- Понятно. - Каннингам нервно постукивала ногой по перекладине стола. - Ну что ж, неприятность действительно произошла: вашего мужа убили.
В комнате повисло ледяное молчание.
- Расскажите, пожалуйста, подробно, что происходило в день убийства, миссис Брендон.
- Я уже рассказывала. Фрэнк рано встал, потому что у него, как он сказал, было какое-то дело. Я также говорила вам, что он продолжал работать шофером и после свадьбы. Мне это не нравилось, и необходимости никакой не было, потому что у меня вполне достаточно своих денег, но он не хотел от меня зависеть. Он уехал до того, как я встала и отвезла девочек в детский сад. В течение дня ни разу не позвонил. Я не особенно беспокоилась, потому что он время от времени ездил далеко и возвращался поздно. В таких случаях он спал в другой комнате, чтобы меня не будить. Больше я его не видела.
Анна пристально смотрела на нее. Ни намека на волнение - Джулия была совершенно спокойна, пожалуй, ей даже наскучила вся процедура. Фейган нетерпеливо барабанил пальцами по столу - вероятно, хотел как можно скорее вырваться.
- Мне кажется, вы с нами не вполне откровенны, миссис Брендон, - заметила Каннингам. - На мой взгляд, ваш брак был фиктивным и мистер Брендон постоянно жил в отдельной комнате и не имел доступа в супружескую кровать. Вы отказались ответить, почему вам понадобился охранник; если для этого действительно были причины, вам следует честно о них рассказать.
- Моя клиентка не лжет, - вставил Фейган.
- И мы должны поверить, что сразу же после собеседования вы приняли мистера Брендона на работу, а через три недели вышли за него замуж? Именно так?
- Да. Мы полюбили друг друга, а Эмили и Кэти в нем просто души не чаяли. Вы считаете, что все произошло слишком быстро, - может, вы и правы, - но, насколько мне известно, закон не запрещает влюбляться.
- Такое развитие событий весьма сомнительно, если учесть, что мистер Брендон был помолвлен, - в первый раз за все время допроса заговорила Анна.
Не глядя на нее, Джулия пробормотала:
- Он мне об этом не сообщил.
- Его невеста любила его и была уверена во взаимности.
- Значит, она ошибалась, - резко произнес Фейган и развел руками. - Совершенно очевидно, что миссис Брендон непричастна к трагической гибели мужа. Всю ночь и все утро она провела дома, и есть свидетели, готовые это подтвердить. Она заявила, что ей никто не угрожал и она ничего не опасалась. Если, как вы уверяете, у мистера Брендона была другая женщина, моя клиентка об этом не подозревала, так как он не сообщил ей об этих отношениях. А теперь я просил бы вас завершить беседу, которая становится слишком утомительной. Я вообще не могу понять, на каком основании миссис Брендон вынуждена все это терпеть, учитывая, что ей только что пришлось пережить большое горе.
- Я признательна вам за то, что приехали, - ответила Каннингам. - Как я сказала в самом начале, нам нужно лишь кое-что уточнить.
- Неужели вы не все еще уточнили?
- Не совсем. Мы хотели бы узнать кое-что о прежнем партнере миссис Брендон. Кажется, вы сказали, что его имя - Энтони Коллингвуд?
Фейган решил взять бразды правления:
- С кем бы моя клиентка ни поддерживала отношения до замужества, это никак не может повлиять на ход расследования. Ей совершенно не обязательно отвечать на ваш вопрос.
- Я ведь только пытаюсь уточнить имя ее прежнего партнера, - резко ответила Каннингам.
- Кто бы он ни был, он никак не связан с миссис Брендон.
- Это Энтони Коллингвуд?
- Без комментариев.
- Не понимаю, что тут сложного. Либо это мистер Коллингвуд, либо нет.
- Без комментариев.
Каннингам покачала головой.
