Мужчины остановились. Они стояли спиной ко мне, опираясь локтями о невысокий бордюр спортивной площадки. Говорил один, второй внимательно слушал. По-моему, собеседник его в чем-то пытался убедить, но как я ни напрягала уши, слов до меня не доносилось.
Наконец говоривший резко ударил кулаком по бордюру ограждения. Он явно был сильно раздражен.
Второй пожал плечами, оторвался от опоры и повернулся ко мне.
- Значит, нет? - повысив голос, спросил его первый.
- На таких условиях - нет, - резко и внятно ответил второй.
Он сделал шаг мне навстречу. Собеседник стремительно шагнул следом. Мне показалось, что он хочет его остановить.
Во всяком случае, он сделал резкий короткий выпад вперед, словно пытался удержать приятеля за рукав. И тут же отпрянул в сторону.
Второй мужчина вдруг покачнулся. Медленно повернулся лицом к недавнему собеседнику и минуту стоял на месте.
А потом рухнул на землю. Рухнул навзничь, по стойке "смирно".
И остался лежать неподвижно.
Я изо всех сил укусила кулак, чтобы не закричать.
Первый мужчина бросился на колени рядом с упавшим. Я невольно подалась вперед. Может, тому просто стало плохо, и его приятель сейчас начнет оказывать ему первую помощь?
Как бы не так!
Тот нетерпеливо обшаривал одежду упавшего. Поднимал его с земли, ощупывал спину и бока, небрежно выбрасывал в стороны не интересующие его предметы. По-моему, выбросил носовой платок, что-то небольшое, светящееся… Кажется, мобильный телефон… Боже! Это же убийство!
Я опустилась на четвереньки и начала осторожно отползать в кусты.
Во рту у меня пересохло, сердце прыгало, как акробат на батуте.
Если убийца меня заметит - обратно я не вернусь. И что будет тогда с бедным папочкой? Кому он нужен, кроме меня?
Я старалась двигаться медленно и бесшумно, но дикий звериный страх гнал меня в спасительные заросли и мешал правильно оценивать обстановку. Торопясь укрыться, я сделала неверное движение, и тут же громко хрустнула ветка под моим коленом.
В кожу впился колючий разлом.
Я замерла на месте.
Вообще-то, я была уже за кустами, под окнами первого этажа. Но в этом месте заросли были не такие густые и немного просвечивали. При желании найти меня не составляло никакого труда.
Услышав треск, мужчина резко поднял голову и замер на месте. Я впилась к нему взглядом и утратила способность передвигаться.
"Все, все, все, все," - кружил в моей голове прощальный хоровод из одного-единственного слова.
Мужчина медленно поднялся на ноги. Постоял, прислушиваясь, и крадучись двинулся ко мне. Могу поклясться, что его глаза светились в темноте, как глаза хищного животного. И двигался он так же, бесшумно и легко. И казалось, мог найти меня, как находит хищник жертву: по запаху моего страха.
Впервые в жизни я испытала такой кошмарный, жуткий, всепоглощающий ужас. Это был паралич, граничащий с равнодушием. Мозг вполне осознавал, что через несколько минут меня могут убить, но это ничего не меняло. Я не могла пошевелиться и отползти в более укромное место. Не могла вскочить и начать стучать в окна первого этажа. Не могла заставить себя выскочить из кустов и кинуться к дороге, по которой все же проезжали редкие ночные автомобили.
Я просто сидела и ждала, когда меня найдут.
Мужчина приблизился к скамейке. Теперь нас разделяло всего несколько метров, но я по-прежнему не видела его лица, хотя не могла отвести от него взгляда.
- Здесь есть кто-нибудь? - спросил он громким шепотом.
Мне казалось, что удары моего сердца слышны так хорошо, что и спрашивать нечего.
Рука, в которой я сжимала крестик, взмокла. Я непроизвольно стиснула кулак покрепче. Только бы он не подошел ближе!
Мужчина сделал шаг вперед. Я с усилием закрыла глаза и начала молиться.
Не помню, какие слова кружили в моем мозгу. Но серебряный крестик, зажатый в моей руке, вдруг стал очень горячим. И я услышала, как незнакомый голос шепнул мне на ухо:
- Зеленое платье…
"Что, зеленое платье? - не поняла я. - Да, на мне темно-зеленое платье. И что?"
Додумать я не успела. Руки сами подхватили подол широкой длинной юбки и плавно накрыли мою голову. И мое лицо.
- Я тебя вижу, - негромко произнес хищник.
"Не верь, - шепнул мне внутренний голос. - И не смотри на него."
Я зажмурилась так крепко, как только могла. И хотя моя голова была скрыта подолом юбки, сквозь нее и сквозь плотно сжатые веки я увидела тусклое пятнышко света.
Фонарик! У него с собой фонарик!
Я зажмурилась еще сильней и стиснула спасительный крестик. Он сильно впился в кожу ладони. Боль отрезвила меня и помогла взять себя в руки. Нужно сидеть очень тихо и дышать очень тихо. На мне темно-зеленое платье. Светлые волосы и лицо спрятаны под подолом. Меня не видно.
Пятнышко света зашарило рядом со мной, неумолимо приближаясь.
"Не смотри," - снова посоветовал голос внутри.
"Не буду," - мысленно пообещала я.
И принялась читать про себя "Отче наш", единственную молитву, которую знаю наизусть.
Не помню точно, сколько раз я прочитала ее от начала до конца. Наверное, много раз. Очень много раз. Потому что, когда я открыла глаза, вокруг начинало светать.
Мужчины, недавно стоявшего в двух шагах от меня, не было видно. Я бы даже могла подумать, что он мне приснился, если бы не различала в траве лежащее человеческое тело.
Рука, в которой был зажат спасительный крестик, напомнила о себе коротким всплеском боли. Я поднесла ладонь к глазам и разжала ее. Что-то капнуло мне на платье.
Ладонь была в крови. Края крестика ушли глубоко под кожу, и я с трудом удержала стон, вытаскивая их.
Высвободила спасительный крест и прижалась к нему губами.
Меня тряс нервный озноб.
Я немного пришла в себя и посмотрела на часы. Половина пятого. Ничего себе!
Хлопнула подъездная дверь, залаяла собака. Так, первый собачник выходит на прогулку.
Присутствие другого человека придало мне смелости. Я сунула крестик в карман, выползла из кустов и огляделась.
Никого.
Так же на четвереньках я доползла до человека, лежавшего на спине с закрытыми глазами. Трава вокруг него потемнела, от странного резкого запаха у меня закружилась голова.
Я обессиленно плюхнулась на задницу, но тут же подпрыгнула на месте и чуть не заорала.
Глаза трупа открылись!
Я резво вскочила на ноги, но тут же сообразила, что со стороны раненого мне ничто не угрожает. И вообще, в помощи он сейчас нуждается больше, чем я.
Я склонилась к лицу мужчины.
Тот шевелил белыми губами, пытаясь что-то сказать.
- Молчите, - зашептала я горячо, - молчите! Я сейчас "Скорую" вызову! Не двигайтесь! Ай!..
Холодные пальцы цепко схватили мою левую руку.
Мужчина с усилием приподнял голову. Я машинально поддержала его за шею. Тот еще немного пошевелил губами и совершенно отчетливо выговорил:
- Ка-тра…
Тут из уголка его губ выползла красная ниточка, мужчина коротко вздрогнул и захрипел.
Я в ужасе отдернула руки, и голова мужчины стукнулась о землю. Глаза его вцепились в меня с каким-то мучительным выражением и вдруг медленно остекленели.
Я приложила дрожащую руку к его шее, поискала тоненькую ниточку пульса, но ничего не нащупала.
Все. Мертв.
