Озираясь по сторонам, Романов перешел дорогу. Увидев свободное такси, выбежал навстречу и махнул рукой. Такси, не снижая скорости, объехало его по крутой дуге и помчалось дальше. Он махнул следующей машине – белому "Фиату". "Фиат" притормозил перед ним, однако останавливаться не стал – проехал мимо. Не успел Романов от удивления развести руками, посетовать на невезение, как шагах в ста от себя увидел неспешно подъезжающий к остановке пустой троллейбус. Романов бросился за ним. Догнал и забарабанил кулаком по закрытой задней двери. В ответ троллейбус загудел и прибавил скорость.
Не успел Романов воскликнуть: "Да что же это такое!", как из-за поворота, визжа тормозами, выехал УАЗ с синими номерами. Из автомобиля выскочили три милиционера, один из которых был вооружен автоматом Калашникова. Они сбили Романова с ног, скрутили ему руки, бросили на капот автомобиля лицом вниз и обыскали.
– Да что же это такое! – ртом, полным снега, снова простонал Романов.
Один из троих, видимо, старший, посоветовал ему заткнуться. Снял с него шапку, осветил фонариком лицо и сказал, что эту небритую рожу он уже раньше где-то встречал.
– Я тоже! – подтвердил второй милиционер. И тут же, открыв романовский паспорт на первой странице, воскликнул, что это Василий Романов – их знаменитый поэт, которого совсем недавно показывали по телевизору.
– Ишь ты! – смутился старший.
Подставив руку, он помог Романову встать на ноги. Извинился и, добавив к голосу уважительных ноток, спросил: что товарищ поэт тут делает.
Выплюнув снег изо рта, Романов засунул паспорт во внутренний карман пиджака. Промямлил сначала про сына, который живет у матери, которая живет у другого мужчины, и про троллейбус, что не останавливается даже на остановках.
Старший согласно кивнул: дескать, здесь так бывает, и спросил: не нужна ли товарищу поэту какая помощь.
Прислушавшись к себе, Романов решил, что отсутствие людей на улицах беспокоит его не столь сильно, как присутствие вооруженных милиционеров, бросающихся на первого встречного так, словно тот только что сбежал из тюрьмы, и твердо сказал: нет.
Милиционеры в ответ вежливо улыбнулись. Судя по виду, их не сильно расстроил отказ Романова принять помощь. Они поочередно попрощались с ним за руку, сели в машину и, посоветовав не задерживаться, уехали.
– Да что же это такое делается? – в третий раз воскликнул Романов.
Решив не гадать, вынул из кармана мобильный телефон и позвонил Малявину. Спросил: не знает ли он случайно, почему ранним субботним вечером на улицах города нет людей.
– Да что ты говоришь! – удивился Малявин. – И на каких это улицах их интересно нет?
Романов посмотрел на фасад стоящего перед ним длинного девятиэтажного дома, сложенного из серых железобетонных панелей, и, прочитав табличку с адресом, назвал улицу Коммунаров.
Малявин спросил: где это.
– В южной части города. Я шел от Правобережной по Чкалова и вот дошел до Коммунаров, тринадцать.
– Это где охранное агентство "Легион"?
– Да, – подтвердил Романов. – Только оно кварталом ниже, на Интернациональной, а я стою почти рядом с кинотеатром "Водник".
– С чем ты стоишь?! – взорвался телефон истошным криком Малявина. – Быстро уходи оттуда, Вася, слышишь меня?! Быстро!
– Что случилось?
– Ты что, опять ничего не знаешь?! Сегодня Пират сбил однопалубный корабль Демиурга на поле Г9! А это как раз район кинотеатра "Водник"! Так что живо поворачивай направо и дуй ко мне! Живо, я тебе говорю!
Романов еще раз удивленно обернулся по сторонам. Посмотрел на стоящий рядом жилой дом и, увидев, что практически из каждого окна за ним наблюдают жильцы, подумал о том, что на самом-то деле его всё это время удивляло не отсутствие людей в городе, к чему он уже привык, а отсутствие тривиальных прохожих на тротуарах.