Тут Фейган перегнулся через стол:
- Если у вас есть доказательства причастности моей клиентки к убийству ее мужа, я требую немедленно их предъявить. Если доказательств нет, разговор окончен. Личная жизнь миссис Брендон и ее финансовые обстоятельства не касаются никого, кроме нее. Мне известно, что вы обращались к ее финансовому консультанту, что является нарушением ее прав, как и машины наблюдения, круглые сутки стоящие рядом с ее собственностью. Я требую, чтобы их немедленно убрали; в противном случае я предъявлю вам обвинение во вторжении в личную жизнь и незаконном преследовании. И я намереваюсь довести до сведения вашего начальства все обстоятельства этой весьма неприятной ситуации.
Он поднялся и протянул Джулии руку. Она крепко ухватилась за нее и лишь после этого встала. На каблуках она была под метр восемьдесят.
- Миссис Брендон также хотела бы знать, когда вы отдадите ей тело мужа, чтобы она могла организовать похороны.
- Мы с вами свяжемся, - ответила Каннингам, направляясь к двери.
Она широко открыла ее и пропустила их обоих, а затем дождалась, пока они дошли до конца коридора, и громко захлопнула дверь.
- Что скажете насчет свидетельства о браке?
Анна закрыла блокнот.
- Очень спешили, потому и остров Мэн. Надо бы этим заняться - ведь, кажется, положено дать объявление в газету за несколько недель до свадьбы?
- По-моему, это для церковного бракосочетания. Еще нужно бы установить ее прежний адрес - она ведь только что переехала в Уимблдон. Да, не многого нам удалось добиться.
- Без комментариев.
- Что-о-о?
- Она явно что-то скрывает. Она же признала в разговоре со мной, что имя ее партнера - Энтони Коллингвуд, значит, теперь нужно выяснить, проходит ли он по каким-нибудь документам. Коллингвуд - одно из примерно двадцати имен, под которыми жил Фицпатрик. И еще она мне говорила, что ее предали.
- Бывший партнер?
- Мне показалось, она имела в виду его. Она страшно разволновалась и призналась, что очень его любила.
- Мм, - задумчиво протянула Каннингам, расхаживая по комнате. - Она была потрясена, когда узнала о смерти Фрэнка, но на убитую горем вдову не похожа. Если она попыталась распорядиться деньгами своего бывшего, ей угрожала опасность, и тогда понятно, зачем понадобился Фрэнк.
- Согласна, но, на мой взгляд, все это никак не связано с притоном или с Донни Петроццо.
- Ну ладно, поглядим, что вам преподнесет сегодня ее сестрица. - Каннингам опять открыла дверь. - Нашли что-нибудь в ежедневнике Петроццо?
- Думаю, для деловых записей он пользовался шифром: рядом с ними встречаются мелкие черные точки и квадрат с точкой внутри. Понятия не имею, что они могут означать, но точки стоят рядом с фамилиями тех, кому он поставлял наркотики и кого я допрашивала. Еще у него большие суммы на депозитном счете - как и у Фрэнка, - значит, им кто-то платил: может, Донни платили за наркотики, а Фрэнку за…
- Прикрытие?
- Возможно.
Каннингам вздохнула. Черта с два она снимет наружку от дома в Уимблдоне.
- Не дело, а сплошной кошмар: разрастается, как щупальца осьминога, и все они тянутся к одному трупу.
Анна подумывала сообщить о том, что узнала от Пита Дженкинса, но решила пока придержать язык, раз уж он сказал, что это еще не подтвержденная информация. Может статься, что в центре осьминога окажется не Фрэнк Брендон, а Донни Петроццо.
ГЛАВА 9
Анна, опять в сопровождении Гордона, отправилась в Оксфорд. Дорога почти все время шла прямо, машин было немного. Однако ехали молча: Гордон попытался было заговорить о деле, но Анне не хотелось поддерживать разговор - она вдруг вспомнила все свои многочисленные поездки в Оксфорд в полицейский реабилитационный госпиталь. Она тогда довольно часто навещала Ленгтона, лечившегося после страшного ножевого ранения, от которого он чуть не умер. Выздоравливал он медленно и пациентом был весьма нелегким. Как и все остальные, Анна сомневалась, что он сумеет вернуться к работе. Сейчас, вновь направляясь в Оксфорд, она пыталась представить, как у него идут дела и стало ли ему полегче; потом вдруг разозлилась на себя за то, что до сих пор об этом думает. Тут Гордон легонько похлопал ее по руке и сообщил, что они несутся со скоростью почти сто пятьдесят километров в час.
