Глава 4
Подавленый, издёрганый, и ещё больше осунувшийся, по сравнению с утренней телепередачей Капсулев, сидел на стуле в кабинете Лютикова. Кроме самого хозяина в кабинете были Колапушин, и Немигайло, примостившийся около окна.
… -Почему, интересно, альбом этот так называется? - спросил Колапушин, вертя в руках какой-то журнал в красочной глянцевой обложке.
- Простите, что называется? - перевёл на него непонимающий взгляд Капсулев.
- Альбом этой вашей певицы, которая погибла, назывался "Иерихонские трубы". Почему такое название странное, библейское какое-то?
- Что за трубы такие? - с беспокойством уточнил Лютиков.
Капсулев безразлично пожал плечами, не понимая, к чему этот вопрос.
- Да… просто так. Обычный рекламный трюк. Варя Шаманка… это в её духе было - такой туман наводить. Она же ведьмочку из себя строила. Якобы она на сцене с духами общается, и всё такое. Хотя… о покойных плохо не стоит.
- А как вы думаете, - продолжил Колапушин - её гибель имеет отношение к смерти Балясина?
- Прямого, естественно, иметь никак не может, но он очень сильно переживал, - ответил Капсулев, утвердительно кивнув головой - пил много, психовал, и вообще всё не так у него пошло. Буквально за две-три недели сгорел.
- А у них что - вроде бы как отношения были? - снова вступил в разговор Лютиков.
- С Шаманкой? Ну… да. Были отношения…
- И как они складывались - отношения?
Колапушин, не понимая сути неожиданного поворота, с недоумением взглянул на Лютикова и перевёл взгляд на Немигайло, словно тот мог объяснить ему причину столь странного любопытства.
Оказалось - мог! Толкнув Колапушина локтем, Немигайло выразительно скосил глаза на стол, где, почти прикрытая деловыми бумагами, лежала книга в мягкой обложке с надписью "любовный роман". Рассмотрев, на что именно указывает Егор, Колапушин, в немом изумлении, возвёл очи горе. Слов у него не было, впрочем, даже, если бы они и были, вслух высказывать их, пожалуй, не стоило.
Похоже, Капсулев тоже не мог понять, чего же от него хотят услышать и, недоумённо повторил:
- Отношения?.. Ну, как…
- Любила она его?
- Это, конечно, интересный вопрос - подумал Колапушин, - только Шаманка эта погибла месяц назад и, к случившемуся ночью, прямого отношения иметь не может. Не слишком ли Савелий мыслию растекается?
Нарочито громко пошелестев бумагами, Колапушин кашлянул:
- Простите, Савелий Игнатьевич, можно я кое-что уточню?
Лютиков, потеряв мысль, недовольно разрешил:
- Ну, давай.
Вот, господин Капсулев - вытащив одну из бумаг и держа ее перед глазами, сказал Колапушин - заключение судмедэкспертизы. Тут же прямо написано: "Острый обширный инфаркт передней стенки сердца и межжелудочковой перегородки". Ну, тут ещё кое-что, но это уже так, мелочи. Несколько мелких кровоизлияний в различные внутренние органы, но такие незначительные, что эксперты категорически утверждают - они не могли привести, даже, к мало-мальски серьёзному недомоганию. Видимо сосуды были не очень хорошими, что, собственно, инфаркт и подтверждает. Следов травм не обнаружено. В крови довольно приличный процент алкоголя, но отнюдь не смертельный. В желудке остатки самого обычного средства против головной боли. Никаких ядов, никаких опасных химических веществ, никаких инфекционных заболеваний. Начинающийся панкреатит - ну, так сколько ни пить… Как видите исследование тела проведено очень тщательно и квалифицированно. Честно говоря, не понимаю, зачем вы к нам пришли. Кто-то не доверяет экспертизе? Так сейчас разные параллельные структуры есть - пусть к ним обращаются, если времени и денег не жалко.