Я поднялась на ноги и медленно попятилась назад. Отошла шагов на десять и только после этого развернулась и кинулась бежать к дому. Дворничиха тетя Нина уже приступила к работе, но у меня хватило ума спрятаться за углом гаража. Дождалась, когда она отошла от нашего подъезда подальше, и по стеночке добралась до двери. Сунула руку в карман, достала ключи. Не отрывая глаз от спины дворничихи, осторожно открыла дверь, скользнула в подъезд и бесшумно прикрыла за собой дверь. Не вызывая лифт, взлетела на девятый этаж и ворвалась в квартиру. Заложила старый засов, которым мы обычно не пользуемся, упала на пол и в изнеможении прислонилась спиной к стене.
Дома! Слава богу, дома!
Сколько я просидела в таком положении, сказать не берусь. Меня обнаружил мой проснувшийся папочка.
- Ира…
Я открыла глаза и медленно перекатила голову к правому плечу. Перед моими глазами находились папины ноги в старых тапочках.
Я задрала подбородок и посмотрела на отца.
- Почему ты сидишь на полу? - спросил папочка без тени осуждения.
- Устала, - коротко ответила я.
- А-а-а…
И он пошел на кухню.
А я начала подниматься с пола.
Процесс оказался на редкость трудным и болезненным. Болело правое колено. Я осмотрела его и увидела здоровенную рваную царапину с несколькими занозами под кожей. Ну, конечно! След той самой сломанной ветки, которая чуть не стоила мне жизни!
Колени подламывались, и до своей комнаты я добралась, хватаясь за стену. Упала на диван и несколько минут полежала. Немного успокоилась. И только теперь заметила, что левая рука отчего-то зажата в кулак.
Я поднесла руку к глазам и медленно распрямила пальцы. Вниз плавно спикировал какой-то бумажный обрывок.
Я нахмурилась. Это еще откуда?
И тут же память услужливо напомнила мне холод мужских пальцев, в последнем усилии стиснувших мою ладонь. Да так живо напомнила, что меня подбросило на кровати!
Я села и поискала глазами упавший листок. Он валялся на полу, возле ножки кресла. Я нагнулась, подняла обрывок и, не читая, сунула в книгу. Прочту потом. Когда смогу.
- Ира! Я налил тебе чай!
- Спасибо! - громко ответила я. К моему удивлению, голос почти не дрожал.
Пора собираться. Скоро на работу идти.
Конечно, я вполне могла позвонить тете Жене и отпроситься на сегодня. По-моему, у меня была вполне уважительная причина, чтобы не ходить на работу. Но именно сегодня мне не хотелось изменять свой обычный ритм жизни и тем самым привлекать к себе внимание.
Поэтому я достала иголку, продезинфицировала ее спиртом и выковыряла все занозы из царапины на ноге. Хорошенько прижгла ее йодом, перебинтовала эластичным бинтом. Дошла до ванной и долго стояла под душем, словно хотела смыть с себя липкое ощущение ужаса, ночного кошмара, которое до сих пор сидело где-то глубоко внутри. Потом перевязала правую руку, бросила темно-зеленое платье в стиральную машину. Но предварительно достала из кармана крестик на тоненькой цепочке. Еще раз поцеловала его и надела на шею. Кажется, все.
"А фонарик?" - вдруг напомнил мне внутренний голос. Напомнил очень встревожено.
Я застонала.
Фонарик!
Я оставила его валяться возле скамейки. Конечно, на нем не написано, что он мой. Обычный фонарик, каких полно в магазинах… И потом, кто сказал, что он потерялся именно этой ночью? Мог потеряться когда угодно. Вчера, позавчера, неделю назад…
И все равно. Плохо, что я не забрала его. Если взять мои отпечатки пальцев и сравнить с отпечатками на фонарике…
Я стукнула себя кулаком по голове.
Паникерша! Почему кто-то должен брать у тебя отпечатки пальцев?! Кому ты нужна?!
Я пошла на кухню и упала на табуретку. Кухонное окно выходит прямо на спортивную площадку, возле которой лежит мертвый человек. Интересно, его уже нашли?
- Пей чай, - сказал папочка и поставил передо мной чашку.
- Спасибо, - поблагодарила я машинально. И тут же с надеждой впилась глазами в его лицо: неужели вернулся?…
Но глаза отца были такими же тусклыми, как обычно, и надежда медленно растворилась.
Я быстро выпила остывший чай.
- Пап, мне пора.
- Ты уходишь?
- Ухожу.
- Куда?
Я стиснула левую ладонь в кулак. Этот диалог тоже повторяется каждый день.
- На работу.
- А-а-а…
Собиралась я недолго. Влезла в джинсы, накинула на майку легкую шерстяную кофту, взяла сумку. Только не свою обычную, маленькую, а хозяйственную. Переложила в нее документы и деньги и понапихала всяких мелочей: пудреницу, губную помаду, расческу, пару фарфоровых собачек с книжной полки, два набора ключей и книжку в мягкой обложке.
Нацепила босоножки и, не застегивая сумку, побежала вниз.
Во дворе кучками собирались соседи. Местная сплетница Вероника бегала от одной группы к другой и что-то с жаром рассказывала. Впрочем, почему "что-то"? Я хорошо представляю, что именно…
- Ирка!
Вероника заметила меня, бросила уже проинформированных соседей и ринулась навстречу.
- Знаешь уже? - спросила она тревожным голосом, впиваясь в меня взглядом.
- Что? - спросила я, очень стараясь, чтобы голос звучал невинно и заинтересованно.
- У нас за домом человека убили!
Я вскрикнула и прикрыла рот ладонью. Правой, перебинтованной. Вероника подозрительно прищурилась.
- Что с рукой?
Я отмахнулась:
- Порезалась.
- Когда? - продолжила допрос соседка.
- Вчера.
- Как?
- Открыла банку сгущенки, - пустилась я в оправдания, - не удержала в руках и чуть не уронила. Схватила - и неудачно. Прямо ладонью по зазубренной крышке…
Теперь вскрикнула Вероника. Она долго качала головой, но я видела, что это происшествие ее ничуть не интересует.
- Кого убили-то? - спросила я.
Честно говоря, я не надеялась, что Вероника знает больше меня. И, как всегда, недооценила ее способности.
- Юрку Казицкого из последнего подъезда.
- Что? - не поняла я. - Он в нашем доме жил?
Вероника поджала губы и посмотрела на меня с неодобрением.
- Ирка, ну ты прямо на облаках живешь! Своих собственных соседей не знаешь!
Я промолчала. Учитывая, что в нашем доме семь подъездов и больше трехсот квартир, удивительной выглядит как раз Вероникина осведомленность.
- Ты же знаешь, у меня времени нет, чтобы со всеми соседями общаться…
- Ага, - ехидно подтвердила Вероника. - Только с некоторыми…
Я снова промолчала. Глупо думать, будто от Вероники можно скрыть наши с Лешкой полуночные прогулки.
- Его Макарыч нашел. Ну, из первого подъезда, - снисходительно уточнила Вероника. - Со спаниелем гуляет, знаешь?
Макарыча я тоже не знала, но на всякий случай кивнула.
- Он рано выходит, в его возрасте уже не спится… Короче, вышел он, спустил пса с поводка, а тот вдруг как завоет!
Вероника впилась в меня взглядом. Я изобразила на лице заинтересованность и страх.
- Ну-ну…
- Вот. Сел пес на землю, морду поднял - и давай арии выводить! Макарыч его и так уговаривает замолчать, и эдак - ни фига.
- Ну-ну…
- Макарыч его тянет подальше от окон, на первом этаже тетка скандальная живет, вечно орет, что ей собаки спать не дают… А пес не идет! Ни в какую с места не трогается! Макарыч, бедный, взмок! Ну и оставайся, говорит. И пошел за дом один. Ну и нашел…
- Бедный!
- Не говори! Старика чуть кондратий не хватил! До сих пор валерьянку глотает. Хотя, чего он так разнервничался? Можно подумать, трупов не видел! Да их каждый день по всем каналам столько показывают! И анфас, и в профиль.
- Ну, одно дело по телеку, другое - в жизни.
Вероника пожала плечами.
- Да, наверное… Жалко, что не я нашла. Я бы так не дергалась.
- Милиция уже приехала?
