По-видимому, как раз в таком смысле Хаос поминается в другом рассказе из книги "Чжуан-цзы". В нём говорится о некоем крестьянине, который поливал свой огород, нося воду вёдрами, вместо того чтобы пользоваться водоподъёмным колесом. Старик объяснил ученику Конфуция своё нежелание пользоваться плодами технического прогресса так: "У того, кто пользуется механизмами, сердце тоже становится механическим". Когда Конфуцию рассказали про странного старика, он заметил, что этому огороднику "ведомо искусство Хаоса" и ему, Конфуцию, с ним не сравниться, но всё-таки старик "знает одно и не знает другого". Большинство комментаторов согласны в том, что знаток "искусства Хаоса" тоже не свободен от некоторой ограниченности, поскольку не понимает возможности сосуществования знания "хаотического", то есть бытийственного и совершенно самодостаточного, и знания "технического", ориентированного на эффективность.
Теперь в порядке предварительного вывода отметим основные свойства Хаоса как познавательной парадигмы:
Первое. Хаос воплощает первозданную цельность опыта и самого бытия. Он пропадает там, где в нашем опытном мире появляются "ниши" предметного знания, что означает, по сути, нанесение ущерба бытию.
Второе. Хаос соответствует неисчерпаемой конкретности существования и, следовательно, силе творческих метаморфоз жизни, моменту (са-мо)превращения, времени события. В этом смысле он является принципом творчества и практики как чистой текучести, неотделимой от динамизма жизни, воплощением бесконечной изменчивости, уступчивости, "самопотери" всех форм.
Третье. Хаос включает в себя бесконечное множество частных порядков бытия и в этом смысле является условием внутренней устойчивости, состояния динамического равновесия сложных систем. Он воплощает абсолютный покой в самом пределе мирового движения.
Четвёртое. Хаос есть (не)принцип неопределённости, бытия как бесконечной множественности. Он превосходит все нормы и закономерности и является средой не соположения и соподчинения, но чистой сообщительности как предела всякого сообщения. Оставаясь для всех безвестным, он тем не менее интимно внятен каждому.
Пятое. Хаос есть принцип "инако-действия" и "инако-мыслия" и, как воплощение инаковости, не имеет формальной идентичности, будучи реальностью абсолютно внутреннего и тем самым - возвращаясь к первому пункту - условием внутренней полноты бытия.
Мы уже знаем, где в человеческой практике локализуется Хаос, "великий и ужасный". Он таится как раз в собственной дис-локации, в своём неизбывном экс-центризме! Он пребывает в моменте собственного смещения, в неуловимом мгновении творческого события, всевременной временности превращения, нерукотворной трещине бытия, благодаря которой выявляются, как образы в зеркале и тени на стене, все вещи в мире. Хаос в китайском понимании есть именно Альфа и Омега всего сущего, условие и среда всякого существования, которые сами не поддаются тематизации, не могут быть объективированы, предстают как среда-средоточие, вечная между-бытность, нескончаемое интермеццо, антракт, и потому выглядит (а точнее, незаметен) на поверхности жизни как безмятежный покой, "праздность", нечто остающееся "за кадром", нечто такое, что никогда "не есть", но вовеки остаётся. Всегда находясь за гранью воспринимаемого и мыслимого мира, Хаос принадлежит области предельно малых и предельно больших величин, одновременно микро- и мега-реальности. В китайской традиции это называлось: "быть настолько маленьким, чтобы ничего не иметь внутри себя, и настолько большим, чтобы ничего не иметь вовне себя". Такова природа "великого единства" (то есть "не-единства") Хаоса. Это единство имел в виду Конфуций, когда произносил свои знаменитые слова о "единой нити", которая пронизывает все его суждения.
Вот конкретный пример. Известный мастер боевых искусств, глава школы Багуачжан Ли Цзымин в записках, предназначенных только для учеников его школы, наставлял их:
"Кулачное искусство есть в своей основе превращение Единой Энергии (и ци). Сущность его столь обширна, что не имеет ничего вовне себя, и столь утончённа, что не имеет ничего внутри себя. Она простирается за пределы мироздания и пребывает в глубине нас самих. Не восприняв сердцем то, что передаётся изустно, трудно её постичь".