- Да поймите, Арсений Петрович - Капсулев ухватил со стола пачку газет и потряс ими в воздухе - скандал ведь! Во всех газетах уже… "Последние полгода "Бал-саунд-рекордз" безусловный лидер на рынке аудиопродукции" "Кому нужна смерть Дмитрия Балясина?" "Странная череда смертей" И другие, ещё похлеще. И это только газеты. Послушали бы вы, что о нас на некоторые радиостанции несут!
- Вы, что, правда, лидеры рынка - спросил Колапушин, тоже взявший несколько газет со стола.
- Не были бы лидеры, никто бы нас не поливал так. Враньё ведь полное! Во-первых на сердце он жаловался. Вы его врача спросите. Во-вторых, никто из его друзей такого сказать не мог.
- Но ведь сказал кто-то - тоже зашелестел газетами Лютиков - Мне эти ваши мастера культуры уже весь телефон оборвали. Не говорю уже о начальстве: "Почему скрываете причину смерти?!"
- Это провокация против нашей фирмы.
- У меня племянник сутками ваши компакты крутит - влез в разговор Немигайло - просто сдвинулся на этой "бум-бум-бум".
- Что за "бум-бум"? - недоумённо сдвинул брови Лютиков.
- "Техно" - модный танцевальный стиль - объяснил Капсулев - привет племяннику.
- И всё-таки - поинтересовался Колапушин - кому выгодно распускать слух об убийстве?
- Я, кажется, догадываюсь, но промолчу лучше.
- Ну и зря господин Капсулев - значительно произнёс Лютиков - Руководство наше, высказало пожелание - аккуратно тут разобраться.
- У меня, знаете, такое же пожелание.
- Вот и прекрасно. - Колапушин аккуратно свернул газеты и положил их на угол стола, - а вы-то сами, никого не подозреваете?
- А почему я к вам пришёл? Меня подозревать будут в первую очередь. Меня!
- Это почему? - насторожился Лютиков.
- Я же партнёр Балясина, мои - двадцать пять процентов. Теперь, после его смерти - ещё двадцать пять. Представляете, если обо мне слухи пойдут, что я убил лучшего друга из-за этих процентов?! Кто со мной дело иметь будет после такого?
- Представляем. Бизнес… - так многозначительно высказался Лютиков, что Колапушин чуть не прыснул - а откуда вам про эти двадцать пять процентов известно?
- Женя, после Вариной смерти, составил завещание и мне про него сказал. Понимаете, как теперь эти проценты мне боком выйти могут? Составил такое завещание - и тут же умирает! Вы уж разберитесь, пожалуйста, получше.
- Значит, думал о смерти все-таки… - Лютиков грузно поднялся из-за стола, давая понять, что разговор пора бы и закончить. - Разберёмся, не беспокойтесь, лучших работников на это дело выделяю. Только что задержали опасного преступника Мотылькова и, положив руку на плечо Колапушина, с удивлением спросил - чегой-то ты, Арсений, мокрый какой-то?
- Испачкался, замывать пришлось - досадливо ответил Колапушин.
- Вот я и говорю - нечего, понимаешь, в таком виде на службу ходить. Не кинорежиссёр.
Также, вставший со своего места Капсулев, с надеждой посмотрел в лица сыщиков и протянул руку.
- Одну секунду, Дмитрий Александрович - решил внести последнее уточнение Колапушин, - а вы не знаете, кому Балясин остальные пятьдесят процентов завещал?
Капсулев недоумённо взглянул на него.
- Вдове, естественно, Анфисе.
- Вдова? А она-то его любила? - Лютиков, казалось, уже потерявший интерес к разговору, снова насторожился, но Колапушин твёрдо решил заниматься только делом, а не любовными романами.
- И что эта вдова, говорит по поводу слухов об убийстве?
- Мы с Анфисой почти не общаемся. У нас неважные отношения.
- Вы что, поругались?
- Ну… не любит она меня. Может, считает, что это я в чём-то виноват? Доказать я ей ничего не могу, тем более сейчас. Поймёт со временем, а нет - ну, тогда посмотрим что делать.
Глава 5
Анфиса, женщина порывистая нервная, но, несмотря на страдания, не утерявшая элегантности, делала всё резко и быстро. Поставив на плиту кофейник и сунув на стол кофейные чашки, сахарницу и пепельницу, она одновременно не переставала говорить громко, с вызовом, словно расплачиваясь с миром за все понесённые ею обиды.
