– Прежде, чем вы меня накажете – а я знаю, что вы применяете телесные наказания, – я хочу сказать, что если вы хоть пальцем меня тронете, я пойду в полицию. Телесные наказания запрещены, это незаконно, так что у вас будут проблемы. Я не хочу создавать вам проблемы. Поэтому для начала оставьте свои попытки меня наказать. А теперь давайте поговорим, как мужчина с мужчиной. Если, конечно, у вас получится меня убедить… Я люблю шляпы, но если вы будете заставлять меня, я ни за что не буду их носить.
И еще я спросил его:
– Какая связь между шляпой и учебой? Она делает человека умнее?
Он ответил:
– Я об этом никогда не задумывался.
Я сказал ему:
– А теперь подумайте, проконсультируйтесь с высшими инстанциями. Вы должны доказать, что шляпы приносят пользу. Я прихожу в школу учиться. Если шляпа помогает быть умнее, я с удовольствием буду носить ее. Но сначала докажите это.
Дело в том, что панджабцы – единственные, кто ходит с покрытой головой в Индии. Они носят тюрбаны, так как это часть их религии. Сикх должен носить его, иначе он не сикх. И у них репутация самых необразованных людей в стране. Вот бенгальцы никогда не носят ни шляпы, ни кепки, и их считают самыми умными в стране. Ни один панджабец не прославился на весь мир своим умом. Они не получали Нобелевские премии. Но бенгальцы известны во всем мире. Им вручали Нобелевские премии в области науки, литературы, и много других наград.
Я сказал директору:
– Это доказывает то, что тюрбаны мешают образованию сикхов. У бенгальцев, не носящих шляпы и кепки, более свежий и острый ум. Они внесли огромный вклад в развитие литературы Индии, в поэзию, искусство, и их язык прекрасен. Даже если два бенгальца ссорятся, вы не поймете, что это ссора – так чудесен их язык.
Директор ответил мне:
– Я вызову тебя, когда все узнаю, но ты, похоже, тяжелый случай.
Я сказал ему:
– Это правда. Так что зовите меня тогда, когда соберете достаточно доказательств.
До окончания школы я не носил шляпу. И даже многие другие ученики тоже перестали носить шляпы.
Как-то раз директор вызвал меня к себе и сказал:
– Это слишком! Мало того, что ты сам не носишь шляпу, так ты еще поднимаешь бунт среди остальных. Теперь и другие отказываются носить головные уборы.
Я ответил:
– Я никому ничего не говорил. Носить или не носить шляпу – это их выбор. Ясно одно: вы не нашли доказательств, что шляпа помогает учебе. А вам я скажу: не нужно носить шляпу! Это недостойно. Зачем вы уничтожаете свой интеллект?
В колледже у меня была длинная мантия с набедренной повязкой, какие носили в Индии, без пуговиц, поэтому грудь была открыта. Я был здоровый и крепкий, весом 190 фунтов. Директор сказал мне:
– Нельзя ходить в школу без пуговиц, это не соответствует нашей форме.
Я ответил:
– Тогда поменяйте форму, мне нужен свежий воздух. И я принимаю решение исходя из своих потребностей, а не чьих-то идей об этикете.
В первый же год учебы в колледже я победил в конкурсе университетских дебатов Индии. Мой преподаватель Индрабахадур Кхаре, (сейчас он уже умер) всегда прекрасно одевался. У него всегда все было по правилам. Он решил отвести меня в фотостудию около колледжа, потому что мою фотографию хотели напечатать в газетах и журналах, и, конечно, в газете нашего колледжа: ведь я победил в общеиндийском конкурсе, будучи студентом первого курса. По пути в студию мой преподаватель был напряжен. Когда мы вошли, он спросил:
– Прости, но как ты будешь выглядеть на фотографии без пуговиц?
Я ответил:
– Я буду похож на себя! Я выиграл в дебатах, а не вы. И когда я вел дебаты, на мне не было пуговиц, так в чем сейчас проблема? Если я смог победить без пуговиц, то и на фотографии я буду без пуговиц!
Он сказал мне:
– Сделай вот что, – он был невысоким человеком. – Надень мое пальто. Оно подойдет тебе. Надень его сверху на мантию и будешь отлично выглядеть.
Я ответил ему:
– Тогда вы вставайте сюда. Пусть фотографируют вас.
