– И где мы нашли дерево с нишей, – добавил Войтех, убирая руку. – Саш, а в чем дело? – поинтересовался он, сосредоточенно разглядывая ее затылок. Похоже, настала его очередь выяснять, что не так. Такие вещи Войтех предпочитал решать сразу. В идеале, стоило спросить ее еще накануне, но сначала они были не одни, а потом общались только по телефону.
Саша криво улыбнулась, останавливаясь. Ситуация и ей показалась знакомой, только несколько месяцев назад она была по другую сторону вопроса. Она глубоко вдохнула и обернулась к нему.
– Войтех, ты когда-нибудь видел, как умирают люди? – для ее взвинченного состояния вопрос прозвучал неожиданно спокойно.
– Доводилось, – коротко ответил он, не совсем понимая, к чему она клонит. – Но я тогда был сторонним наблюдателем.
– А я вижу гораздо чаще, чем хотела бы. Вижу, как умирают совершенно разные люди: молодые, старые, измученные долгой болезнью, вышедшие за хлебом и попавшие под машину, с кучей плачущих под дверями отделения родственников и совершенно одинокие. Разные. Но знаешь, что их всех объединяет? – Саша на секунду запнулась, словно ждала от него ответа, но, так и не дождавшись, продолжила: – Они все хотят жить. Даже те, для кого смерть, казалось бы, станет избавлением, те, кто утверждают, что уже сами хотят поскорее умереть, чтобы больше не мучиться, все надеются на чудо, которое хоть еще немного продлит им жизнь. У них всех есть какие-то планы, мечты, незавершенные дела. Кто-то не успел съездить в Париж, у кого-то маленький ребенок, которого еще нужно вырастить и поставить на ноги, а кто-то просто не дочитал интересную книгу. Желание выжить во что бы то ни стало заложено в человеке природой. И те девушки, которых похитил этот ненормальный, они тоже хотят жить. У них тоже есть дела, и они не планировали умирать. И если я могу хоть что-то сделать для них, я это сделаю. И мне будет наплевать, кто и зачем пишет Марине и как с этим связан маньяк. И я не понимаю, как может быть по-другому?
Она замолчала, не то переводя дыхание, не то ожидая хоть какой-то реакции на свои слова.
– Весьма похвально, – сдержанно прокомментировал Войтех. – Как ты думаешь, сколько еще женщин подвергается насилию в данный конкретный момент? Пока мы с тобой тут разговариваем, кого-то где-то бьют и могут забить до смерти. Кого-то просто планируют убить. Кто-то подвергается сексуальному насилию, которое, возможно, закончится смертью. Может быть, бросим все наши дела и направим наши усилия исключительно на спасение всех от всего?
Саша растерялась. Это не было той реакцией, которую она от него ждала.
– А если бы это была я? – спросила она. – Если предположить, что одной из тех девушек могла быть я. Или Лиля. Тебе тоже было бы плевать, потому что в данный конкретный момент где-то еще какие-то женщины подвергаются насилию?
Теперь Войтех выглядел удивленным.
– С чего ты взяла, что мне плевать? Мне не наплевать и на этих девушек, хотя я их не знаю. Но их спасением занимается ваша полиция. У меня свои задачи. Я не частный детектив, я не неуловимый мститель, я не супергерой, который взялся в одиночку защищать город от преступности. Ко мне обратились конкретные люди с конкретной просьбой, у меня свои цели, и я не могу забывать о них каждый раз, когда вижу цель более важную, но для которой я все равно не гожусь. И если уж на то пошло, то среди этих девушек нет ни тебя, ни Лили, ни кого-либо еще, кого бы я знал.
– Значит, в этом для тебя разница, да? Если бы ты их знал, их спасение стало бы более важной целью, чем какие-то там сообщения в Скайпе? Я не говорю, что ты должен все бросить и искать этого маньяка, ты прав, для этого есть специально обученные люди. Меня просто поражает твое равнодушие. И знаешь, что удивляет больше всего?
– Что?