- Вы курите, курите. Мы… я курю здесь. А Дима Капсулев… С него все наши беды и начались!
Колапушин и Немигайло сидели за столом на большой, великолепно отремонтированной и обставленной кухне Балясиных. Прекрасно смотрящаяся кухонная мебель, стилизованная под старинные дубовые буфеты с бронзовыми накладными петлями, мягко отсвечивала приятным матовым лаком. Потолок поддерживали, окованные в некоторых местах железными полосами, дубовые балки, которым, казалось, было, лет триста. На стене, красиво отделанной под старый неровный камень, были развешаны фотографии эстрадных и театральных звёзд - многие с автографами и посвящениями хозяевам дома.
Колапушин присмотрелся внимательнее, - похоже, изображения Вари Шаманки в этом доме не было.
- А разве не с Шаманки началось? - рискнул спросить он.
- Это отдельная песня. Сама себя наказала. А Дима - тот намного раньше, уж не знаю чем он Женьку купил. Он же нищий в своей шарашке сидел - одной водкой питался. Женька его оттуда вытащил, работу дал…
Воспользовавшись тем, что Анфиса поднялась за фыркающим кофейником, Колапушин вернулся к семейному альбому с фотографиями, лежащему на его коленях. Немигайло, неудобно вывернувшись на стуле, тоже попытался разглядеть - нет ли чего интересного?
На большой фотографии юные, длинноволосые Балясин и Капсулев, стоят обнявшись. Опять любительский снимок: одетые по моде двенадцати-пятнадцатилетней давности, Балясин с гитарой, какая-то девушка лет пятнадцати в школьном платье, Капсулев и Анфиса. На её плече мужская рука. Кому она принадлежала оставалось неизвестным - край фотографии был явно обрезан.
Всё так же резко Анфиса, начисто позабывшая о гостеприимстве, налила кофе в свою чашку, размешала сахар, нервно позвякивая ложечкой, и поднесла чашку к губам, не замечая голодного взгляда Немигайло.
Прикинув, что спрашивать о том, кто был на отрезанной части фотографии пока не стоит, Колапушин решил зайти с другой стороны.
- Так значит вы все давно друг друга знаете?
- Мы с Дмитрием учились вместе на физтехе. Он нас с Женей и познакомил.
Немигайло, видя, что кофе ему, похоже, не достанется, да и разговор, какой-то скучный, решил напомнить о себе:
- Анфиса Николаевна. У вас столько фотографий артистов всяких…
- У меня театральное агентство. Ищу работу для хороших актёров. Ещё рекламное агентство, и модельное. Я сама себе на жизнь зарабатываю.
- Капсулева вот вы, кажется, не любите. Интересно: а за что?
- А с чего, - вскинулась разъярённой кошкой Анфиса - вы мне скажите, Женя, который семь лет этого друга не видел, так потом его полюбил, что сделал вице-президентом фирмы и двадцать пять процентов акций своих отдал?! За какую такую дружбу?!
- Ну… бывает такая дружба - нерешительно ответил Немигайло, чуть-чуть, даже, напуганный, такой резкой вспышкой.
Анфиса отреагировала на его слова только презрительной усмешкой.
Видя, что страсти могут слишком накалиться, Колапушин решил: тему надо постепенно менять.
- Вы, сами-то, мужа об этом не спрашивали?
- Он о работе со мной не говорил, - неожиданно жёстко отрезала Анфиса - а в бизнесе не принято задавать лишние вопросы.
- Вообще, он много с вами разговаривал?
- Любил он вас, или нет? - настолько не к месту влез Немигайло, что Колапушин оглянулся на него с нескрываемой досадой.
- Савелий Игнатьевич просил узнать - постарался оправдаться Егор.
- Сплетнями занимаетесь - Анфиса невесело усмехнулась и поджала губы - а больше вас ничего не интересует? Может, как мы с ним..
Увидев извиняющиеся и протестующие жесты Колапушина и Немигайло, она сменила гнев на милость.
