Два бывших сотрудника милиции, оставившие службу по личным мотивам, получают предложение от крупного питерского бизнесмена на частное расследование. В офисе бизнесмена произошло убийство. Бизнесмену грозят серьезные неприятности, официальное следствие "буксует"… Ностальгируя по былой работе, сыщики принимают предложение.
Содержание:
-
Глава первая. Петрухин 1
-
Глава вторая. Петрухин 5
-
Глава третья. Трубный глас 7
-
Глава четвертая. Купцов 8
-
Глава пятая. Начало 11
-
Глава шестая. Партнеры 15
-
Глава седьмая. Геморройная работа 18
-
Глава восьмая. Телефоны 23
-
Глава девятая. Пейджер 28
-
Глава десятая. Штормовое предупреждение 32
-
Глава одиннадцатая. Прыжок 34
-
Глава двенадцатая. Строгов 35
-
Примечания 38
Андрей Константинов,
Александр Новиков
УМЕЛЬЦЫ
(Служба приватного сыска - 1)
"Вчера, около 12 часов 30 минут, сотрудниками криминальной милиции Калининского района, в офисе ЗАО "Магистраль - Северо-Запад", обнаружен труп заместителя генерального директора фирмы Тищенко А. С. Замдиректора был убит выстрелом в голову из охотничьего ружья. По факту убийства прокуратурой Калининского района возбуждено уголовное дело".
"Биржа новостей"
24.04.2000
Глава первая. Петрухин
Снилось, кажется, что-то хорошее. Но что именно, вспомнить потом я не смог, Я проснулся от телефонного звонка. Телефон звонил долго и натужно… Я разлепил веки и сел на диване, опустил ноги на пол, Сразу накатила боль. Телефон - дрянь такая! - надрывался. А за окном было очень много солнца, и воробьи на ветвях уже зеленой березы сходили с ума от тепла и весны. Я снова рухнул лицом в подушку. Солнечный мир спрятался, исчез, а боль осталась. Да еще этот надсадный телефонный звон…
В первые дни моей никчемной свободы звонили много. Сначала я, подчиняясь многолетнему условному рефлексу, брал трубку. Два раза звонил Паша. Предлагал бросить дурить и выходить на работу. Раз пять - ребята из отдела. Я разговоры не поддерживал, быстренько закруглял. По отношению к ребятам это было совершенно несправедливо: они-то чем виноваты? - но говорить не хотелось… Потом я перестал реагировать на звонки, и они как-то сами собой прекратились. Я даже не заметил, как это произошло.
Но сейчас чертова пластмассовая коробка надрывалась. Она прозвонила уже раз десять, а может, и больше. А у меня дико болела голова, и этот звон представлялся совершенно невыносимым. Казалось, он никогда не кончится… Я вскочил и схватил с пола пивную бутылку. Телефон вдруг умолк. От резкого движения боль вспыхнула с удвоенной силой. Я собрался опять лечь, поставил бутылку на пол и вдруг сообразил, что она полная, тяжелая, с пробкой…
…Тепловатое пиво побежало по сухому горлу. И как-то сразу стало легче. Или, по крайней мере, не так тошно и отвратительно, как было до этого. Я закурил и подумал, что надо тормозить. Обязательно надо тормозить. Иначе можно оказаться в Скворешнике или на Пряжке.
Второй раз телефон зазвонил, когда я аккурат допил пиво и сидел на диване с пустой бутылкой в руке. Оставалось только прицелиться в центр дырчатого диска, как в мишень, и швырнуть. Я был уверен, что попаду… Я усмехнулся, поставил бутылку на пол, встал и подошел к аппарату. Честно сказать, я сам не знаю, зачем я это сделал.
- Але.
- Дмитрий Борисыч, - произнес чей-то голос с интонацией скорее утверждающей, нежели вопросительной. Голос был определенно знакомый, но определить чей я с ходу не мог. - Дмитрий Борисыч, вы меня слышите?
