– Какую еще Тамару?
– Сырову.
– А ты кто сам такой? – продолжал допытываться из-за двери мужчина.
– Знакомый. Привет ей привез от Славы Тарасова.
– От кого?
– От Тарасова! Да откройте же, не съем я вас. Сколько мы будем кричать через дверь?
– Сколько надо, – отрезал невидимый хозяин. – Так от кого, говоришь?
– От Славы Тарасова, музыкального руководителя.
– Ага… – наступившая тишина вселила некоторые надежды, но тут из-за дверей посоветовали: – Шел бы ты, милай человек, своей дорогой. Нету тута никакой Тамары, ошибся ты.
– Как ошибся?! – Серов стукнул в дверь крепким кулаком. – Откройте!
– Уходи! – рявкнул мужик и загремел железом. – Не то пальну! Пущай тебя потом менты или ангелы расспрашивают.
"А ведь пальнет, – спрыгнув с крыльца, подумал Сергей. – С него станется, народец напуган. Неужели Славик обманулся или его обманули? Или эта Тамара специально скрывается?"
Делать нечего. Он опять перемахнул через забор, перешел на другую сторону улицы, отыскал под густыми кустами сухую лавочку, присел на нее и закурил в кулак, чтобы не выдать себя огоньком сигареты. Отсюда прекрасно видны и дом, и крыльцо. Кстати, свет в занавешенном окне погас, и весь дом погрузился во тьму. Странное совпадение с его появлением, но тем не менее.
Серов успел выкурить всего пару сигарет, как его терпение было вознаграждено: дверь приоткрылась и кто-то выглянул. Кто это, мужчина или женщина, в темноте разобрать не удалось. Выходит, визит Сергея обеспокоил обитателей дома, где должна находиться Тамара. Должна, если Славика Тарасова не обманули, а он, в свою очередь, не ввел в заблуждение квартиранта.
Спустя несколько минут дверь дома вновь приоткрылась и на этот раз человек не просто выглянул, а вышел на крыльцо, и Серов смог определить: мужчина. Он немного постоял, потом подошел к калитке, снял звякнувший замок и шагнул за ограду. Прошелся вдоль забора сначала в одну, потом в другую сторону, настороженно всматриваясь в темноту, затем вернулся в дом. Наверное, это был тот, кто говорил с ночным визитером через дверь и обещался пальнуть из ружья?
Разведчик из него оказался никудышный, и он не заметил Сергея, притаившегося буквально в десятке шагов от него.
Заинтригованный Серов решил подождать и посмотреть, что будет дальше. В крайнем случае придется скоротать ночь здесь, а утром предпринять новую попытку проникнуть в дом – может быть, при свете дня хозяева станут более сговорчивыми?
Любопытно, зачем же это хозяин выполз в ночную темень; если в его доме отродясь не бывало никакой Тамары Сыровой? Проверить, ушел ли незваный гость? Да нет, кто ради этого станет вылезать из теплого дома на холод и моросящий дождь, особенно если визит оказался ошибкой. Значит, он хотел убедиться, что никого рядом нет? Зачем? Чтобы спокойно лечь спать и видеть сладкие сны?
Легкий скрип открывшейся двери заставил Сергея насторожиться. На крыльце появились две темные тени. Похоже, это мужчина и женщина? Крайне интересно. И что же последует дальше? Ага, они выходят за калитку и довольно быстро удаляются. Что делать: оставаться здесь или последовать за ними?
Наверное, стоит проследить, куда они направились, не исключено, что он все-таки спугнул птичку, полагавшую свое убежище очень надежным. Что же, человеку свойственно заблуждаться. Но если это действительно Тамара, то почему она прячется, какую тайну носит в себе и кого боится? Неужто самая сумасбродная версия Серова оказалась единственно верной? А почему бы и нет? Вся наша жизнь сплошной дурдом, в котором любая нелепица и абсурд – норма.
