* * *
Эта ночь могла быть запечатлена на картине Эдварда Хоппера, если бы он был шведом и находился восточнее Стокгольма в лесу у озера Йерлшён. Эта сцена.
Художник поймал бы свет единственного фонаря, качавшегося на металлическом столбе, запечатлел бы, как мягкий желтый огонек освещает длинную пустынную дорогу, асфальт, пустоту, мрачную зеленую тень леса, а прямо у кромки освещенного островка - одинокую фигуру, мужчину, уставшего, высокого, сгорбившегося, возможно, идущего к свету, а может, от него… живописец остался бы доволен пейзажем.
А может, и нет. Его, вероятно, разочаровала бы модель, которая, неожиданно свернув вбок и исчезнув в лесу, оставила бы живописцу лишь пустынную дорогу.
"Модели" было все равно. Он направлялся к сараю. К частично развалившемуся деревянному убежищу за заброшенным складом. Крыша сарая защищала от дождя, стены - от ветра, пол - от самого лютого холода. Никакого электричества, но зачем оно ему? Он знал, как выглядела обстановка внутри. Собственный внешний вид он забыл несколько лет назад.
Здесь он спал. При удачном раскладе. При неудачном, как сегодня, к нему подкрадывалось нечто. То, чего он так боялся. Не крысы и не тараканы; животные могли красться сколько угодно. Нечто появлялось изнутри. Из давно минувших событий. И с ним он справиться не мог. Не мог раздавить камнем или отпугнуть резкими движениями. Даже крик не помогал. Хотя он пытался, и сегодня тоже, пытался убить это криком, но знал, что попытки тщетны. Человеку прошлое не убить, крича. Даже за час непрерывного крика. Он только портит связки. А покричав, принимает то, что не хочет, потому как оно помогает и разрушает одновременно. Лекарства. Галоперидол и диазепам. Которые убивают то, что крадется, и усмиряют крик. И парализуют очередную частицу достоинства.
Потом человек отключается.
Бухта с тех пор ничуть не изменилась. Скалы стояли на старом месте. Широкий берег, изгибаясь, окаймлял те же опушки. Во время отлива берег по-прежнему высыхал крупной полосой, вплоть до остановленного моря. С этой точки зрения и двадцать три года спустя у Хасслевикарны ничего не изменилось. Красота и спокойствие, как и прежде, наполняли пейзаж. Тот, кто сегодня пришел сюда за наслаждением, едва бы мог представить, что произошло здесь много лет назад.
Именно здесь, в такую же ночь, в ночь наступления сизигии.
* * *
Из зала прилета в аэропорту "Ландветтер" он вышел в короткой кожаной куртке и черных джинсах. Переоделся в туалете. Багажа не было, поэтому он сразу направился к стоявшим в ряд такси. Сонный приезжий вывалился из первого автомобиля и открыл одну из задних дверей.
Дан Нильссон сел в машину.
- Центральный вокзал.
Там его ждал поезд в Стрёмстад.
* * *
Волнение чувствовалось, еще когда "Костервог" выходил из порта. Красный паром качало. С каждой морской милей качка становилась все сильнее. Все Северное море бунтовало. Когда скорость ветра достигла 9–10 метров в секунду, Оливия испытала неприятные ощущения в животе. Обычно девушка не страдала морской болезнью. Она много времени проводила на воде, плавая на лодке с родителями, в основном вблизи шхер, но там море тоже бывало неспокойно. Только продолжительная сильная качка вызывала у нее дискомфорт. Как сейчас.
Оливия осмотрелась в поисках туалета. Налево, напротив столовой. Дорога была недолгой, поэтому должна дотерпеть. Оливия купила булочку с корицей и кофе, как обычно делала на такого рода паромах, и села у большого окна. Ее заинтересовали здешние шхеры, так не похожие на знакомые ей на восточном побережье. Скалы здесь низкие, гладкие и темные.
"Опасные", - думала девушка, наблюдая, как волны разбиваются о почти невидимый камень.