- Да, слышу… кто это?
- Виктор Голубков… помните такого?
- Здорово, Брюнет. Брюнет рассмеялся и сказал:
- Значит, вспомнили.
- Вспомнил, конечно, - ответил я. - Как тебя. Брюнет, забудешь? Ну, говори, что тебе от меня надо.
- Потолковать надо, Борисыч.
- Слушаю.
- Вообще-то… не телефонный разговор. Как бы нам лично встретиться, Борисыч?
- А мне это нужно, Брюнет?
- Возможно, что и нужно.
- А возможно, и нет. Так?
- Борисыч, ты же меня знаешь. Я из-за ерунды звонить бы не стал. Есть серьезный вопрос, желательно встретиться и обсудить.
Да, подумал я, Брюнет из-за ерунды звонить бы не стал. Хрен бы он стал звонить из-за ерунды… не тот человек. И еще я подумал: почему бы и нет? Теперь мне все можно.
- Когда? - спросил я.
- Желательно побыстрей. В идеале - сегодня.
- Ладно. Через час возле "Академической". Устроит?
Я знал, что встреча на улице Брюнета определенно "не устроит". Голубков давно уже достиг того положения, когда на улицах не общаются. Серьезные люди проводят встречи в офисах или кабаках. Ну разве что встреча какая-то совершенно конспиративная…
- Устроит, Брюнет? - спросил я с подначкой.
И он ответил:
- Да.
Ого! Видно, Витю крепко прижало.
У "Академической" было полно народа, как же - майские праздники. Стояла даже небольшая трибунка, на которой куражился какой-то пародист. Он был в огромном парике, в балахоне, и "исполнял" "Мадам Брошкину". Получалось ничего, похоже.
Я устроился на противоположной стороне проспекта Науки, пил пиво из горлышка и ожидал Брюнета… "Но мой поезд ушел", - донеслось из динамиков, и я подумал, что это про меня. Противно стало - край. Я отхлебнул теплого пива и закурил. "Пугачева" под аплодисменты довольной халявным зрелищем публики откланялась и исчезла. Вместо нее вышел клоун-жонглер с красными и зелеными шарами. Пошла музычка из "Шербурских зонтиков", взлетели шары, замелькали.
Появление Брюнета было эффектным. Черный джип-"мерседес" стремительно промчался по Гражданскому, несколько раз вскрикнул сиреной, пересек сплошную осевую и выехал на площадь перед фасадом метро… Ай да Брюнет! С козырей заходит.
Я поднялся с ограждения газона, на котором сидел, и пошел к "мерседесу". Из "мерса" тем временем выбрался молодой, здоровый, в расстегнутом двубортном пиджаке, охранник. Спустя секунду - Брюнет.
Последний раз я видел его в году девяносто шестом, да и то на экране телевизора. Тогда Брюнет был при "бабочке" и сидел метрах в трех от Собчака. Собчака уже - тю-тю! - нету, а Брюнет - вот он. Слегка располнел, но все равно глядит орлом. Хозяин жизни! Что же, интересно, нужно хозяину жизни от мента? А если точнее: от бывшего мента, пребывающего в состоянии запоя…
Брюнет посматривал по сторонам, но меня не видел. Вернее, видел, но не узнавал. Я обогнул толпу, окружившую эстраду с жонглером, и направился к Брюнету. Я был уже совсем рядом, когда охранник обратил на меня внимание и понял каким-то шестым, "охранничьим" чувством, что я не просто так иду, а именно к тому драгоценному телу, которое ему - охраннику - и доверено охранять. Он вперился в меня внимательным взглядом, и я ему, естественно, подмигнул: здорово, мол, брат. Здорово, кореш. Как, понимаешь, жизнь молодая? Как, блин, службу несешь? Бдишь?