- Ладно. Просто уже с утра эти писаки бульварные… А про убийство, я думаю, сам Димочка и натрепал журналистам.
- Ему то зачем? - удивился Колапушин.
- Чтобы загрести всё, что осталось. Ну, как же, он ведь друг был, лучший! А у нас с Женей не ладилось в последнее время.
- Понял - спокойно и сосредоточенно сказал Немигайло.
- Что? Что вы поняли? Что вы вообще во всём этом можете понять?!
Опережая ответ Егора, Колапушин вытащил из кармана блокнот.
- Что вы не совсем справедливы к Капсулеву, Анфиса Николаевна. Как мы выяснили, ещё два года назад фирма "Бал-саунд-рекордз" была почти на грани банкротства. А с приходом Капсулева объём продаж вырос в несколько раз. И, главное, продолжает расти, стабильно и постоянно.
- У меня племянник уже штук двадцать этих ваших "бум - бум" закупил - снова припомнил Немигайло.
- Что за "бум-бум"?
- "Техно - модный танцевальный стиль" - процитировал по памяти Немигайло понравившуюся фразу.
- А… Кофе ещё хотите?
Егор с тоской посмотрел на свою, так и сияющую нетронутой чистотой, чашку.
- Нет, спасибо, много кофе вредно.
- Как хотите. Между прочим, именно с Капсулева весь этот "бум-бум" и начался.
- Он кто там у них, вообще? Специалист по маркетингу? - поинтересовался Колапушин.
- Нет - он звукорежиссёр. Записывает музыку в студии.
- Так какие же тогда конфликты могли быть у него с вашим мужем? Если только творческие?
- Он Женьке завидовал - не задумываясь ответила Анфиса - конечно, раньше ведь Димочка кандидат наук был, зарабатывал прилично. А Женька подпольный рок-н-рольщик. А потом всё переменилось: в Димочкином "ящике" теперь мебелью торгуют да "джипами" подержанными. Стал он безработный, безлошадный. Женя его из грязи вынул…
- Так чего же ему обижаться? - изумился Немигайло.
- Вот за это, как раз, некоторые и обижаются - вяло ответила Анфиса, устав держать агрессивную позу, и как-то сразу превратившись в обычную, несчастную женщину.
- А когда вы в последний раз видели своего мужа? - мягко спросил Колапушин.
Так же вяло и безучастно Анфиса попробовала вспомнить:
- Он тогда вообще из офиса не выходил… пил, кокаинил, слушал эту дурацкую музыку… Я не удержалась - сама приехала, где-то… за пару дней до его смерти…
За три дня…
Шикарная и, несмотря на злость, очень красивая Анфиса неслась по коридору офиса, увешанному афишами и рекламными плакатами. Выскочивший из своего кабинета Капсулев, безуспешно попытался прервать это стремительное поступательное движение.
- Анфиса - я тебя прошу: не надо сейчас входить. Он не в себе.
Анфиса, ничего не ответив, просто обошла растерянного Капсулева, как мебель.
Из раскрывшейся двери приёмной вылетел бледный охранник Витя.
- Дмитрий Александрович, я не знаю, чего сейчас будет!.. Он совсем уже невменяемый…
- Вот я и хочу увидеть! - непреклонно заявила Анфиса.
- Пойми, у него белая горячка!.. Не сейчас!..
- Пошёл вон!
Толкнув Капсулева так, что тот еле удержался на ногах, Анфиса влетела в приёмную, и там её поступательный порыв немедленно угас. Ничего не понимая, она обвела растерянным взглядом распахнутые шкафы, ящики, вытащенные из столов и, валяющиеся прямо на полу, груды бумаг. Даже кресла, сдвинутые с привычных мест, были перевёрнуты и их ножки торчали вверх какими-то нелепыми рогами.
Навстречу Анфисе, всхлипывая, бросилась Белла и уткнулась ей в плечо, словно надеялась найти в нём спасение от этого кошмара.
- Анфиса!..
- Что тут происходит? - непонимающе спросила Анфиса - у вас что, обыск?
