Накал эмоций не спадал, и я знал, что к каждому телевыступлению должен подходить со всей ответственностью и говорить соответствующие ситуации вещи. Гнев порой захлестывал меня, в этом смысле я ничем не отличался от других. В этих башнях погибли мои знакомые, и меня порой подмывало сказать миру, что эти террористы – настоящие животные. Мне было трудно избавиться от мысли о том, что здесь речь шла о том же самом исламском фанатизме, который менее столетия назад руками турок убил миллионы армян (в том числе 30 членов моей семьи) и других христиан. То же самое зло, с которым пришлось столкнуться моим предкам в оттоманской империи, постучалось теперь в мою дверь здесь, в Америке. В то же время я понимал, будучи публичным лицом и представителем СМЕ на телевидении, что мне следует вести себя по возможности профессионально, не давая воли чувствам, не забывая о том, что речь идет о национальной безопасности. Я был в определенной степени ответственен за состояние чувств телезрителей.
В продолжение моих выступлений я не раз подчеркивал, что безмерно горд за моих коллег-трейдеров и за все финансовое сообщество, устоявшее перед соблазном сделать быстрые деньги на катастрофе. На самом деле участники финансовых рынков не считали, что ведут себя как-то особенно. Они не являются ни докторами, ни медсестрами, ни социальными служащими, вместе с тем линия поведения, избранная всей нашей индустрией в трагические дни сентября 2001-го, позволяет мне с чувством гордости ощущать собственную причастность к сообществу трейдеров.
Чувства движут рынком
События, связанные с историями Бейба, семьи Голт и с 11-ым сентября, обнаруживают разноуровневое воздействие на психологию рынка. В случае с Бейбом под косвенным ударом оказалась небольшая группа трейдеров, что привело к кратковременному понижению уровня ликвидности. Эпизод с семьей Голта привел к смятению в рядах сообщества трейдеров и к резкому снижению внутридневной волатильности.
Террористическая атака 11 сентября показала беспрецедентную готовность финансового сообщества к консолидации в экстремальных условиях тотальной угрозы. Каждая из этих историй по-своему помогает пониманию зависимости психологии рынка от базовых эмоций.
Именно базовые эмоции мотивируют нашу повседневную активность, и их необходимо изучать каждому, у кого имеется претензия на великое трейдерское будущее. Является ли событие краткосрочным или оно растянуто во времени – обязательная задача каждого трейдера разобраться в том, какие именно эмоции породит оно в душах участников процесса торговли. В отличие от обстоятельств, от которых зависит степень действенности постулатов теории случайного движения, основные человеческие страсти остаются неизменными. Когда несколько веков назад в Голландии до безумных уровней взлетели цены на луковицы тюльпанов, в основе этого движения лежали те же самые чувства, что раздули пузырь "хай-теков" во второй половине 90-х.
Многие инвесторы основывают свои решения на понимании духа рынка. Некоторые из них не очень изощрены в техническом анализе, зато прекрасно разбираются в социологии рынка. Их целью является выявление повторяющихся, цикличных моделей человеческих эмоций. И восторг, и страх двигаются волнообразно. Каждому трейдеру решать, какую волну пропустить, а на какой попытаться прокатиться, – в этом нас можно сравнить с серферами. Растущему рынку соответствуют позитивные чувства, создающие всеобщую атмосферу счастья и благосостояния. Но какими высокими ни будут пики бычьего рынка, при обвале низы окажутся еще глубже. Падение акций на рынке NASDAQ, последовавшее за 11 сентября, в течение года трансформировало эйфорию в страх. На смену приятному чувству наслаждения богатством пришла глобальная война с террором и с идеологией ненависти. Страх прочно угнездился в сознании трейдера и продолжает оставаться в нем и по сей день.
Часто приходится слышать о встроенной в цену "военной надбавке" ("war premium"). Это особенно относится к рынкам сырой нефти и золота. "Военная надбавка", в сущности, является не чем иным, как мерилом психологического состояния рынка. Компьютерные программы при калькуляции цены учитывают эмоциональный аспект трейдинга и выдают "на-гора" формулы и модели, описывающие ценовую нестабильность. Такое "эмоциональное ценообразование" создает две проблемы. Во-первых, задействованная при этом технология учета человеческих эмоций программируется человеком, что накладывает на нее определенные ограничения. Технология учитывает только те эмоции, которые понятны ее создателю. Во-вторых, сама по себе технология не всесильна, эффект ее действия лимитирован, поэтому человеческий фактор является необходимой составляющей любого анализа эмоций.