Подхватив сумку, Сергей кинулся следом за уходящей парой, стараясь не попадать в свет редких фонарей. Вскоре он понял: они идут, направляясь к железнодорожной станции. Кстати, женщина, одетая в допотопный темный долгополый дождевик, почти полностью скрывавший ее фигуру и закрывавший капюшоном лицо, ни разу не оглянулась, зато мужчина то и дело вертел головой по сторонам и оборачивался. Женщина шла налегке, ее спутник нес средних размеров спортивную сумку.
Около станции было значительно светлее, поэтому Серов почел за благо оставаться на расстоянии и, только улучив подходящий момент, подобрался ближе и спрятался в густой тени пристанционной постройки. Мужчина отошел к билетной кассе. Вскоре он вернулся и подал женщине билет.
– Вот, на тверскую электричку. Она последняя.
Женщина откинула капюшон, свет тусклого пристанционного фонаря упал на ее лицо, и Сергей невольно вздрогнул – это была та, кого он искал…
Около ступенек, ведущих на перрон, ругались две молоденькие проститутки, оставшиеся сегодня без клиентов и, следовательно, без заработка.
– Да пошла ты!.. – кричала одна, размахивая тощими руками.
– Я там бываю чаще, чем ты на свежем воздухе! – парировала товарка, и проходивший мимо Серов невольно улыбнулся: меткое замечание.
Интересовавшая его женщина стояла у края платформы вместе со своим спутником, и Сергей гадал: поедут они вместе или мужчина останется? И кто он? Вряд ли это охрана, скорее всего, знакомый или родственник, поскольку мужчина далеко не молод.
Коротко прогудев, подошла почти пустая электричка, и Серов вошел в тамбур. Остановился у дверей и посмотрел вдоль состава – никогда не следует считать противника глупее себя, плата за самонадеянность бывает очень высока. Его могли заманить на вокзал, прикинувшись полными недоумками, и отправить на последней электричке, в то время как сами поедут совершенно в другую сторону. Но упустить ту, кого он искал, смерти подобно!
Нет, кажется, все нормально и его предположение о спугнутой птичке оказалось верным: женщина вошла в вагон, а мужчина, ссутулившись под вновь начавшим моросить дождем, пошел вдоль электрички, заглядывая в окна. Что-то неразборчивое пробубнило радио, двери зашипели и со стуком закрылись. Все, теперь обратного хода нет!
Вагон качнуло, мимо медленно поплыли станционные постройки и огни Солнечногорска – такого уютного, тихого подмосковного городка со славной историей. Сергей прошел по проходу между рядами сидений, миновал еще один тамбур и грохочущие под ногами железные мостки и оказался в тамбуре вагона, в который села ОНА.
К великому неудовольствию Серова, пассажиров было мало, но, на его счастье, женщина сидела спиной к нему, и это давало некоторый шанс. Сергей подобрал брошенную кем-то местную газету и уселся на лавке рядом с тамбуром, прикрывшись развернутым газетным листом: все-таки хорошо, когда в людях живучи привычки обязательно садиться лицом по ходу движения.
Сделав в газете дырку, он через нее приглядывал за женщиной, а потом притулился в уголке, сделав вид, что дремлет. Интересно, где сойдет интересующая пассажирка? Или поедет до конца, в Тверь?
Неожиданно женщина привстала и оглянулась, осматривая находившихся в вагоне пассажиров. Сергей ниже опустил голову и повыше поднял воротник куртки. Кажется, пронесло и она его не узнала? Да, опыта в таких делах у девушки маловато, иначе она проверила бы, что творится у нее за спиной, хотя бы при помощи зеркальца в пудренице – это так естественно: припудрить носик или поправить волосы. Но ее этому никто не научил, вот и славненько.
Вдруг возникло сильное желание прямо сейчас, в вагоне электрички подсесть к ней и, прижав ее к качающемуся борту вагона, задать несколько вопросов, на которые он жаждал получить ответы. И вообще посмотреть ей в глаза! Даже, наверное, сначала посмотреть в глаза, а потом, может быть, и вопросов-то никаких задавать не нужно. Глаза скажут ему все, особенно "глаз ведьмы"!