Должно быть, для капитана все это давно превратилось в ежедневную рутину. Три рейса туда-обратно зимой и минимум двадцать сейчас. В июне. Оливия отвела глаза от окна. Народу в салоне много, несмотря на ранний рейс. Жители островов, возвращающиеся с ночной смены в Стрёмстаде. Дачники, выезжающие на отдых в первую неделю каникул. И пассажиры, совершающие однодневную поездку на остров. Такие, как Оливия. Почти.
Она собиралась провести на острове одну ночь. Не больше. Оливия решила остановиться в домике в гостевой деревушке в центре острова. Он обошелся ей довольно дорого, ведь сезон в разгаре. Девушка снова посмотрела в окно. Вдалеке она увидела темную полоску берега, который приняла за Норвегию. "Так близко?.." - мелькнуло в голове. Мысли прервал мобильный. Звонила Ленни.
- Можно подумать, что ты умерла! Ни ответа, ни привета черт знает сколько времени! Ты где?
- Еду на Нордкостер.
- А где это?
Ленни обладала скромными познаниями в географии, поиск Гётеборга на контурной карте стал бы для нее проблемой. Зато у нее есть другие таланты. Их она и демонстрировала сейчас Оливии. С Якобом все складывается замечательно, они начали встречаться и планируют вместе поехать на фестиваль "Peace&Love".
- Эрик ушел с Лолло с променада, но перед этим спрашивал про тебя.
"Недурно, - подумала Оливия. - Во всяком случае, вначале выбор пал на меня".
- Так что ты там будешь делать? На том острове? Познакомилась с кем-то?
Оливия рассказала, не вдаваясь в подробности. Она знала, что Ленни не сильно интересуют детали учебного задания.
- Подожди, в дверь звонят, - перебила подруга. - Наверное, Якоб. Созвонимся, Улла! Звякни, когда вернешься!
Ленни положила трубку как раз в тот момент, когда паром заходил в пролив между островами Костер. Он пришвартовался к причалу "Вэстра Брюгган" в юго-восточной части острова Нордкостер. Несколько непременных мопедов с непременными островитянами стояли у причала. Прибыли первые пассажиры. Оливия среди них. Она ступила на мостки и ощутила их покачивание. Левушка чуть не потеряла равновесие и лишь через несколько секунд поняла, что мостки не двигаются. Ее саму качало.
- Сильные волны?
Задавшая вопрос женщина приближалась к Оливии. Одетая в длинный черный плащ пожилая седая дама с лицом, всю жизнь обращенным к морю.
- Немного.
- Бетти Нурдеман.
- Оливия Рённинг.
- У вас нет багажа?
Оливия держала в руке спортивную сумку, которая исполняла роль своего рода багажа. Она ведь приехала всего на одну ночь.
- Только вот это.
- Вы взяли, во что переодеться?
- Нет. Зачем?
- Чувствуете, дует бриз? И он будет только усиливаться. А если еще и дождь пойдет, здесь начнется стихийное бедствие. Вы же не собирались все время просидеть в домике?
- Нет, и для этого у меня есть второй свитер.
Бетти Нурдеман покачала головой. Эти жители материка всегда наступают на одни и те же грабли. Если в Стрёмстаде светило солнце, выезжали на остров в плавках и в масках, а потом неслись к Леффе, чтобы купить дождевики, резиновые сапоги и еще бог знает что.
- Пойдем?
Оливия последовала за провожатой. Здесь лучше не отставать. Они проходили мимо лежавших на пристани рыболовных ловушек. Девушка указала на них:
- Они для ловли омаров?
- Да.
- Их здесь много ловят?
- Не так много, как раньше. Сейчас рыбакам разрешено иметь только четырнадцать ловушек, а не сколько угодно, как это было прежде. Но так даже и лучше, омары в этих краях почти исчезли.
- Жаль, мне нравятся омары.
