Сомов перестал посещать литературное объединение, порвал с прежними друзьями и впал в тяжёлую депрессию. Его томила тоска по несбыточному, он начал пить, но вовремя остановился и решил пойти к психологу. Однако официальной психологической науке, совсем недавно объявлявшей сумасшедшими инакомыслящих, он не доверял, стал искать кого-нибудь неофициального, и на этом пути столкнулся с Алексеем Тимофеевичем. Этот так называемый психоэнергетик и белый колдун оказался человеком интеллигентным и применял свои мистические прибамбасы ровно в той мере, в какой Сомов, мог их выдержать. В общем это был человек его уровня.
Алексей Тимофеевич посоветовал ему продолжать писать, в конце концов есть поэты и не первой величины и дошли до наших дней. Да и признание вещь весьма условная. С этим Сомов был вполне согласен. По совету психоэнергетика Сомов снова начал писать, правда в основном работа сводилась к совершенствованию старых стихов и он действительно стал спокойнее, горечь постепенно уходила. Если бы рядом с ним был понимающий человек, лучше всего женщина, которая заменила бы ему аудиторию. Этого Сомов не говорил Алексею Тимофеевичу, но такие вещи и так ясны. Сомов оторвался от круга поэтов и теперь вынужден был восстанавливать связи. С этой целью он начал посещать вновь созданное литературное объединение "Золотая струя", названого так в честь знаменитого городского источника, который считался целебным. От посещения литобъединения Сомову действительно стало легче. Здесь он снова окунулся в атмосферу своей молодости. Он не скрывал, что является совладельцем Ти Са, просто здесь этим никто не интересовался. Он подумывал даже выступить споносором совместно издаваемого сборника, но передумал, многие стихи членов объединения казались ему просто жалкими. Но на заседаниях литературного объединения он получал какой-то заряд энергии и продолжал туда ходить. Заседания Литературной студии "Золотая струя" проходили в красивом заново отремонтированном особняке, принадлежавшим в прошлом сахарозаводчикам Шараповым, которые считались покровителями искусств. Этот особняк, так и называли – Дом Шараповых. Сомов посещал дом Шараповых также в надежде встретить женщину, с которой они говорили бы на одном языке. Пожалуй, в настоящее время это была единственная цель, с которой он туда ходил. Но женщины, посещавшие литературное объединение "Золотая струя", выцветшие, какие – то серые и плохо одетые не вдохновляли. Высокий интеллект явно не добавлял им шарма. Возможно, в молодости Сомову и могла понравиться такая, в молодости он с такими дружил, но сейчас он переменился, а они остались такими же, хотя это и были совсем другие женщины. Сейчас он незаметно перенял вкусы своего круга. Появиться где-либо с такой вот поэтессой – просто немыслимо. Ему нужна женщина, которую не нужно прятать и которой можно при случае прихвастнуть. Кроме того, ему нужен был слушатель, а женщины из литературного объединения тараторили без умолку, спеша выплеснуть свою никем не понятую душу. А Владимир Сомов нуждался во внимании к своей душе.
