– Я ищу членов клуба "Альбатрос", – ответил Хэнк. – Мне сказали, что они имеют обыкновение собираться здесь.
– Вам кто-то наврал, мистер.
– Этот "кто-то" – Ричард Ганнисон, начальник 27-го отделения. Он не имеет обыкновения говорить на ветер.
– Да?
– Да! Так где же они?
– А вы-то кто такой?
– Генри Белл, помощник прокурора.
– Да?
– Да.
Подростки в кабинете рядом с телефоном повернулись к ним. Один хотел было встать, но другой положил ладонь ему на плечо и он тут же сел.
– Ну что ж, – сказал хозяин. – До сих пор к нам в кондитерскую еще ни разу не заходил прокурор. Я польщен.
– Так где я могу найти "альбатросов"? – Хэнк указал на кабинет рядом с телефоном. – Эти ребята из их банды?
– А я почем знаю, мистер? Мое дело – торговать в кондитерской. – Он протянул руку через прилавок. – Джо Манетти.
Хэнк пожал протянутую ему руку.
– Мистер Манетти, – сказал он громко, – лейтенант Ганнисон дал мне список фамилий и адресов всех известных ему "альбатросов". Я, разумеется, могу вызвать их всех для допроса к себе. Но я решил, что будет проще поговорить с ними здесь, в Гарлеме. Ну, так как же?
Манетти пожал плечами:
– Вы меня об этом спрашиваете, мистер? Я же только содержу кондитерскую.
Хэнк повернулся к кабинету:
– А вы что скажете?
Юноша с широкими плечами и сильными мускулистыми руками внимательно посмотрел на Хэнка бесцветными прищуренными глазами. Потом едва заметно кивнул головой.
– Идите сюда, – сказал он.
Хэнк направился к ним. Он решил, что младшему в этой группе – лет пятнадцать, а старшему, который его позвал, – девятнадцать. Он казался и самым сильным среди них. Черные гладко прилизанные волосы, полубачки. На левом запястье серебряный браслет с инициалами, а чуть повыше браслета – шрам. Густые черные брови нависали над светло-голубыми, почти серыми, всегда прищуренными глазами.
– Садитесь, – сказал он. – Кончо, подай прокурору стул.
Один из ребят выбежал из кабинета и исчез за завешенной дверью в глубине кондитерской. Вернувшись со стулом, он поставил его у стола и снова уселся на свое место. Хэнк сел.
– Меня зовут Дьябло, – сказал старший. – Вы знаете, что это означает?
– Это означает дьявол, – ответил Хэнк.
– Вот именно. – Он улыбнулся не разжимая губ и посмотрел на своих товарищей. Один из них кивнул.
– Вы испанец?
– Я? – спросил Дьябло. – Я? Угадайте, а?
– Дьябло – испанское слово.
– Разве? – удивился юноша. – Я думал, что итальянское. Я итальянец.
– Дьябло Дедженеро, – уточнил Хэнк. – А по-настоящему вас зовут Кармине. Вы так называемый вожак "альбатросов".
– Верно, – ответил Дьябло. – Знакомьтесь, ребята. Это прокурор. А это некоторые из наших ребят. Кончо, Никки и Ловкач. Чем мы можем вам помочь?
– Ответить на кое-какие вопросы, – сказал Хэнк. – Или здесь, или в прокуратуре. Где вас больше устроит.
– Мы ответим на них здесь, – сказал Дьябло. – Если только они нам понравятся.
– Если они вам не понравятся, то вы можете ответить на них в прокуратуре. С занесением в протокол со стенограммой.
– А вы храбрый человек, мистер прокурор, – сказал Дьябло. – Пришли сюда без охраны.
– А она мне не нужна, – ответил Хэнк.
– Неужто?
– Да. А вы как думаете?
Дьябло пожал плечами:
– Я бы сказал, мистер прокурор, что...
– Мистер Белл, – поправил Хэнк. – Так меня зовут.
Дьябло помолчал.
– Так вот, мистер проку...
– Мистер Белл, – перебил Хэнк.