– Так нельзя. Это неприемлемо, – возразил мой учитель. – Директор скажет: "Это твоя фотография".
Я возразил ему:
– Понимаете, моя фотография должна выглядеть, как я. Я не могу надеть ваше пальто. Либо на фотографии я буду без пуговиц, либо я не буду фотографироваться вообще. Вам решать.
Ему было сложно принять решение. Он сказал:
– Я никогда не делал ничего неправильно, и я не позволяю кому-либо так делать. Но ты очень странный.
– И это не неправильно! – воскликнул я.
Каждый ребенок рождается обнаженным – и это правильно. Каждое животное рождается обнаженным – и это правильно. Но есть люди, которые помешаны на правильности…
Я слышал, что в Англии, во времена королевы Виктории, дамы одевали на собак одежду, так как держать голую собаку было неприлично. Собака не знает этикета – если пес встречает привлекательную собачку, у него может начаться эрекция. Это очень неприлично. Они могут даже начать спариваться прилюдно! Нет, собаку нужно полностью закутать. Тогда у нее не будет эрекции на публике, да и в одежде она не сможет спариваться. Вы удивитесь, узнав, что даже ножки стульев были обмотаны тканью – потому что это "ноги", а ноги должны быть закрыты. Глупость не имеет границ.
Я боролся с властью всю свою жизнь. Но я никогда не забывал, что чем больше я боролся с теми, кто навязывал свою власть, тем больше я пытался быть дисциплинированным. Ведь я один – никто не может дисциплинировать меня. А без дисциплины я начну распадаться и утрачу свою цельность, индивидуальность.
Я верю в дисциплину.
Слово дисциплина удивительно. Оно произошло от корня, который означает "учение": человек дисциплины – это тот, кто всегда учится, кто всегда готов учиться. Это человек, который открыт к учению без предрассудков и предубеждений. Изувер не может учиться. Христианин не может учиться, индуист не может учиться, буддист не может учиться. У них уже есть заранее принятые убеждения, не подкрепленные опытом. Эти люди закрыты.
Дисциплина означает, что вы остаетесь открытыми. Это слово произошло от одного корня, что и слово ученик. Ученик означает того, кто готов учиться. Тот, кто не предвзят, у кого нет предрассудков и предубеждений, не основанных на опыте, кто знает то, что знает, и знает, чего не знает. Он четко все понимает. И когда над вами нет власти, тогда вы и есть власть – это огромная ответственность, великая свобода.
Как-то раз ты сказал, что этот мир прекрасен, но он не в тех руках. Я в согласии со своим существованием. Я чувствую его. Но как мы можем остановить эти жадные руки, которые губят природу и порабощают человечество, если мы не будем бороться и сражаться? Разве не нужно уничтожать старое, чтобы построить новое?
Это все тот же старый капкан, в который человек попадает снова и снова. Да, я говорю, что мир прекрасен, но он не в тех руках – и сразу ваш мозг начинает думать, как можно уничтожить эти руки, как вырвать из них этот мир. Вместо того, чтобы изменять свое мышление и себя, вы начинаете думать о политике.
И вроде это логично и совершенно правильно: "Как мы можем остановить эти жадные руки, которые губят природу и порабощают человечество, если мы не будем бороться и сражаться?" Но если вы будете бороться и сражаться, вы думаете, что сможете изменить мир и эту ситуацию? Борясь и сражаясь, вы будете такими же, как те, с кем вы сражаетесь; это один из основных принципов жизни. Тщательно выбирайте врагов! Друзей можно выбирать не задумываясь. Не нужно волноваться о друзьях, потому что друзья не имеют на вас влияния, они не влияют на вас так, как враги. Человек должен быть осторожен с врагами, потому что с ними придется бороться. В борьбе вы будете применять одни и те же стратегии и тактики, и эти стратегии и тактики вы будете применять еще много лет. Они будут направлять вас. Это происходит уже много веков.
Иосиф Сталин был самым жестоким правителем из всех, кто стоял во главе России до коммунизма. Почему? Потому что он научился стратегиям у других правителей. Сражаясь с ними, он перенимал их способы и приемы. Проводя свою жизнь в борьбе, практикуясь в жестокости – когда Иосиф Сталин пришел к власти, он был гораздо опаснее других правителей, так как много сражался с другими. Он был более хитрый, более жестокий, более амбициозный, более беспринципный. Иначе он не смог бы победить других.
