Александр Архипов, получив от деда рисунок и напутствие, отправился в Кремль. Охранник, стоящий у входа в апартаменты "Черного квадрата" признал Александра и поздоровался с ним, затем открыл двери, приглашая его войти. Александр посмотрел на Громова, каким-то неуверенным, смущенным взглядом. Прочитав в его лице поддержку, он вновь повернулся к открытой двери. Александр колебался, он был еще под неприятным впечатлением, оставшимся у него после общения со сверстниками, после просмотра фильмов, посвященных дьяволу, и пробудившими в нем безудержный страх перед неизвестностью. Он себя чувствовал подобно человеку, думавшему, что у него дома живет им прирученный уж. Но после приятной игры с ним и, оставив его дома, он случайно узнает, по фотографиям питомца, от знатоков змей, что его любимец вовсе не безопасен, и он вовсе не уж, а самая настоящая и смертельно опасная ядовитая кобра, чей яд мгновенно убивает. И вот теперь этот человек, хозяин кобры, которая ему казалась, по неведению обычным ужом, стала вдруг самой опасной тварью на земле. Такой человек будет испытывать жуткую дрожь по всему телу от страха перед опасностью, в которой он оказался, находясь дома наедине с чудовищем. Александр испытывал нечто подобное, он никак не мог решиться войти внутрь "Черного квадрата", и не хотел признаваться в этом.
Он неуверенным, нетвердым шагом вошел в дверь, которую открыл перед ним охранник из службы безопасности президента, но остановился перед второй дверью, массивной, дубовой, с рисунком в виде черного квадрата. Дверь за ним захлопнулась, он стоял один, освещенный небольшой лампой, торчащей над дверью. Бледный желтый свет падал на черный, казавшийся живым, зловещим знаком смерти. Александр дрожащей рукой вынул из кармана пиджака сложенный пополам белый лист бумаги, развернул его, а затем быстро сложил и сунул в карман брюк, помяв при этом края листа. Он вспоминал и светящиеся разным цветом ступени, спускающиеся куда-то вниз, и великолепный огромный зал, с множеством загадочных картин и причудливых барельефов, и мраморных, казавшихся литыми, статуй неведомых созданий, и бескрайнюю, залитую солнцем, долину, и сказочный летающий корабль, и удивительно красивое и приятное лицо Мора, с синим блеском в глазах, скрывающих бурю эмоций. Эти мысли на мгновение отодвинули все его опасения перед неведомым, не только для него – подростка, но для всего человечества, и скрытым, но, безусловно существующим, неким тайным, зловещим миром, скрывающимся во тьме и нашедшем пристанище в вечном мраке и покое.
Александр осторожно, с опаской, и тревогой в сердце, мягко, почти беззвучно толкнул дверь вперед. Затем он неуверенным, крадущимся, словно вор в ночи, шагом ступил на первую ступеньку. Дверь мягко и беззвучно закрылась за ним. Слева на стене висели факелы, они тускло освещали убегающие куда-то вниз, призрачные ступени. Внизу прятались скользящие тени.
Александр прошел несколько шагов, но ничего не произошло, никакого дополнительного освещения, цвета, яркости не добавилось, все по-прежнему было погружено и спрятано под черными, пляшущими, под действием догорающих факелов, тенями. Кое-где на стенах свисала длинная паутина, словно здесь давно никто не убирал.
Александр спустился по ступенькам до глухой стены, на которой не было ни малейшего намека на какой-то проход. Ступени не привели его в тронный зал к Мору, как это было в прошлый раз. Здесь было чудовищно холодно, словно он был в холодильной камере, на его руке появились пупырышные мурашки. Александр растер руку, но тепла хватило ненадолго. Вскоре холод взял верх, и Александр поневоле решил вернуться наверх.
Громов ждал его у входа вместе с часовым. Он был удивлен, когда увидел Александра. Они отошли от двери, чтобы быть наедине.
– Что-то случилось? – спросил Громов.
– Да, – неуверенно ответил Александр. – Там стена.
