– Вы проверили, что из похищенных вещей находилось в грузовике грабителей? – спросила Анника и ухватилась за бардачок, когда Никлас заложил слишком крутой поворот.
– Там оказалось все, за исключением сейфа.
Анника продолжала вглядываться в темноту вокруг лучей автомобильных фар.
– За исключением сейфа, – словно эхо, повторила она. – Куда же они его отвезли?
– Если бы его везли в кузове грузовика, то он оставил бы следы, но никаких следов в кузове не нашли.
– Какие следы мог оставить сейф?
– На вилле он был вмурован в кирпичную стену, и преступникам пришлось разбить ее, чтобы забрать сейф. В грузовике должна была остаться пыль, кирпичная крошка, цемент, если бы сейф погрузили туда.
– Может быть, сейф упаковали в мешок? – предположила Анника.
Никлас Линде на мгновение отвлекся от дороги и искоса взглянул на Аннику.
– Смотри на дорогу, милый, – сказала Анника и жестом указала вперед.
Полицейский вздохнул и отвел взгляд.
– Это был небольшой сейф, – сказал он, – но им не поиграешь, как мячом. Для того чтобы его перетащить, нужны как минимум два человека. Думаю, что надо искать другое объяснение.
Они объехали выступ скалы и выехали к населенному пункту на склоне горы. Несмотря на крутизну этого склона, белые домики лепились друг к другу ряд за рядом в свете уличных фонарей и маленьких неоновых вывесок.
В окнах мелькали блики телевизионных экранов.
– Что это за место? – спросила Анника.
– Истан, – ответил Линде.
– Мы в стане? – пошутила Анника.
– Просто это место так называется. Городок Истан. Означает "родник". Вначале это был маврский город. Он находится здесь с тринадцатого века. Я знаю тут одну девочку, которая держит ресторан на центральной площади.
Они припарковались намного выше городка и не спеша спустились вниз, войдя в город через ряд каменных ворот. Дул прохладный ветерок, пахло зеленой травой. Анника различала свет, обрамлявший берег моря. Это был иной мир, иная эпоха. Мир, в котором существовали питьевые фонтаны, а вода поступала по подземным каналам из горных источников.
Анника внезапно резко остановилась.
– Я знаю, куда могли отвезти сейф, – сказала она.
Никлас Линде тоже остановился в нескольких шагах впереди Анники и, обернувшись, посмотрел на нее.
– Давайте послушаем.
– В первый же день, когда мы встретились, ты сказал, что вы видели следы двух автомобилей и следы трех человек возле виллы Сёдерстрёма. Третий человек остался жив. Его трупа в грузовике не было. Того человека не интересовало украденное добро, его интересовал только сейф. Именно этот третий увез сейф на своей машине.
– Предположим, что это так, – сказал Никлас Линде, спустился с холма и открыл дверь ресторана. Он пропустил Аннику вперед. Местный ресторанчик был ярко освещен.
Приветливая красивая испанка с буйными непокорными волосами и массивными серьгами подошла к ним, как только увидела Никласа Линде. Она положила руки ему на плечи, поцеловала в щеки. Эта испанка производила такое же впечатление своей самобытностью, как вода горных источников.
– Это моя подруга Анника, – сказал он по-английски, и женщина обернулась, чтобы посмотреть на шведку. Улыбка на ее лице погасла.
– Стол на двоих, – сказала она по-испански и пошла в глубь зала.
Анника и Никлас пошли за ней.
Хозяйка усадила их за стол в углу, зажгла свечи, дала два толстых меню на испанском языке и ушла к стойке бара.
– Ты хорошо ее знаешь? – спросила Анника.
Она постаралась заглянуть ему в глаза.
– Достаточно хорошо, – ответил он и принялся изучать меню.
Анника чувствовала себя совершенно раздавленной. Она перелистывала ламинированные страницы, смотрела на испанские слова и не видела их. Ей очень не понравилась красивая испанка.
