– Это здание Эрмитажа, – сказал он мне. – Все то же самое. Кошмар какой-то.
– Начатое дело надо доводить до конца, – процедил сквозь зубы Чернов. – Когда земная власть бездействует, силы небесные вынуждены брать ее функции на себя.
Возможно Чернов пошутил, но никто из нас на его слова даже не улыбнулся. Синявин поежился и спрятал конверты в папочку.
– Выходит, Бахвалов-старший тоже получил послание?
– Вчера, – нехотя отозвался Рыков. – Сразу же после вашего ухода. Он его прочитал, выругался и передал охраннику.
– А сегодня, увидев знакомую надпись на опоре, пошел к ней, как завороженный. Но почему все остальные смотрели в другую сторону?
– Вероятно, среагировали на прозвучавший выстрел, – предположил Рыков и, по-моему, был прав.
В принципе, любому из ряда вон выходящему событию можно дать логическое и правдоподобное объяснение. Не сомневаюсь, что данные экспертизы подтвердят механическое повреждение провода. Наверняка установят, что сделано оно пулей. Даже просчитают траекторию полета этой самой пули. Ныне наука творит чудеса, опровергая суеверия. Вот только веры у меня к выводам экспертизы не будет. И боюсь, я не одинок в своих сомнениях. Даже непробиваемый скептик Синявин призадумался. Не говоря уже о съежившемся на ветру прокуроре Курочкине.
Словно подслушав мои мысли, Курочкин встрепенулся и подошел к нам. На курносом и конопатом лице отчаяние мешалось с решительностью. После начальственной выволочки чувствовал он себя неловко, однако старался держаться значительно, как это и подобает наделенному властными полномочиями лицу в присутствии подчиненных.
– Надо обеспечить надежную охрану Аркадию Бахвалову. Я уже звонил подполковнику Спирину.
– А основания? – вежливо полюбопытствовал Рыков. – От кого или от чего мы его будем охранять? Я же должен объяснить задачу своим людям.
– А потом, средства? – поддакнул я капитану. – От нечистой силы пулей не открестишься.
– Не морочьте мне голову! – взвизгнул Курочкин. – Я получил четкие распоряжения от губернатора.
– Почему бы вам не арестовать Аркадия Бахвалова за убийство Евы Соколовской? – Чернов в упор посмотрел на розовеющего от гнева прокурора. – В тюрьме ему будет безопаснее.
– Не ваше дело, Чернов. И не думайте, что деятельность вашего агентства вне сферы нашего внимания. Мы за вами пристально следим.
– Бог в помощь, – равнодушно отозвался Виктор. – Но запомните, Курочкин, смерть Аркадия Бахвалова будет на вашей совести. Ибо вы не захотели выполнить свой долг.
– Не я вел дело Соколовской, и не я отправлял его в архив, – огрызнулся прокурор.
– Значит, вы все-таки признаете, что Еву Соколовскую убили Кошелев, Песков И Бахвалов?
– У меня нет улик. У меня нет доказательств, Чернов. Можете вы это понять.
Я даже не уверен, что Бахвалова-старшего убили. Это вполне может быть несчастным случаем. Так же как в деле Кошелева и в деле Пескова. Это могут быть три совершенно разных дела, не имеющих между собой ничего общего.
– Добавьте к этим трем еще и четвертое, – бросил Чернов и пошел к машине.
У меня было предчувствие, что этим вечером непременно что-то должно случится. Если и не судьбоносное, то, во всяком случае, значительное. Наверное поэтому я пришел в Черновский офис где-то около шести часов вечера. Виктор бросил на меня вопросительный взгляд. Я в ответ развел руками. Надо было ехать. Надо было посмотреть финальный акт трагедии, которая началась десять лет назад. В общем, мы отправились к дому, где находилась квартира Аркадия Бахвалова. Дом был элитный, построенный два года назад чуть ли не в центре города, но в месте тихом, отгороженном от основной городской магистрали целым кварталом старых кирпичных и панельных домов.
