Тем временем беседа возобновилась, однако продолжалась она уже на спокойных тонах. У Виктора создалось впечатление, что собеседники пришли к полному взаимопониманию.
Наконец Юрий Данилович подозвал официанта и протянул кредитную карточку.
Виктор понял, что ему тоже пора собираться.
Выйдя на улицу, он увидел, как интернациональная троица усаживается в шикарный джип. На место водителя сел Бабушкин.
Виктор огляделся в поисках такси, но тут его ждало большое разочарование. Здешние жители предпочитали ездить на собственном транспорте, поэтому такси на улицах Маленькой Москвы появлялись очень редко. Они привозили из города случайных людей вроде Вити Солонина и, если пассажир не просил его подождать, разворачивались и уезжали обратно.
Джип тронулся с места и через пару минут исчез из виду.
Витя Солонин проторчал на улице еще пятнадцать минут и, поняв, что ничего не дождется, вернулся обратно в ресторан.
- Вы не могли бы вызвать мне такси? - попросил он официанта и, глядя на его кислую физиономию, угрожающе добавил: - Дешевое.
Также удачно воспользовавшись лифтом для снятия грима, Виктор в своем обычном виде зашел в номер. Александр Борисович Турецкий уже вернулся. Он сидел за столиком и изучал разложенную перед ним карту. Такую же карту Солонин видел час назад в руках у Юрия Даниловича.
- Как визит в посольство? - поинтересовался Виктор.
- Хорошо, - кивнул головой Турецкий, - что хотел - узнал. А как дальше будет, не знаю.
- А это что? - Солонин показал на карту.
- Это? - переспросил Александр Борисович. - Это карта нашего маршрута. А ты, кстати, сам-то где пропадал?
- Да так, - неопределенно ответил Солонин, - по городу погулял. В ресторане пообедал.
- Ну и как? - с интересом посмотрел на него Турецкий. - Вкусно?
- Вкусно, - кивнул головой Виктор, - прямо как в нашей столовой.
5
Илья Семенович Бабушкин не был потомком знаменитого русского революционера. Его прапрадед держал в свое время лавку скобяных товаров в городе Таганроге. Когда произошла революция, он свернул свое производство и перебрался в Москву. Спустя полвека на свет появился Илья.
Коммунистических взглядов своего знаменитого однофамильца Илья Семенович не придерживался.
Единственной вещью в которую он верил и которую сильно любил, были деньги.
Всю свою жизнь начиная с сознательного возраста Илья Семенович Бабушкин потратил на скопление денег.
Окончив школу с серебряной медалью, Илья без особых проблем поступил в Государственную академию управления.
Потом была аспирантура, кандидатский минимум и, наконец, блестящая защита диссертации на тему "Основные преимущества советской экономической модели".
В отличие от многих своих знакомых, Илья не стал заниматься фарцовкой. Во-первых, за это сажали в тюрьму, во-вторых, по-настоящему больших денег это занятие не приносило.
Илья любил комфорт. Карьера большого начальника привлекала его гораздо больше, нежели сомнительная профессия торговца заграничным ширпотребом.
Скорее всего, Илья бы и сделался большим начальником или, может быть, даже министром финансов, если бы в Советском Союзе не начались глобальные перемены.
В 1987 году Илья понял, что будущее, которое он для себя определил, находится под сомнением. Если быть точнее, это будущее отныне не являлось идеальным. Были варианты и получше.
В Советском Союзе вовсю шла перестройка.
Знаменательной для Ильи оказалась совершенно случайная встреча со своим бывшим одноклассником.
Одноклассник, имевший профессию инженера-технолога, собирался заводить свой бизнес и подыскивал партнера.
Дремавший доселе в Илье авантюрист проснулся.
Он уволился из министерства накануне очередного повышения и пустился в плавание по океану большого бизнеса.
Кооператив "Курочка Ряба" занимался поставкой на московские рынки продукции Чеховской птицефабрики. Илья приобрел автомобиль "Москвич".
"Курочка Ряба" просуществовала всего восемь месяцев. Ее история закончилась смертью партнера Ильи Бабушкина - того самого одноклассника. Однажды утром он был обнаружен застреленным на собственной даче.
Решив не искушать судьбу, Илья быстро свернул дела, расплатился с кредиторами и задумался о том, чем бы поприбыльнее заняться.
Он думал достаточно долго. Тщательно проанализировал отечественный рынок (пригодились знания, полученные в институте), посмотрел на успехи и неудачи знакомых.
Неудачи встречались чаще, многие мелкие бизнесмены либо разорялись и устраивались работать обыкновенными менеджерами, либо - еще хуже - заканчивали жизнь не по собственной воле.