Он делал то же самое, но в гораздо большем масштабе: и он превзошел всех! Все правители вместе взятые никогда не совершали столько жестокости и убийств, сколько совершил Иосиф Сталин в одиночку. Он отлично выучил урок. И даже закрадываются подозрения, что это он отравил предводителя революции, Ленина, во имя медицины. Ленин был болен, и во имя медицины его медленно отравили и убили. Если бы Ленин был жив, Иосиф Сталин стал бы всего лишь третьим лидером, потому что был еще и второй – Лев Троцкий. Для начала нужно было убрать Ленина (и Сталин убил его), затем убрать Троцкого (и он тоже убил его).
Потом он получил власть, а получив власть, он начал убивать всех. Всех членов Политбюро, коммунистических лидеров высшего командования – всех. Потому что они все знали стратегию, их нужно было убирать.
Так происходит со всеми революциями.
Когда я сказал, что этот мир прекрасен, но он не в тех руках, я не имел в виду, чтобы вы начали сражаться с этими руками. Вот о чем я: пожалуйста, не будьте этими руками, вот и все. Я не учу вас революции, я учу вас бунту, и разница в этом огромная. Революция – это политика, бунт – религия. Революция заставляет вас организовывать партии и армии и сражаться с врагами. Бунт означает борьбу в одиночку; вы просто выбираетесь оттуда. И вы не должны разрушать природу.
И если все больше и больше людей начнет отделяться от общества, мир можно будет спасти. Это будет настоящая революция – не политическая; а духовная. Если все больше людей избавятся от старого образа мыслей, если больше людей будут любить, откажутся от амбиций, перестанут быть жадными, не будут интересоваться политикой, престижем, признанием…
Такими являются саньясины. Они откололись от старого и гнилого и живут своей жизнью. Это не борьба со старым, это возможность выбраться из когтей старого – и это единственный способ ослабить их, единственный способ уничтожить их. Если во всем мире люди выберутся из лап политиков, политики погибнут сами по себе. Вы не можете сражаться с ними. Если вы будете сражаться, вы сами станете политиками. Если вы будете сражаться, вы станете жадными, амбициозными, – это не поможет.
Отделитесь. И у вас будет маленькая жизнь: пятьдесят, шестьдесят, семьдесят лет вы будете здесь – не нужно надеяться, что вы измените мир, но вы можете надеяться, что вы все еще лю́бите и радуетесь этому миру.
Пользуйтесь возможностью этой жизни и наслаждайтесь. Не тратьте жизнь на борьбу.
Я не создаю здесь политическую власть. Отнюдь. Все политические революции проваливались – только слепой мог верить в них. Те, у кого есть глаза, обязаны научить вас новому. Это действительно нечто новое! Оно и раньше делалось, но не с таким размахом. Мы должны сделать это масштабно – миллионы людей должны отделиться от общества! Я не имею в виду то, что вы должны оставить общество и уйти в горы. Вы живете в обществе, но оставляете все свои амбиции, жадность, ненависть. Вы живете в обществе, и вы любите; вы живете в обществе, будто вас там нет.
Такова сущность саньясинов: жить, будто их там нет, без жадности, без амбиций. И тогда вы сможете наслаждаться и праздновать. И наслаждаясь и празднуя, вы будете распространять потоки счастья на других.
Мы можем изменить мир, но не борьбой – не в этот раз. Достаточно! Мы должны изменить этот мир счастьем, танцами, пением, музыкой, медитацией, любовью, не сражением.
Старое, конечно, должно отступить перед новым, но, пожалуйста, не трактуйте мои слова неправильно.
Автор вопроса – итальянец, а современная Италия слишком политична; их мышление целиком политическое. Ум итальянцев одержим политикой. Возможно, причина в том, что они уже по горло сыты Ватиканом и Папой и прочей ерундой. Они так насмотрелись на это, что перешли в другую крайность.
Несомненно, старое должно уйти – но оно остается в вас, а не во вне. Я не говорю о прежней структуре общества; я говорю о прежней структуре вашего мышления – это она должна уступить место новому. Один человек, избавившийся от прежнего образа мыслей, создает так много места для других людей, которые могут изменить себя, – что это невероятно, невообразимо, немыслимо. Один человек, меняющий себя, становится пусковым механизмом. Множество других людей начинают меняться. Он ведет к изменениям других.