- А мне не очень. Первый раз, когда я их ела, оказался для меня и последним, с тех пор я ем крабов. Вон те омаров любят! - Бетти показала на огромные яхты у причала чуть поодаль. - Норвежцы. Они причаливают сюда и скупают всех пойманных нами омаров. Глядишь, скоро купят Нордкостер целиком.
Оливия рассмеялась. Вполне объяснимо, что между разбогатевшими норвежцами и жителями острова возникают споры. Их разделяет слишком маленькое расстояние.
- Но рыбалка начинается только в сентябре, так что пусть пока успокоятся… или привезут несколько штук из Америки, как сделал разок один господин по имени Магнуссон.
- Кто это?
- Я покажу, когда будем проходить мимо.
Они шли наверх мимо небольшого скопления деревянных домов у воды. Красно-черные рыбацкие хижины. Ресторан "Страндкантен". Несколько лавок с безделушками: смесь островного китча и старых снастей. А еще прачечная "У Леффе". И "Рыба Леффе". "Лодки Леффе". И "Веранда Леффе".
- Смотрю, этот Леффе везде успевает?
- Да, мы на острове называем его ВП, "всего понемногу", он вырос на восточном побережье. Один раз он поехал в Стрёмстад, у него заболела голова, с тех пор он живет здесь. Вон там!
Оливия и ее спутница поднимались наверх, оставляя порт позади. Узкую дорогу окаймляли домики и дома покрупнее. Почти все опрятные, аккуратные, недавно покрашенные. "Маме понравилось бы", - подумала Оливия и посмотрела туда, куда указывала Бетти. На роскошный, сделанный по специальному заказу дом, который красиво расположился на склоне перед морем.
- Это дом Магнуссона. Бертиль Магнуссон - знаете, владелец горнодобывающей компании? - он построил этот дом в восьмидесятых. Нелегально, без единого разрешения, а потом откупился.
- Каким образом?
- Пригласил к себе муниципалов, привез сотню омаров из Америки - и проблемы как не бывало. Жители материка играют по отличным от наших правилам.
Дальше их путь лежал в менее населенную часть острова. Бетти рассказывала, а Оливия слушала. Бетти любила поговорить. Оливии составляло немало труда следить за историями тех, кто незаконно вылавливал омаров, ходил налево с чужой женой или не ухаживал за огородом. Большие и мелкие провинности.
- А вот там, к слову, жил его напарник, тот, который пропал.
- Чей напарник?
Бетти метнула взгляд на Оливию:
- Магнуссона, о котором я раньше рассказывала.
- A-а… А кто пропал? Магнуссон?
- Нет, я же говорю, его компаньон. Не помню, как его звали. В общем, он пропал. Ходили слухи, что его похитили или убили, насколько я помню.
Оливия остановилась.
- Но как? Это произошло здесь?!
Бетти чуть усмехнулась, заметив ее удивление.
- Нет, где-то в Африке, сто лет назад.
Меж тем фантазия Оливии уже набирала обороты.
- Когда он исчез?
- Примерно в восьмидесятых.
Оливия разволновалась. Могли эти два события быть связаны?..
- Он исчез в тот же год, когда произошло то самое убийство женщины? У бухты Хасслевикарна.
Бетти резко замедлила шаг и повернулась:
- Так вы здесь для этого? Ради детективного туризма?
Оливия пыталась просчитать Бетти. Неужели вопрос ее расстроил? Оливия в двух словах объяснила, зачем приехала на остров. Сказала, что учится в Академии полиции и выполняет задание о береговом деле.
- Понятно. Значит, вы собираетесь стать полицейским. - Бетти недоверчиво разглядывала собеседницу.
- Да, собираюсь, но я еще не подготовилась к…
- Что ж, все люди разные. - Бетти тоже не сильно интересовали рассказы Оливии об учебе. - Хотя нет, он исчез не в год убийства на берегу.
- Когда он пропал?
- Задолго до того.