Дьябло пристально посмотрел на него, улыбнулся все той же насмешливой улыбкой и наконец сказал, пожав плечами:
– Ах да, конечно! Мистер Белл. Как вам будет угодно, мистер Белл. Так что же вы хотите узнать, мистер Белл?
– Дэнни Ди Паче – член вашей банды?
– Какой банды, мистер Белл?
– "Альбатросов".
– "Альбатросы", мистер Белл, это не банда. Это общественный и спортивный клуб. Правильно, ребята?
Остальные молча кивнули, не отводя взгляда от лица Хэнка.
– Дэнни – член вашего клуба?
– Вы сказали Дэнни Ди Паче, мистер Белл?
– Да.
– Ах, Дэнни Ди Паче! Позвольте, позвольте. Ну да, правильно. Он ведь живет в этом квартале, так?
– Вы это сами прекрасно знаете.
– Да, да, живет. Такой хороший паренек, Дэнни Ди Паче. Но я слышал, с ним случилась маленькая неприятность. Он как будто пошел в испанский Гарлем, а какой-то чумазый ублюдок бросился на него с ножом. Вы про этого Дэнни Ди Паче говорите, мистер Белл?
– Да, – сказал Хэнк.
– Ну, так какие же вопросы вы хотите задать нам, мистер Белл?
Хэнк ответил после чуть заметной паузы:
– Хватит валять дурака, у меня нет на это времени. Либо вы ответите на мои вопросы прямо, либо вас доставят для этого в прокуратуру. Решайте!
– Да что вы, мистер Белл, – невозмутимо сказал Дьябло. – Я же и так отвечаю вам прямо. Просто я забыл ваш вопрос.
– Прекрасно, – сказал Хэнк. – Пусть будет так. – И он встал. – Увидимся на Леонард-стрит. Возможно, мы вас задержим на некоторое время, так что не стройте особенных планов на ближайшее будущее.
Повернувшись к ним спиной, он направился к двери. За своей спиной он услышал возбужденный шепот.
Затем Дьябло крикнул:
– Эй!
Хэнк даже не оглянулся.
– Мистер Белл! Мистер Белл!
Хэнк остановился. Потом медленно повернулся к ним. Дьябло улыбался, но на этот раз смущенно:
– Что это вы? Неужели вы шуток не понимаете?
– В служебное время – нет. Вы решили разговаривать?
– Ну, конечно. Пожалуйста, садитесь. Не надо раздражаться. Мы ведь тут все время шутим. Просто, понимаете, от скуки. Садитесь же.
Хэнк возвратился к столу и сел.
– Не хотите ли кофе, мистер Белл? Эй, Джо, дай-ка быстро кофе для всех.
– Ну, что вы скажете о Дэнни? – повторил Хэнк.
– Я могу сказать оно: если вы посадите парня на электрический стул, то совершите большую ошибку.
– Я не выношу приговоров, – сказал Хэнк. – Я только обвиняю.
– Вот именно. Можно мне говорить с вами откровенно, мистер Белл?
– Безусловно.
– Ну, так эти три парня ни в чем не виноваты.
Хэнк молчал.
– Я знаю, о чем вы сейчас думаете, – сказал Дьябло. – Они убили мальчишку. А он был слепой. Только все это не так просто, мистер Белл. Поверьте мне.
– То есть?
– А то, что на этот вечер, например, была назначена драка. Но это я вам говорю доверительно, как другу, понятно?
– Продолжайте.
– Я же сам обо всем договаривался с чумазым, которого они зовут Гаргантюа. Он у них вожак. У "всадников", понимаете? Он наркоман. Я это точно знаю. Половина "всадников" – наркоманы. А вот мы, "альбатросы", этим не занимаемся. Да если кто из наших попробует героина, то мы такому руки обломаем! Правильно я говорю, ребята?
Ребята кивнули, гордые своей добродетелью.
– Ну так, значит, я сам обо всем договорился. И мы решили, что драка будет в открытую и нападать врасплох никто не станет. Мы договорились встретиться на пустыре на Сто двадцать пятой улице. В десять часов. Понимаете?
– К чему вы клоните?
– А вот к чему: с чего бы три "альбатроса" вдруг пошли во вражеский квартал и стали бы там затевать драку, если мы и так должны были драться в десять часов? Они вышли пройтись, вот и все.