Еще одной причиной, по которой необходимо изучать и понимать психологию рынка, является то, что это дает трейдерам лучшее понимание собственной индивидуальности. Трейдерам и инвесторам легче изыскивать возможности торговли, если у них есть понимание психологических факторов, двигающих цену. Пойманный в эмоциональный капкан трейдер уже не может сохранять объективность при анализе рынка. Для того чтобы оставаться дисциплинированным и успешным, надо уметь отстраняться от окружающего шума. Другими словами, надо фокусировать внимание на подвернувшейся возможности, а не на событии как таковом. Не существует никаких пределов постижения природы энергии, приводящей в движение рынки.
Важно понимать роль, которую играет эта энергия в каждой нашей сделке. Любая ваша сделка сопровождается определенным "количеством" эмоций страха и алчности, а также их соотношением. Хотите стать хорошим трейдером – научитесь искусству сохранения баланса между этими двумя крайностями чувств. Когда я начал торговать, Бинг как-то сказал мне: "Всегда надо чуть бояться рынка, но никогда не терять к нему уважения". Он пытался научить меня свыкнуться со страхом, при этом не забывая о том, что рынок любого может вынести вперед ногами. Никогда не теряйте чувства уважения к рынку и никогда не попадайте в ловушку жадности!
Глава 9
Демистификация экономических показателей
Несколько лет назад, задолго до того, как ураган Катрина разрушил город, мы с женой отправились в Новый Орлеан на уик-энд. Это была наша первая поездка в Луизиану, мы от души веселились и устраивали прекрасные пирушки. Моя жена, как и я, любит вкусно поесть, хотя пора чревоугодия закончилась для нас много лет назад. Несмотря на это, мы решили насладиться Биг Изи (Big Easy – прозвище Нового Орлеана. – Примеч. пер.) на полную катушку, и, шлепая по лужам, направились на Бурбон стрит послушать джазовые оркестры. Отыскав уютный клуб, публика в котором соответствовала нашей возрастной категории, мы заказали себе ужин.
Процесс интересного знакомства со звуками и типажами Нового Орлеана был прерван появлением джентльмена в состоянии сильнейшей интоксикации. Человеку было за 50, на нем были очень странные брюки из дорогой материи, штанины которых были разрезаны ножницами. Пошатываясь, он обошел весь бар, заговаривая с каждой женщиной, его мутный от многочасовых возлияний взгляд шарил вокруг в поисках дамы, готовой разделить с ним остаток вечера.
Я заметил на его запястье Ролекс, причем настоящий. Секундная стрелка была широкой (признак оригинала), циферблат окаймляла полоска бриллиантов. Чудесные часы стоили не меньше 25 тысяч долларов, но видеть их на руке подобного субъекта было странновато. После того, как его все отвергли, взгляд мужчины остановился на нас, сидевших в противоположном углу зала. Когда он направился в нашу сторону по зигзагообразному маршруту, я посмотрел на жену и сказал, улыбаясь: "Теперь твоя очередь, дорогая". В этот момент он остановился передо мной и выдохнул вместе с алкогольными парами: "Ты похож на того чикагского парня, что любит вещать по бизнес-новостям". Я сдержанно поблагодарил, надеясь на то, что он продолжит движение. Перед тем, как отчалить, человек приветственно помахал мне и сказал: "Знаешь, ты и Сантелли – единственные типы из этого ящика, которых я понимаю, когда речь идет о цифрах. Вы мне нравитесь!" Жена еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Когда пьяный отошел на достаточное расстояние, она сказала: "Ох, молодец, Джек! Это и есть твоя аудитория!"
История смешная, но благодаря ей я понял, что в состоянии успешно разъяснять людям возможное воздействие экономических показателей на рынок. Даже сильно пьяный смог признать во мне человека, который его кое-чему учит.
Мгновенный анализ в прямом эфире – самая трудная вещь на телевидении. Думаю, что единственная причина, по которой люди типа Рика Сантелли (Rick Santelli) способны без видимых усилий мгновенно проанализировать то или иное новостное событие в режиме прямого эфира – их способность выносить на публичное обозрение то, что им приходилось проделывать, будучи трейдерами. Ведь каждый нормальный трейдер должен уметь мгновенно оценить сущность и возможное воздействие на рынок "горячего" события.