Разочарование неприятно кольнуло Оливию. Хотя чего она ожидала? Что найдет некую связь между исчезновением и убийством, как только окажется на Нордкостере? Убийством, разгадка которого к тому же ускользала от полиции все эти годы?
Они встретили несколько семей на велосипедах, и Бетти со всеми поздоровалась. После чего продолжила свое повествование:
- Но то убийство на берегу… никто на острове не может его забыть. Ужасно. Годами оно висело над нами.
- Вы были здесь, когда это произошло?
- Да, конечно. Где мне еще быть?
Бетти посмотрела на Оливию так, будто та задала самый глупый вопрос, который эта женщина слышала в своей жизни. Оливия решила не упоминать о существовании целого мира за пределами Нордкостера. Затем последовала длинная тирада о том, что сделала Бетти, когда прилетел вертолет "Скорой помощи" и остров заполонили полицейские и другие службы.
- Они допрашивали всех на острове, и я просто изложила свои мысли о том, что произошло.
- И что вы думали?
- Сатанисты. Расисты. Садисты. Точно кто-то на "-ист", говорила я.
- Велосипедисты?
Оливия пошутила, но Бетти не сразу поняла шутку… Она что, издевается над старой жительницей острова?.. И только потом рассмеялась. Городской юмор. Его оставалось принять таким, как есть.
- А вон и гостевая деревушка!
Впереди Оливия увидела ряд маленьких желтых домов. Таких же аккуратных, свежеокрашенных перед туристическим сезоном, полукругом стоящих на краю красивого поля. Прямо за ними начинался темный лес.
- Сейчас мой сын здесь за главного. Домик вы бронировали у него, его зовут Аксель.
Они подошли к домикам, и Бетти вновь принялась рассказывать. Ее рука скользила от дома к дому.
- Да, кто здесь только не жил…
Оливия изучала строения. На каждом висела медная цифра, блестевшая будто только что отполированная. У Нурдеманов царили порядок и чистота.
- А вы помните, кто здесь жил, когда произошло убийство?
Бетти Нурдеман слегка поджала губы.
- Я смотрю, у вас крепкая хватка. Но да, я помню. Кое-кого. - Она показала на ближайший к ним домик. - Тут, например, жила парочка гомофилов. В те времена такое замалчивали, это сейчас то один, то другой открыто заявляют о себе. Они утверждали, что приехали наблюдать за птицами, но, по-моему, все их внимание было приковано к собственным персонам.
"Гомофилы, - размышляла Оливия. - Никогда не слышала такого слова. Могли ли два гомофила убить женщину на берегу? Если, конечно, являлись таковыми - может, это выдумка".
- Во втором доме, насколько я помню, жила семья. Да, точно. Отец и мать с двумя детьми, которые носились вокруг и пугали пасущихся овец. Один из детей получил травму от электрической изгороди, родители жутко возмущались, называли крестьянина безответственным. А я как раз подумала, что бог шельму метит. Четвертый дом пустовал, а в пятом жил турок. Он долго здесь жил, несколько недель, всегда носил красную феску и сильно шепелявил из-за заячьей губы. Но был любезен и вежлив. Один раз даже поцеловал мне руку.
Воспоминание заставило Бетти улыбнуться. У Оливии в голове крутились мысли о турке. У погибшей женщины были темные волосы; может, турчанка? Курдка? Убийство чести? В газетах писали, что, вероятно, она латиноамериканка, но на чем основывались эти выводы?
Бетти кивнула в сторону дома номер шесть:
- Здесь, к сожалению, жили наркоманы. Но мне с такими не хотелось иметь дела, поэтому я их выгнала. Весь дом пришлось после них чистить. Фу! В мусорном ведре я нашла использованные шприцы и запачканные кровью салфетки.
Наркотики? Где-то писали, что в крови у женщины обнаружили рогипнол. Вдруг тут есть некая связь?
Ход мыслей Оливии прервал голос Бетти:
- Я вот думаю, что вроде бы прогнала их еще до убийства… да, точно, а потом они украли лодку и сбежали на материк. Предвосхищая ваш вопрос: чтобы достать еще наркотиков.