– Но зачем они пошли в испанский Гарлем?
– Откуда я знаю? Может случайно забрели туда, может подыскивали себе девочек. У нас много ребят крутят с испанскими девчонками. Они ведь горячие, эти испанки.
– Значит они забрели в испанский Гарлем совершенно случайно, – сказал Хэнк. – А потом набросились на слепого и зарезали его. И вы говорите, что они ни в чем не виноваты?
– Да нет, они его, конечно, подкололи.
– В чем же в таком случае они невиновны?
– В убийстве, – сказал Дьябло.
– Ах вот как!
– Этот парень бросился на них с ножом, вы же знаете!
– Да, мне это уже говорили, – устало сказал Хэнк.
– Но ведь так оно и было. Я ведь узнавал. То есть у меня есть знакомые среди чумазых и они сами видели у него этот нож. Ну, так как?
– Это очень интересно, – ответил Хэнк. – Ну, а Дэнни был "альбатросом"?
– Я вам хочу сказать вот что, – продолжал Дьябло, словно не расслышав вопроса. – У Башни и у Дэнни это была самозащита. А вот Бэтмэн немного..., понимаете?
– Сумасшедший?
– Ну, не то чтобы совсем сумасшедший, а... тупой, что ли? Ну, полоумный. Понимаете, из тех, кто сам не догадается утереть себе нос. Он, собственно говоря, не отвечает за свои поступки.
Хэнк задумался. Не искушенный в тонкостях юриспруденции Кармине (Дьябло), сам того не подозревая, подсказал ему, какой линии будет придерживаться на суде защита. Адвокаты постараются доказать умственную неполноценность Бэтмэна – Апосто, который просто не понимал, что делает и, следовательно, не может быть привлечен к судебной ответственности за свои действия. Что же касается Башни – Рирдона и Дэнни Ди Паче, они будут ссылаться на то, что убийство совершено в состоянии самообороны и, следовательно, не является уголовным преступлением. Словом, они попытаются добиться полного оправдания.
"Спасибо, Дьябло Дедженеро, – мысленно поблагодарил Хэнк своего собеседника. – Я сегодня что-то туповат".
– Вы хотите помочь своим друзьям? – спросил он вслух.
– Конечно. Они же ни в чем не виноваты.
– Тогда ответьте на несколько вопросов, которые меня интересуют.
– Валяйте, спрашивайте.
– Башня состоит в вашем клубе, так?
– Да.
– А Бэтмэн?
– Да.
– А Дэнни?
– Какое это имеет значение?
– Возможно, очень большое.
– Для вас? То есть если он один из наших, то вам легче будет отправить его на электрический стул?
– Если он виновен, то, конечно, будет осужден, был он одним из ваших или нет, – сказал Хэнк. – Меня же, хоть это и покажется странным, интересует только правда.
– Еще бы не странно! – ухмыльнулся Дьябло. – По правде говоря, даже не верится, что представитель власти и закона может интересоваться правдой. Здесь их интересует только то, как вытряхнуть из тебя душу при первом удобном случае.
– Был Дэнни членом вашего клуба?
– И да, и нет.
– Как это понять?
– Это правда, вы сказали, что вас интересует правда? Ну вот вы и получили ее.
– Был он членом клуба или нет?
– Я же сказал – и да, и нет. Вроде бы он был наш, но "альбатросом" не был. Словом, он... я даже не знаю, как его назвать. Словом, он дрался на нашей стороне. А иногда вообще не дрался. И мы никогда его не заставляли. Я хочу сказать, что он с самого начала так себя поставил. Ну, а вообще-то он был нашим.
– Но не членом клуба?
– Нет.
– А вы звали его в клуб?
– Ну, конечно, много раз. Ведь во всем остальном он совсем наш. И все-таки... Он просто хотел... – Дьябло пожал плечами. – Не знаю, как объяснить. Хотя парень он что надо. Мы это поняли с самого начала. Как только он сюда переехал.
– Когда переехал? А я думал, что он жил в Гарлеме всю жизнь.