В суждении Ли Цзымина хорошо видны основные измерения рассеянного тела хаотического всеединства: сначала самоизменчивое Единое, затем несчислимо малая дистанция, не-различение предельно большого и предельно малого, далее вечноотсутствующая преемственность внутреннего и внешнего, предельной конкретности переживания и вечности свершения времён и, наконец, сопряжение потока речи и внутренней определённости смысла. Акцент на устном обучении указывает на первостепенное значение интимного восприятия Хаоса в телесном опыте и посредством него. А текучий и аффективный характер устной речи воспроизводит самообновляющуюся и исключительно конкретную природу самого Хаоса. "Одна нить" бытия может переживаться только как череда моментов существования, пульсация жизни, отмеченная печатью одной и той же индивидуальности. К Хаосу можно только вернуться, и он сам возобновляет своё (отсутствующее) присутствие в мире с каждым новым событием внутреннего превращения.
Традиционное китайское искусство и, более того, глубоко укоренившиеся, ставшие почти инстинктом эстетические вкусы и привычки китайцев каждым своим проявлением, каждой чёрточкой свидетельствуют о присутствии этой хаотической праосновы опыта - неуловимой и всё же вездесущей. Благодаря этому присутствию законом художественной формы в Китае является его само-потеря, рассеивание в пространственно-временном континууме, выдвигающее на первый план актуальное переживание, его уникальную качественную определённость. Взаимопроникновение мгновения и вечности - главный мотив эстетического идеала китайцев. Оттого же само искусство воспринималось китайцами как продолжение жизни в её возвышенных, интенсивно проживаемых и в своём роде случайных моментах - разительный контраст с мировоззрением соседей Китая японцев, для которых сама жизнь является продолжением искусства. Источник такого различия разглядеть нетрудно: японцы, как и европейцы, сначала "выводят" понятия, а затем проецируют их на действительность, тогда как китайцы неизменно руководствуются непосредственной конкретностью жизненного опыта.
Трактат по искусству устроения садов (XVII век) открывается изречением: "В деле создания садов не существует правил". Китайские мастера боевых искусств любят поминать поговорку: "В кулачном искусстве, по сути, нет правил". И это относится, в сущности, ко всем видам художественно-духовной практики в Китае. Ибо неопределённость есть непременное условие творчества и, между прочим, эффективности стратегии. Напротив: всё устоявшееся, проявившееся, застывшее никогда не принесёт успеха. Кроме того, неопределённость заставляет с особенной ясностью ощутить силу интимной, "сердечной" коммуникации между людьми. Японцы даже сознательно культивируют неопределённость в отношениях, в том числе и средствами языка, церемонно-вежливые формы которого кажутся европейцам чересчур невнятными и двусмысленными. Китайцы неопределённость не культивируют. Они просто дают ей быть.
Итак, Хаос не есть какая-то отвлечённая и мистическая величина, пригодная только для метафизических построений. Он есть реальность всецело жизненная и практическая. Как фактор неопределённости он подспудно и даже явно определяет, например, характер китайской стратегии. Как сказано в военном каноне "Сунь-цзы", "порядок проистекает из беспорядка". Это высказывание следует понимать в двух смыслах: во-первых, как будто бы беспорядочное, непредсказуемое применение "регулярных" и "нерегулярных" боевых манёвров лишает противника способности правильно оценивать соотношение сил и перспективы развития ситуации; во-вторых, любая видимая форма войны хранит в себе хаотическое разнообразие деталей обстановки и потенциала её развития. В этом смысле "чувство Хаоса", которое есть одновременно способность к сообщительности и, следовательно, чувствованию импульсов действий противника, является главным залогом победы.
Иллюстрацией образа действий, заданного Хаосом, служит и известная нам "тактика Чаншаньской змеи": корпорация как бы отсутствует, "теряет себя" в точке нападения извне, но, обладая неким скрытым, неформальным единством, всегда способна нанести удар с противоположной стороны. Это правило, надо сказать, составляет закон существования столь популярных в мире китайского бизнеса корпораций сетевого типа, единство которых удостоверяется отсутствием формальной консолидации. Это качество сетевых общностей идеально соответствует даосской концепции управления, предполагающей забвение или, точнее, постоянное взаимное забывание своей идентичности и правителем, и народом. Речь идёт, подчеркнём, именно о совмещении двух режимов существования или, как мы выяснили выше, двух видов знания - инструментального и бытийственного. О таком совмещении свидетельствует изречение из средневекового даосского трактата "Гуань Инь-цзы":
"В том, что мудрый говорит, думает и делает, он не отличается от обыкновенных людей. А в том, что мудрый не говорит, не думает и не делает, он отличается от обыкновенных людей".