– Стена, что за стена?
– Я спустился вниз, а там стена, – пояснил Александр. – Вход закрыт.
– Закрыт, – повторил Громов, размышляя.
– Что мне делать? – он тер руки, чтобы согреться. Ему все еще было холодно, несмотря на теплый летний день.
– Дай-ка мне посмотреть на рисунок.
Александр вынул из кармана лист бумаги, выровнял концы и передал Громову.
– Ты можешь возвращаться домой, на проходной тебя ждет машина. Передай Ивану Трофимовичу, что вход закрыт, и что я приеду к нему завтра.
– Хорошо, – сказал Александр так, словно он избавился от груза, мучавшего его. Александр пошел по аллее в сторону выхода из Кремля.
У Громова был целый день, чтобы попробовать расшифровать рисунок самостоятельно. Впрочем, он был неуверен в том, что это поможет, ведь президент рисовал его, находясь в тяжелом состоянии, кто знает, что он имел в виду, когда изображал столь странную конструкцию. Многократно изображенный рисунок, настойчивость, которую проявлял автор рисунка, внушала Громову уверенность, что он не ошибается. И так, вход в секретную службу "черный квадрат", был закрыт, размышлял Громов. Значит ли это, что туда нельзя было попасть. Конечно, можно взять группу рабочих и разобрать стену. Но поможет ли это? Стены просто так не возникают. Кроме того, Громов хорошо знал инструкцию, оставленную его предшественником: входить в черный квадрат может только его сотрудник, то есть Александр Архипов. Громов вспомнил, чем закончилось самовольное решение солдат и офицеров войти в черный квадрат. Действовать нужно было разумно и по инструкции. Если вход был закрыт, то возможно расшифровка рисунка поможет его открыть, ведь рисунок нарисовал тот, кого черный квадрат оберегал. Возможно, рисунок – это послание президента.
Громов развернул лист с тайным посланием, повертел его в руках, определяя, где верх, а где низ. Остановившись на одном из вариантов – полудугами кверху, он стал изучать два символа, схожих с английскими буквами "It". Из курса английского языка он перевел этот знак, как слово "это". Далее Громов стал изучать девять одинаковых кругов, стройно расставленных в три ряда. Затем он обратил внимание на три полукруга, соединенных между собой. Чтобы это значило? Как он ни старался, но у него ничего не выходило. Рисунок не поддавался расшифровке. Тогда он стал размышлять так: если рисунок имеет отношение к входу в черный квадрат, то эти странные знаки на рисунке должны иметь отношение к Кремлю, ведь черный квадрат находится в Кремле. Но ничего подобного по форме рисунка в Кремле Громов не видел. Даже отдаленные формы построек Кремля не были схожи со странным изображением.
Громов начал бродить по территории Кремля в надежде увидеть что-то похожее на то, что было изображено на рисунке. Он побывал в Большом Кремлевском сквере, прошел мимо здания президиума, напоминающего букву "Ш", взглянул на ряд трофейных пушек и прошел мимо стен арсенала, подошел к Царь-пушке, остановился у нее и посчитал число ядер. Он обошел величественное здание колокольни "Ивана Великого", длинная тень, от которого, падала на площадь, постоял у Царь-колокола, прочитав табличку, где указывалась дата его изготовления и вес колокола. Обойдя колокольню, Громов вошел на Соборную площадь, окруженную древними постройками 14–15 столетия. С юга Соборную площадь окружал Архангельский собор, сооруженный в начале 16 века, и служивший усыпальницей русских князей и царей. Рядом стояло здание Благовещенского собора с множеством переходов, нависших арок, конусоидальных крыш, вытянутых окон, украшенных разноцветными витражами, с десятью куполами, венчанных крестами на вершинах. На площади ходили люди – это были туристы, они посещали музеи Кремля, фотографировали старинные постройки. Древние русские великаны, в своих белых одеяниях, величественно тянулись вверх, своими золотистыми куполами. Соборы своими многочисленными темными арками, надменно взирали на площадь и людей, жаждущих проникнуть внутрь белых великанов.