Он широко улыбнулся и, протянув к дому руку, крикнул во весь голос:
– Надеюсь, дамы и господа, представление, свидетелями которого вы только что стали, вам понравилось? Но на этом, извините, всё! До следующих, так сказать, встреч! Да! И пожалуйста, не расстраивайтесь из-за того, что вам не довелось увидеть, как меня убивают! Может быть, вам повезет с кем-то другим?
Стоя на месте, Романов дурашливо подпрыгнул и, приземлившись на одну ногу, сделал глубокий книксен. После чего развернулся вправо, вжал голову в плечи и побежал прочь от этого места.
"Ну почему? – спрашивал он себя. – Почему мне выпало жить именно в это время и именно в этом городе?"
Увидев направляющийся к нему очередной милицейский патруль, он резко остановился. Повернул лицо в сторону длинного девятиэтажного здания и еще раз прокричал, тряся кулаком:
– Демиург-собака, слышишь меня! Ты опять прав! Мухосранск – вот настоящее название нашего города!
Выбросив в сердцах пакет с конфетами, Романов засунул руку во внутренний карман пиджака. Вынул паспорт и решительно направился навстречу вооруженным милиционерам.
* * *
– Ну почему, Никита? Почему мы с тобой не живем где-нибудь в цивилизованном Питере, не в Москве, не в каком-нибудь там Париже, наконец?
Малявин налил себе в чашку кипятка из чайника и отрицательно замотал головой. Сказал, что поскольку в Европе русских не любят, то жить в каком-нибудь там Париже он категорически отказывается.
– Да, – немного подумав, согласился Романов. – В Европе никого, кроме себя, действительно не любят. А где тогда жить? В Америке?
– А вот в Америке можно! – ожил Малявин. – Там мы с тобой стали бы американцами, и европейцы после этого не любили бы нас только за глаза! А в глаза смотрели бы снизу вверх, как на человека, с которыми лишний раз лучше не связываться.
– Ты считаешь, это приятно, когда на тебя смотрят снизу вверх?
Малявин сказал, что большинству людей это нравится.
– Да, но какому большинству! – Романов хлопнул раскрытой ладонью по столу. – И каким людям! Таким, какие у нас выходят на улицы, когда должны убивать их начальников, и прячутся в свои норы, когда должны убивать им подобных? Ты таких имеешь в виду?
Никита сказал, что не видит, чем эти люди принципиально отличаются от остальных. И спросил: не думает ли он, Василий, что случись нечто подобное где-нибудь в другом месте – в Европе или в Америке – люди и вели бы себя по-другому.
– Думаешь, они остались бы дома, когда им пообещали бесплатно показать убийство биг босса, и вышли бы на улицы, когда опасность стала грозить им самим? Черта с два! Люди везде одинаковы! И наши, скажу я тебе, в этом отношении еще не самые плохие. Иные бы Демиургу с Пиратом записочки слали с подробной инструкцией: где, когда и в каком месте сподручнее замочить какого-нибудь трехпалубного шерифа, а наши – нет! Наши, сердобольные, при случае еще пожалеют, что убили начальника.
Малявин замолчал и, после небольшой паузы, добавил задумчивым голосом, что пожалеют-то они, конечно, пожалеют, что убили начальника, но и в то же время посожалеют, что убили не того, какого хотелось бы.
– Ну, вот видишь! – сказал Романов.
Сказал, а сам подумал о том, что Малявин, в сущности, прав. Наверное, действительно нельзя требовать от людей то, что противно их природе. А поскольку природе противно всё, что мешает homo sapiens жить и размножаться, то глупо даже обижаться на то, что большинство homo sapiens заботятся о собственной безопасности больше, чем о безопасности своих классовых антагонистов – начальников.
Романову эта мысль не понравилась. Она показалась ему слишком мизантропичной, чтобы появиться в голове нормального человека, однако оспаривать ее справедливость даже перед самим собой не решился – не был до конца уверен в том, что не прав.