Большинство стихов, которые читали в объединении, были неплохи, даже, пожалуй, лучше, тех, которые слышал Сомов, посещая подобные объединения в молодости. Во всяком случае, сейчас люди, которые просто умели рифмовать строки, не считали себя поэтами только потому, что точно такие же рифмованные строки издают. На очередное заседание Сомов шёл без особой охоты. Но, войдя в небольшой, зал с некоторым опозданием он сразу обратил внимание на девушку, которая выделялась из толпы. Она сидела в пол оборота, и Сомов видел её всю. На ней была короткая модная юбка, длинные прямые светлые волосы спускались почти до пояса. Ноги в босоножках на очень высоких каблуках притягивали взгляд. В общем, это была стильная девушка, можно даже сказать броская. Таких девушек ему никогда не доводилось видеть здесь. Он постарался сесть так, чтобы всё время её видеть. Девушка, как и все смотрела на возвышение, которое считалось эстрадой. Сегодня стихи читала Вика Доброхотова. Её Сомов помнил ещё по прошлым литобъединениям. Она была лишь немногим младше Сомова и имела уже взрослого сына, но всё ещё работала под девочку. Юбка в крупную клетку выглядела странно на её располневших бёдрах. Впрочем, её стихи Сомову всегда нравились. Ещё в молодости он, безусловно, выделял Вику, из всей массы, посещавшей различные литобъединения. Сомов украдкой посмотрел на светловолосую девушку, она тоже слушала внимательно. В одном месте, которое показалось Сомову фальшивым, девушка скорчив гримаску, быстро взглянув на Сомова, и он ответил на её взгляд. В том месте, которое понравилось Сомову, девушка одобрительно кивнула, и они снова переглянулись. Когда Вика Доброхотова под недружные аплодисменты сходила с эстрады, стало ясно, что их вкусы совпадают. В конце, согласно регламенту раз и навсегда установленному в объединении "Золотая струя" стихи мог прочесть любой желающий. Сомов решил, что теперь во что бы то ни стало, он должен обратить на себя внимание. Под пристальным взглядом девушки Сомов вышел на импровизированную эстраду. В этом объединении он ещё ни разу не выступал и зал зашевелился с любопытством. Но Сомов вообще не замечал зала, он смотрел только на светловолосую зеленоглазую девушку. Он прочитал то, что написал ещё в молодости, но никогда не читал перед аудиторией.
Ни в труде, ни в гульбе
Ни в пустой похвальбе
Никогда не завидуй поэту
Тот, кто выбрал сей путь,
Тот всю жизнь посвятил
Устремлению к тому, чего нету.
Его слушали внимательно, он был новым человеком и его оценивали, но его интересовала только она. Их глаза встретились, когда он прочёл заключительные строки.
Ни в хуле, ни в беде,
Ни в жестокой нужде
Никогда не сочувствуй поэту
С ним не тонут в воде
С ним в огне не горят
С устремлением к тому, чего нету.
Лиза слушала стихи, и они ей нравились. Она смотрела на Сомова и читала аффирмацию "Я нахожу самого подходящего для себя мужчину и выхожу за него замуж, я подхожу к своей цели всё ближе и ближе".
Из дома Шараповых они вышли вместе. Сначала немного побродили, а потом сели на лавочку в парке. Сомов вспомнил свою юность, и всё говорил, говорил и Лиза слушала. Собственно говоря, слушать его было приятно и интересно. Просто долгие разговоры сейчас не приняты и подобные речи в устах зрелого, солидного человека, были, по меньшей мере, странны. Сомов сам хорошо осознавал это, но ему нужен был именно такой слушатель. Девушка смотрела на него из темноты с неослабевающим интересом.
Уже совсем стемнело, и Сомов перебил сам себя.
– Извините, я Вас совсем заговорил.
– Ну что Вы с Вами так интересно, – уверила его девушка.
– Но мы даже не познакомились, – вдруг вспомнил Сомов.
– Меня зовут Лиза, – представилась девушка.
– А меня Владимир Захарович, можно Володя.
Лиза улыбнулась.
– C Вами очень интересно беседовать., – выпалил Сомов, сам ужасаясь своёй банальности.
Но девушка не посчитала этот комплимент банальным, она улыбнулась слегка застенчиво и ответила.
– Мне очень приятно слышать это от Вас.
Лиза опустила глаза. Разумеется, беседовать с ней приятно, ведь она не сказала почти ни слова.
– Вы тоже пишете стихи, – спросил Сомов.
И был очень рад, когда Лиза ответила:
– Нет, простоя люблю поэзию, поэтому иногда прихожу сюда послушать. Ваши стихи мне очень понравились, – сказала Лиза, потому что это требовалось сказать по инструкции. Но стихи и в самом деле были неплохи.
Сомов, конечно, прекрасно понимал как должен выглядеть в глазах молодой девушки, даже если его стихи ей очень понравились. В лучшем случае безобидным горе-талантом, и попросту неудачником. А этого ему совершенно не хотелось. Поэтому он небрежно вытащил из кармана визитную карточку и, протянув её Лизе, сказал:
– Мне, наверное, нужно полностью представиться, вот…
– Ти С, что это такое Ти С, – растерянно сказала Лиза взглянув на карточку. Это что вот эти продуктовые магазины.
