отправишься сегодня же ночью. Поспишь на заднем сиденье.
Виктор Мабаша кивнул. Он спешил домой. Неделя - срок небольшой, а дел предстоит много. Например, надо выяснить, кто такой этот Франц.
Теперь речь шла о его собственной безопасности. А это требовало максимальной сосредоточенности.
На веранде они попрощались. На сей раз Виктор Мабаша руки не протянул. Забрал свое оружие и сел в машину, на заднее сиденье.
Президент де Клерк, думал он. Никто не застрахован. Даже ты.
Ян Клейн и Франц Малан, стоя на веранде, провожали взглядом автомобиль.
- Думаю, ты прав, - сказал Франц Малан. - Он справится.
- Конечно, справится. Потому я и выбирал самого лучшего.
Франц Малан задумчиво смотрел в ночное небо:
- Как по-твоему, он понял, о ком речь?
- По-моему, он решил, что это президент де Клерк, - ответил Ян Клейн. - Почти наверняка.
Франц Малан оторвал взгляд от звезд и посмотрел на Яна Клейна:
- Ты специально так подстроил, да? Чтобы он "догадался"?
- Разумеется, - ответил Ян Клейн. - Я ничего не делаю просто так. А теперь пора прощаться. Завтра у меня важная встреча в Блумфонтейне.
Семнадцатого апреля Виктор Мабаша под именем Бена Тревиса вылетел в Лондон. К тому времени он уже знал, кто такой Франц Малан. Это подкрепило его уверенность, что речь шла о президенте де Клерке. В дорожной сумке он прихватил с собой несколько книжек о де Клерке. Надо как можно лучше изучить этого человека.
На следующий день он прибыл в Петербург. Там его встретил некто Коноваленко.
Еще через два дня к широкой стокгольмской набережной причалил паром. А поздним вечером после долгого пути Виктор Мабаша добрался до уединенной усадьбы на юге Швеции. Человек, сидевший за рулем машины, прекрасно говорил по-английски, хотя и с русским акцентом.
В понедельник, 20 апреля, Виктор Мабаша проснулся на рассвете. Вышел во двор отлить. Туман неподвижным покровом лежал на полях. Он зябко поежился от свежего воздуха.
Швеция, думал он. Ты встречаешь Бена Тревиса туманом, холодом и безмолвием.
9
Змею заметил министр иностранных дел Бота.
Время шло к полуночи, и большинство членов правительства ЮАР, пожелав друг другу доброй ночи, уже разошлись по своим бунгало. У костра оставались только президент де Клерк, министр иностранных дел Бота, министр внутренних дел Флок со своим замом, а также кое-кто из доверенных телохранителей. Это были сплошь офицеры, каждый из которых принес клятву верности и молчания лично де Клерку. Поодаль ждали в темноте чернокожие слуги, от костра их почти не было видно.
Зеленая мамба, едва различимая, неподвижно лежала у самого края освещенного круга, в трепетных бликах огня. Бота, наверно, никогда бы и не заметил ее, если бы не нагнулся почесать лодыжку. Увидев змею, он вздрогнул - и замер. Потому что с детства усвоил: змея видит и атакует только движущиеся предметы.
- В двух метрах от меня - ядовитая змея, - тихо сказал он.
Президент де Клерк в глубокой задумчивости полулежал в своем шезлонге, по обыкновению чуть в стороне от других. Порой у него даже мелькала мысль, что, собираясь у костра, министры всегда рассаживаются немного поодаль исключительно из уважения к нему, де Клерку. И это вполне его устраивало. Президент был из тех, кто нередко испытывает неодолимую потребность побыть в одиночестве.
Слова министра иностранных дел медленно проникли в его сознание. Он повернул голову и взглянул на Боту, освещенного неверным светом костра.
- Ты что-то сказал?
- У моих ног зеленая мамба, - повторил тот. - В жизни не видел такой огромной.
Президент де Клерк осторожно привстал. Он терпеть не мог змей. Вообще любые пресмыкающиеся вызывали у него чуть ли не панический страх. В президентской резиденции прислуга знала, что необходимо каждый день тщательно проверять все углы - нет ли там пауков, жуков или иных насекомых. Такой же проверке подвергали его офис, его автомобили и залы, где заседал кабинет.
Присмотревшись, де Клерк тоже увидел змею. И едва справился с накатившим омерзением.
- Убейте ее, - сказал он.