Это тот бунт, которому я учил: вы отказываетесь от прежнего образа мыслей, от жадности, от идеализации. Вы становитесь спокойным, медитирующим, любящим, вы начинаете танцевать – и смотрите, что произойдет дальше. Рано или поздно кто-то присоединится к вашему танцу, а потом кто-то еще и еще. Так и должно быть.
Лао-цзы говорит, что вы не должны выходить из комнаты; все происходит тогда, когда вы в комнате. Лао-цзы приходилось выходить. Он переезжал из одной деревни в другую. А я последовал его совету – я не выходил из своей комнаты. Я всегда живу в ней. И вам пришлось прийти сюда из разных уголков мира. Это чудо! Почему вы пришли? Многие другие уже в пути; скоро они тоже придут. Скоро это место превратится в огромную силу – силу, способную изменить. Это будет духовная вспышка – мы не будем ни с кем сражаться.
У меня нет политических пристрастий. Я против политики. Да, старое должно уступить место новому – но то старое, которое внутри вас, тогда на его месте появится новое. И когда появится новое – а оно заразно, – оно распространится на других.
Радость заразна! Смейтесь, и вы увидите, как начинают смеяться остальные. Также и грусть: будьте печальны, и кто-то, увидев вас, тоже вдруг станет печальным. Мы не разделены, мы связаны вместе. Когда чье-то сердце начинает смеяться, другие сердца чувствуют это, даже если они далеко.
Вы пришли издалека; каким-то образом вы услышали мой смех, вы почувствовали мою любовь. Каким-то чудесным образом мое существование коснулось вашего, и вы пришли сюда, невзирая на трудности. Тысячи трудностей создаются, и их будет еще больше. Хоть я и не борюсь ни с кем, но те, кто имеют власть, боятся, что есть человек без политических пристрастий. Они не верят, что есть человек, который может собрать тысячи людей и не будет использовать их силу в политических целях, для обретения политического статуса. Они не могут поверить в это! Как им поверить? Они понимают только то, что могут понимать.
Политики боятся, и они создают любые преграды, но они никому не помешают.
И это мне очень поможет! Это будет вызовом для всех храбрых людей. Трусы остановятся, но так даже лучше, трусам здесь не место. Это будет своего рода отбором: только те, кто получит от меня пользу, придут ко мне. Это хорошо; какими бы ни были препятствия – это хорошо.
Я не учу вас ни с кем сражаться. Если вы сражаетесь, вы становитесь реакционером – потому что это и есть реакция; вы становитесь одержимы этим, вы боретесь с ним. И есть вероятность того, что то, с чем вы боретесь, будет одерживать верх – возможно, в негативном смысле, но оно будет преобладать над вами.
Фридрих Ницше был против Иисуса Христа. Но мое исследование Фридриха Ницше показало, что он был очень впечатлен Иисусом. Он был одержим, пытаясь быть похожим на Иисуса. Его книга " Так говорил Заратустра" – это попытка сотворить новое Евангелие. Язык, метафоры, стихи, которые он использует, напоминают Иисуса Христа, хотя Ницше выступал против него. Он не упускал момента, чтобы осудить Иисуса, но он все больше на него походил. Он был одержим им.
Когда Ницше сошел с ума, на последнем этапе своей жизни, он даже стал подписывать свои письма, как антихрист Фридрих Ницше. Он не мог забыть Иисуса, даже когда потерял рассудок. Он писал сначала "антихрист", а затем ставил подпись. Это одержимость, ревность к Христу, которая не покидала его всю жизнь. Она разрушила его огромный творческий потенциал. Он мог стать бунтарем, а был реакционером. Он мог принести что-то новое миру, но не смог. Он остался одержим Иисусом.
Я не против кого-то или чего-то. Я не хочу, чтобы вы освобождались от чего-то, я хочу, чтобы вы были свободны. Видите разницу: свобода от чего-то не может быть полной; предлог "от" держит ее в ловушке у прошлого. Свобода от чего-то не может быть настоящей свободой. Так же как и свобода для чего-то не может быть настоящей; это поиск нового рабства. Свобода от и свобода для идут бок о бок друг с другом, как две стороны одной монеты.
Я учу простой свободе, не от и не для – просто свобода; не против прошлого, не для будущего, а для настоящего.