– Что это говоришь именно ты. Я могу понять Лилю. Она никогда не оказывалась в подобной ситуации, а человеку сложно поставить себя на место другого, сложно представить, как страшно умирать, не дождавшись спасения. Но ты… Ты ведь практически был на месте этих девушек. Однажды ты уже умирал и знаешь, как это страшно. Там, – Саша на мгновение посмотрела вверх, – ты ведь ждал чуда, так? Знал, что чудес не бывает, но ждал, что что-то произойдет. Кто-то просто придет и спасет тебя. Просто так, просто потому, что ты не должен и не можешь умереть сейчас. У тебя много дел, много планов, и никто не имеет права отбирать у тебя жизнь. И тебе наверняка было все равно, кто это будет: специально обученные люди или просто тот, кто проходил мимо, у которого были свои цели и задачи и кто тебя совсем не знает.
Пока она говорила, Войтех чувствовал, как сжимаются кулаки, как коротко стриженые ногти впиваются в ладонь. Он старался сохранять спокойствие и невозмутимость, но с каждым ее новым словом это становилось все трудней. Когда она замолчала, сердце в его груди уже стучало как вчера во время видений, он уже не мог дышать ровно, и это выдавало внезапно вспыхнувшую злость. Захотелось сказать ей что-нибудь резкое. Что-нибудь такое, что навсегда отучило бы ее пытаться манипулировать его мнением, вспоминая этот случай. Чтобы она не смела говорить о том, чего не понимает. Вместо этого он только стиснул на несколько секунд челюсти, непроизвольно прищурив глаза.
Гнев – это тоже всего лишь эмоция, как и страх. Гнев можно контролировать.
– Ты права. – Когда он наконец заговорил, голос его звучал уже ровно, никак не выдавая тот внутренний эмоциональный взрыв, который вызвали ее слова. – Я знаю, что такое ожидание смерти и полная беспомощность. – Он шагнул к ней ближе, сокращая расстояние в несколько метров до расстояния вытянутой руки. – И ты права, я готов был все отдать за спасение. За то, чтобы кто-то – кто угодно – пришел и спас меня и тех, кто был со мной. Да что уж там, хотя бы меня, в тот момент мне было плевать на других. Но знаешь что? – передразнил он ее, наклоняясь еще ближе, так, что кончики их носов чуть не соприкоснулись. Почти шепотом он ответил на свой собственный вопрос, не дожидаясь ее реакции: – Никто так и не пришел.
Саша испуганно смотрела на него, не зная, что сказать. То, что переступила какую-то черту, даже не заметив ее, она поняла сразу, едва услышала его слишком спокойный голос, никак не вязавшийся с выражением лица. Войтех умел быстро брать себя в руки, но за несколько мгновений она успела понять, что для него значили ее необдуманные слова. В какой-то момент ей даже показалось, что он сейчас ударит ее. Во всяком случае, она бы на его месте влепила пощечину за подобное.
Но когда он приблизился к ней, когда замолчал, с раздражением глядя ей в глаза, она испугалась другого: что он не простит ей этих слов. Он прощал ей ее неуемное любопытство, ее бесконечные вопросы, иногда слишком личные и бестактные. Он рассказывал ей то, чего никогда не рассказывал никому другому. Это можно было назвать доверием, и теперь она боялась, что только что его потеряла.
– Прости, я… я не должна была… – Слова прозвучали так тихо, что, если бы Войтех был чуть дальше от нее, он бы их даже не услышал.
– Не должна, – согласился он, выпрямляясь. – Больше так не делай, пожалуйста.
Он обошел ее, спустился вниз по ступенькам, сделал несколько шагов по тропинке, приметил дерево, которое видел вчера, и приблизился к нему. Сейчас было светлее, чем накануне, и страшные темные пятна крови в естественной нише были видны лучше. Войтех чувствовал, что разговор закончился как-то неправильно. Вместо того чтобы разрядить обстановку, он только сильнее ее накалил. Стараясь придерживаться того же спокойного тона, он попытался расставить все точки над "i":
– Все это очень просто, Саша. Да, у меня есть свои цели и задачи. Мне нужна ваша помощь для их достижения, но я никого не держу рядом с собой насильно. Если мои цели тебе не нравятся, если мое поведение тебя задевает, ты всегда вольна уйти и сказать, чтобы я больше тебе не звонил. Я буду искренне огорчен этим, но отговаривать не стану. Или мы можем продолжать делать это вместе, но тогда я прошу смириться с теми приоритетами, которые определяю я. – Он обернулся к ней, чтобы видеть ее реакцию на свои слова, но она стояла на тропинке и просто молча смотрела на него. – Но никогда, пожалуйста, не пытайся давать оценку моим мыслям и тем более моим чувствам. Я действую, исходя из своих объективных возможностей. Как я при этом отношусь к ним, никого не касается, даже тебя. Если карта ляжет так, что я смогу что-то сделать для похищенных девушек, я это сделаю. Тебе бы стоило это понимать, – последнюю фразу он пробормотал уже тише, снова поворачиваясь к дереву.
Саша сделала неуверенный шаг к нему, но тут же остановилась. Чувство вины всегда злило ее. Она не любила быть неправой и тем более не любила, когда ей на это указывали. Но сейчас почему-то злости не было. Она просто чувствовала вину за свои слова, за то, что в попытке доказать ему свою правоту, задела то, что трогать не должна была. Она готова была извиниться, но это не значило, что она поменяла свое мнение относительно задач их расследования.
– Я не хочу уходить, – честно сказала она. – И я рада, что этого не хочешь ты. Даже после того, что я тебе наговорила. Мне действительно жаль, Войтех, это было необдуманно с моей стороны. Но я не буду тебе лгать. Я все равно считаю жизнь девушек приоритетом. Потому что можно потерять все, что угодно, но подняться и пойти дальше. А потеря жизни – это конец. Это навсегда. Это нельзя изменить. Я согласна уважать твое мнение и твое решение по этому вопросу, но мое мнение от этого не меняется. Если тебя это устраивает, мы продолжаем работать вместе. Если нет, то мне в самом деле лучше уйти, потому что я никогда не смогу думать, как ты.
– Твое мнение – это твое дело, – отозвался Войтех. – До тех пор, пока оно не мешает нашей совместной работе.
Саша несколько секунд стояла на месте, решая, нужно ли говорить что-то еще, а затем все же осторожно подошла к нему, тоже заглядывая внутрь дерева. Кроме пятен крови, там не было ничего интересного.
– Если честно, я плохо представляю, где нам искать фотоаппарат, – сказала она, стараясь контролировать голос, чтобы он звучал как всегда. – Даже если убийца не заметил его, он может быть где угодно.
– Да, – согласился Войтех со вздохом. – И это "где угодно" наверняка в каком-то труднодоступном или просто незаметном месте.
Он вытянул руку и коснулся дерева, прикрыв глаза и пытаясь вызвать в памяти свое недавнее видение. Ему самому казалось, что это бессмысленно, но вдруг Саша права, и он действительно может как-то влиять на свои видения, провоцировать их?
Саша сосредоточенно смотрела на него, пытаясь понять, что он делает. Несколько минут прошли в полной тишине. Странно, рядом была автозаправка, дорога проходила всего в нескольких метрах от них, но звуки сюда как будто не долетали. Словно за забором начиналась какая-то особая зона со своей атмосферой, не позволяющей посторонним факторам нарушать тишину и спокойствие кладбища. Саша вдруг почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок, как будто позади нее кто-то стоял и дышал ей в затылок. Она оглянулась, но кроме них здесь никого не было. Тряхнув головой, она снова повернулась к Войтеху.
– Что ты делаешь?
– Пытаюсь проверить твою теорию о том, что могу "гуглить" во Вселенной, как Иван в Интернете. – Он опустил руку и открыл глаза. – Только я не знаю, как это делать.
– А что если Нев тоже был прав? И это тест спровоцировал видение? Карты ты угадывал верно, и все с большей скоростью. Я к концу даже вытаскивать их не успевала, не то что смотреть. Может быть, как-то так получилось, что ты этим "установил соединение со Вселенной"? – Саша улыбнулась.
– А ты захватила с собой карты? – с ответной улыбкой поинтересовался Войтех.
– Карт нет, к сожалению, но ты можешь попытаться угадать что-нибудь другое. – Она огляделась, придумывая, что именно он может угадать, но ничего, кроме бесконечных желтых листьев и полуразрушенных могил, на глаза не попадалось.
– Нет, это не поможет, – пробормотал Войтех. – Я угадывал карты, заглядывая в будущее. И я видел то, что относилось к будущему. Сейчас же мне нужно заглянуть в прошлое.
Саша удивленно подняла бровь.
– А я была уверена, что сначала ты просто читал мои мысли.
– Только мысли мне еще не хватает читать, – фыркнул Войтех, оглядываясь по сторонам.
– Тогда я даже не знаю, что тебе предложить.
Более того, она даже не была уверена, что это стоит делать. Раньше она не знала, что происходит с ним во время видений, наблюдала только последствия. Теперь же, увидев еще и показания пульсометра, считала это не самым безопасным занятием.
Войтех о показаниях пульсометра не думал, но тоже не представлял, как сможет вызвать у себя видение прошлого. Это было все равно, что попытаться осознанно управлять работой внутренних органов. Или увидеть осознанное сновидение.
Едва в его голову пришло сравнение со сновидением, он достал телефон и набрал номер Лили. Та ответила почти мгновенно. Войтех попросил ее прислать ему ссылку на профиль той девушки, что успела выложить несколько фотографий в Инстаграме перед тем, как их обеих убили. Лиля пообещала, что сейчас пришлет, и они разъединились.
– Что ты собираешься там увидеть? – непонимающе спросила Саша. – Заглянуть в ее прошлое?
– Хочу попытаться сосредоточиться на ней, – Войтех пожал плечами, глядя в экран телефона. Чувствовал он себя при этом ужасно неловко. Собственная идея уже казалась ему глупой. Да, если о чем-то усиленно думать, засыпая, можно увидеть связанный с этими мыслями сон, но это не значило, что такой подход сработает с видениями.
Сообщение со ссылкой пришло, и времени смущаться не осталось. Войтех принялся разглядывать фотографии.
Они были не очень четкими: сумерки, камера в телефоне, да еще он сам сейчас смотрел их на недостаточно большом экране. Однако ему все же удалось составить определенное представление о том вечере. Тогда не было пасмурно, остатки солнечных лучей сохранились на паре кадров. Войтех представил, как Вика делает эти снимки, как Инна рядом делает свои. Он перечитал сообщение под последней фотографией, попытался представить, что было дальше.
"…Эй, подожди меня!"
Пульс начал учащаться, и перед глазами все немного поплыло.
"Интересно, здесь есть ангелы? Хочу фотку с ангелом…"
Первая вспышка оказалась той же, что и накануне: дерево с глубокой естественной нишей, забитой переломанными частями тел, с которых стекала кровь. Только в этот раз она пронзила голову, как раскаленный прут, от левого глаза до затылка. За этим последовала еще пара вспышек, еще более болезненных.
Войтех выронил телефон и сжал голову обеими руками, как будто боялся, что она сейчас взорвется. Чувствуя, как земля уходит из-под ног, он попытался ухватиться за что-нибудь одной рукой, но так и не успел понять, удалось ему или нет: сознание в очередной раз погасло.
Саша бросилась к нему, но среагировала слишком поздно. Рукав куртки, за который она успела схватить его, выскользнул из ее пальцев, и Войтех рухнул на землю.
– Дворжак, это уже не смешно, – проворчала она, мгновенно опускаясь на колени рядом с ним.
Он лежал лицом вниз, поэтому ей пришлось приложить усилия, чтобы перевернуть его. Расстегнув на нем куртку, Саша похлопала его по щекам, но никакой реакции не последовало. Она взяла его за запястье, чтобы подсчитать пульс, и в ужасе охнула: на этот раз пульс был быстрым, но слабым и неритмичным.
– Войтех!
Она наклонилась к самому его лицу. По крайней мере, он дышал, однако привести его в сознание ей никак не удавалось, что бы она ни делала. Бежать к машине тоже было бесполезно, в ней не было никаких необходимых при аритмии лекарств.
