- Швейцара, признаюсь, я не запомнила, а вот портье и дежурный тоже были в ту ночь. И вино Константин тоже заказал, как вы сейчас.
- Уже хорошо. Вот что, Анна Григорьевна, я попрошу вас внимательно посмотреть на обстановку номера и сказать, осталась ли она неизменной?
Она кивнула. Было видно, что ей не по себе. Возможно, от бередящих душу воспоминаний, возможно от тоски по отсутствующему другу. Шумилов и Проскурина прошли из отделённой драпировкой прихожей в центральную часть номера, являвшейся гостиной. Здесь стояли диван, два кресла, большое, в рост человека зеркало, подле кресел - большой круглый стол морёного дуба, напротив дивана - вместительный трёхстворчатый шкаф. Подле окна в кадке рос развесистый фикус, настоящее дерево, у противоположной стен на подставках в виде дорических колонн располагались гипсовые бюсты Сенеки и Нерона, пол в центре гостиной занимал большой яркий ковёр. Конечно, присутствие бюста Сенеки в этом царстве разврата представлялось несколько неуместным, но в общем номер выглядел очень чистым, а обстановка его смотрелась на удивление респектабельно.
- Это кресло в прошлый раз стояло вот здесь, - сказала Анна Григорьевна, указав на место возле окна.
Сказанное прозвучало странно. Кресло, казалось, сейчас на своём месте, именно там, где ему и надлежало стоять; интересно, кто же тогда и для чего передвигал его к окну? Шумилов перенёс кресло к окну, лёг на пол и внимательно осмотрелся по сторонам. По всему периметру комнаты прекрасно просматривался плинтус, нигде никаких зон невидимости. Взгляду абсолютно не за что зацепиться. Впрочем, в одном месте как будто бы отсутствовала часть плинтуса. Как раз там, рядом со столом, где только что находилось кресло.
Шумилов поднялся с пола, подошёл к ткани, драпировавшей стену, и отбросил её. Так и есть: в стене была дверь. И в этом-то месте как раз отсутствовал плинтус. Чуть выше предполагаемой ручки, вместо которой в накладной пластине зияло сквозное отверстие, наклеен кусок бумаги с синими оттисками полицейской печати. Один конец бумажной ленты крепился на наличнике, а другой - на самом дверном полотне. Это был полицейский "маячок", разрыв которого при открывании двери должен был просигнализировать о несанкционированном проникновении посторонних лиц в опечатанное помещение.
- Что ж, ради одного этого открытия стоило явиться сюда, - удовлетворённо пробормотал Шумилов. - Вы знали о существовании двери?
Вопрос был адресован Анне Григорьевне. Женщина выглядела потрясённой открытием, она даже не сразу нашла слова для ответа, лишь развела руки в стороны и только потом пробормотала:
- Нет, конечно! Мне непонятно, как можно оставлять двери между номерами! Ведь кто-то мог к нам зайти!
Она подразумевала "зайти в момент интимной близости", но вслух этого не сказала. Шумилов же, перешёл к противоположной стене и поднял драпировку там: стена оказалась гладко оштукатуренной.
Алексей Иванович вернулся на прежнее место, снова поднял ткань и присел перед дверью на корточки, пытаясь заглянуть в сквозное отверстие на месте ручки. По ту сторону двери ничего не было видно. Шумилов приложил ухо и несколько секунд слушал тишину, пока не поймал себя на мысли, что занимается явно бессмысленным делом: что можно услышать в опечатанном полиции помещении?
- Судя по всему, за этой дверью находится тот самый третий номер, в котором погиб Кузнецов. Видимо, полиция нашла какие-то следы, указывавшие на то, что убийца проник именно через эту дверь, - проговорил задумчиво Шумилов. - Возможно, это были кровавые отпечатки, по крайней мере, это самое очевидное, что приходит на ум. Если убийца проник в третий номер из второго, то это прекрасно объясняет, почему следствие сфокусировало своё внимание именно на Константине Чижевском.
Раздался короткий почтительный стук в дверь. Шумилов моментально опустил драпировку, переставил кресло на место и пошёл открывать стучавшему. Оказалось, что поспел заказ из буфета.