Но этот бугай моих дружеских к нему чувств не понял. Он - наоборот - нацелился на меня, на бутылку в правой моей руке, и даже сделал шаг навстречу с неконструктивными и недружественными намерениями. По габаритам он превосходил меня вдвое.
- Брюнет, - позвал я, и Брюнет услышал, повернулся, узнал.
- Борисыч, - сказал он с изрядным удивлением в голосе. Ничего мудреного - я тоже, когда себя в зеркале увидел… ну, в общем, понятно…
Брюнет бросил что-то сквозь зубы своему телохранителю, и тот мгновенно исчез. Неплохо его поднатаскали, хотя толку от этих хранителей тел не особо много. Разве что гопников пугать, а если слово берет товарищ маузер (фигурально, блин, говоря), то уж - извините. Но пугать гопников на улице вполне годится,
- Борисыч, - повторил Брюнет и сделал шаг мне навстречу, протягивая руку.
Он уже справился с удивлением и улыбался… нет, все-таки хорошо ему зубы сделали. Я-то помню, что у него с зубками стало летом девяностого, когда его брали на канале Грибоедова. Но вот - руку тянет, зла не помнит.
- Здорово, Брюнет, - ответил я, переложил бутылку в левую руку и подал правую. - Хорошо выглядишь.
- Мерси… А вот ты, Борисыч, не того… не особо.
- Болею я, Брюнет. А так-то я белый и пушистый. Ты же знаешь.
- Может, сядем в машину? - спросил он, оглядываясь по сторонам.
- А у тебя салон кожаный? - спросил я.
- Салон? Кожаный салон… а что? - удивился Брюнет.
- Да ничего. Просто у меня на кожу аллергия. Так что лучше давай-ка подышим воздухом.
Брюнет понял, рассмеялся. Он вообще по жизни был парень с юмором… А на нас уже оглядывались. Совершенно очевидно, что вместе мы составляли довольно странную пару. Брюнет был в дорогущем длинном расстегнутом плаще, из-под плаща "выглядывает" хороший костюм, белоснежная сорочка с галстуком. И прочий антураж - "мерс", сотовый телефон, охранник - вполне соответствует. А рядом с ним я в кожаной куртке, джинсах и стоптанных башмаках. Плюс: пиво, щетина, опухшая "морда лица"… Полная, короче, мадам Брошкина!
- Давай, Борисыч, подышим, - с иронией сказал Брюнет.
Он улыбался, он смеялся даже, но я видел, что внутренне Брюнет напряжен и веселье его напускное. Мы двинулись "дышать воздухом". Сзади шел телохранитель.
- Слушай, Борисыч, - начал разговор Брюнет, - як тебе с большим уважением отношусь…
- "Бендер! Вы знаете, как я вас уважаю!" Брюнет хмыкнул и сказал:
- Я серьезно говорю, Борисыч. Мы с тобой не первый год друг друга знаем. Я - жулик, ты - мент… но ты порядочный человек. Подлянок никогда и никому не делал, по справедливости поступал. Никогда никого не унижал, пальцы не растопыривал, взяток не брал… Тебя жулики уважают, Борисыч.
- Комплимент, Брюнет?
- Факт, Борисыч.
- Ну, ладно… сейчас-то ты что от меня хочешь?
Брюнет остановился, обернулся ко мне:
- Помощи. Я брал билет в шлафвагон, а попал в общий вагон, да еще для некурящих.
- Бывает, - согласился я. (Если бы ты знал, Витя, в какое говно я влетел!) - Бывает. А ты хоть знаешь, Брюнет, что я в ментуре больше не работаю?
- Знаю.
- Ишь ты… откуда?
- Слухами земля полнится, Дмитрий Борисыч, - неопределенно ответил Брюнет. - Ты в ментовских раскладах фигура заметная.
