- Ты кто? Говори! - Спросил Филин.
- В-военф-фельдшер п-п-прапорщик Хмельницкая. - Прошептала та.
- С каравана?
В ответ, лишь, немой кивок головы.
- Говорить-то можешь?
- Н-н-не з-знаю. - Её била крупная дрожь.
- Ну, значит можешь.
- А-а в-вы к-кто?
- Мы, красавица, те, кто тебе поможет.
- В-вы наши?
- Наши, наши.
- Ой, м-мамочки! - И тут она разревелась. - А т-тот бородатый, н-ну в которого стреляла, тоже н-наш.
- И он наш. - Успокоил её Андрей.
И тут началось нечто, чего не мог ожидать никто…
- Ребятки, м-миленькие, р-родненькие! А я т-там сижу, а в-вы здесь. - Такого потока слез не было, наверное, даже во времена Большого Потопа. - А я с-сижу и м-мужика жду, а-а вас тут ц-целая толпа! М-мальчики, вы меня с-спасёте? Да? Я ж-же ведь женщина, к-к-красивая. М-мальчики, к-кто хочет женщину? Н-ну, чего стесняетесь? Я ж-же сама прошу!!! - Бедная девочка металась между бойцами, и не знала, на ком ей остановиться.
Все остолбенели. А что прикажешь делать? Они-то понимали в чём дело, но… Но делать-то что? На выручку группе пришёл Док. Схватив "прапорщика медслужбы", он, что было сил, прижал её к себе.
- О, к-красавчик какой, х-хочешь меня? - И красивые, "бантиком", губы вытянулись в ожидаемом поцелуе.
В ответ Док, наотмашь, залепил две такие пощёчины, что эхо отозвалось в горах.
- Ты чё, Док? - Вскинулся, было, Змей. - Ты чё творишь?!
- У неё истерика - последствие перенесённого шока, от увиденного! Что, не поняли ещё? Да она сейчас что хочешь, сделает! Вы лучше найдите, во что её одеть, вон от формы одни шнурки остались. - Зло проговорил Док, обнимая, затихшую в его объятиях девушку…
Бедная "прапорщик медслужбы" скулила и тихонечко подвывала, как голодный, брошенный щенок. Но, Док знал своё дело. Филину нужна была информация, и получить от неё мог от девушки. И Миша старался привести её в чувства побыстрее… Не прошло и двух часов, как Андрей, наконец-то, смог поговорить со своим "найдёнышем".
- Ну что ж, красавица, давай расскажи нам, кто ты, что и откуда?
Одетая, в чудом сохранившуюся, где-то в недрах каравана, форму, девушка начала говорить.
- Я - старшая медсестра полевого госпиталя, прапорщик Хмельницкая…
- Тебя зовут как?
- Ира. - И тут же выстрел глазами из-под длиннющих ресниц.
- Так, Ира. - Ох, не проста была "прапорщик", ох не проста! - Дальше!
- Эвакуировали раненных из Кандагара…
"Опаньки! - подумал Андрей. - И что же дальше?"
- Вышли из Кандагара неделю назад, ну 3 декабря, шли медленно - у нас "тяжёлые" были, а дорога сами знаете какая…
- Знаем, знаем, дальше!
- Не т-торопите меня, товарищ… - Она задумалась ненадолго. - Капитан, наверное? Мне не очень хорошо…
Увидев, сдвинувшиеся брови Филина она тут же затараторила:
- Позавчера, из Калата, "тяжёлых" забрали летчики на своих вертолетах, а остальные пошли в караване. - На её глаза опять навернулись слезы.
На повторную истерику у Андрея не было времени. Поэтому он решил говорить по-армейски жёстко, пресекая, тем самым, поползновения к женским "соплям":
- Дальше!
- А, а вы кто?
- Дальше прапорщик!
- Из Калата выходили в 3 часа дня…
"…Три часа дня! Женщины на войне, а разговоры как на кухне. Военный сказал бы в 15.00…"
- Дальше, дальше, прапорщик, ты же военный человек!
- А вечером попали в засаду… Всё произошло очень быстро. Нас сопровождали десантники из Кандагара, их БТРы взорвались как-то одновременно. Я, товарищ капитан, здесь уже год, и научилась быстро реагировать на взрывы… Как… Ну не знаю кто!..
- Я лейтенант.
- Ну, так будешь ещё капитаном. - И опять залп из-под ресниц…
- Говорите!
- Выпрыгнула из кунга и в кусты. А они стали специально стрелять по красным крестам, они нас расстреливали! - Ирина всхлипнула, шмыгая носом. - И ещё кусты эти - сплошь колючки… Изодралась вся. Больно…
- Ладно, прапорщик, дальше всё понятно.
Андрей думал, глядя на девушку, что же дальше делать. А она, как побитый щенок, жалась к Филину.
- Слушай, лейтенант. - Зашептала, вдруг, девушка. - Ты женат? А хоть бы и женат… Хочешь, я буду твоей ППЖ, а? Нет, правда? Хочешь?
- Слушай меня, Иришка. - Андрей обнял такое податливое девичье тело. - В другое время, и в другом месте, поверь мне на слово, я бы тебя не упустил. Но, пойми, ты же прапорщик, мы на задании, всё же… Уже почти в самом его конце. Мы в этом грёбаном задании уже больше месяца, весь Афган пересекли. И осталось-то нам - всего ничего. Понимаешь? Потом, ладно Иришка? Всё потом…
Девушка послушно кивнула головкой и опять зашмыгала носом. Её необходимо было чем-то занять. Чем? Да её профессией, вот чем!