Напротив Бахваловского дома уже стоял милицейский Уазик. Видимо, подполковник Спирин выполнил просьбу губернатора, переданную ему прокурором Курочкиным и прислал на подмогу взводу Бахваловской охраны милицейский наряд численностью в три человека.
Рыков, увидев мой "Форд" покинул милицейскую "канарейку" и перебрался к нам, в куда более комфортный салон. Настроен был капитан философски, почти лирически. Оказывается, Бахвалов еще не вернулся, хотя было уже около семи вечера и на улице стало по осеннему быстро темнеть.
– Ты возглавляешь наряд?
– Нет, – покачал головой Рыков. – От этой чести я уклонился. Какой мне смысл из-за сукиного сына очередным званием рисковать. Спасибо Спирину, он вошел в мое положение. Так что я просто гулял мимо и случайно набрел на знакомых в "Форде".
– А мы здесь тоже случайно, – отозвался я. – Обслуживаем клиента.
– Свадьба? – кивнул на мой фотоаппарат Рыков.
– Да уж скорее похороны.
Бахваловский "Мерседес" подкатил в половине восьмого, в сопровождении еще одной иномарки, из которой тут же выскочили бравые ребята и с руганью обрушились на растяпу-грузоперевозчика, поставившего свою "Газель" прямо напротив подъезда. Шофер, у которого, судя по всему, заглох двигатель, вяло огрызался. Бахвалову, видимо, надоело сидеть в машине в двух шагах от родного подъезда, и он вылез из "Мерседеса". Опасаться вроде бы действительно было нечего. Двор был практически пуст, по причине зарядившего к вечеру дождя. Милицейский Уазик надежно страховал бизнесмена с тыла, охрана взяла его в плотное кольцо. Бахвалов неспеша и, как мне показалось, вальяжно двинулся по тротуару. Потом вдруг остановился и посмотрел вверх. Крикнуть он, кажется, не успел, во всяком случае я ничего не услышал. Что-то не очень объемное, но тяжелое рухнуло на него с неба, и все было кончено еще до того, как мы успели добежать до растерявшихся охранников.
– Еще один несчастный случай, – хрипло сказал Чернов, скосив глаза на деревянный ящик доверху набитый землей. В таких ящиках рачительные хозяйки высаживают цветы или декоративные растения. Трудно сказать, с балкона сорвался этот ящик, или он был выброшен из окна, но попал он точно в голову Аркадию Бахвалову. Кажется, у бизнесмена была сломана шея. Во Всяком случае, медицинская помощь ему уже была не нужна.
Охранники подхватили обмякшее и еще теплое тело, затащили в "Мерседес" и повезли в больницу, в тщетной надежде спасти того, кого спасти уже было невозможно. На месте падения ящика глупо суетились трое ребят в милицейской форме, зачем-то собирая высыпавшуюся из него землю.
– Бросьте, – резко сказал им Рыков. – Проверьте лучше квартиры, окна и балконы которых выходят на эту сторону дома.
Милиционеры бросились в подъезд, выполнять разумный приказ капитана, а мы вернулись в мой "Форд", потому что стоять под дождем не было никакого смысла. Рыков закурил и предложил нам с Черновым по сигарете. Чернов отказался, а я сигарету взял, хотя и числюсь в некурящих.
– Всего ждал, – дыхнул в мою сторону сигаретным дымом Рыков. – Но чтобы вот так, цветочным горшком…
– Ящик-то был увесистый, – не согласился Чернов, – и летел издалека.
А больше в напутствие почившему бизнесмену нам нечего было сказать. О покойнике либо хорошо, либо ничего. А Аркадий Бахвалов был не тем человеком, над прахом которого я стал бы произносить прочувственные речи.
Этих двух девушек я увидел не сразу, наверное из-за дыма, который напустил в салон курящий Рыков. Позднее Чернов утверждал, что они вышли из Бахваловского подъезда. Я же с уверенностью могу сказать только одно – эти одетые в кожаные куртки и высокие сапоги красавицы были близнецами. Они шли прямо на нас, рука об руку, потом разделились, обошли машину с двух сторон и вновь соединились. Кажется, одна из них даже помахала нам рукой. Я сидел как парализованный. Рыков рванулся было из машины, но его остановил строгий голос Чернова:
– Сиди. Не нам их судить.