- Приехала. И "Скорая" тоже. Хотя, для чего ему врачи?
- Увезти-то надо.
- Это да, - неохотно согласилась Вероника. Подалась ко мне и с жаром сказала:
- Представляешь, Макарыч говорит, вокруг него вся трава кровью пропиталась! Представляешь, вся кровь вытекла! Обескровленный труп, представляешь?!
Ее глазки восхищенно засверкали. Я вспомнила бурую землю, резкий тошнотворный запах, исходивший от нее, и невольно взялась рукой за горло.
- Плохо, да? - участливо сунулась ко мне Вероника. - Тошнит, да? По утрам, да?
- Ничего подобного! - отрубила я железным голосом. Только разговоров о моей беременности мне не хватает для полного счастья!
- Ангина у меня. С высокой температурой.
Вероника испуганно шарахнулась в сторону. Больше всего на свете она боится микробов. Любых, не важно каких.
- А чего ж ты вышла?
- Долг прежде всего, - пояснила я. - Работать некому.
- Счастливо, - торопливо сказала Вероника и ринулась прочь. Из подъезда показались новые неинформированные лица.
Я неторопливо двинулась по направлению к спортивной площадке. Интересно, милиция уже перекрыла пути-дороги? Тогда мой фонарик станет частью вещественных доказательств…
Милиция суетилась вокруг трупа, но весь наш маленький парк не перекрывала. Во всяком случае, подходы к скамейке были свободны. И, конечно, именно на ней по закону подлости сидели оживленно переговаривающиеся бабуськи, а вокруг скамейки толпились любопытствующие всех возрастов!
Я подошла поближе и смешалась с толпой. По возможности незаметно оглядела пространство вокруг деревянных ножек.
Вот мой фонарик!
Я нахмурилась.
Странно, что он лежит с другой стороны. Я сидела на корточках слева и до того места, где лежал сейчас фонарик не добиралась… Впрочем, может, откатился? Странно, если так… Земля здесь ровная, не пологая… Ладно, неважно.
Я задавила подозрительные мысли и приступила к плану "А".
Делая вид, что с интересом прислушиваюсь к бабкиным разговорам, подтянула сумку к груди и принялась ее мять, как бы в волнении. Потом незаметно перевернула ее вверх дном.
- Ой!
Куча мелочей, которые я заботливо запихала перед выходом, разлетелась в разные стороны.
Бабки на секунду обернулись на мой возглас, быстро сориентировались в ситуации и утратили ко мне интерес.
Я присела на корточки и принялась подбирать свои вещи. Незаметно подхватила фонарик, закатившийся в густую траву под правой ножкой скамейки, сунула его в сумку.
Поднялась на ноги и окинула землю придирчивым взглядом: не забыла ли чего?
На этот раз как будто ничего не забыла.
Облегчение, которое меня обхватило, было настолько огромным, что я с трудом устояла на ногах.
Тщательно застегнула молнию на сумке и несколько минут постояла на месте, делая вид, что наблюдаю за действиями следственной группы. Потом сделала несколько незаметных шагов в сторону и неторопливо побрела к асфальтовой дорожке. Почему-то мне все время казалось, что сейчас мне в спину полетит грозный начальственный окрик, приказывающий оставаться на месте, но ничего подобного не произошло.
Я добралась до дорожки и пошла в сторону автобусной остановки.
Господи, неужели пронесло?
"Пронесло", - поняла я, усаживаясь в маршрутку.
По дороге я не переставала обдумывать свое жуткое положение. По идее, конечно, я просто обязана пойти в милицию и сдаться. То есть рассказать о том, что я видела. И слышала, кстати… Ведь убийца явно находился с моим покойным соседом в деловых отношениях, как это теперь говорят. Не зря же убийца спросил: "Значит, ты не согласен?"
А тот ответил: "На таких условиях - нет"…
Да. Это серьезная информация. И, думаю, она будет совсем даже не лишней в поисках убийцы.
Наверное, это мой долг не только перед правосудием, но и перед убитым человеком. Неужели его убийство так и останется безо всякого наказания?