Громов прошел мимо Грановитной палаты, расположенной в западной части площади, аккуратно выстланной гладкими серыми плитами. Плоская стена Грановитной палаты смотрела на площадь, со второго и третье этажей, шестью прямоугольными окнами. В Грановитной палате принимались иностранные послы, проходили земские сборы.
С северной стороны располагался Успенский собор, где проходили коронации русских царей и императоров. Успенский собор отличался от остальных строгой формой стен и аккуратных полукруглых арок, зависших над тонкими прорезами, словно веки мрачного великана. Пять огромных куполов с длинными крестами украшали его чело, словно некая величественная корона. За Успенским собором пряталась Церковь Ризположения, дальше на запад шел Большой Кремлевский дворец. В северной части Соборной площади располагался Собор Двенадцати апостолов и Патриаршие палаты. Собор украшен одиннадцатью куполами имел несколько арок и множество мелких окно, в нем был закрытый вход для посетителей.
Не найдя ответа на свой вопрос, Громов дошел до Троицкой башни, прямоугольной формы, увенчанной красной звездой, прошел по Троицкому мосту и, через Кутафью башню, округлой формы, покинул Кремль. Вечером он приехал к Архипову Ивану Трофимовичу. Александр поздоровался с Громовым, он бы чем-то встревожен, лицо было мрачным, возможно неудачным визитом в апартаменты черного квадрата. Александр был молчалив, он заперся в своей комнате. Иван Трофимович пригласил Громова в свою рабочую комнату. На стенах висели черно-белые фотографии с различных раскопок, где Арихипову-старшему судилось побывать. Архипов предложил чай с лимоном. Они оба уселись на стулья, рядом со столом. У стен ровными рядами красовались полки с книгами по истории и археологии.
– Что-то он не весел сегодня, – сказал Громов.
– Он еще ребенок, подросток, юный возраст, – ответил Архипов, – когда возникает множество вопросов, хочется объять неизученный мир, сделать все самому.
– Вам, наверное, тяжело с ним?
– Нет, он молодец, сообразительный мальчик, во всем мне помогает. Хочет стать археологом. Это у нас наследственное – рыться в истории, в чужой, пройденной жизни. – Он положил несколько кубиков сахара в чашку и размешал.
На улице появились сумерки, длинные тени прогоняли последние солнечные лучи. За окном росли фруктовые деревья, и запахи их приятных благоуханий проникали сквозь открытую форточку в комнату, наполняя ее упоительным, прохладным дыханием ночи. Где-то в саду надрывался сверчок, своей прерывистой утонченной песней он оповещал всех о наступлении ночи. В комнате горела только настольная лампа. Архипов заметил, что Громов обратил внимание на тускло горящую лампу.
– Я не люблю свет, – сказал старик, – хоть свет и помогал мне не раз увидеть то, что зарыто в земле. Но ночь, она хороша по-своему, она укрывает тайный, соблазняет умы исследованиями и тянет к поискам, она царица мыслей, она спокойна и нежна в своих объятиях тени, только она дает мне то, что я ценю больше всего, и что дороже всего стоит – мир тишины. С пробуждением и появлением света, нигде нельзя найти тишины и покоя. Ночь – хранитель тайн. Какое безграничное наслаждение для пытливого ума наблюдать за ночным небом, в куполе мрака с мириадами звезд и туманностей, в которой отражена вся гармония тайн, универсальность законов бытия.
– Прекрасно, вот ради одной из таких тайн я к вам и пришел. Надеюсь, вы поможете.
– Знаю, мне говорил о своих дневных неудачах мой внук.
– И что вы думаете об этом? – спросил Громов. – Раньше такое было?
– И да, и нет, – ответил Архипов. – Но в одном вы правы – вам нужна моя помощь. Вход в черный квадрат ни разу не закрывался, но … мне уже приходилось видеть подобные головоломки.