История девятая. СВИНСКИЙ ВОПРОС
В принципе, затею Сени Шергунова с кафе нельзя назвать совсем уж безумной. Но это только в принципе. И вовсе не потому, что Сеня простак, не способный реализовать на практике здравую идею обеспечения пищей телесной наших дорогих сограждан. Как раз наоборот: Шергунов человек умный. Но вся беда в том, что это другой ум. Совсем не тот, что потребен для выживания и уж тем более нормального функционирования в нынешней непростой российской действительности. И даже экономическое образование, полученное в институте, не спасает моего старого друга в ситуациях, где требуется практическая сметка и хамоватый напор.
Проблема в том, что наша интеллигенция, в силу своего умственного превосходства над всей остальной частью населения, не то чтобы хворает манией величия, но все время недооценивает своих расторопных оппонентов. Интеллигент всегда почему-то ждет, что обманывать его будут как-то по особенному изощренно, не как простого смертного. А потому всегда готов дать отпор на самом высоком интеллектуальном уровне. Увы, никто с ними в игры разума вступать не собирается, и, чтобы обдурить интеллигента, мошеннику достаточно иметь козырного туза в рукаве.
Теперь вы понимаете, почему мы с Черновым пошли в компаньоны к экономисту Сене, когда он вздумал с толком и пользой для Отечества потратить деньги, полученные с бизнесмена Семибратова за земельный участок. Кроме всего прочего, на нашем с Черновым участии в проекте настаивала драгоценная Сенина половина, которая, как женщина практичная, достаточно трезво оценивала шансы мужа на поприще малого бизнеса. Короче, всем было понятно, что без надежной крыши Шергунова разденут в рекордно короткий срок и в таком виде выпустят в Африку, пугать тамошних аборигенов. Конечно, далеко не факт, что доблестное российское чиновничество отвязный отечественный криминалитет не совладают с нами троими, но, согласитесь, в хорошей компании и пропадать веселее.
В помощь чете Шергуновых я выделил свою Гальку, в надежде, что две практичные женщины сумеют уберечь Сеню от опрометчивых поступков в наше с Черновым отсутствие, поскольку не я, не детектив Шварц вовсе не собирались губить свои таланты на поприще общепита, а продолжали бурную индивидуальную деятельность в ранее выбранных областях. К сожалению, мои надежды на дам оправдались далеко не во всем. За Сеней они не уследили, и тот со свойственной интеллигентам самонадеянности залетел уже на первых порах своей новой деятельности. Сумма залета была не то чтобы совсем катастрофической, но чувствительной не столько даже для наших с Черновым карманов, сколько для самолюбия. В конце концов, я ведь даже не интеллигент, чтобы меня надували с такой гениальной простотой. Разумеется, никакого дохода с кафе "Синяя птица" мы с Черновым не ждали, но это вовсе не означало, что мы позволим аферистам вводить себя в убыток.
Сеня сидел на стуле в подсобном помещении, нюхал протухшую свинину и посыпал голову пеплом. Пепел был воображаемым, свинина, в количестве трехсот килограммов, – самая натуральная. Вот только срок ее годности истек еще в предыдущем столетии.
– Но ведь документы в порядке, – потрясал Сеня в отчаянии бумагами. – Есть сертификат качества.
– А запах? – бросила на мужа уничтожающий взгляд Машка. – Запах есть?
Мария была права, даже человек со столь скромным обонянием как у Сени Шергунова не мог не отметить, что свежая свинина должна пахнуть как-то по иному. Увы Сеня погнался за дешевизной, напрочь забыв основной принцип рыночной торговли: не все золото, что блестит.
Но ведь он клялся, что свинина свежая. Всего три дня назад ее привезли в рефрижераторе из Саудовской Аравии.
– Откуда ее привезли? – насторожился Чернов.
– Из Аравии.
– Сеня, – сказал я мягким задушевным голосом, – человеку с высшим экономическим образованием надо бы знать, что араб и свинина столь же несовместны, как гений и злодейство. Ну не едят арабы свинину, можешь ты это понять?