Оба варианта Илью не устраивали.
С одной стороны, ему очень хотелось жить, а с другой - ему хотелось жить хорошо.
Почти полгода Илья пытался разрешить эту дилемму. Следствием явился четырехмесячный запой, во время которого были спущены практически все заработанные птичьим промыслом деньги.
Но именно в этот период случилась вторая знаменательная для Ильи встреча, определившая всю его дальнейшую судьбу.
Все произошло в очередном ресторане, где уже порядком набравшийся Илья заказывал музыкантам песню группы "Воскресенье" "Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант".
Оказалось, что ее заказывал не только он.
Его звали Артем, он был хозяином ювелирного магазина и гомосексуалистом.
Так сложилось, что последние две недели у него тоже был запой.
Ничего бы не произошло и жизнь Ильи Бабушкина осталась бы прежней, если бы в один прекрасный момент Артем не достал из кармана пиджака небольшой бархатный футляр и не показал своему новому знакомому камни.
- Это стоит полмиллиона баксов, - запинаясь, сказал Артем. - Понимаешь, полмиллиона.
Илья понял.
Он пригласил Артема продолжить вечер за городом, на даче.
Отъехав от Москвы на достаточное расстояние, Илья монтировкой проломил Артему голову и сбросил его тело в ближайшее озеро.
Теперь он знал, чем станет заниматься.
Проснувшись утром у себя дома, Илья долго рассматривал содержимое бархатного футляра. После этого вышел на кухню, достал из холодильника бутылку водки и вылил ее в раковину.
Четырехмесячный запой кончился.
Начиналась новая жизнь.
К этому моменту Илья твердо знал, что вторую половину своей жизни он проведет в другой стране.
Спустя три месяца Илья Семенович Бабушкин получил американское гражданство и покинул пределы России.
Однако жить в Америке Илья не собирался. Его интересовала Южная Африка. А еще конкретней - Намибия, которая к этому времени получила независимость. Илья нутром чуял, что в этой стране есть чем поживиться.
Приехав в Намибию, Илья Бабушкин построил дом и основал небольшую посредническую фирму.
Фирма занималась тем, что приобретала драгоценные камни на местных рудниках и поставляла их в Россию.
Небольшой и стопроцентно легальный бизнес.
Но алмазная лихорадка к тому времени уже отравила ум Бабушкина. Он почти физически страдал оттого, что каждый день был вынужден держать в руках целые состояния, зная, что на его долю придется лишь небольшой процент.
Дело шло к новому запою.
Но этого не случилось.
Вместо того чтобы спускать деньги в местных ресторанах, Илья Бабушкин неожиданно для себя поднялся над землей Республики Намибия на воздушном шаре.
Это была не его идея.
Дело в том, что именно в то время в столице Намибии, городе Виндхуке, совершенно неожиданно оказался приятель Бабушкина по Академии управления Борис Кантор.
Именно он и предложил Илье Бабушкину взглянуть на местные окрестности с высоты воздушного шара.
Там же в воздухе Борис Кантор поделился с Ильей своими планами.
А планы были грандиозные.
Слушая Бориса, Илья почувствовал, как у него зачесались руки.
Речь шла о создании совместной компании, которая приобретет в собственность несколько богатых намибийских месторождений.
Основной капитал вкладывал екатеринбургский бизнесмен Яков Тренин. Сам Борис занимался техническими деталями. Посредником между российской и намибийской сторонами был бывший подполковник Советской армии Юрий Данилович Кокушкин, который оказался знаком с некоторыми намибийскими вождями, желавшими быстро разбогатеть.
Для того чтобы компания начала исправно функционировать, был необходим зарубежный партнер, знающий тонкости местного рынка.
Кто подходил на эту роль лучше, чем Илья Семенович Бабушкин?
Так возникла русско-американская компания "Самоцветы".
Спустя четыре месяца Илья Семенович Бабушкин сделался миллионером.
И снова ему оказалось мало.
Илья Бабушкин ни в чем не мог упрекнуть своих российских партнеров, просто ему хотелось большего.
И тогда он нашел нового партнера.
Здесь, в Намибии.
Если быть более точным, партнер сам нашел его.
6
Двадцать пять Килограммов - это не очень много. Стандартный мешок сахара, фуру с которым Александру Борисовичу Турецкому довелось один раз разгружать в студенческие годы, весил пятьдесят килограммов.
Висящий в данный момент за плечами Александра Борисовича рюкзак был вдвое легче.
Однако двигаться быстрым шагом по пересеченной местности с таким рюкзаком было проблематично.