– Головоломки? – удивленно переспросил Громов.
– Да, задачки, ребусы. Видимо, это одна из таких.
Громов вынул рисунок и дал его Архипову, тот положил его на стол.
– То, что вы мне дали, – продолжал Архипов, – есть не что иное, как ключ, шифр.
– Ключ к чему?
– Пока не знаю, – задумавшись, ответил старик, глядя на рисунок.
– Может он помочь открыть дверь?
– Не уверен.
– Значит, я зря к вам пришел.
– Не спешите, Борис Иванович никогда не торопился в подобных делах. Это ключ, и его нужно расшифровать. Есть и еще кое-что. Я знал, что вы придете ко мне, чувствовал. Дело в том, что я встречал подобные ключи.
– В каких-нибудь раскопках? – равнодушно спросил Громов.
– Нет, это было здесь, в Москве, в Кремле. Я не могу вам всего рассказать, но помочь обещаю.
– Замечательно, а то у меня от этого уже голова болит, – Громов пробудился надеждой.
– Как вы думаете, на что этот рисунок похож? – спросил Архипов.
– Понятия не имею, я полагал, что это какое-то здание или внутренняя конструкция, например, собора, какая-нибудь арка. Но там еще есть девять кругов, и это слово, на английском языке. Все просто, но ничего не понятно.
– Когда-то я подробно исследовал Кремль, его архитектурный комплекс и историю строительства. И пришел к выводу, что вход в черный квадрат, чьи коридоры и комнаты находятся под землей, не является единственным.
– Что? Вы хотите сказать, что есть и другой вход?
– Совершенно верно. Но при моей долгой работе в Кремле, я ни разу не находил его. Надеюсь, что теперь с вашей помощью, я отыщу его.
– Вряд ли я чем-то могу помочь, – возразил Громов.
– Именно вы мне и поможете. Для разгадки этого рисунка, мне понадобится побывать в Кремле, и не просто, как турист. Быть может, мне придется проникнуть в запретные места, куда не допускают туристов, и более того, наверняка придется нарушить привычную и тихую жизнь музейных работников и священников, а может и нарушить запреты. Вот для решения всех этих проблем, стоящих на пути исследователя, мне и нужна ваша помощь, ведь вы теперь повышены в должности и представляете закон и порядок в одном лице.
– Понятно, я готов вас сопровождать хоть в ядро земли.
– Так далеко мы не зайдем, надеюсь.
– Вы говорите, что это ключ. Но зачем делать его таким мудреным, не легче ли передать простой ключ?
– Простой ключ в нашем деле, это помощь шпионам и любопытным, чье вмешательство нежелательно. А если ключ попадет в их руки? Беды не миновать. Поэтому он такой, как вы сказали, мудреный. Для вас это лишь слово, а для меня целое исследование, новый, невиданный мир загадок, тайна прошлого или логическая головоломка – утоляющая мой голодный мозг.
Глава 17. Исследование Кремля
В первый день Архипов и Громов начали свои исследования с Красной площади. Архипов не сомневался, что контуры рисунка имели отношение к старинным постройкам, но начать поиски он решил с Красной площади.
– Пока для меня непонятно слово "это", написанное на английском языке, – сказал Архипов, но надеюсь, что мы об этом узнаем.
Они стояли на Красной площади, выложенной обработанными булыжниками, их наружная сторона казалась весьма гладкой. Это был один из тех дней, когда яркое, но не жаркое солнце разливало свои потоки света, небо казалось чистым и дул легкий приятный ветерок.
Архипов надел на голову одну из тех шапочек, которые надевают археологи во время долгих раскопок под знойным и безжалостным солнцем. На поясе висела небольшая прямоугольная сумка, всюду сопутствующая ему в длинных поездках на раскопки.
– Не мешала бы помощь экскурсовода, – предложил Громов.
– Это излишне. Я так изучил Кремль, что мог бы работать экскурсоводом, – ответил Архипов.