– Как идут поиски Сюзетты? – спросила она, стараясь придать голосу спокойствие.
– Она словно сквозь землю провалилась. Оператор утверждает, что она никому не звонила с прошлого четверга. Сделать за тебя заказ?
Анника положила меню на скатерть.
– Буду признательна.
Полицейский заказал массу разных блюд, которые приносили с кухни по мере готовности. Никлас пил пиво, Анника газированную воду.
– Может быть, поговорим теперь об изъятых наркотиках? – спросила она, когда блюда опустели. – Мне нужен материал, чтобы написать статью.
Никлас Линде задумался, ковыряя в зубах зубочисткой.
– Если ты расскажешь мне, что произошло с твоим пальцем, – сказал он и показал на ее левую руку.
Она поколебалась, но не нашла повода уклониться от рассказа.
– В переулке зимой на меня напали два человека, стащили с меня перчатку и порезали палец, – ответила она. – Они сказали, чтобы я перестала совать нос не в свое дело.
– Ты знаешь, кто это был?
Она покачала головой.
– Хочешь, я разберусь в этом деле? Хочешь, чтобы мы их выследили и наказали?
Анника улыбнулась Никласу.
– У тебя есть вспышка на камере? – спросил он.
– Конечно.
Он посмотрел на часы.
– Ты сможешь поучаствовать в этом деле, если хочешь, – сказал он. – Мы постараемся сегодня ночью взять одного из этих парней. Ты будешь держаться сзади, и ни в коем случае не фотографируй полицейских.
У Анники от волнения участился пульс.
– Будет облава? – спросила она. – Сегодня ночью?
Он наклонился к ней.
– Это будет здесь, – сказал он, понизив голос, хотя в ресторане со стопроцентной гарантией не было ни одного человека, знавшего шведский. – Греки, испанская банда наркодельцов, заказала два груза кокаина, которые были одновременно доставлены в порт Альхесираса. Оба груза были спрятаны в рефрижераторах с фруктами из Южной Америки. Часть была с дынями в Апитсе в Ла-Кампане, часть в контейнере с апельсинами из Аргентины.
– Где теперь эти апельсины?
Никлас Линде криво улыбнулся.
– В этом-то все и дело, – сказал он. – Апельсины едут в Мальмё в грузовике.
– Но вы подменили груз, – догадалась Анника.
Никлас сжал челюсти.
– Мы установили радиомаяк в грузовике, но сам груз не меняли. Это сильно усложнило бы все дело. Мои коллеги в Малаге могут установить местоположение грузовика с точностью до десяти метров. Проблема в том, что наш противник нервничает. Они знают, что половина груза конфискована, и чувствуют, что не все ладно и с другой половиной.
– Хорошо, – сказала Анника и открыла блокнот на чистой странице. – Скажи, что должно быть в статье.
– Ты напишешь, что у греков несколько месяцев назад уже был изъят груз…
– Что, греки снова сделали заказ?
Никлас Линде раздраженно посмотрел на Аннику:
– Это сейчас не играет никакой роли. Они дождались, когда груз был доставлен и готов к распределению, и тогда взяли и покупателей и поставщиков.
– И когда это произошло?
– Рано утром в четверг тридцатого декабря.
– Как было дело?
Никлас Линде отхлебнул пива и рассказал, как полиция арендовала в разных местах одного и того же "полигона" несколько настоящих фруктовых складов. Полиция проследила движение груза, который был выгружен в большом порту Альхесираса, городе, расположенном в нескольких километрах к западу от Марбельи. Из порта груз был на машинах доставлен в Ла-Кампану. Там были полицейские из "Греко" в своих арендованных складах, усиленные подразделениями полиции особого назначения и снайперами. Они проследили за оставлением фруктов и дождались покупателей. Тогда груз был изъят.
Анника быстро, не поднимая головы, записывала за Никласом.
– Сколько человек было задержано?
– На фруктовом складе пятеро. Шофера-дальнобойщика взяли на его квартире в Эстепоне в то же утро. Сегодня мы должны взять последнего члена банды, мелкую сошку. Он обычно работает у них курьером, он должен сопровождать груз в Мальмё через Берлин.
Анника положила ручку.
– Но как можно загрузить контейнер доверху кокаином и выдать его за дыни? – спросила она. – Разве груз не досматривают на таможне?
Никлас Линде несколько мгновений пристально смотрел на Аннику, а потом громко расхохотался.
– Кокс лежит не в том же грузе, – сказал он. – Груз, естественно, состоит из дынь, из многих тонн дынь. Там их пропасть. Но, принюхавшись, понимаешь, что они с душком.
– Но ты же говоришь, что это рефрижератор. В нем можно хранить фрукты неделями.
Полицейский уставил, словно пистолет, указательный палец в Аннику.
– В яблочко, – сказал он. – Это был не рефрижератор. В стенах этого вагона вместо теплоизоляции было семьсот килограммов кокаина.
– Но все документы были в порядке?
– Белы как снег.
Он посмотрел на часы и жестом подозвал официантку.
– Позволь мне, – сказала Анника, доставая кредитную карту.
– Кармен берет только наличные, – сказал Никлас Линде.
– Перестань шутить, – сказала Анника. – Ее что, и правда зовут Кармен?
Он встал, надел куртку и хихикнул.
Они молча пошли в гору к машине. Грохочущая музыка испанского телевидения, громкий смех и звон фарфора долго преследовали их. Какофония лилась по тротуарам из светящихся окон закусочных и открытых окон жилых домов. Два подростка на мопеде проехали в сантиметре от них, и из мусорного бака испуганно выпрыгнули четыре кота. Дул холодный ветер, и Анника пожалела, что не взяла с собой теплую куртку.
– Замерзла? – спросил Никлас Линде и, не дожидаясь ответа, обнял ее за талию и притянул к себе, затем положил руку ей на плечо, чтобы согреть.
Она не стала противиться, прижалась к нему, и ее бедро при каждом шаге терлось о его ногу. По булыжникам дороги стелился плотный слой выхлопных газов от мопедов. Он еще теснее прижал ее к себе, замедлил шаг и в конце концов остановился. Анника тоже остановилась, повернулась к нему лицом. Никлас положил руки ей на плечи. Анника обняла его за спину. Руки ее скользнули по грубой ткани, и Никлас еще теснее привлек Аннику к себе.
"Да, – подумала она, – я этого хочу".
Он наклонился и поцеловал ее в губы.
Губы его были теплыми, солеными и пахли чесноком.
Она почувствовала, как он коленом осторожно раздвигает ей ноги.
Дыхание ее участилось, она отпустила его.
Глаза Никласа сверкнули.
– Ну что, поедем ловить мошенников? – спросил он, отошел от Анники на шаг и пошел дальше, не отпуская ее плечи.
Она обхватила его рукой за пояс. Ноги их соприкасались, пока они шли по длинному подъему в гору.
Суббота. 8 января
Дом стоял на неприметной узкой улочке в предместье соседнего городка Сан-Педро. Он находился у маленькой площади, обрамленной апельсиновыми деревьями. Дом был двухэтажный, белый у фундамента, но выше ставший пестрым под влиянием влаги и ветров. Все окна были забраны черными ржавыми решетками. На балконе сушились детские пеленки.
– У наркодилеров тоже бывают дети? – тихо спросила Анника.
– Он снимает первый этаж у семьи владельцев дома, – ответил Никлас Линде и велел оставаться на противоположной стороне площади. Она до ворота застегнула молнию на грубой и огромной куртке, которую ей одолжил Никлас.
Она видела, как полицейский не спеша идет по тротуару навстречу своим испанским коллегам, которые ждали на улочке. Мышцы перекатывались под рубашкой Линде.
Он точно знает, чего хочет, и сознает это, подумала она.
Подозреваемого наркокурьера не оказалось дома. Сейчас он находился на дискотеке, которая называлась "Мечтатели" и была расположена в Пуэрто-Банусе. О том, где он находится, наркокурьер сообщил испанской полиции сам, хотя, конечно, того не зная. Он позвонил женщине по имени Бетти и попытался уговорить ее пойти с ним в "Мечтатели" и встретиться в баре, но она была не в настроении и отказала ему. Мобильный телефон его прослушивали уже четыре месяца, и поэтому полицейские агенты знали, что Бетти никуда не пойдет. Она испытывала совершенное отвращение, когда он пьяный звонил ей из баров и притонов. Она не хотела быть "дешевкой". По ее мнению, он не выказывал по отношению к ней должной "уважухи".
Все это Никлас Линде рассказал Аннике, пока они сидели в автомобиле недалеко от притона греков, а испанские полицейские готовились к задержанию.
Анника сунула руки в рукава куртки и потопталась на месте. Она посмотрела на окна квартиры, занимаемой наркокурьером, и подумала о Бетти.
Был ли у них секс? Как чувствовала себя при этом Бетти? Обожаемой и уважаемой?
Она подавила зевоту.
Ее самолет до Стокгольма вылетает в восемь утра.
Потом она услышала приближавшийся по площади звук шагов. Она никак не могла понять, откуда он доносился. Звук был немного шаркающим, немного частым и неровным. Было такое впечатление, что человек шел спотыкаясь.
Зайдя в глубь арки ворот, Анника подняла камеру, взвела затвор и настроила объектив. Она получила строгий приказ не высовываться из ворот и не лезть в темноту до того, как человек будет задержан, Анника могла попасть в луч лазерного оптического прицела.
Она увидела какое-то странное хрупкое существо, которое, шатаясь, шло по противоположной стороне площади. Это был молоденький парнишка с торчащими в разные стороны волосами, казавшимися абсолютно белыми в скупом освещении площади. Парень делал один шаг прямо, два вбок. Потом он остановился и ухватился за створку ворот. Он был совершенно пьян.
Хорошо, что Бетти осталась дома.
Он долго возился с ключом, прежде чем сумел попасть в замочную скважину. Очевидно, ему не пришло в голову включить свет, так как для этого надо было выйти из арки на улицу.
Она увидела, как из проулка и с прилегающей улицы на площадь выскользнули тени.
Она подняла фотоаппарат.
Множество полицейских в гражданской одежде и двое в форме подбежали к двери, прежде чем она успела закрыться. Через секунду пьяный парень был уже снова на улице, и двое испанских полицейских держали его под руки с каждой стороны. Ноги в ботинках волочились по земле, на лице отражалось лишь безмерное удивление. Он, вертя головой, смотрел то на одного, то на другого полицейского, а потом принялся протестовать на до боли знакомом стокгольмском наречии:
– Чего вы делаете? Эй, отпустите. Ребята, вы что? Что вы меня держите?
Анника слегка прикоснулась к кнопке, дождалась, когда парень оказался в фокусе, и нажала спуск. Вспышка осветила улицу на шестидесятую долю секунды. Выждав две секунды, Анника повторила процедуру.
– Что за черт?!
До парня наконец дошло, что с ним случилось, и он стал неистово вырываться, отбиваясь от полицейских руками и ногами, но это мало ему помогло.
– Козлы! – кричал он по-испански. – Идиоты! Отпустите меня! Мать вашу!
Через несколько секунд его затолкали на заднее сиденье полицейского автомобиля, вместе с ним сели трое полицейских – двое по бокам, один впереди.
Автомобиль, взревев, тронулся с места и исчез.
Рядом с Анникой появился Никлас Линде.
– Ты говорил, что шведа уже задержали, – сказала Анника.
Полицейский рассмеялся.
– Это он и есть, – сказал он, наклонился к Аннике и поцеловал ее.
Никлас целовался просто фантастически.
– Как его зовут? – шепнула она прямо ему в губы.
– Хокке Зарко Мартинес. Поедем к тебе или ко мне?
Она высвободилась из его объятий и посмотрела на фотоаппарат.
– Через несколько часов я лечу домой.
– За несколько часов можно очень многое успеть.
Она покачала головой и подняла на него взгляд:
– Нет.
На мгновение он наклонил голову, потом поднял ее и рассмеялся.
– Пошли, – сказал он. – Я отвезу тебя в отель.
Он ни разу не прикоснулся к ней, пока они шли к машине.
Они молча сели в БМВ, молча поехали.
До отеля они добрались очень скоро, и Никлас, резко затормозив, остановил машину.
– Мне надо было меньше болтать, – сказал он, глядя прямо перед собой.
Она посмотрела на него.
– Дело не в том, что я не хочу.
Он искоса взглянул на нее.
– А в чем тогда дело?
Она решила сказать правду.
– Я не осмеливаюсь, – сказала она. – У меня так давно этого не было, что я уже забыла, как это делается.
Он засмеялся и ласково погладил ее по щеке.
– Этому невозможно разучиться, как езде на велосипеде.
– Ты долго еще пробудешь здесь? – спросила она.
– Не знаю. Я иногда езжу домой. А что?
Она хотела спросить его, не собирается ли он в Швецию, где его дом, ждет ли его там кто-нибудь. Будет ли он еще здесь, когда она по заданию Патрика приедет сюда писать статьи о "Кокаиновом Береге".
Но она ни о чем не спросила, а взяла сумку, открыла дверцу и вышла из машины.
Когда габаритные огни БМВ исчезли за "Английским двором", Анника прикусила губу, чтобы не расплакаться.
Она написала текст о задержании шведа, загрузила фотографии, отправила все это в Стокгольм и поспала два часа. Потом встала, упаковала одежду и компьютер, спустилась вниз и своей личной картой оплатила пребывание в гостинице свое и Лениты Сёдерстрём. Лените она оставила записку, в которой извещала о том, что возвращается в Стокгольм. На всякий случай приписала внизу номер своего мобильного телефона.
Она выехала на пустое в этот час шоссе, проехала мимо торгового центра "Ла-Каньяда" и выехала на платную дорогу.
Недалеко от Торремолинос она задержалась из-за дорожной аварии. На дороге перевернулся автофургон с французскими номерами. На дорожном полотне кучами лежали ящики. Аннике пришлось едва ли не ползком пробираться мимо них по обочине. В зеркало заднего вида Анника увидела, как какая-то мусульманская женщина в голос рыдает возле фургона, ритмично ударяя себя по коленям. Потом женщина скрылась за большегрузным автомобилем.
В аэропорт она приехала за два с половиной часа до вылета.
Час с четвертью потратила на улаживание формальностей с возвратом машины. К стойке регистрации она примчалась в мыле. На контроле служба безопасности перерыла всю ее сумку, наткнувшись на предметы, о которых она сама напрочь забыла, включая недоеденное яблоко и нож для вскрытия конвертов с рекламой "Квельспрессен" – "Лучше, чем кажется". Этот нож и блеск для губ ее заставили положить в прозрачный пакет.
– Вы это серьезно? – спросила Анника и скептически посмотрела на сотрудника службы безопасности, когда он протянул ей лиловый пакет. – Вы думаете, что я не взорву самолет, если блеск для губ будет лежать в этом мешке?
– Не понимаю, – по-испански ответил сотрудник.
– Совершенно верно, – сказала Анника, забрала свой смертоносный блеск и засунула его в сумку. – Вы тут действительно ничего не понимаете.
Самолет взлетел точно по расписанию, и Анника сразу уснула.
Она проснулась уже в Арланде, когда колеса шасси коснулись посадочной полосы. Книжка Харлана Кобена упала на пол, а вода, которую она купила в зале вылета, пролилась в карман переднего кресла.