Анна сбавила скорость.
- Простите.
- Люблю Оксфорд, - радостно объявил Гордон. - Вокруг него столько прелестных деревушек. Проезжаешь через город, мимо всех колледжей, и километров через тридцать оказываешься у дивного ресторана.
- В самом деле? - спросила Анна без всякого интереса.
- Еще люблю ездить в Стрэтфорд. Отец регулярно возил меня туда в театр, каждый сезон. Лучшим из всего, что я там видел, был "Ричард Третий" с Энтони Шером - как он играл! У него были такие палки - вроде как костыли - для ходьбы и горб на спине, и он передвигался по сцене, как паук.
- Надо же.
- Вам известно, что на Эйвоне все время находят раненых лебедей, которых кто-то специально мучит?
- Нет.
- Странно как-то. С одной стороны, классический театр и такая красота, и, конечно, шекспировские места, а с другой - издеваются над невинными птицами.
- Да.
- А знаете, лебеди могут быть очень злыми. Я никогда не подхожу к ним близко. Иногда они даже нападают на людей: быстро так бегут прямо на вас, расправив крылья и топоча лапами, - и запросто могут вырвать из ноги кусок мяса.
- Это поворот на Ханнингтон?
- Что? А, нет, кажется, следующий направо.
Анна рулила и вспоминала юность. Она училась в Оксфорде, но в те годы не могла позволить себе купить машину и поэтому редко выбиралась из центра города. Она была очень трудолюбивой студенткой и училась с огромным интересом, а все выходные проводила с родителями в Лондоне. Отец ею страшно гордился и всегда хвалил за то, что она сумела получить стипендию в престижном университете. И очень радовался такой удаче. На самом деле ей нередко бывало одиноко. У многих ее однокурсников были собственные деньги, к тому же ей никогда особенно не нравилось проводить время в популярных среди студентов винных барах и пабах. Ей были не по душе их пьяные эскапады, и она так и не сказала никому, что ее отец - офицер полиции.
- Симпатичная деревушка, правда? - заметил Гордон, вернув Анну к действительности, и она вновь сосредоточилась на дороге.
Деревня была словно с открытки. Невысокие белые заборы, бархатные зеленые лужайки, там и сям - кадки с цветами. На вкус Анны, все выглядело слишком ухоженным, но все равно красиво.
- Похоже, гулять с собаками тут запрещено - ни одной какашки, - отметил Гордон. - Кажется, из паба вот-вот появится Эмили Бронте и остановится в ожидании экипажа.
- Вряд ли, - ответила Анна.
Проехав деревушку насквозь, она увидела небольшой указатель с надписью: "Нижний Ханнингтон". У следующего указателя они свернули на узкую улочку, которая вскоре привела их к грунтовой проселочной дороге. Выехав на нее, они увидели заросший плющом коттедж с решетчатыми окнами и кустами ползучих роз вокруг двери. За домом стоял большой гараж с отдельным подъездом и заборчиком с калиткой.
- Пойдите спросите, правильно ли мы едем, - велела Анна Гордону.
Дожидаясь его, она попыталась найти на карте нужный адрес: Хани-Фарм, Ханнингтон, но на ней не была указана даже дорога, где они сейчас находились. Анна с нетерпением ждала возвращения Гордона, который все разговаривал с пожилой дамой, а та, размахивая руками, указывала ему направление - дальше по грунтовке.
Вернувшись, Гордон оглушительно хлопнул дверцей:
- Ну так вот, мы уже почти доехали. Еще примерно милю по грунтовке, потом у развилки направо, и слева за леском будет старая ферма. Она-то нам и нужна.