– Дворжак, не смей мне тут…
Она вытащила из сумки телефон, чтобы набрать номер Вани. Ей следовало бы сразу вызвать "скорую помощь", но Саша не была уверена, что в таком случае ей позволят вмешиваться в лечение. Если его отвезут не к ней в больницу, она будет не в силах ни на что повлиять, а ни одному другому врачу Войтех не расскажет о причинах своего состояния, в этом она не сомневалась.
Значок в верхней части экрана, означавший отсутствие сети, поставил крест на попытке позвать на помощь Сидорова.
– Да твою ж мать! – Саша отбросила бесполезный аппарат в сторону и снова полезла в сумку, молясь о том, чтобы это оказалась именно та сумка, в которую она когда-то клала ампулу с нашатырным спиртом, иначе ей все-таки придется идти к машине, оставив Войтеха здесь одного.
На этот раз ей повезло, и ампула, завернутая в несколько салфеток, чтобы не разбилась, нашлась в одном из внутренних карманов. Отломав пальцами верхнюю часть, она поднесла ее к носу Войтеха.
После первого же вдоха Войтех дернулся и закашлялся. Он не сразу понял, что именно произошло, только когда почувствовал под спиной холодную сырую землю, вспомнил, как начал терять сознание. Голова все еще пульсировала болью, сердце скакало как сумасшедшее. Лежать было неудобно и неприятно, но сил встать он не чувствовал. Отмахнувшись от руки Саши, которая тыкала ему в лицо что-то отвратительно пахнущее, он снова закрыл глаза.
– Знаешь что? Мне это надоело, – заявил он. – Я отказываюсь это повторять.
Саша нервно рассмеялась, убирая от его лица нашатырный спирт и стряхивая с ладони колючие осколки.
– Давай в следующий раз ты сразу ляжешь, – предложила она, садясь рядом с ним прямо на землю и прислоняясь спиной к дереву. – Потому что в конце концов ты все-таки расшибешь себе голову. – Она взяла его за руку, с облегчением отмечая, что пульс, хоть еще и слишком быстрый, стал ровным. – А сейчас мы поедем в больницу. Нужно сделать ЭКГ.
– Нет, никаких больниц, – он отрицательно покачал головой. – Я в порядке.
– Ты только что грохнулся в обморок, у тебя бешеная тахикардия, а минуту назад была еще и аритмия. В каком месте ты в порядке? Пожалуйста, прекрати спорить. Мы просто сделаем ЭКГ, и вот если там все в порядке, я не стану тебя задерживать.
– Мы еще не нашли фотоаппарат, – напомнил Войтех, с трудом садясь и тоже подползая к дереву, чтобы прислониться к нему спиной. Так было чуть теплее, чем лежать на земле навзничь.
– Если он где-то здесь, найдем его в следующий раз, никуда он не денется, если до этого не делся. Пойдем.
Саша поднялась с земли и протянула ему руку, чтобы помочь встать. Войтех все еще был достаточно бледен и болезненно морщился, поэтому Саша намеревалась в этот раз настоять на своем и все-таки отвезти его на минимальное обследование.
Войтех не стал пренебрегать ее помощью. Поднявшись, он попытался отряхнуть с себя землю и листья, нашел в траве выпавший из рук телефон, а потом пошел совсем не в ту сторону, где находилась дыра в заборе.
– Пойдем со мной, я знаю, где этот фотоаппарат.
Саша несколько мгновений растерянно смотрела ему вслед, затем раздраженно выдохнула, сунула в карман свой телефон и в несколько шагов догнала его.
– Ты невыносимо упрям, – объявила она. – С тобой невозможно разговаривать. Ты игнорируешь мои врачебные указания и плюешь на собственное здоровье. Надеюсь, ты это поймешь и сделаешь выводы.
– Посмотрите, кто заговорил об упрямстве, – проворчал Войтех.
Саша перевела дыхание и, поняв, что все равно не сможет его переубедить, спросила уже совершенно другим тоном:
– Где этот фотоаппарат?