Он с трудом подавил возникшее желание и не поддался искушению кажущейся легкости задуманного мероприятия – откуда ему знать, один ли он ведет ее сейчас в электричке? Ведь его уже приходили убивать, следили за ним, пытались захватить около Казанского вокзала – кто даст гарантию, что он полностью отрубил хвост, что за ним не тянется еще одна, "тихушная" бригада, которая сейчас рассредоточилась и выжидает, что он станет делать. Они просто-напросто могут не знать, куда и зачем он отправился, и страшно обрадуются, когда он выведет их на новый "объект", а может быть, и на новую жертву.
Нет, не стоит считать себя самым умным, хитрым и удачливым. Лучше быть очень терпеливым и подождать, пока девушка не приведет в какое-нибудь место, а там действовать по обстоятельствам. Но по дороге провериться – есть слежка или нет? А пока будем ехать и думать, думать и ехать и будем готовы выскочить следом за ней на любой остановке.
Женщина сошла в Клину. Серов последовал за ней и видел, как на платформе она быстро скинула долгополый дождевик, оставшись в легкой спортивной куртке и джинсах, – вот так пропусти момент переодевания и можешь потом не опознать "объект", особенно при слабом освещении. Сергей ожидал, что она направится к остановке автобуса, где около павильончика уже скопилась небольшая группа людей, но Тамара – если, конечно, это была она – предпочла пойти пешком.
Серов потянулся следом, как нитка за иголкой. Только вот иголка проколет и пройдет, а нитка может в любой момент оборваться – он же совершенно не знал город, и стоило ей вильнуть в первый попавшийся проходной двор, как он тут же потеряет ее и, возможно, навсегда! Оставалось уповать на то, что женщина торопилась, боялась разных нежелательных встреч в ночи и сама хотела поскорее оказаться под надежной крышей.
Незаметно они очутились около рынка, в этот час безмолвного, мрачного и пустого. Потом свернули, и Серов успел прочитать на табличке название улицы – Новая. Прочитал и заторопился к пятиэтажке из серого кирпича – Тамара вошла в подъезд этого дома.
Придержав дверь, чтобы не хлопнула, Сергей пулей взлетел на второй этаж как раз в тот момент, когда она вставила ключи в замок двери квартиры. Схватив женщину сзади, он зажал ей рот, не дав даже пикнуть, и показал ТТ.
– Тихо! – свистящим шепотом сказал он ей на ухо, чувствуя, как губы щекочет прядь ее волос, а голову дурманит залах духов, такой знакомый запах! – В квартире еще есть кто-нибудь?
Она отрицательно мотнула головой, и он, боясь, как бы дамочка не грохнулась со страху в обморок прямо на лестничной площадке, толкнул ногой дверь квартиры: надо же проверить, говорит она правду или нет? Если да, то один расклад, но если нет…
Не зажигая свет и, как живой щит, ведя перед собой заложницу, Серов вошел в крохотную прихожую и подумал: если бы еще недели три назад ему сказали, что он будет захватывать женщин и под угрозой оружия вводить их впереди себя в незнакомые квартиры, он счел бы это просто неумной шуткой, если не провокацией. И тем не менее!
Перешагнув порог, он заставил ее остановиться и чутко прислушался – не раздастся ли в полумраке характерный металлический щелчок взводимого курка или лязг передернутого затвора? Может быть, кто-то засопит от напряжения или шумно выдохнет? Нет, никаких подозрительных звуков, а мерный, едва слышный стук – это, наверное, часы.
А запахи? Он глубоко втянул ноздрями воздух – пахнет ли свежим табачным дымом, дезодорантами или мокрой после дождя одеждой? Ах, как неудачно все перебивает запах ее духов, потому что голова девушки около его лица, а сама она замерла, словно испуганный зверек.
По-прежнему молча он легонько толкнул ее вперед, вынуждая сделать шаг, потом другой. Так, посмотрим направо. В кухне никого! Теперь туалет и ванная, но они совмещены, и тем проще. Остались комнаты. Сколько их тут, кажется, всего одна, и там тоже никого. Фу-у, даже испарина выступила на лбу: трудно надеяться и верить, что тебя не заманивают в очередную западню, готовую со стуком захлопнуться – так стучат мерзлые комья земли о крышку опущенного в могилу гроба.
Сергей швырнул женщину на диван и, метнувшись в прихожую, выдернул из замка ключи и захлопнул дверь. Вернулся в комнату и зажег свет как раз в тот момент, когда она встала с покрытого пледом дивана и невольно их взгляды встретились.
Серов почувствовал, словно его ударили в грудь – левый глаз у женщины был серо-зеленый, а правый зеленый: "глаз ведьмы".
– Садись, – он с трудом разлепил сухие губы и показал ей стволом на диван. Она послушно села и положила руки на колени: наверное, чтобы он видел их и сгоряча не выстрелил?
Сергей подтянул ногой стул и сел напротив, разглядывая ее с дотоле ему неизвестным жадным любопытством.
– Не узнаешь, что ли? – с долей издевки спросил он.
– Кто вы? Я закричу!
Бог мой, этот голос он узнал бы из тысячи других женских голосов! Не зря же он ему показался таким знакомым, когда крутилась кассета с записью студенческого капустника.
– Не закричишь, тебе тихо надо сидеть, – он усмехнулся и достал сигареты. Прикурил, выдохнул густую струю дыма и негромко сказал: – Знаешь, я не верю в переселение душ.
– Вы о чем? – она недоуменно подняла тонкую бровь.
– Не прикидывайся, – погрозил ей пальцем Серов, как шаловливому ребенку. – Глазки тебя с головой выдают, нет ни у кого больше таких глазок. "Глаз ведьмы", вот твоя погибель! Не учла?
Она побледнела, закусила губу и отвернулась, а он, не в силах больше сдерживаться, протянул руку, распахнул на ней куртку и рванул за ворот блузки.
– Вот та родинка, которую я любил целовать! Ну? Ты так и не вспомнила, кто я такой?!
Женщина прижала ладонь к горлу, прикрываясь остатками разорванной блузки, и глухо всхлипнула.
– Кто же ты?! Призрак Полины Гореловой, неведомым образом воскресшей из мертвых, или Тамара Сырова, игравшая передо мной роль психически ненормальной Полины? Ты же меня под пулю подставила!
Она сползла на пол, встала на колени и, взяв его руку, покрыла ее поцелуями и оросила горячими слезами, как безумная приговаривая:
– Прости, Сереженька, прости, миленький, если можешь, прости!
Он положил на стол пистолет, взял в ладони ее мокрое лицо и поглядел в разные, такие притягательные глаза:
– Дура! Ведь нас обоих могут убить! Ты хоть понимаешь это или нет?
– Да, да, – она судорожно икнула, все еще не отойдя от пережитого страха. – Понимаю.
– Поэтому и скрываешься?
– Да, да, – опять как заведенная закивала она. – Они уже хотели, да я убежала.
– Скажи: зачем тебе это надо? Они грозили, запугивали или обещали деньги?
– Деньги, Сереженька, деньги, – Тамара промокнула глаза кружевным платочком и, увидев на нем черные подтеки расплывшейся туши, горько усмехнулась. – Хотелось быть счастливой и богатой, а дело казалось пустяковым. Нам ведь всем с детства вбили в голову, что мы обязательно должны быть счастливы, что мы счастливы уже тем, что родились в этой стране. Помнишь, человек родится для счастья, как птица для полета? А те, кто обещал счастье, давно заняты другим и сыты, но мне, голодной и безработной, любая подачка радость! Вот я и согласилась. И разве знала тогда, что встречу тебя?
Она потянулась к нему всем телом, и он обнял ее, ощущая, как внутри вспыхнул огонь желаний, но кто-то, вдруг опять вставший на покинутый было пост в голове, чуть ли не ударил в набат и заорал благим матом: "Стой! Что ты делаешь, она же ведьма! Ведьма! Продала раз, продаст и другой!" – И словно выплеснул ушат ледяной воды на разгоревшийся костер, разом затушив его холодом отчуждения и недоверия.