Итак, Хаос охватывает и проницает весь жизненный уклад китайцев, так что его значимость определяется как раз тем, что он остаётся недоступным для любого взгляда, любой формы умо-зрения. Из этого вовсе не следует, что Хаос отодвинут в какую-то недоступную даль смутных мечтаний и умственных абстракций. Как раз наоборот: он присутствует в самой гуще китайского быта и порой в самом что ни на есть конкретном и осязаемом виде. К примеру, "хаосом" именуются в Южном Китае особые суповые пельмени, которые принято есть на Новый год - начало и конец годового цикла. Помимо же этого курьёзного случая Хаос заявляет о себе в самых фундаментальных чертах китайского поведения и мышления: нелюбви к теоретизированию и стремлении воспользоваться благоприятным случаем, в глубоко укоренённой, почти слитой с инстинктом потребности в личном совершенствовании и стремлении - одновременно естественном и культивированном - жить сообщительностью с другими, что как раз и предполагает способность "забывать себя и мир".
Подтверждения сказанному можно найти уже в простейших социологических показателях. Отчего, например, в книге "Мудрость азиатского бизнеса", одной из немногих появившихся на Западе книг об азиатских предпринимателях, в разделе "Философия менеджмента" из семи представленных там лиц нет ни одного китайца, зато в разделе "Менеджмент в трудные времена" все четыре показательных по этой части бизнесмена - китайцы? Не напрашивается ли здесь вывод о том, что китайцы, вообще говоря, - не любители отвлечённого философствования, зато сполна проявляют свои достоинства именно в периоды кризиса, требующие одновременно осторожности и новаторского подхода к делу?
Вот конкретный пример: тайваньская компания Acer Group, один из крупнейших в мире производителей портативных компьютеров. Главный принцип её стратегии - сочетание глобального стандарта качества с максимально широкой автономией её местных филиалов (руководство компании берёт за образец мировые сети ресторанов быстрого питания вроде Макдоналдса). Основные части компьютеров - материнские платы, экраны на жидких кристаллах и проч. - производятся на головных предприятиях компании на Тайване, тогда как менее важные детали изготавливаются на местах. Продукция классифицируется по степени её подверженности порче. Отдельные звенья производственной цепи связаны напрямую отношениями "заказчика" и "поставщика", причём одно и то же предприятие может выступить в обеих ролях. Цель руководства компании - создание "глобальной федерации компаний". К владению акциями предприятий компаний активно привлекается местный капитал, всеми способами поощряется инициатива низовых уровней работников и децентрализация управления. Ставка делается на то, что успех каждого регионального представителя этой "федерации" будет работать на её глобальный бренд".
Ещё один пример: стиль менеджмента гонконгского предпринимателя Чжун Волна, совладельца известной службы экспресс-почты DHL Чжун называет себя последователем даосизма и в своей компании стремится свести администрирование к минимуму. Главным принципом управления для него является децентрализация: принятие решений доверено служащим местных отделений компании. Второй принцип, тесно соотносящийся с первым, - стратегическое планирование на всех уровнях менеджмента. Третьей важной особенностью делового стиля своей компании Чжун считает поддержание в ней "семейной атмосферы". Менеджер, заявляет Чжун, должен превратить свою жизнь в "процесс умственного и эмоционального перепроектирования", с тем чтобы жить счастливее и плодотворнее.
Последнее и менее всего заметное (но далеко не последнее по важности) свидетельство присутствия Хаоса в жизни китайцев заключено как раз в их способности спокойно, без уныния и тем более истерики переносить превратности судьбы. Именно невозможная перспектива созерцания вещей "в свете Хаоса" и вносимая им в мир символическая дистанция недвойственности образа и реальности не позволяет в китайском миропонимании подчинить материальную действительность идеальной схеме или наоборот. Мудрец в Китае безмятежен потому, что для него всё в мире только "как будто" существует: "он стоит как стоит, идёт как идёт". Его жизнь неотличима от игры, а игра для него подобна жизни. Ну а бизнес для него, разумеется, не отделён ни от того, ни от другого.