Они медленно двинулись вперед, достигли развилки и проехали засаженное деревьями пространство и ограду из высокого кустарника. Дорога постепенно выровнялась, ухабы почти исчезли.
Въезд на ферму преграждала наполовину прогнившая калитка с двойным засовом, но она оказалась открытой. За калиткой начинался очень узкий подъезд к дому с ямами и рытвинами по обеим сторонам.
- Не хотел бы я тут пробираться, нагрузившись пивом, - сказал Гордон, опуская стекло.
Они миновали развалившийся сарай и две теплицы, в которых не осталось ни одного целого стекла, и остановились перед домом - невысоким, длинным, с маленькими остроугольными решетчатыми окнами. Дом густо зарос плющом, тянущимся по черепичной крыше по всей длине. Перед входной дверью стояла огромная кадка с цветами, круглая с боков, - старая конюшенная дверь, разобранная на две части.
- Кажется, дома никого, - сообщил Гордон.
- Быть такого не может - я же заранее позвонила ему в университет.
На двери висел старый железный звонок. Анна потянула за ручку, но колокольчика внутри не было.
- Есть кто-нибудь дома? - громко крикнула она и, не дождавшись ответа, постучала по верхней части двери.
- Чем могу помочь?
Голос раздался сзади, и Анна с Гордоном удивленно обернулись. У сарая стоял какой-то парень в джинсах и грязной футболке.
- Нам нужна Гонор Нолан, - ответила Анна.
- Она за домом, в курятнике.
Анна улыбнулась в ответ и собиралась спросить, как его зовут, но он повернулся к ней спиной и пошел по узенькой тропинке, тянувшейся вдоль стены дома. Тропинка вела в огород, сильно заросший, но явно до сих пор приносивший урожай. В огороде стоял шаткий курятник на сваях, к двери в его верхней части вела лестница.
Из-за курятника появилась женщина с большой плетеной корзиной в руках. Вид у женщины был весьма необычный: темные волосы заплетены в две косы, достигающие пояса, одета в платье из набивной хлопковой ткани, на ногах - открытые сандалии.
- Привет, я сейчас! - крикнула она сверху.
Под их пристальными взглядами она поднялась по лестнице, закрыла дверь курятника на замок и спустилась вниз.
- Приходится быть настороже из-за лис, они умудряются даже по лестнице залезать.
Широко улыбаясь, она подошла к Анне и Гордону:
- Я - Гонор Нолан.
Анна представилась и представила Гордона. При ближайшем рассмотрении сделалось очевидным сходство с Джулией Брендон: сестры были одного роста, одинаково изящные, только волосы у Гонор темные, а на лице - никакой косметики.
- Пойдемте в кухню, и я приготовлю чай.
Она пошла первой и, толкнув полуоткрытую дверь, жестом пригласила их войти.
В большой старомодной кухне стояли два дивана с протершейся обивкой, накрытые тканью. На полу из плит песчаника небрежно разбросаны траченные молью килимы - тканые двусторонние персидские ковры ручной работы. Вокруг соснового кухонного стола, загроможденного книгами и газетами, - застекленные посудные шкафы, выкрашенные в небесно-голубой и зеленый цвета, с набором разрозненной посуды. На решетке большого открытого камина, выложенного кирпичом, вчерашние обгоревшие поленья. В большой уютной комнате для всей семьи было тепло от электрической плиты "Ага" ярко-красного цвета. Над печью сушились пучки трав, и по всей комнате стояли вазы с полевыми цветами и фруктами. Гонор заварила чай и поставила решетку с домашними лепешками в печь, чтобы подать их теплыми. Анне пришлось сидеть на диване очень прямо: если откинуться на спинку, ноги не доставали до пола. Гордон устроился около стола на сосновом стуле.
- Дамиен сказал, что вы хотели поговорить со мной о Джулии.
- Верно. Если позволите, я хотела бы задать вам несколько вопросов. Вы, вероятно, знаете - почему?