Это Витек приврал. Не такая уж я и "фигура". А если и заметная, то в очень узком кругу. Хотя… после январских событий… Я допил пиво, поставил пустую бутылку на асфальт. Тут же на нее спикировал немолодой бомжик. Охранник Брюнета презрительно скривил губы. Напрасно он так. Зря. От молодости это, от непонимания, что сам в любой момент может оказаться на месте этого бомжа. Или на нарах. Или в морге… жизнь - штука интересная. Жонглирует людьми, как цветными шарами. И иногда не успевает подхватить. Или не хочет. Телохранителю Брюнета - молодому, уверенному в себе, здоровому - кажется, что так будет всегда. И большинству людей кажется, что они хозяева своей жизни, что ничего страшного с ними никогда не случится… С другими? С другими - да. Но не со мной… Я точно знаю, что это не так.
- А все же, Витя, откуда узнал?
- Да ладно, Борисыч. У меня на Литейном свои люди.
Ага… вот теперь понятно: Брюнет наводил обо мне справки у "своих людей" на Литейном. Так я и думал.
- Ясно - свои люди на Литейном… а что ж ты к ним за помощью не идешь, Брюнет?
- Брось ты, Борисыч. Там, в кабинетах, одни лампасы да погоны. А мне нужен мент по жизни. Сыскарь. У меня дело серьезное… поможешь? Ты же СВОБОДЕН теперь?
Ах ты, еж твою! Свободен! Как будто под-дых ударил Витя Брюнет бывшего мента… Да, Витя, теперь я СВОБОДЕН. Свободен и легок, как сопля в полете… Свободен и легок…
- Ты чего, Борисыч? - растерянно спросил Брюнет. - Я что-то не то ляпнул?
- Ничего, Витя. Все нормально… Так что у тебя случилось?
Брюнета я знаю давно. Очень давно. Мы с ним начинали примерно в одно и то же время. Я - опером, а он - фарцовщиком. Шел фантастически далекий теперь уже восемьдесят шестой год. Перестройка, борьба с пьянством и нетрудовыми доходами. Большинство советских граждан в ту пору никаких таких нетрудовых доходов не имело. Вкалывали себе потихоньку в своих НИИ и на заводах. Подворовывали, конечно, что могли - банку краски, рукавицу гвоздей, бутылку спирта. Лепили из уворованного скворешники на участочках в шесть соток. Были по-своему счастливы… В прессе ("…не читайте до обеда советских газет". - "Гм… да ведь других нет") их окрестили совершенно ублюдочным, но метким словом - несуны. Несуны фактически не воровали, они просто добирали то, что недоплачивало им государство. Воровали другие - те, кто имел доступ к распределению каких-то товаров, ценностей, услуг. К ДЕФИЦИТУ… А дефицитом было все - от черной колбасы до жилья.
Витя Брюнет не был директором завода или универмага. Но тоже имел "доступ" к дефициту. Витя Брюнет был фарцовщиком. Вообще, процентов девяносто нынешних бизнесменов начинали с фарцовки. Многих уже нет. Кто-то уехал за бугор, кого-то убили, многие спились или подсели на наркоту. Студент второго курса "деревяшки" Виктор Голубков фарцевал, считал неудачным день, когда зарабатывал меньше двухсот рублей. Я, оперуполномоченный УР, получал столько за месяц.