- Доброй ночи, - негромко провозгласил официант. - Бутылка венгерской мадеры, фунт винограда, два померанца. Персики из Крыму-с…
Шумилов впустил официанта, который ловко расставил на столе необходимую посуду, на глазах клиентов откупорил запечатанную бутылку и, получив "на чай" десять копеек, довольный удалился. Шумилов прошёлся по комнате, раздумывая, как бы лучше приступить к следующей части своей программы, потом, приняв решение, скомандовал:
- Вот что, Анна Григорьевна, отправляйтесь-ка в здешнюю кроватку! Я приглашу сейчас коридорного, потолкую с ним, а вы внимательно слушайте его ответы. Но, разумеется, ни во что не вмешивайтесь, поскольку дело ваше, согласно нашей легенде, совершенно постороннее.
И, открыв в дверь в коридор, он поманил пальцем коридорного. Тот живо подскочил, благо его стойка находилась совсем рядом со вторым номером.
- Зайди-ка, братец, - предложил ему Шумилов, - Скажи-ка, Корифея Мертваго ты знаешь?
- Корифея Мертваго? - переспросил коридорный, - Кажется, нет…
- Гм… Неужели даже не слышал? - удивился Шумилов. - Что ж ты, любезный, газет вовсе не читаешь? "Московский речитатив", "Дни", "Полуденный курьер"… Экий ты, братец, валенок, однако! Аж даже настроение мне испортил! Корифей Мертваго - это я, вернее это мой псевдоним. Я так и подписываюсь: "К. Мертваго".
- Извините, господин, не узнал, - закивал коридорный, - Ну, вылетело из головы, даже не подумал об этом.
- Ладно, пропустим, - снисходительно махнул рукой Шумилов. - Я, признаюсь, и сам газет не читаю. Ты лучше скажи, как тебя зовут?
- Полозов Алексей.
- Мадеру будешь, Алексей?
- Мне ж нельзя, я на службе-с.
- Да будет тебе, мы ж никому не скажем, - Шумилов налил вина в два фужера и снова поманил коридорного к себе. - Подойди-ка, не стой столбом на пороге.
- Да нельзя же мне… мне ночь целую на ногах… меня же срубит…
- Экий ты нервенный, - Алексей Иванович похлопал его по плечу. - Стакан мадеры не срубит! Ну, давай, что ли хлопнем…
Мужчины выпили по половине фужера, и Шумилов тут же долил из бутылки.
- Давай, давай, персик режь, под мадеру хорошо покатится! - хозяйственно распорядился Шумилов. - У меня к тебе, Алексей, такой вот вопрос оформился: скажи-ка, это ж ведь у вас тут убийство случилось?
- Ну… - замялся Полозов, - с этим вопросом к управляющему лучше обратиться. Или даже в полицию.
- Эко далеко ты меня послал. Аж даже невежливо получается, - Шумилов покрутил головой. - Я ведь чего интересуюсь-то… - он наклонился к Полозову и, показав зажатый между пальцами серебряный червонец, тихо продолжил, - я журналист. Вот явился к вам сюда… ммм… с дамой, и подумал, дай-ка напишу очерк об этом деле. Не заметку вшивую в три строки, а очерк, понимаешь, в целую страницу. И задвину его куда-нибудь в солидное, денежное издание, да хоть в тот же "Речитатив". Так вот, поскольку дело это доходное, то я могу хорошо заплатить за ценные сведения, гонорар так сказать соавторский. К управляющему я, конечно, сходить могу, да только вряд ли он что знает. И ты сам в таком разе вряд ли что заработаешь… Так что соображай быстро Алексей, кота за хвост не тяни.
По всему было видно, что услышанное чрезвычайно заинтересовало коридорного: он, не мигая, слушал Шумилова и кивал в такт его словам. Чтобы его немного подразнить, Шумилов с простодушным видом поинтересовался:
- Или ты думаешь, что мне лучше к твоему сменщику обратиться, раз ты ничего не знаешь?
- Сменщик мой всё равно ничего сказать не сможет, потому как в ту ночь моё дежурство было. Как раз таки я знаю больше всех!
- Всю ночь, говоришь? - Шумилов продолжал держать монету перед носом коридорного и не спешил её отдавать.