Я попросил Рика об интервью для книги, поскольку он принадлежит к редкой категории людей, обладающих не только пониманием рынка, но и способностью доходчиво рассказать о нем инвестиционной общественности. Лично мне он нравится больше всех на бизнес-телевидении, благодаря его таланту передавать суть происшедшего в простых и точных выражениях.
Интервью с Риком Сантелли
Буруджян: Рик, уже несколько лет прошло с тех пор, как ты стал телезнаменитостью. Расскажи нам немного о своем прошлом. Как ты попал сначала на рынок, а потом на телевидение?
Сантелли: Я учился в университете Иллинойса, причем с самого раннего детства мне хотелось стать юристом. Как-то раз, уже после окончания университета, я отправился повидать друга, который работал на СМЕ. Его отец был брокером, специализирующимся по фьючерсу на свиную грудинку, начавшим работать на бирже давным-давно – в середине 50-х, когда еще СМЕ помещалась во Франклин-билдинге (Franklin Building).
Я был мгновенно сражен всем увиденным! Отец друга пытался посвятить меня в тонкости биржевой торговли мясными продуктами, но дело не в свиной грудинке, – я просто влюбился в эту атмосферу с первого взгляда. Навеки расставшись с мыслью о юридическом образовании, я поступил на работу в компанию Леман Бразерс (Lehman Brothers) – в те времена она называлась Шиэрзон Леман (Shearson Lehman). Я зарабатывал 68 долларов в неделю, месячный проездной стоил 35 долларов, так что на жизнь оставалось совсем немного. Тем не менее это было, возможно, самым умным решением в моей жизни.
Буруджян: Как ты попал на телевидение? Это произошло случайно или ты целенаправленно стремился к этому?
Сантелли: Это еще одна, абсолютно сумасшедшая история. Ты знаешь, жизнь любит иногда совершать обманные маневры. Я начал торговать в 79-м, успев поучаствовать в великом золотом ралли, когда золото взлетело почти до тысячи долларов за унцию. Война между Ираном и Ираком началась в январе 1981 года, и это было пиком цены. Вместо того чтобы дорожать, золото начало валиться. Братья Ханты (Hunt) – Нельсон и Вильям (Nelson, William) – сломали себе шею, пытаясь загнать в угол рынок серебра, что еще более усугубило падение. Я продолжал торговать на CME где-то до 1984 года, а затем перешел на СВОТ. Это было время, когда все биржи решили вдруг поменять свое отношение к прессе и начали с меньшей неприязнью смотреть на журналистов. Решив больше не держать их за турникетами, руководители бирж пустили представителей прессы на торговые площадки. Но из-за недостатка соответствующего опыта трейдерам было трудно общаться с журналистами.
Мой друг работал в отделе по связям со средствами массовой информации, и он навел на меня один из местных каналов – Чэннел 26 (Channel 26), который и выпустил меня в эфир. Поначалу мне пришлось туго, честно говоря, я был не очень хорош. Недавно я пересмотрел старые видеопленки и был поражен собственной неуклюжестью. Обычно мы стояли на узком мостике над старой площадкой СВОТ, на которой в 30-е годы торговали сельскохозяйственными фьючерсами. Когда в 1981-м зерновые перебрались на новую площадку, их место заняли финансовые инструменты. Помню, как я давал интервью, стоя на этом мостике шириной в пару футов, – сильное впечатление, доложу я вам! Кроме меня на мостике находились оператор и девушка с микрофоном. Теперь я понимаю, что это было опасно. Мы легко могли свалиться на площадку вместе с камерой и микрофоном в придачу. На экране мы все были зелеными, поскольку на нас падал зеленый отблеск от табло. Должен сказать, выглядели мы просто зловеще, как Хэллоуин ТВ! Но мне нравилось, и скоро я стал получать приглашения с Рейтер ТВ (Reuters TV), которого уже не существует.