- Из-за ее мужа?
- Да. Его убили.
- Боже мой, она ничего не сказала! Когда это случилось?
- Шесть дней назад.
- Подумать только, какой кошмар! Я, правда, не была с ним знакома - даже не встречались ни разу, - но все равно… Она, должно быть, в ужасном состоянии.
- Значит, она вам не звонила?
- Нет. Не стану скрывать - отношения у нас не из лучших. И не потому, что мы друг друга не любим, - любим, разумеется, - но у нас совершенно разные взгляды на жизнь. - Она негромко ласково рассмеялась. - Грубо прозвучало, да? Прошу прощения, но ведь вы наверняка встречались с моей сестрой и заметили, что ее жизнь совсем не похожа на мою.
Отвечая на вопрос, Гонор вынула из духовки решетку и по ходу дела объяснила, что лепешки уже согрелись: она утром пекла хлеб и плита не успела остыть. Намазала лепешки маслом и уложила их на большом овальном блюде. Она двигалась по кухне легко и изящно, словно балерина: достала джем, молоко, сахар, убрала со стола газеты и поставила чашки с блюдцами.
Жестом указав на газеты, Гонор обратилась к Анне:
- Добро моего мужа! Лежат от воскресенья до воскресенья: он читает их всю неделю. Зато потом ими удобно разжигать камин.
- Спасибо большое за гостеприимство, - ответила Анна.
- Вы же столько ехали. Надеюсь, не впустую. Представления не имею, чем смогу вам помочь, - мы с Джулией не виделись несколько месяцев.
- Вы не были у нее на свадьбе?
- Нет. Она меня не пригласила.
- И не встречались с ее мужем?
- Нет. Я же сказала, мы не особенно хорошо ладим - вернее, вращаемся в слишком разных кругах.
- Он был ее шофером и телохранителем.
Гонор пожала плечами, взяла лепешку и передала блюдо Гордону.
- А с прежним мужем Джулии - точнее, ее бывшим сожителем - вы не знакомы? Она сказала, что они не были женаты.
Гонор откусила кусочек лепешки. На губах у нее осталась полоска джема, она лизнула палец и стерла ее. Анна заметила, что руки Гонор не знали маникюра. Костлявые, с коротко подрезанными ногтями и сухой кожей, которой не помешал бы какой-нибудь крем.
- Думаю, она и не пыталась его окольцевать - он был не из тех, кто женится, - ответила Гонор на вопрос Анны.
- Значит, вы все-таки с ним встречались?
- Я этого не сказала. Просто знаю, что она его очень любила, - точнее, любила ту жизнь, которую он ей обеспечивал. Он был очень богат.
- Он ее бросил?
- Думаю, да. Она упоминала, что он был старше, но я его ни разу не видела и не знаю насколько. Она летала по всему миру: сегодня на Барбадосе, завтра на юге Франции. Кажется, он владел домами во Флориде и в Лос-Анджелесе. По совести говоря, по ее открыткам я не очень могла уследить за ее передвижениями, - впрочем, она не часто писала.
- Как долго она с ним прожила?
- Точно не знаю - лет десять, пожалуй. Она была совсем молоденькая, когда они встретились.
- А где встретились?
- Не могу сказать. Поймите, мы всегда были слишком разные. Я терпеть не могла жизнь в Лондоне, она не могла жить в деревне - во всяком случае, через десять минут рвалась назад в город. Деревню совсем не выносила.
- Значит, она бывала здесь?
- Да, пару раз, но очень коротко.
- Ферма принадлежит вам?
- Нет, мы ее арендуем. Хотелось бы купить, да денег нет. Выглядит она запущенной, но земли много, поэтому стоить будет несколько миллионов.
- У вашей сестры есть деньги, и она могла бы вам помочь.
Гонор потянулась за чайником:
- Возможно, но я бы ни за что не обратилась к ней за помощью. У меня есть муж, и он меня обеспечивает.
- А дети?
Помешивая чай, Гонор покачала головой: