ПРАКТИЧЕСКИЕ ШАГИ
Упражнения на развитие лидерских навыков
1. Обсудите разницу между объединением и разделением людей.
2. Обсудите способы объединения людей. Обсудите способы разделения людей.
3. Почему людям, которые хотят делать все по-своему, трудно стать лидерами?
4. Обсудите важность правил. Почему они должны быть ясными? Для чего нужно их соблюдать, а за их нарушение наказывать?
5. Что должен сделать лидер, если человек не желает следовать правилам организации?
6. Почему лидеры, правила и ритуалы важны для бизнесов в квадранте Б?
7. Какие ритуалы соблюдаете вы? Какие ритуалы проводятся в вашей церкви? Каковы ваши семейные ритуалы? Как ритуалы объединяют людей? Как разделяют?
8. Что такое способность связывать? Назовите людей, обладающих этой способностью. Назовите тех, у кого ее нет.
9. Что такое кодекс чести? Почему это свод духовных правил?
10. Как кодекс чести объединяет людей? Как разделяет?
Заключительное слово
Одна из главных целей академии заключалась в том, чтобы сначала разрушить наши старые привычки. Для этого активно использовались вознаграждения и наказания. Например, если у курсанта была плохая привычка опаздывать, его ждали суровые последствия. Если он отказывался изменить эту привычку, его отчисляли.
С первого дня нас приучали действовать так, как было принято в академии, а не так, как хотелось нам. Нас учили быть лидерами, которые знают, как объединять и как разделять. Нас заставляли регулярно практиковать оба навыка, потому что оба они очень эффективны. Сегодня эти навыки я применяю в бизнесе. Вот почему я владею бизнесом в квадранте Б. Вот почему компания Rich Dad стала известным во всем мире брендом. Она объединяет людей, которых финансовая свобода привлекает больше, чем гарантированная занятость, которые хотят быть инвесторами, а не азартными игроками, быть предпринимателями, а не наемными работниками.
Воспоминания Робба
Ранее в этой книге я рассказывал о том, как в учебке передо мной поставили задачу убедить товарищей по роте бежать со мной круги вокруг плаца. Моя первая попытка добиться этой цели подкупом провалилась.
После небольшого наставления, полученного от командира роты, я попытался снова. Я обращался к каждому товарищу по роте и, вместо того чтобы предлагать взятки, предлагал им стать командой… и семьей. Я начинал разговор с признания того факта, что облажался, совершил ошибку, а затем говорил: "Если ты совершишь ошибку, я помогу тебе нести наказание. Я помогу тебе, даже если сейчас ты не поможешь мне. Чего я хочу, так это чтобы мы стали командой. Я хочу, чтобы мы стали одной семьей и заботились друг о друге. Я помогу тебе. А сейчас сам решай, хочешь ты помочь мне или нет".
Таким образом я объединял команду. Я смотрел на каждого человека и пытался поставить себя на его место. Что он хотел бы услышать? Я знал, что в глубине души мне самому хотелось ощутить принадлежность к команде… к семье. Именно это я предлагал своим товарищам по учебке. Я предлагал единство и помощь.
И это сработало! Ко мне присоединились все парни в роте. Мы вынесли мое наказание вместе, как единая команда. Они не были обязаны разделять мою боль. Они могли оставить меня одного, но не сделали этого. Им хотелось почувствовать узы единства, и они были готовы принести свою первую жертву.
В тот день я научился использовать желание человека чувствовать себя частью коллектива и узнал, как сильна эта потребность. Но я еще не успел понять, как велика сила единства.
Этот урок я получил примерно пять лет спустя, когда меня направили служить в Антарктику. Насколько там было холодно, трудно описать словами. Но в моем подразделении царила атмосфера полного единства. Мы всегда знали, что думают другие.
Все подразделения нашей части собрали команды по софтболу и стали проводить чемпионаты. (К вашему сведению: когда температура опускается ниже нуля, мяч для софтбола перестает быть мягким.)
Даже в единой команде может быть выдающийся игрок. У нас таким был Моррисон. Этот парень мог бросать, отбивать и ловить как профи. Мы все постоянно говорили Моррисону, что после окончания срока службы он должен попробовать себя в профессиональной команде. Хотя наша команда была отличной и сплоченной, мы все знали, что своим успехом в огромной степени обязаны Моррисону.
Как вы можете догадаться, у нашей "палочки-выручалочки" случилась беда. Моррисон получил от невесты письмо о расторжении помолвки и совершенно поник духом. Мы были рядом. Мы пробовали утешить и подбодрить Моррисона. Мы всем подразделением пытались взять часть его боли на себя. Но ничего не помогало. Моррисон впал в оцепенение. Мы оставались рядом и делали все, чтобы помочь ему. Мы взяли на себя часть его обязанностей. Мы работали вместе с ним и проверяли выполненную им работу. Дополнительная нагрузка выматывала, но на это стоило пойти ради сохранения единства команды.
На поле для софтбола Моррисон был рассеянным. Мы полностью растеряли нашу согласованность как команда. Неожиданно для себя мы лишились нашей силы. Как подразделение авиатехников ВМС мы могли взять на себя недоработки товарища. Но на поле для софтбола у каждого были свои обязанности. Поэтому, когда один из игроков нарушает единство, разваливается вся система командных действий. Все мы были сосредоточены на своих задачах, и никто из нас не мог исправить ошибки Моррисона на поле или на месте отбивающего.
Мы начали проигрывать. Тогда мы стали уделять больше внимания согласованности и восстановили сосредоточенность… все, кроме Моррисона. Но все равно продолжали проигрывать. Затем Моррисон стал играть лучше. Он перенаправил свою ярость и обиду на биту и стал отбивать так мощно, как никогда раньше! Но его игра в защите по-прежнему не была согласована с действиями остальной команды. Он отдавал слишком жесткие пасы и играл чересчур агрессивно. Мы все еще не восстановили единство. И продолжали проигрывать.
Начальнику службы ремонта не потребовалось много времени, чтобы заметить: с Моррисоном что-то не так. Несмотря на то что мы изо всех сил защищали Моррисона, развал единой команды сразу бросался в глаза всем, кто наблюдал со стороны. Моррисона списали по здоровью и отправили на лечение. Наше подразделение снова сплотилось, и мы опять начали выигрывать. Оказалось, что раньше мы выигрывали не только благодаря Моррисону. Вновь став единой, команда выиграла все игры. Мы выигрывали… но это было не одно и то же.
По сути, это печальная история. С одной стороны, она подтверждает, что единство приводит к победе, а разделение – к поражению, но для меня главный урок заключается в том, что единство необходимо защищать. Его нельзя считать данностью. Я часто задумываюсь о том, как мы могли бы помочь Моррисону. И больше никогда не буду считать единство чем-то само собой разумеющимся. Я всеми силами стараюсь сохранять и укреплять единство в своей семье и на работе. Это самое важное условие победы.
Робб Леконт
Глава 9
Урок лидерства № 7
Лидеры должны быть учителями
Вспомните своих любимых учителей. Что они делали? Вдохновляли ли они вас? Уважали ли вас? Пробуждали ли в вас самое лучшее?
Кем были учителя, которые вдохновляли вас быть отличными учениками?
Подумайте об учителях, которых вы ненавидели. Что заставляло вас относиться к ним с неуважением? Что они делали? А чего не делали?
Кем были ваши самые худшие учителя?
Хорошие учителя обязаны быть хорошими лидерами. Они должны вызывать у учеников глубокое уважение. Трудно чему-нибудь научиться у тех, кого вы не уважаете.
В традиционных школах работают хорошие и плохие преподаватели. В военных училищах тоже есть хорошие и плохие учителя. Разница в том, что плохие учителя традиционных школ могут стоить вам хороших оценок, а плохие учителя в военных училищах могут стоить вам жизни.
И в традиционных школах, и в военных училищах я получал плохие отметки потому, что был плохим учеником. На мой взгляд, виноваты в этом были ужасные учителя. Они не пытались меня вдохновить. Не пытались пробудить во мне жажду знаний.
Самыми лучшими моими учителями были люди, которые вызывали у меня уважение. Самыми худшими учителями были те, кто не заслужил моего уважения. Мои отметки отражали уровень уважения – или неуважения – к ним.
Моим любимым инструктором в академии был преподаватель английского языка – выпускник Вест-Пойнт и пилот бомбардировщика В-17 во Вторую мировую войну. Его сбили над Францией, но он сбежал из плена, чтобы снова летать. Это он вдохновил меня стать пилотом.
В 1969 году я окончил академию и был принят на работу в компанию Standard Oil of California. Я осуществил американскую мечту – получил диплом колледжа и высокооплачиваемую работу в гигантской корпорации. Семь месяцев в году я работал и пять месяцев отдыхал в длительном оплачиваемом отпуске.
В то время выпускники Военно-морской академии США в Аннаполисе зарабатывали примерно 2,4 тысячи долларов в год. Некоторые из моих однокашников из Академии торгового флота зарабатывали больше 100 тысяч долларов в год и были самыми высокооплачиваемыми молодыми специалистами в мире. Я зарабатывал меньше, всего 47 тысяч долларов в год, что в 1969 году было вполне солидной зарплатой для 21-летнего мужчины. По моим оценкам, 47 тысяч долларов в 1969 году соответствуют сегодняшним 200 тысячам долларов.