Особенно если идти надо шестнадцать километров, а воды в твоей фляге ровно семьсот граммов. И этих семисот граммов тебе должно хватить на целый день.
"Вот откуда на самом деле произошло название Берег Скелетов, - думал Александр Борисович. - Каждый, кто доходит туда, остается там навсегда".
Посмотрев на часы, Александр Борисович расстроился еще больше.
Они шли всего лишь сорок пять минут. А Турецкий надеялся, что уже хотя бы половина пути пройдена.
Группа двигалась рассыпанным строем.
Впереди бодро шли Юшин и Гожелинский. У Турецкого создалось впечатление, что эти двое вышли на увеселительную прогулку. Они живо о чем-то болтали и, казалось, совершенно не обращали внимания на свои рюкзаки.
Немного в стороне шла группа из пяти региональных отставников. Эти шли молча, сосредоточенно. С самого начала они взяли некий единый темп, и до сих пор этот темп оставался прежним. Никто из них не выбивался вперед, никто не отставал. Если это начинало происходить, то остальные четверо тоже сбавляли шаг.
"Наверное, это помогает, - думал Александр Борисович. - Этакое коллективное движение к намеченной цели. Как в той сказке про веник и братьев. Будете поодиночке, вас каждый легко сломает. А будете все вместе - не сломает никто".
Следующим шел Юрий Данилович Кокушкин.
Этот шел на удивление спокойно и не проявлял пока признаков усталости. К фляге с водой, насколько мог заметить Александр Борисович, он тоже пока не прикладывался. Юрий Данилович казался погруженным в какие-то свои мысли, и все, что происходило вокруг, его не волновало. По крайней мере, ощущение складывалось именно такое.
Александр Борисович снова посмотрел на часы. Один час и десять минут были позади. Но сколько это в переложении на километры, Александр Борисович сказать не мог.
В самом начале пути, он начал было считать шаги, но уже через две минуты сбился и бросил это занятие.
Внимание Турецкого отвлекала одиноко бегущая через саванну антилопа. Куда и зачем она бежала, было известно только ей одной.
До сих пор все антилопы, которых Александр Борисович встречал в Африке, паслись большими стадами. В крайнем случае семьями. Если, конечно, не считать курящую антилопу со страусиной фермы.
Эта же была совершенно одна, и, сколько Александр Борисович ни вертел головой в поисках ее сородичей, ни одного из них ему заметить не удалось.
Если бы он встретил эту антилопу на улицах Москвы, то решил бы, что она убежала из зоопарка. Не потому, что в Москве антилопе просто больше неоткуда убежать, а по той легкости и радости, с которой она скакала.
"Да, именно так, - подумал Александр Борисович. - Так может скакать только животное, которое долго сидело взаперти. Наверное, так же чувствуют себя люди, только что вышедшие из тюрьмы. Именно по этой причине многие из них умудряются вернуться обратно в рекордно короткие сроки. От переизбытка чувств".
Ему вспомнился один из последних репортажей на криминальную тему, который он видел в Москве по телевизору незадолго до отлета.
Некий гражданин из провинции, отсидевший пятилетний срок, освободился из тюрьмы. Это произошло в первой половине дня. Во второй половине он уже был арестован за воровство и отправлен в следственный изолятор.
В этот день человеку довелось испытать два самых сильных чувства за всю жизнь - самую большую радость утром и самое большое разочарование вечером.
"Странная штука жизнь, - думал Александр Борисович, - многое из того, что происходит, не поддается никакой логике".
Размышления о жизни и о тюрьме обычно портят настроение.
Это и произошло с Александром Борисовичем Турецким.
Он снова вернулся в реальность и тут же почувствовал сильнейшую усталость.
Если незабвенный Венечка Ерофеев очнулся в свое время за столом и обнаружил, что все это время наливал и пил, то с Александром Борисовичем сейчас случилось нечто похожее.
Вернувшись к реальности, он с удивлением обнаружил, что все это время он шел. И в данный момент тоже продолжает идти.
Александр Борисович посмотрел на часы. Оказалось, что они идут уже два с половиной часа.
Не останавливаясь, он снял с пояса флягу и сделал маленький глоток. Сразу полегчало и чертовски захотелось сделать еще несколько глотков.
"Старайтесь в пути не пить, - вспомнил он слова Юшина, которыми он напутствовал новобранцев, пока они ехали по шоссе к исходной точке. - Только совсем чуть-чуть. Просто смочить губы. Иначе не сможете идти дальше".
Александр Борисович мужественно завернул флягу и повесил обратно на пояс. Не стоит - значит не стоит.
Отдельной группой двигались Герасим Севастьянович Бровкин, Феликс Светланов и примкнувший к ним Витя Солонин.
