Плюшевый медвежонок - Сэйити Моримура 13 стр.


Да и сейчас еще красиво. - Ёковатари смотрел вверх, на гребень горы, еще хранивший осенние краски. Когда ты столько времени не видел ничего, кроме бездушных городских пейзажей, любой уголок природы, а тем более такой буйной, ласкает взгляд. Горы, вздымавшиеся вокруг, не подавляли своей суровостью, а словно окутывали уставших от городской жизни путников мягкостью и спокойствием.

Автобус взбирался вверх по берегу реки. Справа и слева от дороги были разбросаны небольшие рощицы.

- Скажите, вы давно здесь живете? - обратился Ёковатари к водителю, решив, очевидно, что пора приниматься за дело.

- Я работал на прядильной фабрике в поселке Мацуида, но уж больно жалованье было маленькое, вот я сюда и перебрался год назад.

- Год назад, говорите? - Инспекторы понимающе переглянулись: о давних событиях расспрашивать водителя не имело смысла.

- Раньше тут, конечно, машины не ходили, - заметил Мунэсуэ. - Знаете, есть такие "Стихи о соломенной шляпе". Там говорится, кажется, так: "Что сталось с моей соломенной шляпой, той, что улетела в ущелье, когда мы шли по горной дороге?" Правда, поэт имел в виду дорогу от Усуи в Киридзуми, а не эту.

Автомобильную дорогу проложили в семидесятом году. А до того из Ёкогава ходили пешком. Гостиница тут была только одна, "Кинтокан", и постояльцы жили в ней по месяцу, по два.

- А сейчас и другие есть?

- Нет, только две. Хозяева-то, правда, одни. Первая называется "Киридзумикан". Это новая, и стоит она там, где кончается дорога. А старая - "Кинтокан".

- Когда же новую построили?

- В семидесятом.

- А к "Кинтокану" машины не ходят?

- Нет, туда можно добраться только пешком. По горной тропинке минут тридцать ходьбы.

- Целых полчаса по горной дороге? - скривился Ёковатари.

Раньше три часа от станции надо было идти. А нынешним гостям и полчаса много, селятся в новой гостинице. В старой живут только те, кто специально собрался по горам полазить.

За беседой и не заметили, как началась настоящая горная глушь. Прежде справа от автобуса шумела рока. Теперь же дорога запетляла, взбираясь по склону, и река осталась далеко внизу.

Вскоре в глубине небольшой поляны среди кленов, буков, грабов, каштанов показалось двухэтажное зеленое здание с красной крышей. Микроавтобус подкатил прямо к входу. Выйдя наружу, Мунэсуэ и Ёковатари поняли, что находятся на дне ложбины: со всех сторон их окружали склоны гор.

Дверь гостиницы вела в красиво отделанный вестибюль с диванчиками. Навстречу гостям вышла горничная, приветливая женщина средних лет.

- Господа Ёковатари и Мунэсуэ? Мы вас ждем. Горничная взяла у водителя сумки и пригласила гостей пройти в комнаты. Но Мунэсуэ остановил ее:

- Мы еще не решили, может быть, мы поживем в "Кинтокане".

- Хорошо, позже я провожу вас в "Кинтокан". А пока немного отдохните с дороги, - сказала горничная и провела их в комнату в самом конце коридора.

За окном краснели последние листья облетающего клена. Несмотря на дневное время, стояла мертвая тишина.

- Сейчас принесу чаю, - поставив сумки в стенную нишу, сказала горничная и вышла.

Они открыли окно и вдруг остро почувствовали, что кругом горы.

Тишина какая…

Как будто уши заложило.

Мы просто не привыкли, вот нам и странно.

Всю жизнь в грохоте, еще бы не странно.

Так что же может быть общего между Джонни Хэйвордом и этой глухоманью? - закурив, недоуменно пожал плечами Ёковатари.

В коридоре послышались шаги, и в комнату вошла горничная с чаем.

- Добро пожаловать к нам в Киридзуми, - еще раз учтиво поклонившись, сказала она.

В манерах и разговоре женщины было что-то такое, от чего казалось, что она и есть хозяйка гостиницы, а но горничная, как подумалось им раньше.

- У вас тут хорошо, - сказал Ёковатари искренне. - Хоть прочистим как следует легкие, а то они у нас все в смоге и саже.

- И правда хорошо, - согласилась женщина, - все наши гости так говорят.

- Извините, вы здешняя хозяйка? - решил удостовериться Ёковатари.

- Да, хозяйство у нас скромное, своими силами обходимся.

- А как же вы управляетесь сразу с двумя гостиницами?

- Когда сезон, помощников нанимаем. Если постоянно чужих держать, за ними следить надо, и гостей они обслуживают хуже.

- У вас, значит, сервис по-домашнему в самом буквальном смысле слова.

- Совершенно верно.

- А что вам сказали про нас, когда звонили из Токио? - с невинным видом осведомился Ёковатари. Ему показалось, что хозяйка догадывается, кто они такие.

- Ничего. А разве вы не сами заказывали комнату?

- Фирма заказывала, - уклончиво ответил Ёковатари.

Когда ведешь дознание, лучше по возможности не раскрываться, иначе собеседник может испугаться и умолкнуть. Правда, с некоторыми, наоборот, легче, если сразу, без утайки объявить им, что ты из полиции, - тогда они все начистоту выложат. В общем, смотря какой собеседник достанется…

- У вас к нам какое-нибудь дело? - спросила хозяйка.

- Откуда вы знаете? - удивился Ёковатари: похоже было, что, несмотря на все ухищрения, хозяйка все-таки догадалась об их профессии.

- Видите ли… К нам приезжают обычно или группами, или семьями, или парочками, а чтобы двое мужчин просто так приехали на воды - это редко бывает.

- Понятно. Эх, не сообразили, надо было девочек с собой пригласить, - разочарованно махнул рукой Ёковатари.

- Хотите, я угадаю, кто вы такие? - пряча улыбку, предложила хозяйка.

- Неужели угадаете?

Репортеры, подумала я сначала, но нет, пожалуй, не репортеры… Сыщики, верно?

Инспекторы растерянно переглянулись.

- Верно, - признался Ёковатари. Играть в прятки было уже ни к чему. Хозяйка явно из разговорчивых. Вероятно, полезнее будет раскрыть карты и прямо попросить ее помочь. - А как вы догадались?

- Когда приезжают репортеры, то один обычно с фотоаппаратами. А у вас сумки небольшие, непохоже, чтобы там аппараты были. И потом, газетчики всегда красиво одеты.

- Вот так комплимент! - расхохотался Ёковатари. Да, пожалуй, в сравнении с журналистами они и правда выглядели несколько провинциально. И кто им об этом напомнил? Хозяйка затерянного в глуши постоялого двора. В наше время, когда преступники летают на самолетах и разъезжают в спортивных автомобилях, канула в прошлое и фигура сыщика в потертом пиджачке и стоптанных башмаках. Молодого детектива на первый взгляд не отличишь от высокопоставленного служащего перворазрядной фирмы. Они, конечно, на это не претендуют, но все-таки и к "стоптанным башмакам" себя не причисляют.

- Ой, простите, я не то хотела сказать, - смущенно попыталась загладить свою невольную оплошность хозяйка. - Газетчики хоть и шикарные, но, как бы вам объяснить, нескромные, что ли.

- Да нет, мы ничего такого и не подумали. Кстати, раз уж вы нас разгадали, мы вам расскажем все как есть. Мы приехали расследовать одно дело по заданию полицейского управления. Это инспектор Ёковатари, моя фамилия Мунэсуэ. Мы хотели бы кое-что узнать у вас и у вашего супруга. Поможете нам? - сказал Мунэсуэ и предъявил хозяйке служебное удостоверение.

- Конечно, поможем, если это в наших силах. Извините, коли что не так сказала.

Допущенная оплошность, видимо, вызвала у хозяйки ощущение вины и желание ее загладить. Инспекторы не замедлили этим воспользоваться.

- Часто ли сюда приезжают иностранцы? - начал Мунэсуэ с главного.

- Как вам сказать. Не слишком часто, у нас тут места глухие.

- Но все-таки приезжают?

- В сезон иногда приезжают.

- Не было ли у вас в последнее время негров из Америки?

- Негров? Нет, что-то не припомню.

- С тринадцатого по семнадцатое сентября? - Мунэсуэ посмотрел хозяйке прямо в глаза. По документам, Джонни Хэйворд был в Японии впервые. Значит, он мог приехать в Киридзуми только в эти четыре дня: с момента прибытия в страну тринадцатого сентября до момента гибели в отеле "Ройал" семнадцатого. В "Токио бизнесмен отеле" сообщили, что он возвращался к ним каждую ночь, но он мог съездить в Киридзуми и днем.

- В сентябре у нас постояльцев еще много было, но негра - нет, не было.

- Речь идет вот об этом негре. Может быть, он к вам и не приезжал, но дело в том, что он как-то связан с этими местами. Внешне он и на негра-то не очень похож, скорее на азиата. С этими словами Мунэсуэ показал хозяйке отретушированную фотографию убитого Джонни Хэйворда и копию фотокарточки из его паспорта. Фотографии не произвели на хозяйку никакого впечатления.

- Раз вы не помните, то и супруг ваш, очевидно, не знает?

- Этого негра?

- Да.

- Если вас интересует, жил ли он у нас в гостинице, то я могу точно сказать - нет… А что с ним такое случилось? - встревожилась хозяйка.

- Ничего особенного, мы интересуемся им в связи с одним происшествием. Не волнуйтесь, пожалуйста, - поспешил успокоить женщину Мунэсуэ.

Если бы она читала газеты, то наверняка знала бы, что Джонни Хэйворда убили в токийском отеле. Однако трудно было представить себе, чтобы эта добродушная женщина, поглощенная многочисленными хозяйственными заботами, могла интересоваться такими кровавыми историями. Да если бы и интересовалась, вряд ли она смогла бы узнать на предъявленных фотографиях лицо, мельком увиденное в газете.

- Бывало так, что по каким-то причинам в гостинице оставался только ваш супруг?

- Как же, бывало: когда я рожала, то уезжала отсюда к родителям оба раза на месяц. Сейчас-то детишки уже в школу ходят.

Видимо, это ее дети ехали с ними в автобусе.

- Не могли ли негры приезжать именно в это время? Как знать, а вдруг кто-нибудь из родственников Джонни Хэйворда приезжал раньше в Киридзуми?

- Да нет, пожалуй, не думаю. Такое ведь не часто бывает, муж бы мне рассказал.

- Как долго вы храните регистрационные книги?

- Обычно через год уничтожаем. Разговаривая с хозяйкой, Мунэсуэ все яснее понимал, что толку от нее не будет. Правда, есть еще муж. Может, он что-нибудь знает о Джонни? - Супруг ваш где сейчас?

- В старой гостинице. Вызвать его?

- Нет, мы сами туда сходим. Там же и переночуем. Извините, а вы сами давно здесь живете?

- Могло статься, что отношения Джонни со здешними жителями возникли либо до ее приезда сюда, либо в ее отсутствие.

- Я вышла замуж в шестьдесят пятом, с тех пор все время тут.

- Значит, за это время чернокожих гостей не было?

- По-моему, не было.

- А иностранцы из каких стран бывали?

- Больше всего американцы. Знаете, солдаты с баз. Потом еще студенты. Кроме американцев, были французы, немцы, англичане.

- А кто из местных жителей живет здесь со времен войны?

- Так родители мужа, вот у них и надо спросить.

- Стало быть, родители вашего супруга в добром здравии?

- Да, им обоим уж за семьдесят, но держатся они молодцом.

- А они все время жили здесь?

- Да, как дело унаследовали, так никуда и не уезжали.

- Унаследовали?

- Свекор получил хозяйство от своего дяди. Впрочем, я во всем этом плохо разбираюсь, вы лучше у самого свекра спросите.

Из слов хозяйки явствовало, что теперешним хозяином гостиницы был ее муж, а свекор удалился от дел и жил на покое в "Киридзумикане". Вряд ли двадцатичетырехлетний Джонни Хэйворд был связан с кем-то из обитателей Киридзуми, живших здесь еще раньше.

- Эти стихи вам знакомы? - Мунэсуэ перевел разговор на другую тему и показал хозяйке принадлежавший Джонни Хэйворду сборник стихов Ясо Сайдзё. - Видите ли, эта книга была среди вещей негра. Когда он уезжал из Америки, то сказал, что едет в Японию, в Киридзуми. - Объяснять ей, как от "кисми" пришли к "Киридзуми", не было нужды. - Эти стихи были чем-то очень важны для него. В них говорится о Киридзуми. И в Японию он приехал, чтобы попасть сюда. Но вот что он собирался тут делать? Весьма вероятно, что разгадка кроется в этих стихах. Вам они ничего не говорят?

- Я знаю, что в этих стихах Ясо Сайдзё вспоминает, как он в детстве приезжал с матерью в Киридзуми. Я слышала, что отец мужа отыскал эти стихи и напечатал их в рекламной брошюрке и на салфетках.

- У вас есть сейчас эта брошюра?

- Сейчас нет, это давно было.

- Жаль, - сказал Мунэсуэ, не скрывая разочарования, и спросил; - До какого времени были в ходу салфетки и брошюры?

- Только муж или свекор могут это знать.

- А как вы думаете, чем стихи Ясо Сайдзё были важны для негра, Джонни Хэйворда?.. - все-таки задал Мунэсуэ хозяйке мучивший его вопрос, хотя на ответ особенно и не надеялся; что могла сказать ему женщина, никогда в жизни не видевшая Джонни Хэйворда?

- Ну, знаете, Киридзуми - это ведь не только где мы живем…

Последние слова хозяйки, по-видимому, заинтересовали Ёковатари, потому что он едва слышно пробормотал: "Вот именно, Джонни мог иметь в виду вовсе и не источники…"

Когда в следственной группе обсуждалось название "Киридзуми", обнаруженное а стихотворении Ясо Сайдзё, все немедленно связали его с горячими источниками, но ведь речь могла идти об этой местности вообще.

- Скажите, где еще в Киридзуми живут люди? - спросил Ёковатари. Ведь если где-нибудь поблизости тоже есть человеческое жилье, то Джонни Хэйворд вполне мог стремиться и туда. Или ему были нужны не люди, а сама земля Киридзуми? Ну, тогда уж точно ничего не удастся выяснить.

- То есть всегда ли местные люди жили только на источниках? - уточнил Мунэсуэ, подхватив мысль Ёковатари.

- Раньше была еще деревня Юносава, но теперь там никто не живет.

- Юносава? Это где же?

- Вы, когда выезжали из Сакамото, наверно, видели плотину. Так вот немножко выше этой плотины. Скоро ее затопят, эту деревню, поэтому оттуда почти все уехали.

- Давно?

- Да уж года три. Но только Юносава сама по себе, это не Киридзуми.

Дело зашло в тупик. Нужно было как можно скорее идти в старую гостиницу.

- Извините за беспокойство. Мы пойдем в "Кинтокан".

- Я вас провожу.

- Спасибо, не нужно. Тут ведь одна дорога, верно?

- Конечно, но мне все равно туда надо. - И хозяйка с готовностью поднялась.

2

В "Кинтокан" вела узкая лесная тропинка. Солнце уже скрылось за горами, на небе говел закат. Метров семьсот не слишком крутого подъема привели их к перевалу, с которого уже виднелась старая гостиница. Ёковатари и Мунэсуэ едва переводили дух, а хозяйка, казалось, чувствовала себя прекрасно. "Кинтокан" прятался в глухой ложбинке. Над ним поднимался легкий дымок, похожий на пар; сначала он тянулся ввысь, а потом, отдав свое тепло холодному воздуху, расплывался вширь, и от этого затерянное в горах пристанище для любителей горячих ванн казалось еще уютней. Солнце скрылось, и только догорающая вечерняя заря освещала ложбину призрачным светом.