Мои однокашники, которые в 1969 году зарабатывали 100 тысяч долларов в год, вступили в Международную организацию судовладельцев, судоводителей и лоцманов – профсоюз офицеров торгового флота – и получили право работать в зонах военных конфликтов. Когда торговое судно проходит через опасную зону, зарплата моряков повышается почти вдвое.
Если вы видели фильм "Капитан Филлипс" с Томом Хэнксом в главной роли, то знаете, что в нем рассказывается история торгового судна, захваченного сомалийскими пиратами. Гражданские лица на борту судна получали зарплату по ставке опасной зоны. Их чеки на зарплату были намного более весомыми, чем у "морских котиков", которые десантировались на судно, убили пиратов и освободили капитана Филлипса.
Я зарабатывал меньше, потому что работал на Standard Oil и не вступил в профсоюз. Если бы я был членом профсоюза, Standard Oil не взяла бы меня на работу. Я выполнял рейсы между Калифорнией и Гавайями, Таити и Аляской – эти маршруты пролегали вдали от зон военных конфликтов.
Кроме того, я не подлежал призыву как лицо, занятое в "важнейшей отрасли промышленности, не связанной с обороной", а именно в нефтяной.
Несмотря на то что в 22 года у меня, как говорится, было все, чего только можно пожелать, истории, рассказанные учителем английского, не давали мне покоя. Глубоко в душе мне хотелось летать и участвовать в сражениях. И хотя у меня была бронь, меня постоянно мучила совесть. Я чувствовал, что должен служить своей стране. Все мои дяди участвовали во Второй мировой войне. Один из них оказался в числе двух японоамериканцев, захваченных в плен японцами. Чем больше я прислушивался к своей совести, тем менее важными казались мне моя работа, зарплата и оплачиваемый отпуск.
В первый раз я побывал во Вьетнаме в 1966 году девятнадцатилетним курсантом академии, стажером на борту сухогруза, перевозившего бомбы в зону военного конфликта.
В 1966 году я не понимал смысла этой войны. В академии нам рассказывали, что вьетнамцы постоянно воевали на протяжении тысячи с лишним лет, отражая нападения захватчиков, таких как Китай и Франция. Соединенные Штаты были для них всего лишь еще одной страной, с которой им нужно было сражаться. В 1966 году война вызывала у меня лишь неясное беспокойство. Я не мог взять в толк, почему мы там оказались. И даже теперь, много лет спустя, эта война кажется мне бессмысленной.
После того как я проработал в Standard Oil несколько месяцев, моя совесть наконец меня одолела. В конце 1969 года я уволился из Standard Oil и записался в летную школу ВМС США. Начальная зарплата там составляла 2,4 тысячи долларов в год. В нашем обществе одна лишь мысль о том, что 4 тысячи долларов в месяц и пять месяцев оплачиваемого отпуска можно променять на 200 долларов в месяц (и всего две недели отпуска), кажется безумной. Реальность оказалась еще хуже, и мне потребовалось некоторое время, чтобы приспособиться. Мои друзья и родственники думали, что я свихнулся. Однако, оглядываясь назад, я убеждаюсь в том, что это решение было одним из самых лучших в моей жизни. Вряд ли я стал бы предпринимателем, если бы остался в Standard Oil и продолжал работать ради гарантированной занятости, стабильной зарплаты, оплачиваемых отпусков, социальных льгот и хорошей пенсии.
Сегодня я встречаю многих корпоративных воителей, которые являются умными, высокообразованными и усердными тружениками, но мне всегда кажется, что им чего-то не хватает. Многие из них хотят начать собственный бизнес и работать ради обретения финансовой свободы, а не ради гарантированной занятости, но чего-то им все равно не хватает. Им не хватает главного качества характера – неудержимого предпринимательского духа, необходимого для достижения успеха в этой сфере.
Одной из первых особенностей, замеченных мной в Корпусе морской пехоты, был уровень персональной ответственности, возлагаемый на каждого молодого морпеха. Даже если они были 18-летними рядовыми с обычным средним образованием, им нужно было заниматься такими вещами, которые редко поручают кому-либо из гражданских. Например, все молодые капралы, входившие в состав экипажей наших вертолетов огневой поддержки во Вьетнаме, должны были знать, как в боевой обстановке быстро исправить неполадки в пулеметах, ракетных установках и в самом вертолете. Кроме того, в случае ранения членов экипажа они должны были выполнять обязанности санитаров.
Экипаж нашего вертолета состоял из пяти человек: двух пилотов, двух пулеметчиков и командира экипажа. У нас не существовало такого понятия, как субординация. Все были лидерами в одной и той же команде. Если каждый из нас хорошо выполнял нашу общую работу, мы оставались живы. Если бы я пользовался своим званием, чтобы заставлять кого-то что-то делать, мы погибли бы.