Витя приехал в Ленинград из Волгодонска, жил в общаге. Там же познакомился с центровыми. Центровые ходили сплошь "в прикиде", ездили на такси, сорили деньгами. Курили только импортные сигареты и сами в общаге не жили. Снимали кто комнату, а кто и квартиру. Смешливый, энергичный и общительный Витя вошел в их круг. Слово "фарцовщик" неосведомленный человек воспринимает узко и неправильно: фарцовщики - это, мол, непутевые подростки, которые шустрят вокруг иностранцев. Клянчат жвачку, сигареты, сувениры… мелочь. Э-э, нет! Были, конечно, и такие, были. Но настоящая фарцовка - это бизнес, в котором крутятся большие деньги. Очень большие деньги. В этом бизнесе налаживались постоянные связи с иностранцами и с нашими морячками. Товар шел партиями. В дело были втянуты тысячи человек: подростки, таксисты, проститутки, работники гостиниц, сотрудники милиции. Фарцевать мог и двенадцатилетний школьник, и доцент вуза. Работающих среди них, впрочем, было немного - бизнес требует времени. Как правило, деловые ребята оформлялись куда-нибудь фиктивно только для того, чтобы иметь запись в трудовой книжке. Они работали сторожами, стрелками ВОХР, истопниками в котельных по графику: сутки через трое. При официальной зарплате в шестьдесят рублей ребятишки хорошо гуляли в "Европе" и "Астории", в "Метрополе" и "Кавказском", Многие ездили на своих "шестерках" и "семерках", оформленных из осторожности на дядю Васю или тетю Дусю. Они презирали все "совковое". Жили широко и весело. И опасно. Их прихватывали и мы - менты, и комитетчики. У них изымали товар. Они получали срокА. Случалось, их грабили махновцы или обували каталы… Они нанимали спортсменов для охраны.
В эту среду Витя Голубков вошел легко и естественно, как будто он родился на Невском. Всего через год с небольшим он стал Брюнетом, снял квартиру на Гражданке. Учился Витя легко - доставал заморское шмотье преподавателям, их женам, детям, тещам, любовницам. Курсовые за него писали сокурсники. Он только платил. В своем деле Брюнет был, безусловно, талантлив… если уместно говорить о таланте в столь специфическом ремесле. Так или иначе, он был умен, осторожен где нужно, а где нужно - дерзок. Быстро заработал авторитет. Дважды Брюнет оказывался под следствием, отдыхал в "Крестах", и оба раза за недоказанностью выходил на свободу… Таким был период "начального накопления капитала". Очень, в сущности, типичным.
- Так что у тебя случилось, Брюнет?
- Очень херовая история, Борисыч. У меня в офисе убийство произошло, - мрачно сказал Брюнет и посмотрел на меня сбоку, оценивая реакцию.
- Нормально, Витя… в офисах разборки проводишь?
- Да я, Борисыч, ни сном ни духом… Как снег на голову. У меня из-за этого характерного поступка такая канитель началась - караул. У меня два серьезных контракта могут накрыться. У меня…
- Стоп! - сказал я. - Погоди, Брюнет. Давай-ка спокойно. Что ты хочешь от меня?
- У меня убийство в офисе. Убит сотрудник. Второй по подозрению задержан по 90-й статье… В "Крестах" сейчас. А у меня из-за этих мудаков куча проблем. Хочу, чтобы ты помог разобраться… Поможешь?
- А как обзывается твоя контора?
Брюнет вытащил из кармана пиджака визитку, протянул. Я взял в руки четырехугольник плотного, очень высокого качества картона с золотым тиснением. В левом верхнем углу располагался логотип фирмы. Правее и ниже - название: ЗАО "Магистраль - Северо-Запад", еще ниже: Голубков Виктор Альбертович. Генеральный директор. Еще ниже - четыре телефона в столбик. Строго и с достоинством.
- Крепко ты поднялся, Брюнет, - сказал я и протянул визитку обратно.
- Ты, Борисыч, визиточку-то оставь. Пригодится… И вот еще что, Борисыч… ты меня при сотрудниках Брюнетом не называй.
- При каких сотрудниках, Брюнет?
- В фирме.
- А на хрен мне твоя фирма, Брю… Виктор Альбертович?
- Постой-ка, Борисыч. Как мне тебя понимать: ты берешься или нет? - спросил Брюнет, глядя на меня с прищуром.
- Нет.
- Почему?
- Я из ментуры ушел, Виктор Альбертович. С этим покончено. А в частных детективов пускай детишки играют… Будь здоров, Брюнет.