– Сами не едят, так может на продажу выращивают? – с надеждой предположил Шергунов.
Увы, арабы не оправдали Сениных надежд. О чем Шергунову сказала Галька, со свойственной всем деревенским уроженкам простотой и только ей лично присущим ехидством. И пока мы с Черновым в задумчивости морщили лбы, в поисках хоть какой-то зацепки в липовых документах, милые дамы обрабатывали впавшего в отчаяние Сеню с двух сторон. Редкий мужчина вынес бы такую атаку без ущерба для здоровья, но надо отдать должное экономисту, он умел держать удар не хуже боксера, но, разумеется, только в том случае, когда его били словесно, а не кулаками. В общем, Сеня не умер от стыда и отчаяния, а всего лишь впал в сомнамбулическое состояние под градом насмешек и оскорблений, которые рассерженные женщины щедро сыпали на его намечающуюся плешь.
– Брек, – сказал я расходившимся фуриям. – Каждый бизнесмен имеет право на ошибку. Большое дело всегда начинается с маленьких издержек.
– Ничего себе маленькие, – вперила руки в боки Машка. – Да он всех нас по миру пустит.
Спор с Сениной половиной в мои планы не входил. Машку я знаю давно и не то чтобы побаиваюсь, но, выражаясь дипломатическим языком, стараюсь избегать открытых конфликтов с не совсем адекватно реагирующим на окружающую обстановку субъектом. Бог весть почему, но так уж распоряжается злодейка судьба, что тихим покладистым мужьям обычно достаются скандальные жены, которых ведьмами назвать, конечно, нельзя, но только из соображений вежливости и светского политеса. По сравнению с Машкой моя Галька образец кротости, терпения и послушания. Но это, разумеется, только по сравнению. Словом, вопрос встал ребром. Была задета не столько Сенина конкретно, сколько мужская честь вообще. Нам был брошен вызов – судьбой, обстоятельствами и пока что неизвестным нам сукиным сыном. И мы с Черновым этот вызов приняли, более того взяли на себя повышенные обязательства, не только найти этого негодяя, но и привлечь к ответу.
Дабы ввести расследование в деловое русло и отсечь эмоциональную составляющую в лице Машки и Гальки, мы этапировали Сеню в Черновский офис, расположенный неподалеку от кафе. Оказавшись в апартаментах заслуженного детектива Шергунов вздохнул с облегчением и воспрял духом, почувствовав себя наконец не врагом народа, а потерпевшей стороной. Пока Чернов возился с компьютером, пытаясь выудить у него информацию о фирме с многозначительным названием "Гермес", я задал Шергунову несколько наводящих вопросов.
– Слушай, а масло из Атлантиды он тебе не предлагал?
– Нет, – твердо сказал Сеня. – Масло было из Новой Зеландии. Очень высокого качества, если верить сертификатам. А главное, цена невысокая.
Надо признать, что Сеня Шергунов твердо усвоил главный постулат отечественной научной мысли: экономика должна быть экономной. Все прочие законы общественно-политического развития он решил попросту проигнорировать. Такой волюнтаристский подход грозил нам в будущем неисчислимыми бедами, а потому я решил слегка расшатать фундамент его несокрушимого исторического оптимизма коварным вопросом, далеким от научных сфер, но близким к коровьему вымени:
– А вот интересно, за счет чего масло, привезенное из Новой Зеландии, дешевле масла, произведенного в ОАО "Заветы Ильича" у нас под боком?
– Мало ли, – сказал задумчиво Сеня. – Передовые технологии выращивания стада, углубленные способы переработки молока. Грамотная лизинговая политика. Продвинутый маркетинг. Прямые дотации государства, наконец.
– А если к земле ближе?
– Ну, – разочарованно протянул Шергунов. – За счет качества.
– Вот Сеня, – воздел я палец к потолку. – Экономика должна быть не только экономной, но и осмысленной. Поверь человеку, убившему молодость на постижение законов частного предпринимательства в такой тяжелой и непредсказуемой сфере, как сфера фотообслуживания населения, где коммерческий успех зависит не столько от ловкости рук, сколько от умения шевелить мозгами и языком.