– Ты же понимаешь, у нас мало времени, – слегка отстранив ее, Серов посмотрел в заплаканное лицо и подумал, а не очередное ли это притворство? Вдруг внутренний голос целиком и полностью прав? – Они идут по следу, упорно идут, – продолжил он. – И в любой момент могут до нас добраться. Понимаешь, в любой момент! И тогда нам конец.
– Я понимаю, понимаю, – она вновь прижалась к нему, положив голову на плечо, и чуть слышно сказала: – Если бы ты только знал, как мне было тяжело… Ведь ты сразу ужасно понравился мне, до чертиков, до безумия!
И это упоминание безумия опять потушило начавший по новой разгораться костер желаний и возбудило новые подозрения.
– Ты играла роль?
– Да, но не на подмостках и высокооплачиваемую.
– А ту женщину?
– Нет, я видела ее только мертвой, да и то случайно, – Тамара зябко повела плечами и предложила: – Может быть, мы хоть чаю выпьем?
Серов молча отправился с ней на кухню, не забыв прихватить ТТ: пока ситуация не прояснилась до конца, лучше всего ни на секунду не расставаться с оружием. Ведь жизнь человека на войне быстротечна, как говорил еще Владимир Мономах, а Сергей был на войне.
На кухне он сел у стола и мрачно бросил:
– Рассказывай. Все, с самого начала. А потом будем решать.
– Господи! – Тамара упала ему на грудь. – Неужели нас убьют?
Рядом с газоном, под навесом мокрых после дождя кустов давно отцветшей сирени, спрятался мощный темный джип, в котором сидели четверо усталых, небритых мужчин. В соседнем дворе стоял еще один автомобиль – "Волга", и в ней маялись от вынужденного безделья и пытались подремать еще четверо, а за квартал от них стояла третья машина.
– Светает, – мужчина, сидевший рядом с водителем джипа, зябко поежился, потер небритый подбородок и буркнул: – Сгоняйте кто-нибудь за жратвой. Живот подвело!
– Какая сейчас жратва? – лениво процедили сзади. – Все закрыто.
– Наверняка есть круглосуточный магазин или забегаловка, – не сдавался голодный.
– В этой-то деревне? – иронично хмыкнул третий.
– Какая деревня? Сам ты… Иди, блин, ищи, я жрать хочу!
– Он уйдет, а как с этими? – водитель кивнул на дома из серого кирпича.
– Да, – поддержал его тот, кого отправляли за продуктами. – Что делать, если голубки вспорхнут и полетят? А я буду ходить за жратвой?
– Не улетят, – оголодавший старший группы наружного наблюдения, сумевшей в Солнечногорске подцепить на крючок занятого своей охотой и немного потерявшего бдительность Серова, презрительно выпятил нижнюю губу.
Все работавшие с ним по большому счету еще не нюхавшие настоящего пороха мальчишки. Только он один прошел суровую школу в спецслужбах, а потом в охранном агентстве. А эти без году неделя в топтунах, а уже мнят о себе невесть что. Да не будь его, им ни за что не обнаружить бы резвого мента и не сесть вновь ему на хвост! А уж как он крутил со своей девкой, как выворачивался, но в адрес привел, никуда не делся.
Теперь наступает заключительная фаза в развитии событий, а молодые никак не могут этого понять, хотя, казалось бы, чего проще раскинуть мозгами и догадаться: если мужчина и женщина встретились после вынужденной разлуки, между ними непременно произойдет выяснение отношений, на что нужно определенное время.
Мент, судя по всему, малый крутой и кокнет артисточку, либо она сумеет заговорить ему зубы, уложит в постельку и успокоит – третьего просто не дано! Сам старший обязательно пристрелил бы зловредную и подлую бабу, не поддаваясь ни на какие ее козни, уговоры и розовые сопли: коли предала один раз, предаст и второй, и третий. Разве можно верить женщине, которая подвела тебя под пулю?! Ладно бы просто вертела подолом и изменяла, но она покусилась на святое, на твою жизнь!
Приказ, полученный группой, был прост – кончить и мужчину, и женщину, но старший никогда не любил торопиться. Ни в чем. Зачем спешить и глупо подставляться? Пусть рискуют пацаны.