В то время самым престижным считалось оказаться на экране канала Си-Эн-Би-Си. Время от времени они брали у меня интервью, а потом я стал их постоянным гостем первой пятницы месяца, когда выходят данные по занятости (Unemployment Fridays). В начале каждого месяца я разбирал по косточкам цифры количества новых рабочих мест (nonfarm payrolls) и безработицы. Тогда на Си-Эн-Би-Си еще не было индивидуальных шоу. Одна длинная программа шла весь день без перерыва. По пятницам на экране рядом со мной был Джимми Роджерс (Jimmy Rogers), пока его не сменили сначала Крэмер (Cramer), а потом Кадлоу (Kudlow). Где-то около пяти лет я регулярно появлялся на телеэкране. В 1999-м мы переехали на новую торговую площадку в гигантском зале, открытом еще в 1997 году. В то время я работал на Сэнва банк (Sanwa Bank), и у меня были проблемы с одним из моих самых крупных клиентов, сильно меня доставившим.
Тогда данные по безработице обычно приводили к диким движениям на рынке, позже они стали менее опасными. Один клиент выводил меня из себя! Я исполнил ордера и побежал наверх давать интервью Си-Эн-Би-Си. В моей голове роились тысячи мыслей. Я пробормотал в микрофон: "Боже, лучше этим зарабатывать себе на жизнь". Всегда следует осторожно обращаться со своими желаниями. Внезапно все колесики пришли в движение. Через несколько часов я уже летел в самолете в штаб-квартиру Си-Эн-Би-Си в Форт-Ли, Нью Джерси (Fort Lee, New Jersey).
Спустя семь месяцев мы пришли к соглашению. Я прекращал торговлю, отказывался от членства на бирже и поступал работать в Си-Эн-Би-Си на полную ставку. Жена и родители были уверены в том, что я сошел с ума. Все это случилось в очень успешный для меня как для трейдера год. Вообще-то 1999-й был хорошим годом для брокерства – клиенты активно торговали, все выигрывали, к тому же трейдинг сам по себе был мне в радость. Меня радовал и процесс, и осознание свершающихся на моих глазах перемен в индустрии.
Все вокруг менялось, будь то снижение размера комиссии или исчезновение переднего края торговли. Трейдеры, как и я, смотрели на рынки и видели, на сколько сузился передний край. По сравнению с тем, на что он стал похож сегодня, в 90-е передний край был просто гигантских размеров, но в те дни нам так не казалось. Я принял свое решение и вот уже восемь лет работаю на Си-Эн-Би-Си. Если считать годы, в продолжение которых я играл роль приглашенного гостя, получится 13 лет. Полагаю, это было самое умное карьерное решение в моей жизни. Кое-что у меня получается: я могу починить старый Линкольн с закрытыми глазами, и я люблю поговорить о рынках. Если тебе платят за то, что ты любишь делать, ты счастливчик.
Буруджян: Ты был успешным трейдером и брокером. Как ты добываешь себе информацию, и делаешь ли ты что-нибудь сейчас иначе, чем прежде?
Сантелли: Я пришел на рынки инструментов с фиксированным уровнем доходности в начале 80-х. Сначала были краткосрочные казначейские обязательства (Treasury bills), чуть позже – фьючерсы на евродоллар. Я повстречался с господином по имени Ричард Сэндор (Richard Sandor). Всем, кто имеет представление об истории нашего бизнеса, известны имена двух людей, больше всех сделавших для развития фьючерсной торговли. Я говорю о Лео Меламиде и Ричарде Сэндоре. Думаю, они будут до скончания времен оспаривать друг у друга право отцовства финансовых фьючерсов. Лично я полагаю, что они оба одинаково достойны этого. Так или иначе, мне повезло встретить Ричарда, и мы стали работать вместе. В ту пору я увлекался техническим анализом.
С первых же дней на бирже я заделался рьяным технарем. Ричард Сэндор был экономистом, без устали вдалбливающим в головы консервативных банкиров и других наших клиентов преимущества новых финансовых продуктов. Он сказал мне: "Послушай, если собираешься работать со мной, запомни, что нам предстоит иметь дело с финансовыми институтами. Ты должен разобраться с хеджированием и научиться разговаривать с банкирами на их языке". Вы изучаете график и получаете представление о возможном развитии событий, но при подготовке презентации для клиента, будь то просто беседа по телефону или визит в офис, надо уметь перевести рыночные прогнозы и наблюдения на понятное этим людям наречие. Поэтому я и занялся рынком продуктов с фиксированным уровнем доходности. Моей целью было достичь понимания основ фундаментального анализа и научиться сопрягать фундаменталии с техническим анализом, который подсказывает мне направление движения рынка.