Подойдя к обветшалой гостинице, они увидели водяную мельницу.

- Гостям из города очень нравится, вот мы и оставили, - объяснила хозяйка.

Они вошли в переднюю. В доме уже горел свет. Их встретил довольно невзрачный мужчина средних лет. Это и был хозяин. Жена о чем-то пошепталась с ним, и он немного извиняющимся тоном пригласил гостей в комнаты:

- Очень рады видеть вас у себя. Вы, должно быть, устали с дороги, не откажитесь принять ванну.

После "Киридзумикана" почтенный возраст "Кинтокана" сразу бросался в глаза. Почерневшие столбы покосились, в раздвижных перегородках зияли щели. Доски пола в коридоре покоробились и страшно скрипели.

- Это не соловьиные полы, а петушиные, - съязвил острый на язык Ёковатари, ничуть не стесняясь присутствия хозяев.

- Конечно, тут тоже надо было сделать ремонт, - еще более извиняющимся тоном сказал хозяин, - но все деньги ушли на "Киридзумикан".

- Да нет, так даже лучше. В этом, поверьте, есть своя прелесть, дух старины, что ли. Придает дому очарование, которое пьянит, как старое вино, - снисходительно утешил хозяев Ёковатари.

И в самом деле, если бы вам захотелось почувствовать себя затерянным в глуши, полностью оторванным от мира, вы не нашли бы места лучше, чем этот горный приют для запоздалого путника.

- Трудно поверить, что такие вот местечки до сих пор существуют всего в нескольких часах езды от Токио! - с воодушевлением заметил Мунэсуэ. Ему давно не приходилось бывать в подобных поездках. И он чувствовал себя помолодевшим на добрый десяток лет.

Их проводили в отдельный домик, одиноко стоявший в стороне от главного здания. Под окнами небольшой, обставленной в традиционном японском стиле комнаты журчала вода: там проходил мельничный желоб.

Когда они вошли в домик, на улице уже стемнело. Заря догорела, со дна ложбины поднялась ночная мгла, густая, как тушь. Хозяин зажег в комнате свет, и за окнами окончательно воцарилась ночь. В центре комнаты был устроен котацу.

- Сейчас жена чай принесет. - С этими словами хозяин собрался было уйти, но Мунэсуэ остановил его.

- Сначала нам хотелось бы у вас кое-что узнать. Мы тут расспрашивали вашу супругу…

- Да, жена мне говорила, но, боюсь, я тоже не смогу вам ничем помочь.

- Речь идет об этом человеке. Взгляните на фото. - Мунэсуэ протянул хозяину фотографию Джонни.

- Да нет, не было у нас такого. Если б он у нас останавливался, я б его непременно запомнил, очень уж внешность необычная. Может, он приезжал давно, еще до меня, тогда отец должен помнить. Кончите ужинать, я его приведу.

Как ни соблазнительна была перспектива единым духом покончить с расспросами, приходилось считаться и с интересами хозяев. Поэтому было решено сначала принять ванну. Купальня располагалась во флигеле по другую сторону главного здания. В длинном переходе, соединявшем главное здание и купальню, их обдал аромат стряпни, и у них разгорелся аппетит.

Вода источника была тридцать девять градусов. Когда-то температура ее была меньше - тридцать семь градусов: вода стала горячее после того, как пробурили дополнительную скважину. В бассейне соорудили шахматную доску, и постояльцы, нежась в воде, подолгу играли в японские шахматы "сёги".

- Хоть отдохнем немножко, - сказал Ёковатари, растянувшись в воде. За стенами купальни стояла тьма. Черные кроны деревьев придавали ей какую-то особую густоту.

- А ведь если б не вся эта история, мы бы и не знали про такое местечко.

- Спасибо, значит, убитому негру?

- Ёковатари-сан, что вы думаете о нашем деле?

- В каком смысле?

- Видите ли, из-за того, что убитый - иностранец, в расследовании, как мне кажется, никто особенно незаинтересован. Похоже, что наша группа создана проформы ради, поскольку здесь замешана честь японской полиции.

Назад Дальше