Герасим Севастьянович, как обычно, что-то рассказывал, поворачиваясь то к одному, то к другому. Иногда в его монолог вклинивался Светланов.
Витя Солонин большей частью молчал и слушал. Уставшим он не казался, шел бодро. Приключение было явно ему по вкусу.
"Молодой, - ворчал про себя Александр Борисович, - хорошо ему".
Александр Борисович Турецкий шел последним. Впрочем, сам он предпочитал термин "замыкающий".
Усталость, мрачные мысли и ворчание привели к тому, что внутри Александра Борисовича активизировался его внутренний голос. Он мужественно молчал целых два дня и всю первую половину пути, но все-таки не выдержал.
Ну да! Когда еще представится такой замечательный случай?
"Ну что, Турецкий? - ехидно поинтересовался внутренний голос. - Идёшь?"
Александр Борисович, решивший не тратить силы на ругань с самим собой, отвечать не стал.
"Как думаешь, сможешь дойти?"
Александр Борисович кашлянул и попытался сосредоточиться на созерцании африканского неба.
"Ты бы остановился, - любезно предложил внутренний голос. - Постоишь, отдохнешь. А потом быстренько нагонишь".
"Во время марш-броска самое главное - не останавливаться, - вспомнил он слова полковника Юшина. - Собьетесь с ритма, потом не восстановитесь. Терпите, но идите. Тогда откроется второе дыхание. Дышите носом".
"У меня сейчас откроется второе дыхание, - сообщил Александр Борисович своему внутреннему голосу, - поэтому я не стану останавливаться".
"А если не откроется? - предположил тот. - Турецкий, ты об этом подумал?"
"А если не откроется, значит, я здесь сдохну, - резко сказал Александр Борисович. - И ты, кстати, сдохнешь вместе со мной".
Идущая впереди троица - Бровкин, Светланов, Солонин - оглянулась на него.
- Саша, ты как? - не сбавляя хода, спросил Солонин.
- Нормально, - кивнул Александр Борисович.
- Отдохнуть не хочешь? - поинтересовался Герасим Севастьянович.
Александр Борисович отрицательно помотал головой и прибавил ходу.
"Неужели я все это говорил вслух? - подумал Александр Борисович. - Даже неудобно".
"Вот-вот, Турецкий, - поддержал тему внутренний голос. - Видишь, ты уже заговариваться начал. Еще немного - и ноги протянешь".
Пора было с этим что-то делать. Внутренний голос явно не собирался успокаиваться на достигнутом, его целью было добить Александра Борисовича.
Турецкий весь ушел в мысли о способах противостояния подлому внутреннему саботажнику и не сразу расслышал, что кричит ему Витя Солонин.
Он видел, что Солонин повернулся к нему и показывает рукой куда-то вперед, но в первую минуту мозг отказывался работать.
- Саша, мы почти дошли, - различил он наконец голос Солонина. - Там, впереди…
В указанном направлении виднелась синяя полоса океана.
Берег Скелетов. Конец пути.
Александр Борисович воспрял духом и почувствовал, как к нему возвращаются силы. Это и было пресловутое второе дыхание.
Правда, внутренний голос и здесь попытался напакостить.
"А может, это мираж?" - предположил он без особой уверенности.
"Сам ты мираж!" - невежливо ответил Александр Борисович.
Когда до океана Оставалось не более километра, Александр Борисович решил, что у него что-то не в порядке с головой.
Берег шевелился.
Остальные участники группы, казалось, не обращали на это никакого внимания. Более того, они резко прибавили шагу. Александру Борисовичу пришлось сделать то же самое.
Лишь подойдя почти вплотную к берегу, он понял, что с головой у него все в порядке.
Весь огромный берег был оккупирован морскими котиками.
Они расслабленно лежали везде где только можно и грелись на солнце. Время от времени отдельные особи лениво вылезали из общей кучи и, не стесняясь наступать на головы своих собратьев, направлялись к воде. На подошедших людей котики не обратили никакого внимания.
К счастью, те времена, когда эти миролюбивые животные безжалостно истреблялись человеком, канули в прошлое, и нынешнее поколение морских котиков не стало впадать в панику при виде царя природы.
Участники группы побросали свои рюкзаки на землю и полезли за фотоаппаратами.
Обессилевший Александр Борисович уселся прямо на землю.
В такой позе его и сфотографировал Витя Солонин.
- А ведь дошли! - радостно сказал он Турецкому и хлопнул его по плечу.
Александр Борисович поморщился.
Ему было все равно. Больше всего сейчас Александр Борисович хотел упасть на спину, закрыть глаза и заснуть.