Он решительно отодвинул от себя пустую чайную чашку и спросил: кого Демиург зарезал на этот раз.
– Какую-то девушку?
– Да, – зевнул Малявин. – И девушку зарезал, и юношу. В смысле, следователя по особо важным делам Петрова из Москвы… Нормальный такой, скажу я тебе, юноша – под два метра ростом. Мы с ним познакомились, когда он приходил ко мне в студию – расспрашивал о человеке, посоветовавшим обратиться к Жихарю… Чай еще будешь?
Романов отрицательно покачал головой. Спросил: как это случилось.
– Как зима в ноябре – внезапно! – ответил Малявин. – Я имею в виду для того, кто отвечал за безопасность Петрова… Демиург, чтобы не светится у входа, прошел в гостиницу через цокольный этаж, где находятся подсобные помещения, вошел вместе со следователем и двумя пьяными бизнесменами из Уфы в лифт, и когда все, кроме следователя и девушки, обитавших на восьмом последнем этаже, вышли, сделал свое черное дело.
– Значит, теперь у следствия есть свидетели?
Малявин согласно кивнул. Сказал, что свидетели есть, а вот свидетельств по-прежнему юк, то есть нет. И тут же, в ответ на недоуменный взгляд Романова, добавил, что, по словам знакомых ребят из УВД, фотороботы, составленные этими, так называемыми свидетелями – пьяными бизнесменами из Уфы – похожи друг на друга в той же степени, в какой башкирский батыр похож на русского богатыря.
– Понятие вроде одно, а физиономии разные.
– Жаль! – Романов забарабанил пальцами по столу. – А сегодня Демиург кого-нибудь уже убил? Новости есть?
Малявин отрицательно покачал головой. Встал и, еще раз протяжно зевнув, предложил идти спать.
– Не хочу! – капризно сжал губы Романов. – Давай поговорим еще о чем-нибудь!
– Давай! – Никита сел обратно на стул. – И о чем ты предлагаешь поговорить? О Людочке Смирягиной и о том, как ты провел с ней ночь?
Романов удивленно поднял голову. Спросил: откуда Никита знает про Люду, если они только вчера вечером случайно встретились на улице и никуда вместе еще не выходили.
– Весь день провели в постели? – захохотал Малявин. – Нет, видимо, все-таки зря я тебя пригласил на передачу. Зря! Ты мне теперь всех моих девок перепортишь!
– Ну, правда, Никита, откуда?
Не переставая смеяться, Малявин ответил, что, во-первых: когда он, Вася, клеил Люду, она была не одна, а с ассистенткой режиссера Танечкой Трофимовой, которая, естественно, не могла не сообщить ему об этом. А во-вторых: сам он, Вася, не далее как несколько часов назад позвонил ему и сказал о том, что идет с улицы Правобережной.
– Говорил? Говорил! Ну, так и я тебе скажу! То, что гримерша Людочка живет на этой улице, хорошо известно не только мне, но и многим мужчинам у нас на телевидении. А некоторые из этих многих, как, например, Сашка Мартынов – мой редактор – не только хорошо знают, но даже регулярно вспоминают об этом.
Романов подумал, что Малявин сегодня особенно невыносим. Его всегдашняя манера говорить – насмешливо, слегка надменно, так, словно он общается с глупцом, над которым не грех посмеяться, а не с человеком, как минимум, не уступающим ему в интеллекте и уме, с каждой секундой раздражала всё больше. Он еще дальше отодвинул от себя пустую чайную чашку и сказал, что, кажется, действительно пришло время спать.
– Ты чего, Вась, обиделся? – удивился Никита.
Словно не слыша вопроса, Романов поднялся из-за стола. Поблагодарив за приют, за угощение, а особенно за чай, пожелал Малявину спокойной ночи и удалился.
Успокаиваясь после беседы с Никитой, или, как считал, того возмутительного тона, каким Никита разговаривал с ним, Романов, лежа в постели, долго смотрел в потолок и думал о том, что если его задели сплетни о Люде, значит, всё прошедшей ночью было действительно очень даже неплохо.
7 марта
Из телевизионных новостей:
Прокуратура города возбудила уголовное дело по факту подкупа избирателей кандидатом в губернаторы Евгением Троицким. Жалобу на кандидата подал мэр города Николай Зингер. Однако пересчета голосов не будет. Председатель областной избирательной комиссии Дмитрий Славнов, выразив озабоченность сложившийся ситуацией, вместе с тем заявил: "Для нас факт возбуждения уголовного дела не является основанием для того, чтобы отменить итоги голосования. Мы руководствуемся только решением суда".
Проснувшись утром, Романов первым делом позвонил Игорю. Извинился за то, что не смог прийти, как договаривались, накануне вечером и предложил, если мама не возражает, встретиться сегодня днем.
Мама не возражала.
Романов купил новую коробку конфет и ровно в два часа дня позвонил в дверь, за которой жил его сын.
Всё было, как и неделю назад, когда он впервые после долгого перерыва пришел навестить Игоря. В гостиной, куда его провела Элеонора, было снова неубрано. По телевизору снова показывали депутата – местного военкома, предлагавшего объявить в городе чрезвычайное положение и ввести на улицы танки – и только Игорь вышел встречать его не в темно-синем костюме, а в серых штанишках и желтом свитере с зеленым крокодильчиком на груди.
Романов присел перед сыном на корточки. Спросил: как дела.
Игорь улыбнулся. Ответил, что в отличие от проигрывающего Демиурга, у которого сегодня сбили еще один корабль – четвертый подряд, просто-таки замечательно.
– Как учеба?
Вопрос Игорю не понравился, но он постарался не показать этого. Опустил глаза и спросил: надо ли ему, папе, принести дневник или он, папа, на слово поверит в то, что с учебой у него тоже всё более-менее нормально.
– Не надо мне ничего нести, – махнул рукой Романов. – Ты меня, помнится, спрашивал про Демиурга с Пиратом? Давай, если хочешь, я тебе расскажу о них.
В ту же секунду стоявшая рядом Элеонора, видимо, посчитавшая, что приходящий раз в неделю отец мог бы проводить время с ребенком с гораздо большей пользой, презрительно хмыкнула, дескать, нашел, о чем говорить, и, не желая слушать противные ей глупости, демонстративно вышла из гостиной.
Укоризненно посмотрев маме вслед, Игорь предложил папе перейти в детскую комнату.
Романов последовал вслед за сыном. Сел в кресло перед включенным компьютером. Собрался с мыслями и, стараясь ничего не упустить, подробно рассказал всё, что ему было известно о Демиурге и Пирате. Передал услышанные в магазине слухи о том, что они, по мнению "знающих людей", являются агентами спецслужб, выполняющими какое-то хитроумное задание Кремля, и предложил Игорю вместе почитать гостевую книгу персонального сайта Михаила Харякина, если тот ее сегодня еще не читал.
Игорь читал, но с радостью согласился прочесть снова.
Пират 05.03.200311.23
Демиургу. Знаю, знаю, можешь не хвастаться – ты зарезал в гостинице "Россия" "важняка"! Кажется, так зовутся некоторые следователи из Генеральной прокуратуры? Ты мне, главное, подробности сообщи – интересно аж жуть! Бью Б4!
Дальше шел обмен мнениями посетителей гостевой книги, общий смысл которых сводился к тому, что если милиция не может защитить сама себя, то глупо даже надеяться на то, что она способна защитить кого-то другого.
Демиург вышел на связь день спустя.
Демиург 06.03.200312.04
Пирату. Прошу прощение за то, что не смог вовремя ответить – возникли неотложные дела. Итак, сообщаю подробности: всё оказалось проще, чем я думал. Больше времени и сил заняла предварительная подготовка к операции, чем сама операция. Словом, ничего необыкновенного мне, к счастью, делать не понадобилось – пришел, встретил Петрова у лифта, сделал с ним то, что по правилам игры должен был сделать, и ушел. Пришлось, правда, убить одну девушку, но тут у меня выбора не было – оставь ее в живых, я бы элементарно не выбрался из гостиницы. Вот собственно и всё! Б4 – промах. Бью Е10? Позволь одну маленькую ремарку – слову "зарезал" я бы в следующий раз предпочел синонимичное "отыграл".
Пират 06.03.200312.17
Демиургу. Нет, не позволю! Больше того: я вообще предлагаю отказаться от синонимов с сантиментами! А то я уже не знаю, что и думать о тебе: то ли для любителя прекрасной словесности ты слишком реалистичен в создании кровавых сцен убийств, то ли для создателя кровавых сцен убийств фантастически сентиментален. Так что перестань стесняться, Деми – глагол "зарезал" как нельзя лучше соответствует духу созданных тобой "шедевров"! Е10 – мимо! Бью Б3!
Демиург 06.03.200312.26
Пирату. Единственно уместное слово в твоей бестолковой фразе – это "создание"! Оно одно точно отражает суть происходящего. А всё остальное – словоблудие в стиле современных литераторов. Б3 – промах. Бью Д10?
Пират 06.03.200312.33
Демиургу. Во-первых, не надо самому уподобляться современным литераторам, перебирающим избитые слова с неуклюжестью старого шулера, тасующего колоду стершихся карт! А во-вторых, хотелось бы спросить: чего ты собственно создал, кроме смерти? Честное слово, иной раз так и подмывает, полюбовавшись на твой очередной "шедевр", воздеть к компьютеру руки и воскликнуть трагичным голосом: "Никакой жизни от тебя, Демиург-создатель!" Д10 – мимо! Бью Г9!
Демиург 06.03.200312.39
Пират! Ты опять ошибаешься! Иногда создав смерть, можно обессмертить жизнь! Г9 – убит однопалубный корабль. Везет тебе!
Пират 06.03.200312.44
Демиургу. То есть как это: "Создав смерть, можно обессмертить жизнь"? Ну да ладно, потом разберемся. За сим прощаюсь до завтра. Надеюсь, Деми, на этот раз тебе хватит одних суток, чтобы зарезать простого прохожего?
Романов пробежал глазами вялые комментарии фанатов Харякина. Обратил внимание Игоря на то, что попадание в однопалубный корабль, расположенный на месте кинотеатра "Водник", ни у кого особых эмоций не вызвало, и принялся читать переписку Демиурга с Пиратом дальше.
Демиург 07.03.200311.12
Пирату. Фамилию отыгранного мной у кинотеатра "Водник" прохожего я не знаю и знать не хочу. Единственное, что могу сказать – на вид ему было лет двадцать, может, немного меньше. Одет был в черные джинсы, спортивную шапочку и куртку с надписью "Адидас" на спине. Твой ход!
Пират 07.03.200311.17
Демиургу. К2! Говорят, вчера вечером возле кинотеатра "Водник" было не слишком многолюдно?
Демиург 07.03.200311.24
Пирату. Вечером – не знаю. А вот ночью с прохожими там было действительно не густо. Как, впрочем, и везде в это время суток. К2 – ранен.
Пират 07.03.200311.28
Демиургу. Катрин!
Демиург 07.03.200311.33
Пирату. Не понял! Что за Катрин?
Пират 07.03.200311.37
Демиургу. К3 (Ка три)!
Демиург 07.03.200311.41
Пирату. Выражайся яснее! К3 – убит двухпалубный. Что ж мне так не везет-то?
Бумеранг 07.03.200311.43
Демиургу. А ты не признавайся в том, что в тебя попали! Перенеси корабль на другое место, дескать, так оно и былоґ, а потом, так, словно ничего не случилось, продолжай играть дальше! Никто ж не знает, где он у тебя стоял на самом деле!
Демиург 07.03.200311.49
Бумерангу. Надеюсь, предложив пойти на подлог, ты не думал оскорбить меня? Мне бы этого очень не хотелось. Запомни: я всегда играю честно!