Министр внутренних дел дремал в шезлонге, а его зам, надев наушники, слушал музыку. Один из телохранителей достал из-за пояса нож, примерился и метким ударом отсек мамбе голову. Потом взял змеиное тело, которое продолжало извиваться в его руках, и бросил в костер. К своему ужасу, де Клерк обнаружил, что валявшаяся на земле голова открывала и закрывала пасть, показывая ядовитые зубы. Его затошнило, в глазах все поплыло - вот-вот потеряет сознание. Он быстро откинулся на спинку шезлонга и закрыл глаза.
Мертвая змея, думал он. А тело еще извивается, и несведущий может подумать, будто она до сих пор жива. Точь-в-точь как здесь, в моей стране, в ЮАР. Многое из старого, что мы полагали мертвым и похороненным, продолжает жить. Мы сражаемся не только с живым, но и с тем, что упорно не желает уйти.
Приблизительно раз в четыре месяца президент де Клерк вместе с министрами и кое-кем из их особо доверенных замов выезжал на несколько дней в лагерь Онс-Хооп, расположенный у границы с Ботсваной. Поездки проходили совершенно открыто. Официально президент и его кабинет собирались, чтобы в уединении обсудить те или иные важные вопросы. Де Клерк завел такой порядок с самого начала, как только стал главой государства. Теперь он президентствовал уже без малого четыре года и знал, что целый ряд важнейших правительственных решений был принят именно в неформальной обстановке у костра в Онс-Хооп. Лагерь строили на государственные деньги, и де Клерку не составило труда мотивировать его существование. Сидя у костров под ночным небом, вдыхая первозданные африканские ароматы, и он, и его сотрудники словно бы думали более свободно и дерзко. Порой де Клерку казалось, что здесь говорила их бурская кровь. Свободные люди, неразрывно связанные с природой, так и не сумевшие вполне привыкнуть к новым временам, к кондиционированным офисам и автомобилям с пуленепробиваемыми стеклами. Здесь, в Онс-Хооп, они могли полюбоваться горами у горизонта и беспредельной равниной, с удовольствием отведать вкусного жаркого. Могли вести свои споры, не ощущая цейтнота, и де Клерк считал, что это давало добрые результаты.
Минуту-другую Пик Бота смотрел на змею в костре. Потом повернул голову и увидел, что де Клерк закрыл глаза. Значит, президенту хочется побыть одному. Бота осторожно тряхнул за плечо спящего министра внутренних дел. Флок мгновенно проснулся. Когда они встали, зам поспешно выключил плеер и собрал бумаги, лежавшие под шезлонгом.
Все ушли в сопровождении слуги с фонарем, Пик Бота задержался. Иногда у президента возникало желание обменяться с министром иностранных дел словечком-другим в доверительной обстановке.
- Ну что ж, я, пожалуй, пойду, - сказал Бота.
Де Клерк открыл глаза, взглянул на министра. В этот вечер у него вопросов не было.
- Идите, конечно. Нам всем необходимо как следует высыпаться.
Пик Бота кивнул, пожелал президенту доброй ночи и оставил его одного.
Оставшись один, де Клерк обычно обдумывал дебаты, состоявшиеся за день и вечером. Ведь они и ездили в Онс-Хооп затем, чтобы обсудить глобальную политическую стратегию, а вовсе не будничные задачи правительства. Сидя у костра, говорили о будущем республики, и только о будущем. Намечали, как преобразовать страну, не нанося слишком большого ущерба влиянию белых.
Но этим вечером, в понедельник, 27 апреля 1992 года, де Клерк ждал человека, которого хотел повидать наедине, чтобы даже министр иностранных дел, пользовавшийся в правительстве наибольшим его доверием, об этом не проведал. Он сделал знак телохранителю, и тот исчез во тьме, а через минуту-другую появился снова - в сопровождении мужчины лет сорока, одетого в простой комбинезон цвета хаки. Пришелец поздоровался с де Клерком, взял один из шезлонгов и подвинул поближе к президенту. Де Клерк жестом велел телохранителям отойти подальше, за пределы слышимости.
Президент де Клерк вполне доверял только четверым. Во-первых, жене. Во-вторых, министру иностранных дел Боте. И еще двум людям. Один из этих двоих и расположился сейчас рядом с ним в шезлонге. Звали его Питер ван Хеерден. Он работал в южноафриканской разведке, занимался государственной безопасностью, но главной его задачей было обеспечивать президента конфиденциальной информацией о ситуации и настроениях в ЮАР. Благодаря Питеру ван Хеердену де Клерк регулярно получал сведения о том, какой настрой преобладает в верховном армейском командовании, в полицейском корпусе, в других политических партиях, а равно и в самих структурах госбезопасности. Если планируется военный переворот или готовится заговор, ван Хеерден обязательно узнает об этом и немедля сообщит президенту. Благодаря ван Хеердену де Клерк всегда знал, какие именно силы работают против него. На службе и в будничной жизни ван Хеерден разыгрывал роль человека, относящегося к президенту де Клерку чрезвычайно критически. Исполнял он эту роль очень искусно, зная меру и никогда не переигрывая. Ведь никто не должен заподозрить, что он личный осведомитель президента.