- До девяти утра. Я и труп нашел.
- Своими глазами видел? - недоверчиво спросил Шумилов.
- Конечно своими, а то чьими же! - получив, наконец, монету, Полозов проворно убрал ее во внутренний карман своего форменного сюртука и, подойдя к двери, выглянул в коридор, проверяя, не появился ли кто возле его стойки. - Зрелище, доложу вам, было ужасное, я даже смотреть не мог. Шея разрезана как у быка на бойне, вместо лица - сплошное кровавое месиво, ножом истыкано, значит, кровищи столько, что… - он развел руки в стороны, не находя подходящих слов. - Вся кровать, почитай, была залита…
- Ну, давай, ещё винца, - предложил Шумилов и после того, как они вместе выпили ещё по бокалу, спросил. - А скажи-ка, Алексей, убитый на кровати лежал?
- Да, лежал в одежде, правда, всё на нём было расстегнуто, и жилет, и сорочка, и брюки.
- А с кем он пришёл?
- Девица молоденькая, симпатишная весьма, по виду проститутка, рыжая.
- Так, так, а может, это она его так… приласкала?
- Не-е, что вы! Он спал, когда она ушла. Я проверял. У нас, знаете ли, так принято - проверять, когда один из гостей уходит раньше другого.
- Скажи-ка, любезный, а та парочка заказывала что-нибудь в буфете?
- Нет, они принесли с собою вино и фрукты, а у меня потребовали посуду. Ну, я и дал.
- А скажи-ка вот что: полиция нашла орудие убийства?
- По-моему, нет.
- Ясненько. А вот что скажи, милый, когда вообще в гостинице появился погибший со своей дамой?
- Точно могу сказать: четверть двенадцатого была. Буквально плюс-минус минута-две.
- Откуда знаешь?
- Хех, - самодовольно ухмыльнулся Полозов, - так церква же за окном, - последовал кивок в сторону Знаменской церкви, - там у них на колокольне колокол каждые четверть часа бомкает. Вокзал - опять же! - через площадь, там часы. Так что со временем у нас всё точно!
- Так, ясно. Считай, что убедил, - кивнул Шумилов. - А теперь скажи мне, кто был во втором номере, то бишь в этом самом, в течение той ночи?
- Ну, была одна парочка, ещё до полуночи. Но она потом слилася и к убийству отношение иметь не могла, поскольку уже после их ухода я видал погибшего живым.
- Так, ясно, продолжай…
- Ну, и потом, в ночи уже, примерно в час тридцать пополуночи во второй номер заселились мужчина и женщина, - Полозов обстоятельно описал жильцов и в его словах Шумилов без труда опознал Проскурину. Дабы замаскировать свой интерес ко второму номеру - ибо, считалось, что Шумилов ничего не знает о замаскированной двери в стене - Алексей принялся дотошно расспрашивать коридорного о жильцах четвёртого номера. Полозов терпеливо отвечал на все вопросы, лишь изредка отвлекаясь на то, чтобы выглянуть за дверь и убедиться, что его никто не ищет. Выслушав его, Шумилов поблагодарил коридорного:
- Ну, спасибо, Алексей Полозов, толковый ты, как я вижу, человек; если понадобишься, я к тебе ещё обращусь!
- Спасибо вам, барин, - поблагодарил коридорный и вышел из номера.
После того, как Шумилов запер за ним дверь и вернулся в гостиную, послышался голос Проскуриной.
- Я внимательно всё выслушала, Алексей Иванович, и вот что хочу сказать. Этот добрый молодец вам наврал. В ту ночь он работал только в конце, ближе к утру. Когда мы с Константином явились, нас встретил на этаже и проводил в номер совсем другой человек. Этот же только принял у нас ключи, когда мы уходили, - Анна Григорьевна сидела на краю кровати и озадаченно рассматривала ногти на своих руках, точно впервые их увидела, - Что-то нечисто с этими коридорными. Интересно, какие показания этот самый Полозов дал полиции.
- Да уж, действительно интересно, - согласился Шумилов, присаживаясь рядом на кровать, - В котором часу вы уходили?