Летная работа во Вьетнаме дала мне смелость, необходимую для того, чтобы стать предпринимателем.
Сегодня я встречаю множество людей, желающих стать предпринимателями, но им не хватает ключевых сильных сторон, которые развивает военная служба. Большинству не хватает дисциплинированности, навыков работы с людьми и опыта лидерства, чтобы совершить скачок веры: отказаться от гарантированной занятости и стабильной зарплаты – и стать предпринимателем.
Два вида боли
Одним из самых важных уроков, усвоенных мной в академии и морской пехоте, стал урок о двух видах боли:
1) боли дисциплинированности;
2) боли сожаления.
Между этими двумя видами боли существуют различия, способные изменить жизнь человека. Боль дисциплинированности кратковременна и быстро проходит. Боль сожаления остается навечно.
Например, мне редко хочется ходить в спортзал. Я предпочел бы посидеть на диване и посмотреть телевизор. Однако я знаю, что если не пойду тренироваться, то мое ужасное самочувствие продлится дольше. Именно эта боль дисциплинированности, которую я называю правилом 20 минут, заставляет меня подняться с дивана, даже если у меня нет желания заниматься упражнениями.
Что такое правило 20 минут? Это мотивация, которую я использую, чтобы делать то, чего мне не хочется делать… в частности, посещать спортзал. Я знаю, что в течение 20 минут буду испытывать боль, но после этих 20 минут буду в целом доволен тем, что совершил то, чем не хотел заниматься.
Большинство людей не хотят проходить через эти 20 минут боли. Вместо этого они ведут жизнь, полную сожалений, которые могут длиться вечно.
Когда я встречаю несчастных, неуспешных, нездоровых, небогатых и неудовлетворенных людей, у меня нет сомнений в том, что они испытывают боль сожаления. Им не хватает дисциплинированности, чтобы перетерпеть свою боль, делая то, что они должны делать. Многие из них меняют краткосрочную боль дисциплинированности на долговременную боль сожаления. Вместо того чтобы пройти через свою боль сейчас, многие стремятся получить легкий ответ, волшебную таблетку и безболезненную формулу, которая выведет их на следующий уровень жизни.
Многие из тех, кому хочется стать богатыми без боли, отправляются в Лас-Вегас или играют в лотерею, питаясь иллюзорной надеждой на неожиданное обогащение.
Боль боли
В словах "без боли нет выигрыша" есть большая доля правды. Я всегда буду благодарен академии и морской пехоте за приучение меня к дисциплине, позволяющей превозмогать боль. Как вы знаете, значительную часть своей жизни я был заурядным, ленивым учеником. Я старался учиться лишь настолько, чтобы получать удовлетворительные отметки на экзаменах. Поступление в академию и боевые полеты в морской пехоте изменили мое ленивое отношение к учебе.
Гордая мать одного новоиспеченного морпеха написала:
Всем тем, чьи сыновья и дочери находятся в учебных лагерях, позвольте рассказать о том, что я обнаружила. Сначала немного углубимся в историю.
Когда мой сын покинул стены родительского дома, он был немотивированным, ленивым, вялым юнцом, не имевшим представления о гордости и самоуважении. Именно таким он 18 марта вышел из автобуса в Пэррис-Айленд.
Мужчина, которого я встретила в четверг на День родителей, заслуживает УВАЖЕНИЯ. Разницу, которую я увидела, невозможно описать словами. Он совершенно по-другому выглядит, по-другому ходит, по-другому говорит, в нем чувствуются такая выправка и гордость, что при взгляде на него я испытала благоговение.
Да, процесс обучения труден, и то, через что он прошел, не сможет вообразить никто, кроме тех, кто тут побывал. Из них целенаправленно готовят Воинов с большой буквы. Позвольте удивить вас рассказом о том, чему еще их там учат. С точки зрения высших ценностей, нравственных принципов и манер мой сын морпех стал лучше всех, кого я знаю. И это выражается не только в формах почтительного обращения "сэр" и "мэм"… а буквально во всем.
Теперь он следит за собой и своим поведением, причем делает это не из желания похвастать или выглядеть крутым. Он стал настоящим джентльменом. Я увидела в нем такую терпеливость и спокойствие, каких не видела раньше. Я никогда не смогу в полной мере высказать свою благодарность Корпусу морской пехоты за то, что они дали моему сыну.
Сибилла, мать морского пехотинца
Благодаря дисциплине Корпуса морской пехоты, всем инструкторам и командирам, которые воспитывали во мне лидера, я осознал, насколько важна боль дисциплинированности. Я жив лишь потому, что научился ее ценить.