Де Клерк прекрасно понимал, что, обращаясь к помощи ван Хеердена, ущемляет доверие к собственному кабинету министров. Но не видел иной возможности обеспечить себе информацию, крайне необходимую для осуществления великого преобразования, которое должно произойти в стране, если удастся избежать национальной катастрофы.
Все это имело прямое касательство и к четвертому лицу, которому де Клерк безоговорочно доверял.
К Нельсону Манделе.
К лидеру АНК, просидевшему двадцать семь лет на Роббен-айленде недалеко от Капстада; его заточили туда в начале шестидесятых, пожизненно, за якобы совершенные, но недоказанные акты саботажа.
Президент де Клерк был человек трезвый и особых иллюзий не питал. Он вполне отдавал себе отчет, что только он и Нельсон Мандела могут сообща предотвратить гражданскую войну и чудовищную кровавую бойню. Сколько раз он без сна бродил ночами по президентскому дворцу, смотрел на огни Претории и думал, что будущее Южно-Африканской Республики зависит от того, каков будет политический компромисс, которого они с Нельсоном Манделой сумеют добиться.
С Нельсоном Манделой он мог говорить начистоту. Как и Мандела с ним. Характером и темпераментом они совсем не походили друг на друга. Человек пытливый, философского склада, Мандела на этой основе выработал в себе решимость и практическую энергию. Президент де Клерк философичностью не обладал. Если возникала какая-нибудь проблема, он начинал искать непосредственный практический выход. Для него будущее республики складывалось из переменчивых политических реальностей и постоянного выбора между выполнимым и невыполнимым. И все же этих двух людей, с такими разными убеждениями и опытом, связывало доверие, разбить которое могло бы разве что откровенное предательство. Поэтому, встречаясь с глазу на глаз, они никогда не скрывали своих разногласий, не впадали в ненужную риторику. Но оба понимали, что сражаются на двух разных фронтах. Среди белых не было единства, и де Клерк знал, что все рухнет, если он не сумеет исподволь добиться компромиссов, приемлемых для большинства белого населения. Однако с ультраконсервативными силами ему не справиться. Как и с расистами из числа армейских офицеров и полиции. Потому-то он был вынужден следить, чтобы они не стали чересчур сильны.
Президент знал, что у Нельсона Манделы те же проблемы. Ведь и среди черных африканцев не было единства. Как не было его ни в движении Инката, где преобладали зулусы, ни в АНК. Поэтому он и Мандела при полном взаимопонимании не отрицали господствующего разлада.
Ван Хеерден служил де Клерку гарантией, что он располагает необходимой информацией. Конечно, друзей нужно держать рядом, вблизи. Но еще ближе нужно держать врагов и их мысли.
Обыкновенно они встречались раз в неделю в кабинете де Клерка, чаще всего вечером в субботу. Однако на этот раз ван Хеерден сообщил, что дело не терпит отлагательства. Поначалу де Клерк не хотел, чтобы он приезжал в лагерь. Очень трудно организовать встречу так, чтобы о ней не прознали остальные члены правительства. Но ван Хеерден настаивал: откладывать это дело до возвращения де Клерка в Преторию нельзя. И президент сдался. Ван Хеерден - человек необычайно хладнокровный и сдержанный, его не упрекнешь в опрометчивости, а значит, он действительно имеет сообщить что-то очень важное.
- Мы одни, - сказал де Клерк. - Кстати, недавно Пик обнаружил у себя под ногами ядовитую змею. Я даже подумал, уж не было ли на ней радиопередатчика.
- Мы пока не используем ядовитых змей в качестве информаторов, - улыбнулся ван Хеерден. - Хотя, может, когда-нибудь возникнет и такая необходимость. Как знать.
Де Клерк пристально смотрел на него. Что же за безотлагательное дело привело его сюда?
Ван Хеерден облизал губы и заговорил:
- В настоящее время идет интенсивная подготовка заговора с целью убить вас. Вне всякого сомнения, угроза уже сейчас вполне реальна - для вас, для политики правительства, а по большому счету и для всей нации.
Ван Хеерден умолк. Он привык, что де Клерк сразу начинает задавать вопросы. Но на сей раз президент не сказал ни слова. Только внимательно смотрел на ван Хеердена, и тот продолжил: