Она замолчала, вспоминая, как это все было, все, к чему она стремилась, всю надежду, и отчаяние, и вину, и гордость - все, что испытывала в эти последние месяцы. И еще в ней жил страх с той минуты, когда Эрик сообщил ей, что он принял должность в Австралии и собирается туда, страх, что он делает это, чтобы уехать от нее.
- Он позвонил мне сегодня утром и сказал, что не сможет больше увидеться со мной, - продолжала она безжизненным голосом. - Я поехала прямо в Лондон, чтобы повидаться с ним у него в конторе, но он уже уехал в Оксфорд, ему надо было закончить там какую-то работу, дать какую-то последнюю консультацию, не знаю толком, какую именно. Мне это сказала его секретарша, она была очень добра. Когда он бывает в Оксфорде, он всегда останавливается в "Медведе". Я позвонила в "Медведь", и они сказали, что он там больше не живет, но у него там бронь, и если он собирается туда приехать, то очень поздно. Я… я просто должна была попытаться его увидеть. Я ведь не могу пойти к нему домой или снова в контору. "Медведь" был единственной моей надеждой. А теперь… теперь, среди ночи, я не могу туда поехать и…
Совершенно неожиданно даже для самой себя она расплакалась. Постепенно этот плач перешел в неудержимые рыдания. Она почувствовала руку на своих плечах, твердую и уверенную, почувствовала ладонь, гладившую ее волосы, но остановиться не могла, не помогало даже то, что она плачет перед человеком, которого видит первый раз в жизни. Наконец она просто изнемогла от слез и ощутила, как ее тело проваливается все глубже и глубже в постель, она вся дрожит, а рыдания стихают. И наступило состояние полусна-полуяви, в котором уже не было ни горя, ни отчаяния.
Медленно, осторожно Доулиш убрал руку с плеч Шейлы Бернс, ласково поправил подушку, высвободил из-под шеи и плеч темно-рыжие волосы и отодвинулся. Она лежала удобно, успокоенно, слезы высыхали. У нее были красивые плечи, сливочно-белые, подчеркнутые бледно-розовым кружевом ночной рубашки. "Если поправить ее не закрытую одеялом правую руку, - подумал Доулиш, - она проснется". Он развернул сложенное в стороне покрывало и набросил на нее, закрыв руку, потом тихо вышел. В коридоре у начала лестницы стоял Хортон. Он открыл рот, собираясь заговорить, но Доулиш приложил палец к губам и, беззвучно закрыв дверь, с удивительной простотой прошептал:
- Она заснула.
Он знал, что выглядит тупым, громоздким человеком с невыразительным лицом, и эта его обманчивая внешность, отчасти природная, отчасти благоприобретенная, очень помогала ему в работе. Хортон сошел вниз. Доулиш, пригнув плечи и наклонив голову, чтобы не удариться о балку, стал спускаться за ним. Дверь в переднюю комнату была открыта, в камине еще горел огонь.
- Удовлетворены? - требовательно спросил Хортон.
- Думаю, она та, за кого себя выдает, - ответил Доулиш. По правде говоря, он был в этом уверен, насколько вообще можно быть в ком-то уверенным. Конечно, он должен будет все проверить, но много времени это не займет. - Как, вы говорили, называется усадьба за рекой?
- Бэнфорд-Мэнор, - ответил Хортон.
- Мог этот человек прийти оттуда, перейти по мосту и вскарабкаться на дорогу незадолго до смерти?
- Полагаю, что мог, но в такую ночь это была бы жуткая прогулочка.
- Представляю себе. На том крутом берегу много снега?
- Больше, чем где бы то ни было вокруг. Он там всегда лежит.
- Его одежда на рукавах, локтях, коленях была очень влажной, - объяснил Доулиш. - Гораздо более влажной, чем в других местах, даже больше, чем на груди и животе, хотя он лежал ничком, когда вы его нашли.
- Я не обратил внимания.
- Есть другие дома рядом с тем местом?
- Нет.
- Ни на одном берегу?
- Ни одного другого дома на расстоянии мили в любом направлении, - ответил Хортон. - Но чего ради должен… - Он резко оборвал себя.
- …кто-то убегать из Бэнфорд-Мэнора? - продолжил его фразу Доулиш. - Очевидно, он убегал от кого-то или от чего-то, иначе не полз бы по обледенелому снегу.
- Пусть так, но зачем это ему понадобилось? - Хортон говорил вызывающим тоном. - Это какая-то бессмыслица.
- Кто живет в усадьбе?
- Тэвнотты.
- Они там живут давно?
- Если быть точным, - язвительно проговорил Хортон, - триста пятьдесят два года.
Доулиш даже не улыбнулся, но спросил:
- А сколько поколений живет там сейчас?
- Два, - ответил Хортон. - Доулиш…
- Знаю, знаю, - прервал его Доулиш и наконец улыбнулся. - Я веду себя глупо, неуклюже, таинственно, и вам это не нравится. Я вас не виню в этом. Я не могу или, скорее, не хочу объяснить вам, что все это значит, но вы, конечно, в общем виде представляете, чего я добиваюсь. Человек, который мне нужен, Коллис, в высшей степени необыкновенный преступник. Он действовал по меньшей мере в десятке стран и стал международной проблемой. Одна из его специфических особенностей состоит в том, что он любит похищать людей, которые могут быть полезны ему в его преступлениях. А когда они сделают то, что он от них хочет, он их убивает. Нам это известно, потому что мы находили трупы похищенных им людей, выдавших ему, как доказано ходом событий, секреты, которыми обладали только они. Один раз его чуть не поймали в Праге, в отеле, где он жил под именем Коллис. У него есть свое особое клеймо, торговая марка: он не только тщательно убирает на месте похищения все улики и стирает все отпечатки пальцев, но еще издает особый свист, такой пронзительный звук. Он необыкновенно ловко умеет маскироваться. У нас имеются самые разные описания его внешности. Его никогда не описывают как человека маленького. Видимо, он среднего или высокого роста, но умеет казаться ниже, чем на самом деле. Человека, которого вы сегодня нашли, зовут Элберт Халл, он одна из жертв Коллиса. Мы знаем, что его похитили из собственного автомобиля, и знаем, что это было сделано Коллисом. Слышали, как он свистел около автомобиля минут за десять до того, как Халл сел в него, и описание этого свиста ни с чем не спутаешь.
Доулиш остановился, как бы стремясь убедиться, что Хортон прочувствовал важность того, что известно полиции, и затем продолжал:
- Но это общие факты, которые сейчас не так и важны. Важно другое: подробности работы, которую проводил Халл. Мы объявили на него срочный, особо строгий розыск по всей Англии. Уэннекер, кстати, прекрасный полицейский, узнал его по фотографии, разосланной во все полицейские участки, и немедленно связался со мной. Насколько я могу судить, Халл не оказал Коллису необходимых тому услуг. Такое впечатление, что он бежал до того, как Коллис заставил его это сделать. Если бы он уже отдал нужную информацию, он не был бы жив и не смог бы убежать. Если он убежал из какого-то места поблизости, наиболее вероятным представляется Бэнфорд-Мэнор. - Доулиш замолчал на мгновение. Затем, слегка улыбаясь, продолжал: - Понимаете теперь, как работает полицейский ум?
- Я вижу, как работает ваш ум, - возразил Хортон, - но Халл мог сбежать из машины или пройти несколько миль. Господи, его могли даже выбросить из машины уже мертвым! Нет никаких оснований считать, что он сбежал из Бэнфорд-Мэнора.
- Это, конечно, всего лишь одна из возможностей, - сказал Доулиш. - Вы знакомы с Тэвноттами?
- Я с ними вместе рос и воспитывался.
- Другими словами, почти одной семьей.
- В некотором роде, - согласился Хортон.
- Ярая преданность, - пробормотал Доулиш. - Знаете ли вы их достаточно хорошо, чтобы выяснить для меня несколько вопросов, не объясняя им, в чем дело?
- Если вы предлагаете, чтобы я шпионил за Тэвноттами, то я, безусловно, отказываюсь, - с тихой яростью ответил Хортон.
- В каких бы преступлениях они ни были замешаны?
- Я не полицейский. Расследование преступлений - не мое дело, - произнес Хортон. - И я не собираюсь начать этим заниматься сейчас. Тэвнотты - люди чрезвычайно порядочные, двое их сыновей погибли на фронте. Это хорошие люди. Нелепо даже предполагать, что они будут в доме держать кого-то в плену или участвовать в каком-то преступлении. Это просто чудовищное предположение.
- О нет, не чудовищное, - проговорила от двери Клэр Хортон.
5
Вмешательство в разговор
Когда жена заговорила, Хортон обернулся и удивленно уставился на нее. Доулиш посмотрел на лоснящееся костистое лицо и снова, как при первой встрече, подумал, что никогда не встречал менее привлекательной женщины. Ее седые волосы были похожи на мочалку, глаза с приспущенными веками были какими-то мутными. На ней был мужской халат, распахнутый на плоской груди так, что под ним была видна ярко-красная пижама. Она ъошла в комнату, притворяясь, что сдерживает зевоту.
- Я думал, что ты уже заснула, - протестующе сказал Хортон.
- Кто сможет заснуть при таком вавилонском столпотворении?
- Я же знаю, если ты не выспишься…
- У меня нервная болезнь, нейродермит, - объяснила Клэр, плюхаясь на стул. - Джим, дорогой, ты знаешь так же хорошо, как и я, что молодой Дэвид Тэвнотт сделает все, что ему взбредет в голову. Он натуральный потомок маркиза де Сада. И ты это знаешь.
- В нем есть некоторая жестокость, это верно, но ведь ты же не слышала, что говорил Доулиш.
- Я слышала, как ты сказал, что чудовищно предполагать, будто кто-то из Тэвноттов может держать пленника. Это не так. Они это делали. Глава этой семьи держал одну из своих бывших жен на чердаке.
- Это совсем другое дело!
- Либо факт есть, либо его нет. Тот, о котором я говорю, может быть легко проверен! - Клэр снова зевнула и мутным взглядом посмотрела на Доулиша.
- Многое ли из нашего разговора вы слышали? - спросил Доулиш, удивленный тем, насколько эта женщина изменила свое отношение к нему.
- Достаточно, чтобы понять: вы считаете, что мертвеца могли держать пленником где-то около Бэнфорд-Мэнора и каким-то образом убили после того, как он убежал. И, кажется, я услышала имя Коллис.
- Значит, вы слышали довольно много, - сухо заметил Доулиш. - Да, Коллис - преступник с международной репутацией. Мертвеца зовут Халл.
- И этот Коллис похищает людей, владеющих информацией, на основе которой можно совершить преступление, а затем, получив эту информацию, убивает их. Вы, кажется, так говорили?
- Ты, должно быть, подслушивала с самого начала, - проворчал Хортон.
- Просто естественное женское любопытство, дорогой Джим. Я поняла, что мы не очень-то помогаем, и мне стало стыдно. Когда я устаю, я всегда стервозно веду себя, - добавила она в сторону Доулиша.
Прежде чем Доулиш успел ей ответить, вмешался Хортон:
- Я все равно заявляю, что нелепо предполагать, будто этот человек был пленником в Мэноре и сбежал оттуда.
- А я все равно говорю, что Дэвид Тэвнотт - зверь и садист, способный разрезать человека на мелкие кусочки, лишь бы послушать, как он кричит, - возразила Клэр.
- Ты так предубеждена против Дэвида, что, послушав тебя, просто с ума сойдешь!
- Да, я очень предубеждена, - призналась Клэр и, подвинувшись на краешек стула, умиротворяющим жестом протянула к мужу руку. Он взял ее руку в свои, и у Доулиша создалось странное впечатление, что она больше похожа на мать, успокаивающую упрямого ребенка, а не на жену, укоряющую раздраженного мужа. "Она старше Хортона лет на восемь - десять", - решил Доулиш.
- Когда Дэвиду было семнадцать лет, мистер Доулиш, его даже судили за жестокость к маленькой девочке, дочери одного из садовников. Леди Тэвнотт, нынешняя леди Тэвнотт, которая потом заболела, хотела купить молчание садовника, но сэр Хьюго не разрешил. Он даже поощрил Национальное общество по предотвращению преступлений против детей к передаче дела в суд.
- Но суд решил, что это была случайность, - с удовлетворением поспешил вставить Хортон.
- Двумя голосами против одного. Двое решили, что они просто невинно играли, а один - что Дэвид нарочно заломил ей руку за спину, чтобы послушать, как она закричит, и посмотреть, что происходит, когда ломается кость. Ух! Я Дэвида видеть не могу без содрогания.
- А что произошло потом? - заинтересованно спросил Доулиш.
- Дэвид уехал на год в Америку, в школу на Ньюфаундленде, а оттуда вернулся прямо в Оксфорд. Несколько лет он вообще почти не появлялся в усадьбе. Садовник с семьей уехал, и этот случай стал еще одной семейной тайной, так называемым скелетом в шкафу.
- Который тебе доставляет удовольствие каждый раз выкапывать, - громко заметил Хортон.
- Джим, дорогой, мистеру Доулишу полагается знать правду, и он может точно так же узнать ее не от меня, а расспрашивая по соседним деревням или в Бэнфорде. А будет гораздо хуже, если полиция будет всюду ходить и задавать вопросы.
Хортон больше не спорил, но выглядел уныло.
- Как давно это произошло? - задумчиво спросил Доулиш.
- В августе будет шесть лет, - ответила Клэр.
- А сейчас Дэвид снова здесь?
- Он сейчас фактически управляет хозяйством, с тех пор как у его отца было два инфаркта, а мать сошла с ума.
- Клэр! - воскликнул Хортон.
- Ее надо бы отправить в психиатрическую больницу. Но они смогли обеспечить ей уход дома, с дневной и ночной сиделками и… - Клэр оборвала свою речь и похлопала мужа по руке. - Мне очень жаль, Джим, но мистер Доулиш все равно узнал бы все это. Я знаю, что ты терпеть не можешь смотреть в глаза правде о Тэвноттах. Но они действительно странная семья, и лучшие из них были вынуждены уехать.
Хортон поднялся.
- Правда состоит в том, Доулиш, что их старший сын, Пол, с которым я был в школе и в Оксфорде, несколько лет назад решил уехать и поселиться в Южной Африке. Еще есть дочь, Элизабет, которая вышла замуж за американца и живет в Сан-Франциско. Семьи часто так расходятся. Клэр предпочитает видеть в этом разрыве нечто зловещее, вот и все. Дэвид Тэвнотт - необыкновенный в своем роде молодой человек. Думаю, что мы должны рассказать вам о некоторых его хороших качествах, которые даже Клэр не может отрицать. Благосостояние семьи резко ухудшилось, и вместо того, чтобы устраниться и рыдать, что его наследство ничтожно, Дэвид начал бороться. Он превратил конюшни в квартиры и сдает их одиноким мужчинам и нескольким семьям без детей. По мере того как пустели коттеджи на территории поместья, он их модернизировал и стал сдавать за умеренную плату. Отец его живет в прошлом, ведет дела так, будто он миллионер, и теряет деньги на фермах, которые все еще являются частью поместья. Ты ведь не можешь это отрицать, Клэр?
- Я и не хочу отрицать, - ответила Клэр. - Но это довод обоюдоострый. Ведь у Дэвида сейчас практически полный контроль над поместьем, он сейчас хозяин, так что все, что он предпринимает, он делает для себя, а не только для семьи. А что касается тех, кому он сдает квартиры, так поместье иногда выглядит, как какой-то питомник хиппи!
- Чушь! - воскликнул Хортон, явно еле сдерживая гнев. - Ты хочешь принизить целое поколение семьи! - Он обратился к Доулишу, и голос его зазвучал примиряюще. - Не поддавайтесь ее мнению, Пат.
- Постараюсь, - пообещал Доулиш. - А есть какие-то коттеджи, в которых живут не хиппи?
- Полагаю, с полдюжины или побольше, - ответил Хортон. - Есть коттеджи, которые занимают работники поместья, а в некоторых живут работники, ушедшие по старости, которых сэр Хьюго опекает…
- И которых Дэвид пытается вытеснить, чтобы брать больше денег за сдачу коттеджей внаем, - вставила Клэр.
- Чушь, - возразил Хортон. - Тэвноттам приходится туго, как и всем в наши дни, налоги их буквально съедают, и им приходится делать вещи, о которых десять лет назад они не могли и подумать.