– Да нет! Это его мать и отец жили здесь прежде, только они переехали на Лонг-Айленд, когда он был еще маленьким. Его отец работал там на авиационном заводе. Потом он потерял работу, и они снова переехали жить сюда. Это было года полтора назад.
– Вы помните, как вы с ним познакомились?
– Конечно. Понимаете ли, он был тогда в нашем квартале новичком. Вот тогда-то он и показал себя. То есть показал, что он собой представляет. Я это хорошо помню. Мы все это помним. Верно, ребята?
Ребята кивнули.
– Ну так как же это произошло? – спросил Хэнк.
– Дело было зимой, – сказал Дьябло. – После большого снегопада. Делать нам тогда было нечего и мы сидели на этом самом месте, здесь, в кондитерской. Ребята, вроде бы, были те же самые. Нет, Никки тогда тут не было, а только я, Кончо, Ловкач и еще один парень, которого мы зовем Бэсама. Мы сидели на этом же самом месте и пили горячий шоколад. А говорили как будто про девочек...
* * *
Дьябло. Вот что! Болтайте тут про испанских девчонок сколько хотите. Но если кто-нибудь даже заикнется про "чумазую", когда я с. Кэрол, то ему плохо придется! Слышите!
Кончо (худой мальчишка с темно-карими глазами и черными вьющимися волосами. Он очень гордится тем, что волосы растут у него на лбу мыском – мать говорила ему, что это признак настоящего мужчины. Он слышал, что некий знаменитый киноактер выщипывает волосы на висках, чтобы получался такой мысок. И он сам с радостью воспользовался бы пинцетом, но боится, что узнают ребята и сочтут это немужским занятием. А он очень хочет походить на настоящего мужчину. Ведь его отец – пьяница, все мужество которого исчерпывается тем, что он регулярно и жестоко избивает мать Кончо. Кончо злится на свою худобу. Будь он покрепче, он избил бы отца. Близко не дал бы ему подойти к матери. Но он слабый и может только стоять и смотреть, как его отец подло бьет женщину. Настоящее имя Кончо – Марио. Он стал называть себя Кончо после того как посмотрел фильм о Западе, в котором мэр города, человек по имени Кончо, голыми руками справился с хулиганами в пивной. В уличной драке Кончо-Марио сражается с яростью дикаря. Каковы бы ни были условия, оговоренные капитанами, Кончо всегда дерется с ножом. В разных драках он пырнул ножом четырнадцать ребят из испанского Гарлема. Он не знает, что перерезал одному из своих противников сухожилия на правой руке, навсегда его искалечив, а если бы и знал, то лишь гордился бы этим. Его речь приправлена псевдомузыкальным жаргоном трущоб. Одевается он чисто и аккуратно и гордится тем, что всегда носит при себе чистый носовой платок). Вот что я хочу сказать. Ты можешь себе представить, чтобы кто-нибудь и впрямь женился на чумазой? Разве что псих какой-нибудь. Я уж знаю. Правда, Бэсама?
Бэсама. Да, Кончо знает. (Бэсаме семнадцать лет и он пользуется репутацией заядлого сердцееда. Это красивый юноша с великолепным профилем и пухлыми губами, которым он и обязан своим прозвищем – Бэсама – искаженное испанское "поцелуй меня". Его отец работает в ресторане где-то в районе Уолл-стрит. Мать его умерла. Хозяйство ведет старшая сестра. У него есть младший братишка и он твердо намерен "обломать ему все руки", если малыш посмеет связаться с какой-нибудь бандой. Он слывет знатоком женщин, потому что был любовником молодой замужней женщины, живущей в их квартале. Банда как-то раз избила ее мужа, который разыскивал Бэсаму. С тех пор он часто навещает ее. Он полагает, что она боится отказывать ему, но никогда не говорит об этом друзьям. Банда считает его светским человеком и он ни за что не хотел бы лишиться этой репутации).
Дьябло. Ты когда-нибудь имел дело с испанской девчонкой, Бэсама?
Кончо. Ну, уж он-то в этом деле мастак.
Бэсама (с доистоинством). Я о таких вещах не говорю.
Кончо. Ну, уж этот, наверное, имел дело с кем угодно, кто только носит юбку. Но он у нас скромный. Он джентльмен.