– С языком у тебя всегда было все в порядке, – похвалил меня Сеня, но сделал это неискренне и не от души, о чем я со свойственной мне прямотой ему и заявил.
– В списках не значится, – подал наконец голос от компьютера Чернов.
Дело с этим чертовым "Гермесом" складывалось хуже, чем я ожидал. Если бы речь шла о мало мальски известной фирме, то выбить из нее деньги за некачественный товар было бы делом техники, в смысле физического и интеллектуального давления на руководящий персонал. Но Сеня, со своим вечным везением, нарвался, похоже, на афериста-одиночку, вздумавшего разово поживится от подвернувшегося под руку простака. Аферист давно уже мог слинять из города вместе с нашими деньгами, оставив нас с носом и расхожей истиной, что бедность все-таки не порок.
– Я у него трижды покупал свинину, по сто килограммов. И цена была приемлемая, и качество высочайшее. Кто же знал, что он меня надует. Ведь я сам за этой свининой ездил. На моих глазах ее в фургончик грузили.
Надо признать, что Шергунов проявил редкостную для себя предусмотрительность. Допустил он только одну ошибку, правда роковую, забыл эту свинину понюхать, целиком доверившись предъявленным обаятельным партнером бумагам. Партнер, судя по всему, был не только обаятельным, но и с большим чувством юмора, иначе откуда бы взялась в бумагах Саудовская Аравия.
– Танцевать надо от протухшей свинины, – предложил я. – Надо выяснить, большая это партия или маленькая. Не исключено, что нагрели не только Сеню. Возможно у кого-то из крупных поставщиков выходила из строя холодильная камера, и он спихнул испорченный продукт расторопным людишкам почти даром, дабы не утруждать себя вывозом свинины на свалку.
– Пожалуй, – легко согласился со мной Чернов. – Если бы речь шла о трех центнерах мяса, то вряд ли стоило устраивать многоходовую комбинацию с мясом свежим, трижды продавая его клиенту по очень умеренной цене, чуть ли не себе в убыток.
– Так уж и в убыток, – запротестовал Сеня. – Я у оптовиков взял бы дешевле. Но он продавал с доставкой.
– Ты же говорил, что сам за свининой ездил?
– Это в последний, четвертый раз. Сидоров попросил предоплату, но я решил все проверить собственными глазами.
– Значит, фамилия продавца Сидоров, и свинину клиентам он обычно развозит сам?
– Фамилия продавца Кривошеин, а Сидоров это экспедитор, который у него работает. Кривошеин дядька солидный, у него офис на Первомайском проспекте. Мы с ним чуть не целый час о развитии малого бизнеса говорили. Очень знающий человек. А Сидоров обычный работяга, по виду вполне порядочный и честный.
То, что Сеня Шергунов очень часто ошибается в оценке людей, мне было известно и раньше, но в этот раз дело было не только в ошибке. Комбинация была непонятной. При чем здесь экспедитор Сидоров, если дело вел Кривошеин?
Кстати, бизнесмен Кривошеин в картотеке Чернова значился, правда не в связи с фирмой "Гермес", а по делу о растворившихся в воздухе не то субвенциях, не то субсидиях, которые федеральный центр щедрой рукой отсыпал нашей многострадальной области. Но что-то не срослось. Вкралась какая-то техническая ошибка, в результате которой деньги ушли не туда и где-то там запропастились к великому сокрушению как федеральных, так и наших чиновников. Словом, Кривошеин был тот еще фрукт, но масштаб его махинаций был таков, что свинское дело в них никак не вписывалось.
Чернов навел по телефону необходимые справки. Кривошеин действительно снимал помещение по указанному Сеней адресу, но в один прекрасный момент испарился, пропал, оставив своих подручных в большом недоумении.
– Поезжай-ка ты, Игорь, в этот самый "Гермес", – сказал мне Виктор, – а я попробую выяснить, куда пропал Кривошеин.