- Мы пришли примерно в полвторого ночи, а уходили в начале шестого, десять минут или четверть шестого. Мороженое нам принесли что-то около трех, наверное.
- Странно… А вы ничего не путаете?
- Нет, конечно. Портье в тот раз был тот же, что и сегодня, а по этажу дежурил такой чернявый, как жук. И высокий, наверное, на целую голову выше этого Полозова.
Шумилов несколько минут обдумывал всё услышанное и, несмотря на большой соблазн немедленно реализовать полученные сведения, решил всё же покуда не спешить. К обнаруженной странной нестыковке можно было вернуться потом, сейчас же следовало реализовать все возможности, предоставленные его местонахождением. Поднявшись с кровати, он перешёл в гостиную, отодвинул от стены второе кресло и отдёрнул драпировку. Ещё раз внимательно осмотрел дверь, присел на корточки, прикидывая в уме, какой предмет можно было бы использовать вместо отсутствующей дверной ручки. Анна Григорьевна подошла, стала рядом и без лишних слов поняла направление его мыслей.
- Думаете, как это открыть? Пожалуй, у меня найдется что-нибудь подходящее.
Она высыпала содержимое сумочки прямо на ковёр. Среди обычных женских мелочей - нюхательной соли, платочка, пудреницы с перламутровой крышкой, маленького карандашика в золоченом колпачке, флакона духов - мелькнули маникюрные ножнички. Проскурина подняла их и подала Шумилову.
- Чуть позже, - сказал он задумчиво.
Потом достал из нагрудного кармана носовой платок, смочил его водой из-под крана и приложил к тому месту, где бумага была приклеена к дверному наличнику. Оттиск печати располагался левее, и влага, расползаясь пятном по бумаге, не затронула ее. По прошествии полуминуты Шумилов осторожно подцепил фруктовым ножом, принесенным коридорным, конец бумажной ленты, и аккуратно отделил ее от наличника.
- Вы авантюрист, Алексей Иванович. Как же мы потом её обратно приклеем? - спросила Анна Григорьевна. Её глаза испуганно округлились, хотя, возможно, в эту минуту она просто играла.
- Это я-то авантюрист? - удивился Шумилов. - Не верьте тому, кто вам такое скажет! Запомните, Анна Григорьевна, если я открепляю полицейский "маячок", значит у меня с собой есть клей, чтобы приклеить его обратно. Вот так! А авантюристы никогда с собою клей не носят…
Проскурина благожелательно отнеслась к попытке Шумилова пошутить и улыбнулась ему:
- И часто вы носите с собою клей?
- Только когда отправляюсь на место преступления, - спокойно ответил Шумилов.
Взяв из рук Анны Григорьевны ножнички, он принялся орудовать ими в отверстии. Через секунду-другую ему удалось подцепить рычажок, в защёлке что-то напряглось, щёлкнуло, и дверь мягко и бесшумно отворилась внутрь. Алексей несколько раз подвигал дверное полотно из стороны в сторону и, убедившись, что дверь в петлях вращается беззвучно, чрезвычайно этим заинтересовался; внимательно осмотрев петли, Шумилов провел по ним пальцами. На руке остался хорошо различимый масляный след.
- С каждой минутой все интереснее и интереснее, - пробормотал он задумчиво.
Оказалось, что дверной проем со стороны соседнего номера был загорожен шкафом. Алексей Иванович присмотрелся и заметил на его задней стенке темно-бурые пятна, как будто бы оставленные окровавленной рукой. Навалившись плечом, Шумилов немного подвинул шкаф в сторону и протиснулся в образовавшуюся щель.
Он оказался в гостиной третьего номера. Анна Григорьевна, затаив дыхание, следила за его действиями.
- Оставайтесь на месте, - сказал он ей. - Довольно того, что уже мне приходится нарушать закон. Если кто-то постучит в наш номер, затворите дверь и опустите полог, визитёру объясните, что я сижу на горшке и не могу сейчас с ним разговаривать.