Сомов кивнул.
У Лизы опустились уголки рта, она смотрела на Сомова, чуть не плача.
– Что Вас огорчает, – спросил Сомов?
– Значит Вы, ну в общем бизнесмен.
– Это плохо?
– Не знаю, я сама работаю в отделе маркетинга в Симбикоре, может, слышали, так у нас там ну в общем, если бы кто-то говорил как Вы, то его просто посчитали бы сумасшедшим. Поэтому я там ни с кем особенно и не разговариваю.
И Владимир Захарович Сомов понял, что, наконец, нашёл, то что искал. Ему нужна именно эта женщина.
– А я такой один, – сказал он, – и Вы такая одна, вот мы и встретились.
Лиза взмахнула ресницами. Она тоже была довольна собой. Сомов продолжал ещё что-то говорить, а Лиза, чтобы не терять времени мысленно читала аффимацию. "Я нахожу самого подходящего для себя человека, и выхожу за него замуж. Этот человек во мне нуждается, он сам выходит на меня.
ГЛАВА 7
Выслушав отчёт Лизы, Алексей Тимофеевич удовлетворённо кивнул.
– Ну что ж, ты справилась хорошо. Этот вариант мы также будем разрабатывать. Ему тоже назначай встречи два раза в неделю. Скажи, что очень занята. У тебя много работы.
– Он и сам занят. Говорит, что такое дело, как его, требует постоянного присутствия и постоянной деятельности.
– Тем лучше, переходим к третьему варианту.
– Разве нужен третий.
– Непременно, нужен.
– Но зачем?
– Тебе, что кто-то из них уже сделал предложение?
– Нет, но…
– Вот тебе и но…
– И всё же я думаю…
– Твоё дело не думать, а чётко выполнять мои инструкции.
– И всё – таки, почему двоих недостаточно?
– Тебе достаточно?
– Ну, конечно.
– А мне нет.
– Но почему?
– Не понимаю, как тебя ещё не уволили из твоего отдела маркетинга. Разве ты не знаешь, что фирма, имеющая небольшое количество поставщиков очень рискует?
– Знаю, но…
– Разве поставщиков должно быть два?
– Нет больше. Если и фирмы мало поставщиков, то это фактор риска.
– Вот именно. Я не хочу работать зря, мне нужна уверенность в успехе насколько вообще можно быть в чём-нибудь уверенным, поэтому нужно иметь столько вариантов, сколько мы будем успевать разрабатывать одновременно. Теперь понимаешь?
– Да я понимаю, послушно сказала Лиза.
– Вот и хорошо, поэтому мы переходим к варианту номер три.
Лиза кивнула.
– Ладно, – подытожил Алексей Тимофеевич, – начнём. Но для этого нужно кое – что уточнить. Ты где училась?
– В университете.
– Прекрасно, значит, ты закончила университет.
– Иностранный язык знаешь?
– Ну, английский.
– На каком уровне?
– Ну, как все. Проспекты читаю. Если несложно, то объясниться могу, для нашей шарашки достаточно.
Ладно, значит, знаешь английский язык. Теперь нужно подумать о твоём происхождении, кто твои родители, сначала отец, кто твой отец?
– Профессор.
– Это хорошо.
– Ничего хорошего. Пока он защищал свои дурацкие диссертации, все эти степени упали в цене. Другие приспособились. А он принципиально не желал ничего менять в своей жизни. Сейчас прозябает в какой-то лаборатории, где нет денег на исследования, а он, между прочим, настоящий учёный.
– В какой области?
– Он микробиолог.
– Чудесно.
Лиза пожала плечами.
– Пойдём дальше, а мама твоя кто?
– Тоже микробиолог. Сейчас торгует косметикой, между прочим, больше отца зарабатывает.
Алексей Тимофеевич немного подумал, потом сказал:
– Микробиолог это хорошо. А другие родственники.
– Ну про прадеда я Вам говорила. Это с отцовской стороны.
– Нет, красный партизан не подойдёт. А с материнской стороны ты знаешь, кто был твой прадед.
– Знаю, рабочий красильщик.
– Простой рабочий?
– Нет не простой, очень квалифицированный, мастер золотые руки. Мама говорила, что к нему, когда он уже давно был на пенсии, приходили с завода советоваться.
– Нет, это не подойдёт.
Алексей Тимофеевич задумался. Придётся создавать легенду. Он посмотрел на Лизу. Похоже, она ничего не понимала, но готова была выполнить любое его распоряжение. Он окинул взглядом её стройную фигуру. Длинные ноги, небольшая стопа. Тонкие музыкальные пальцы. В общем, вполне сойдёт за обломок аристократии. Сейчас многие внезапно разбогатевшие тянутся к аристократии. Знали бы они, что это первый признак плебейства. Ну что ж, всё по желанию заказчика. Ведь многие, так называемые публичные люди кардинальным образом поменяли своих предков.
– Значит так, – повернулся Алексей Тимофеевич к Лизе. – Твой прадед с материнской стороны был… ну скажем граф, он погиб, а его юная жена осталась с младенцем на руках, в самом пекле гражданской войны.
– Но он вовсе не погиб, он умер своей смертью.
Это замечание, Алексей Тимофеевич посчитал настолько несущественным, что не посчитал нужным отвечать.
– Твоя прабабушка училась в институте благородных девиц…
– Танцевала при выпуске танец с шалью в присутствии особы царской фамилии и получила похвальный лист, – смеясь, продолжила Лиза.
– Смеяться нечего, если ты хочешь, чтоб дело выгорело, надо относиться ко всему с полной серьёзностью, а кстати, насчёт танца с шалью при выпуске, это хорошая мысль. Итак, его юная жена скрывала своё происхождение, и все документы естественно пропали, или она сама их уничтожила. Но остаться всё-таки что-то должно, например фамильная драгоценность. У тебя есть что-нибудь ещё, твой прадед красный партизан больше ничего не экспроприировал?
– А как же, – развеселилась Лиза, – вот талисман, он у меня всегда с собой, и она показала крошечную серебряную пластинку, висевшую у неё на шее, на потемневшей серебряной цепочке. Удивляясь, как он раньше не обратил на неё внимания Алексей Тимофеевич взял в руки пластинку и повертел перед собой.
– Прекрасно, это очень старинная вещь её, уходя на войну, благородный граф надел на шею свой юной жене, воспитаннице института благородных девиц.
– Пусть так, – согласилась Лиза, – кстати что на ней за значки, что они могут значить, Вы не знаете?
Алексей Тимофеевич ещё раз внимательно осмотрел пластинку, нацарапанные на ней знаки ни о чём не говорили ему, возможно, это просто узор, а может и что другое, но разве в этом дело?
– Это старославянский оберег, – изрёк он после паузы, – очень действенный. Хотя и не признаваемый официальной православной церковью, так как эти знаки идут от язычества.
– Это в самом деле так, – с любопытством спросила Лиза.
– Какая разница. Этот оберег дала тебе мама, он в вашей семье всегда передаётся по женской линии. Итак, что я говорил, значит, твой прадед был граф, нет лучше, не граф, а князь.
– Мне бы вполне сошёл граф.
– А мне нет. Всякая работа должна быть сделана на высоком уровне.
– Какая разница граф или князь?
– Разница есть, княжна звучит лучше.
– Ладно, я согласна быть княжной.
– Значит решено. Кстати, как девичья фамилия твоей бабушки, ты знаешь?
– Знаю, Черешнёва.
– Это тоже не пойдёт Нужна другая фамилия.
– Как же я изменю её фамилию?
– Элементарно. Твой прадед был князь Черемисов. Но прабабушка естественно скрывала своё происхождение, так как боялась за себя и за ребёнка. В общей неразберихе гражданской войны ей удалось переменить фамилию на более простую. Так из Черемисовой, она стала Черешнёвой. Такая фамилия не внушала подозрений. Настоящие документы она долго прятала, но они сгорели во время войны.
– Ну, пусть так.
– Всё запомнила?
– Да.
– Тогда слушай инструктаж. Сделаешь всё, как я скажу и ничего не перепутай., мы приступаем к разработке варианта номер три.