Вот здесь нужно искать корни того отсутствия страха перед жизненными тяготами и даже какого-то целомудренно-скрытного пристрастия к ним, которые сами китайцы - наверное, не без основания - считают главным достоинством своего характера и залогом неисчерпаемой жизненной силы китайского народа. Китайский бизнес являет собой лишь более или менее рафинированное воплощение этой вековой мудрости.
Вместо заключения. Черты современного предпринимательства
1. Корпоративная культура в тайваньском бизнесе: группа "Аврора"
"Аврора" (Чжэньдань) - один из самых крупных промышленно-финансовых холдингов на Тайване. Компания была основана в 1960-х годах Чэнь Юнтаем, который начинал с лоточной торговли, отдавая всё свободное время чтению книг и самообразованию (как уже говорилось, по-своему типичный случай для китайской бизнес-элиты). Впоследствии Чэнь окончил экономический факультет университета. Выбор названия для компании предопределён, конечно, его благозвучием, хотя, весьма возможно, определённую роль сыграло и то обстоятельство, что в иностранных справочниках ему суждено стоять в самом начале всего списка. (Именно это обстоятельство, кстати сказать, было решающим при выборе названия компании Acer (лат. "одухотворённый") - одного из крупнейших мировых производителей компьютеров.) Характерный штрих китайского менталитета.
В настоящее время "Аврора" включает в себя более десяти специализированных производственных и торговых компаний, в основном имеющих отношение к электронике и офисному оборудованию. Часть из них специально занимается сбытом отдельных видов тайваньской продукции за рубежом.
Деловой стиль компании во многом типичен для китайского бизнеса: "Аврора" отличается гибкой и динамичной организационной структурой, первостепенное значение придаётся эффективной организации независимо от продукции и характера деятельности того или иного подразделения, при неудовлетворительных результатах работы немедленно принимаются меры для устранения ошибок в управлении. Руководство компании уделяет внимание карьерному росту отличившихся работников. Например, в 1988 году Чэнь Юнтай поставил на своё место человека, поднявшегося из рядовых агентов по продаже (правда, через четыре года тот был вынужден оставить пост по состоянию здоровья, и Чэнь вернулся к руководству компанией).
"Аврора" неоднократно удостаивалась правительственных наград за достижения в менеджменте. Её руководители проявляют большую заботу об общественной репутации своей фирмы. Компания владеет одним из самых больших и престижных деловых зданий в Тайбэе, учредила собственный Культурный фонд и даже имеет собственный музей (сам Чэнь Юнтай с молодости был страстным любителем китайского антиквариата). С 1971 года для её сотрудников издаётся специальный ежемесячный журнал, выходящий с безупречной регулярностью.
Основатель "Авроры" полагает, что конечная цель свободного предпринимательства заключается в "удовлетворении человеческой потребности в самореализации и повышении благосостояния общества и всего человечества". Что же касается руководителя компании, то он должен прежде всего стремиться к тому, чтобы "служащие были преданы общему своду ценностей и имели хорошие возможности улучшить своё положение в организации". Общие ценности работников компании, сформулированные её основателем, таковы (случайно или нет, их число равно 16 - ровно столько же пунктов насчитывал моральный кодекс, установленный императорами для просвещения народа в старом Китае):
1. открытая и честная кадровая политика;
2. внимание к личным качествам служащих;
3. обязательность взаимного доверия;
4. строгое соблюдение правил, деловых процедур и уважение к закону;
5. диверсификация деятельности при сохранении основного профиля работы;
6. акцент на жизненности и расширении корпорации;
7. развитие духа предпринимательства;
8. сохранение простой организационной структуры и строгая дисциплина;
9. открытое и честное обсуждение проблем;
10. стремление к результативности и высокое качество работы;
11. бодрость духа и сильная воля;
12. лучшее обслуживание и репутация лидера рынка;
13. внимание к личному образованию и совершенствованию;
14. поддержание безупречной репутации компании и работа на благо общества;
15. уважение к коллегам по профессии и честная конкуренция;
16. развитие международного сотрудничества на основе взаимности.
Одно из важнейших правил внутреннего распорядка "Авроры" - поощрение талантливых и эффективно работающих сотрудников. Считается, что если работник способен вести отдельный проект, приносящий пользу компании, то он как бы владеет собственным делом, используя средства корпорации. В таком случае работник может основать дочернее предприятие компании.