Он поразмыслил, немного покрутился на месте, что-то вспоминая, как бы решая с чего начать, потом сказал:
– Это не просто площадь, а центральная площадь Москвы. Ее протяженность составляет 690 метров, а ширина 130 метров, толщина культурного слоя 4,9 метров. Кстати, раньше ее не было, здесь был ров. Вдоль Кремлевской стены, еще в начале 16 века, был прорыт глубокий Алевизов ров, соединявший Москву-реку и Неглинную. Кремль, как огромная крепость, был окружен водой. Через ров к воротам Кремля были перекинуты мосты, а ров был огражден каменными зубчатыми стенами. Тога же одряхлевшие белокаменные стены Кремля при царствовании Ивана Третье были заменены кирпичами, и запретили всякое строительство на расстоянии пушечного выстрела от стен. Затем, когда Кремлю ничто не угрожало, ров был засыпан, а площадь, появившуюся на месте рва, стали называть Торг. С ее нижней стороны было место слияния рек – Москвы и Неглинки. На берегу Москвы-реки располагались пристани, откуда товары довозились на площадь. В 16 веке, когда на площади появились каменные торговые ряды, и торговля у стен у Кремля начала процветать, площадь получила название Красной. Быть может, слово "красный" эта площадь получила от галантерейного товара, которым здесь в изобилии торговали. С севера площадь была охвачена Воскресенскими воротами Китай-города. С юга она окаймлялась низким холмом – "взлобье", на котором в 1530-е годы выросло Лобное место, а в середине 16 века появился великолепный храм Василия Блаженного. Восточную границу площади обхватывали двухэтажные торговые ряды. Северный участок у Воскресенских ворот в 1620–1630 годах заполнился новой постройкой – Казанским собором. Он был построен на честь освобождения Москвы от поляков. У ворот были построены здания Монетного двора и Главной аптеки с башней. Ко дню празднования Полтавской победы в 1709 году возле Казанского собора были сооружены деревянные Триумфальные ворота, а в 1730 году был построен по проекту русского архитектора Варфоломея Растрелли новый театр. Кстати, он был сделан из дерева. В 18 веке у Спасских ворот шла книжная торговля, работала первая публичная библиотека. В 1755 году русский архитектор Дмитрий Ухтомский перестроил в стиле барокко Главную аптеку для размещения в ней Московского университета. В 1804 году площадь замостили булыжником, а в 1812 году большая часть построек на площади сгорела. Ее восстановления велось архитектором Осипом Бове. В конце 19 века был построен Исторический музей. Электричество на площади появилось в 1892 году, и вся площадь засияла. В 1924 году у Кремлевской стены был построен по проекту архитектора Алексея Щусева деревянный Мавзолей Владимира Ленина, он был заменен на каменный в 1930 году.
Архипов и Громов подошли к Лобному месту и Архипов продолжил рассказывать:
– Лобное место впервые упоминалось в летописях в 1547 году. Вначале это было деревянной постройкой, затем в 1593 году его перестроили в камне. В 1786 году его переделывал русский архитектор, основоположник русского классицизма Матвей Казаков. Он сохранил старую круглую форму возвышения с площадкой, окруженной парапетом с лестницей. С этого места провозглашались царские указы, обращались к народу цари, иногда совершались казни. Вряд ли это место имеет отношение к нашей разгадке.
– Согласен, – ответил Громов.
Они подошли к Казанскому собору и Архипов вспомнил:
– Он был построен, как я говорил в 1620–1630 годах. Средства на постройку давал князь Дмитрий Пожарский.
Минуя Мавзолей, они подошли к Воскресенским воротам. Людей на площади было много, в основном это были прибывшие туристы и гости города, сновавшие повсюду с целью унести с собой яркую фотографию на память.
– В конце 18 века была сооружена часовня Иверской иконы Богоматери. Ворота и часовня в 1931 году были разобраны, а икона Богоматери исчезла, ее судьба неизвестна. Восстановление зданий было в 1995 году, архитектором Журиным.
Архипов увел Громова к другому зданию.