Бэсама (с тем же достоинством). Будь ты девчонкой, Кончо, тебе приятно было бы, если бы парень рассказывал, имел он с тобой дело или нет?
Кончо. Конечно, неприятно, но я, слава богу, не девчонка. Ну а про тебя с Элис знают все. Даже фрайер, ее муж.
Бэсама. И все-таки бывают вещи, о которых не говорят. Объясни ему это, Дьябло!
Ловкач. Да, кстати, о фрайерах! (Он кивает на дверь).
В кондитерскую только что вошел Дэнни Ди Паче. Ловкач разглядывает его с неприкрытой злобой. Они слишком непохожи и, возможно, именно этим объясняется неприязнь, которую Ловкач чувствует к пришельцу. Сам он почти уродлив и в шестнадцать лет уже начинает лысеть. Его лицо усеяно угрями. Нос у него расплющен – после уличной драки неправильно срослись сломанные хрящи. Он невысок и приземист – одно время ребята называли его Обезьяной. Избавился он от этого прозвища, избив трех членов банды. Теперь его называют Ловкач и это прозвище нравится ему больше его собственного имени Чарлз, или Чарли, как его называли в детстве. Он не любит разговоров о девчонках. Он еще ни разу в жизни не поцеловал девушки. И он знает, что это оттого, что девушки считают его уродом. И теперь, глядя на Дэнни Ди Паче, который уже в четырнадцать лет высок и строен, Ловкач радуется, что разговор о девчонках закончился, что можно будет отвести душу, поставив на место этого аккуратно причесанного рыжего нахала, который, уверенный в своей красоте, ворвался в их убежище.
Дьябло. (шепотом). Кто это?
Ловкач. Не знаю. Видно, что фрайер.
Бэсама. Это новенький, переехал в дом 327 в том конце квартала.
Дьябло. Ах вот как!
Бэсама. Когда он был маленький, то жил на соседней улице. Моя и его мать знают друг друга еще с детства. Она к нам на днях заходила.
Дьябло. У нас ведь есть отделения на Лонг-Айленде.
Бэсама. Знаю. Только он не из наших. Сразу видно.
Купив пачку сигарет, Дэнни распечатывает ее и закуривает. К нему подходит Ловкач.
Ловкач. Дай закурить.
Дэнни (вытряхивает сигарету и протягивает пачку). Вот, бери. (Он улыбается, видимо, рассчитывая завязать знакомство).
Ловкач (берет пачку). Спасибо. (Вытряхивает из пачки сигарету и засовывает ее за ухо. Потом вытряхивает еще одну). Это на потом. (Улыбается и вытряхивает себе на ладонь штук шесть). Вдруг кому-нибудь из ребят захочется покурить. (Собирается вернуть пачку Дэнни, но потом передумывает и вытряхивает на ладонь еще штук шесть). У меня семья очень большая, и все курящие. (Протягивает Дэнни почти пустую пачку.)
Дэнни (мгновение смотрит на нее, потом возвращает пачку Ловкачу). На, бери всю.
Ловкач (ухмыляясь). Спасибо, малыш.
Дэнни. А теперь купи мне новую пачку "Пэл Мэл".
Ловкач. Что?!
Дэнни. Ты слышал. Я не благотворительное заведение. Сигареты обошлись мне в двадцать семь центов. Вот ты мне их и верни!
Ловкач. А пошел-ка ты, малыш, ко всем чертям! (Он поворачивается, собираясь отойти).
Дэнни кладет руку ему на плечо и поворачивает его кругом, потом быстро убирает руку, широко расставляет ноги и крепко сжимает кулаки.
Дэнни. Я не вижу своих сигарет.
Ловкач. Тронь меня еще раз, малыш, и получишь сигареты с придачей! Можешь мне поверить.
Джо (выходит из-за прилавка, вытирая руки о тряпку). Кончайте! Я тут драки не допущу, понятно? (Дэнни) А ты убирайся-ка отсюда, сопляк!
Дэнни. Пусть он сначала купит мне новую пачку сигарет.
Ловкач (отворачиваясь от него). Ну, говори, говори, малыш. А мне...