Таким образом и эта версия Оливии потеряла актуальность.
- Какая невероятная у вас память! - воскликнула она.
Бетти перевела дыхание, наслаждаясь похвалой.
- Да, неплохая, но мы же ведем журнал.
- И все-таки…
- Мне интересны люди вокруг. Просто это у меня в характере.
Бетти довольно посмотрела на Оливию и протянула руку в сторону самого отдаленного домика, с цифрой "десять".
- А вот там жила одна стокгольмская девица. Сначала жила здесь, а потом - на какой-то норвежской яхте в порту. Настоящая шлюха, предлагала себя несчастным мальчикам, ловившим омаров. Ее, кстати, тоже допрашивали.
- Просто для получения информации?
- Не знаю. Сначала допрос шел здесь, а потом я услышала, что ее отвезли в Стрёмстад, где продолжили допрашивать. Так сказал Гуннар.
- Кто это?
- Гуннар Вернемюр, полицейский, сейчас он уже на пенсии.
- А как звали ее? Девицу?
- Ее звали… как же… Не помню, но у нее было такое же имя, как у жены Кеннеди.
- А ее как звали?
- Вы не знаете имя жены Кеннеди? Которая сошлась с греком - с Онассисом.
- Нет.
- Джеки… Джеки Кеннеди. Девицу звали Джеки - все, что я помню. А вот и ваш дом.
Бетти кивнула на один из желтых домов и проводила Оливию до двери.
- Ключ висит внутри. Если что-то понадобится, Аксель живет вон там. - Женщина указала на дом на возвышении.
Оливия открыла дверь и поставила спортивную сумку. Бетти осталась снаружи.
- Надеюсь, сойдет.
- Все просто отлично!
- Ну, тогда до встречи. Может, увидимся в порту вечером, ВП будет играть на тромбоне на Страндкантен, если вдруг вы там окажетесь. До свидания!
Бетти уже уходила, когда Оливия внезапно вспомнила о том, о чем весь разговор хотела спросить, но не могла вставить слово.
- Госпожа Нурдеман!
- Бетти.
- Бетти… хотела спросить, все, что происходило на берегу, видел маленький мальчик, правда?
- Это был Уве, сын Гардманов, они жили в этом лесу. - Бетти указала на темный лесной массив. - Мать умерла, а отец живет в доме престарелых в Стрёмстаде, но Уве остался здесь.
- Он сейчас там?
- Нет, он в отъезде. Он этот, как же это называется… морской биолог, но время от времени приезжает проверить дом, когда возвращается в Швецию.
- Понятно. Спасибо!
- Ах да, Оливия, помните, что я сказала про погоду: она с каждым часом будет ухудшаться, поэтому не выходите на скалы на северной стороне в одиночку. Пойдете туда, лучше попросите Акселя вас проводить. Там наверху может быть опасно, если заблудитесь.
Бетти ушла. Оливия постояла с минуту, провожая ее взглядом. Потом посмотрела на дом, где жил сын Бетти Аксель. Девушку забавляла мысль, что из-за ка-кого-то ветерка незнакомый парень должен исполнять роль ее телохранителя.
* * *
В Стрёмстаде он купил чемодан. Чемодан на колесиках с длинной ручкой. Взойдя на борт парома, он ничем не отличался от обычного туриста. Но он им не был. Туристом - может быть, но не обычным. Он был человеком, который всю дорогу от Гётеборга боролся с нарастающим в груди хаосом и усмирил его только сейчас. Сев на паром.
Он знал, что оставалось совсем немного. А значит, надо сохранять спокойствие. То, что он собирался сделать, не допускало сомнений или слабости. Ему приходилось держать себя в руках.
Когда паром отчалил, внутри он был холоден и непоколебим. Как встречавшиеся на пути скалы. Он начал думать о Боскесе. Вспомнил, как они обнялись.