- Человек, которого вы нашли, мог убежать из какого-нибудь коттеджа или одной из квартир хиппи, - сказал Доулиш.
- Полицейскому приходится продумывать все возможности, - торжественно проговорила Клэр. - Как чувствовала себя Шейла Бернс, когда вы уходили, мистер Доулиш?
- Она заснула, - ответил он.
- Вы ее подозреваете? - спросила Клэр.
- Пожалуй, нет. Для этого нет оснований. И я могу завтра утром проверить практически все, что она рассказала, двумя телефонными звонками. Может она здесь выспаться?
- Конечно!
- А куда она все-таки ехала? - спросил Хортон.
- Никогда не мог понять, что творится в женских головках, - уклонился от ответа Доулиш. - Я хочу оставить здесь одного из моих парней. Я проверю ее историю, а мисс Бернс скажет ему, куда собирается ехать, чтобы мы могли, если понадобится, с ней связаться. - Он резко поднялся. - А теперь я наконец оставлю вас в покое.
Он замолчал, потому что снаружи послышался звук шагов, а потом в дверь позвонили.
- Это, наверное, меня, - заметил он и, пройдя маленькую прихожую, открыл дверь Уэннекеру. - Вы за мной?
- Одна из ваших бригад закончила осмотр, сэр. Они как раз сейчас приехали в деревню, - доложил Уэннекер, - и находятся на стоянке автомобилей около "Красного льва".
- Я сейчас буду, - пообещал Доулиш. - Вы меня подождете? - Он быстро обернулся и, увидев Хортонов в дверях гостиной, подошел к ним и взял руку Клэр, а потом руку Хортона в свои могучие руки. - Если я был таинственным, трудным и раздражал вас, прошу прощения. Вы оба были очень добры. - Он улыбнулся, и улыбка преобразила его лицо, а затем добавил: - Я буду держать вас в курсе. Если к вам кто-нибудь будет приставать, например газетчики, вы можете рассказать им в точности, что произошло, но, пожалуй, не упоминайте о Коллисе и Халле и о том, что я вам рассказал о Коллисе.
Он вышел из коттеджа к машине, около открытой дверцы которой стоял Уэннекер. Доулишу пришлось низко нагнуться, чтобы залезть внутрь, но, оказавшись там, он смог вытянуть ноги. Уэннекер сел за руль.
- А что случилось с моей машиной? - спросил Доулиш.
- У вас кончился бензин, сэр. Свободной машины ни у кого нет, но в деревне есть бензоколонка, которая рано открывается для работников ферм. Я счел, что лучше залить бак. Через пять минут она вернется.
- Там надо подрегулировать карбюратор, - заметил Доулиш, - она берет слишком много бензина. Что вы о ней думаете?
- Вести ее одно удовольствие, сэр. - Уэннекер даже и не пытался скрывать свой энтузиазм. - Я просто не удержался, чтобы не посидеть за рулем. Тогда-то я и понял, что бак почти пустой.
С мальчишеским азартом он поиграл кнопками управления на приборном щитке "элларда" и теперь вел машину с небрежной легкостью человека, рожденного за рулем. Он выехал из ворот коттеджа на дорожку. Ворота были узкими, и на дороге между машиной и живой изгородью оставалось не больше дюйма. Уэннекер завернул на большую стоянку около гостиницы, увидев свет в одном из окон. Он посмотрел на часы: половина шестого. Сдержав зевок, сержант выбрался из машины.
Большой неторопливый мужчина двинулся к ним от ярдовского автомобиля, припаркованного вплотную к боковым дверям "Красного льва".
- Ну, Сим, - спросил Доулиш, - что вы узнали?
- Я заказал завтрак, сэр. Может быть, выслушаете мой доклад за едой? - предложил суперинтендант Сим.
- Хорошая мысль, - согласился Доулиш. - У меня сосет под ложечкой.
- Накрыто в маленькой комнате, где нас не смогут ни подсмотреть, ни подслушать, - объяснил Сим. - Вы хотите, сэр, чтобы присутствовал еще кто-то?
- Не думаю. А как насчет завтрака для остальных?
- Они поедят в другой комнате, сэр. Обо всем позаботились.