- Белла! Бэлка, чёрт тебя подери! Ты где?! - послышался из распахнутой двери кабинета истошный, злой голос Балясина.
- Иду! - испуганно отозвалась Белла и жалобно попробовала объяснить хоть что-то:
- Он всех нас заставляет искать какую-то записку…
Видя, что дрожащую, перепуганную Беллу надо как-то спасать, Анфиса мягко отодвинула её в сторону и вошла в открытую дверь.
В кабинете царил такой же, если не больший разгром, как и в приёмной. На полу кучи аудиокассет и компакт-дисков вперемешку с большими скоросшивателями и, просто, кучами бумаг. Огромный письменный стол сдвинут с привычного места, рекламные плакаты сорваны со стен и разбросаны по всему кабинету. Музыкальный центр стоит, почему-то, на полу, а огромные колонки отодвинуты от стен и их толстые разноцветные провода почти перегородили проход. Тем не менее, музыка продолжала греметь, внося свой посильный вклад в этот дикий кавардак.
Ошеломлённая Анфиса, наконец, наткнулась взглядом на мужа, только что содравшего со стены последний плакат.
- Нашёл! Нашёл!.. И где спрятала!.. Где - стерва?..
Он кивнул на брошенный только что на стол плакат Шаманки и торжествующе обернулся, потрясая маленькой смятой жёлтой бумажкой.
Анфиса, с ужасом, смотрела на эту дикую сцену. Из-за её плеча робко пыталась выглянуть Белла, которую трясло так, что Анфиса чувствовала это спиной.
- Женя, ты что?.. Что с тобой?..
Не обращая внимания на жену, Балясин, с маниакальным вожделением, разворачивал найденную бумажку.
- Женя, опомнись! Что ты делаешь?! Ты посмотри вокруг… У вас… у вас же даже рыбки сдохли!
Действительно, рыбки в большом аквариуме, казалось, тоже заразились всеобщим безумием и метались в воде, как будто плясали под дикую музыку. Две или три из них неподвижно белели брюшками на поверхности воды.
Балясин бросил на жену ненавидящий взгляд и… засмеялся.
- Ах, пришла?.. Посмотрела, да?… А теперь вали отсюда! Я здесь - живу!
И, тут же, забыв о ней и обо всём окружающем, стал читать текст на бумажке, жадно шевеля губами.
Анфиса, расплёскивая воду, сделала несколько судорожных глотков из стакана и затянулась сигаретой, которую заботливо прикурил ей взволнованный Немигайло.
Видя, что она уже почти успокоилась, Колапушин рискнул задать вопрос:
- И что это за бумажка была?
- Не знаю, - всё ещё всхлипывая, ответила Анфиса - я сразу ушла. И больше его не видела.
- И он после этого дома не появлялся?
- Честно говоря, он и до этого уже неделю не появлялся. Всё и так уже рухнуло…
Немигайло понимающе покивал головой и сделал печальный вывод:
- Не любил… Так Лютикову и передам.
Стараясь не хлопнуть, Немигайло аккуратно закрыл за собой дверь квартиры Балясиных и направился к лифту. Бесполезно потыкав несколько раз в кнопку вызова, и убедившись, что лифт и не собирается подчиняться этому, он предложил:
- Давайте пешком, тут невысоко.
Спускаясь с Колапушиным по лестнице, Немигайло всё никак не мог успокоиться.
- Нет, Арсений Петрович, ну как же женщине не везёт! Сначала мужик с этой певичкой загулял, потом вообще из дома ушёл. Она ехала, думала, наверное, вернуть его, а тут такое… надо ж, в самую бучу угодила.
- Да, не повезло, - раскуривая на ходу трубку, согласился Колапушин.
- Думаете, нет криминала?
- Похоже, вдове, как это ни печально признавать, просто не хочется делить фирму с Капсулевым. На журналистов злится, а сама, кажется, кое-что напеть им успела. Сам посуди, какой тут криминал: кокаин со спиртом - да ни одно сердце не выдержит.
- Точно. На таком горючем ни один мотор долго не протянет! И как мы разбираться тут будем?