Шумилов, осматриваясь, медленно двинулся по номеру. Было темно, однако света, проникавшего через большое окно, хватало, чтобы ясно видеть предметы обстановки. Всё прибрано, полог, отделявший альков от гостиной, отдёрнут. Кровать голая, без постельных принадлежностей, только на высоком матрасе выделялось большое бурое пятно. Алексей сел на кровать лицом к гостиной, и взгляд его уперся в шкаф, расположенный строго напротив. Сдвинутый сейчас с обычного места, он отражал в своём зеркале часть окна и маленький столик перед диваном.
Смутная, пока никак не оформленная догадка забрезжила в голове Шумилова. Алексей чрезвычайно заинтересовался собственным предположением; он подошёл к шкафу и подвинул его на прежнее место. В зеркале отразилась кровать. То, что видел Шумилов перед собою, весьма напоминало картину в раме, не хватало только персонажей, резвящихся на этом широком любовном ложе. Воображение Шумилова быстро дорисовала недостающие фрагменты, и он решительно дёрнул ручки на дверных створках шкафа. Дверца платяного отделения легко подалась, а вот бельевое оказалось хорошо заперто. И именно на этой дверце находилось зеркало! И что же это могло значить? Шумилов на миг задумался.
Можно было бы, конечно, попробовать и здесь пустить в ход маникюрные ножнички, но оставлять царапины на замке не хотелось. Кроме того, главная хитрость этого шкафа должна была состоять вовсе не в закрытой двери, а… в открытой задней стенке. Разумеется, если только предположения Шумилова верны!
Он опять отодвинул шкаф от стенки и принялся скрупулезно изучать заднюю панель. Она была тонкой, из плотного картона и состояла из двух частей, стык половинок проходил вертикально и соответствовал разделению шкафа на платяное и бельевое отделения. Постучав костяшками пальцев по меньшей из двух картонных панелей, Шумилов увидел, как она "дышит", легко колеблется на своём месте. Это могло означать только одно: задняя стенка бельевого отделения едва держится. Через несколько секунд Шумилов понял, что она просто висит на двух гвоздиках, вбитых не очень глубоко в крышу шкафа. Взявшись за эти гвоздики пальцами, Шумилов без особых усилий вынул их из разбитых отверстий, и…. картонный лист легко отвалился. Доступ в шкаф с тыльной стороны оказался свободен благодаря простейшим манипуляциям. Отставив картонную стенку в сторону, Шумилов заглянул в бельевое отделение и подивился тому, как неожиданно точно подтвердилась его полусумасшедшая догадка: никаких полок там не было и в помине, а зеркало оказалось односторонне прозрачным стеклом!
Шкаф третьего номера, как теперь точно знал Алексей Иванович Шумилов, являлся отлично оборудованным наблюдательным пунктом. В него было несложно попасть через дверь соседнего номера. Эта наблюдательная позиция предоставляла замечательную возможность видеть и слышать всё происходившее в третьем номере. Именно о таком предназначении шкафа красноречиво рассказывал стоявший в шкафу стул, ножки которого оказались любовно обмотаны тканью - чтоб при передвижении не производили шума. А подле стула лежала дверная ручка.
- Вот она, милая, - улыбнулся Шумилов, поднимая её.
Он вставил ручку в отверстие в дверном замке, и она прекрасно подошла. Поиграв ручкой, Алексей убедился, что она легко и беззвучно проворачивается, выдвигая и утапливая защёлку в замке. С другой стороны двери за действиями Алексея Ивановича изумлённо наблюдала Анна Григорьевна.
- Что это такое? Откуда вы взяли? - пробормотала она удивлённо.
- Идите-ка сюда, - поманил её Шумилов, - глядите!
Проскурина переступила через дверной порог и оказалась прямо перед шкафом со снятой задней стенкой. Несколько секунд она рассматривала и сам шкаф, и окружавшую его обстановку, и наконец, пробормотала:
- Господи, да что же это такое? Кто это сделал?
Женщина выглядела потрясённой. Шумилов и сам испытывал некоторое смятение от сделанного открытия.
- Это специально оборудованное место, откуда извращенцы известного сорта могут наблюдать чужие игры в постели, - объяснил он, усаживаясь поудобнее на стул в шкафу. - Я слыхивал о таким местечках в публичных домах, так сказать, для особых ценителей, но вижу такое впервые… Вы знали, что третий номер оборудован подобным образом?