- Слон, давай Дока ко мне!
Док явился через три с половиной минуты.
- Я здесь, Филин.
- Миша, бери-ка с собой вот этого прапорщика медицинского. - Андрей кивнул на девушку. - И к нашим трёхсотым. Как они там, кстати? Что нового?
- Чайханщик в отрубе, бредит; у Муллы - плечо на вылет, кость не задета, но, сама рана поганая, видимо, порвана вена - кровь так и хлещет - без операции он долго не продержится. - Докладывал Док, косясь на девушку. - Укушенному Бандере руки обработал и вкатил противостолбнячный. Может ещё и от бешенства ему кольнуть, как скажешь? - И улыбнулся уголками рта.
- Не надо. - Надула губки Ирина, и тут, тихонечко так, стала посмеиваться. - Я здоровая, испугалась только…
- Ладно, Док, бери прапорщика и к раненым. Их надо довезти до наших. И посоветуйтесь, там, что с Муллой делать. Зашейте, что ли, как-нибудь, или ещё чего, короче, вы медицина, сами знаете что делать. Пошёл!
Док увёл девушку к нашему автобусу.
- Медведь. Что там, у Тюленя с "колёсами"?
- Колдует над одним из "Уралов", говорит что, может быть…
- Быстрее бы, ночь на исходе, уходить надо.
И тут мощно, басовито, взревел двигатель грузовика.
- Ну, слава Богу. - Произнёс Филин. - Игорь, давай "бронники" на всех в "Урал". "Мухи" найденные, цынки, короче, всё хозяйство… Набросайте в кузов ватников для наших трёхсотых, ну, короче, сам знаешь. Давай.
Суета заняла минут пять. И тут к Филину, подошёл Медведь.
- Слушай, командир, а что с этими двухсотыми из каравана?
- Нет времени.
- Слушай ты, командир, ты чё?! Это же не "духи"! Тут пацаны легли! А те, что в кузовах - они же по второму разу! Ты чё, лейтенант, сбрендил совсем? Мы же люди! Люди!!! А эти девочки?!
- Отставить истерику, товарищ прапорщик! - Впервые Андрею приходилось показывать характер, да ещё, не в самых лучших условиях. - Рот захлопни, Игорь!.. И слушай меня. Трогать ничего нельзя - если Алихан, а, это, скорее всего он, будет возвращаться, дальше-то ему ходу уже нет, и обнаружит что-нибудь, а колонны-то не было ни туда, ни оттуда, то эта псина поймет сразу же, что здесь была рейдовая группа. Понимаешь?
- Ну?
- В другом месте "нукай", Игорь! Я не знаю, сколько здесь и сейчас работает таких групп, как моя. - Группа действительно, уже была группой Филина. - Но, эта псина охотится за нами, и с этим надо считаться! У нас есть "работа" одна на всех, но командир - я, Игорь, и я эту "работу" сделаю!!! Понял?
- И оставишь всё вот так?
- Нет, Игорь, нет!!!
- Тогда говори, Филин, не томи - душе тошно от всего этого.
- Мы уходим, Медведь, уходим. У нас две рации. Одну рацию на "радиомаяк" и под колесо одного из "Уралов". Сигнал примут, среагируют минут через 30, пока будут поднимать вертушки ещё четверть часа, да пусть лёту сюда из Газни минут 40. Дадим ещё на армейский долбоебизм минут 10. Короче, Игорь, у нас есть что-то около полутора часов или, если повезет, двух. За это время мы должны уйти километров, ну, на 30 хотя бы, и замаскироваться. "Летуны", увидев одну машину, разбираться не будут - ёпнут НУРСами и всё, пиздец! Ну, понял?
- А чё, у меня есть выбор, командир?
- Нет, Игорек, нет у тебя выбора…
- Тогда начинаем работать.
- Давай, Медведь, давай, брат!
Небыло у прапорщика аргументов возражать, да и не могло быть - этот вояка знал, что такое невыполнение приказа, и эмоциям тут небыло места…
* * *
10 ноября 1988 г. Привал.
За оставшихся до рассвета 2 часа, группе удалось пройти 27 километров, как показывал спидометр "Урала". Когда небо стало сереть, Филин решил уходить с шоссе в "зелёнку" - дальше идти по "нитке" было опасно. Углубились примерно на километр, развернули, снятую с одного из сгоревших БТРов, маскировочную сетку и накрыли ею грузовик. Отправив в охранение часовых, Андрей уселся у заднего колеса и закурил.
- Ну, что скажешь, замок? - Обратился он, к сидевшему рядом, Медведю.
- А ничего не скажу, Андрюха, ждать надо. Но, чует моё сердце, что аукнется этот расстрелянный госпиталь и нам.
- Да уж. - Вяло согласился Филин.
Многодневное, нервное напряжение и бессонные ночи неподъёмным грузом навалились на веки.
- Филин, слушай! - Дёрнул его, вдруг, за руку Медведь.
К ним, с севера, приближался мерный рокочущий гул. И не прошло и пяти минут, как над ними ревя, прошла эскадрилья "крокодилов", в сторону погибшего каравана, а ещё минут через десять, Филин явственно услышал, как стреляют их бортовые пушки и рвутся НУРСы.
- Вот теперь посмотрим, что будет. - Произнёс Медведь.
Ещё через какое-то время, над ними понеслась четверка "Сушек", и, спустя несколько секунд, пошла непрерывная канонада.
- "Ковёр" ложат штурмовики. - Прокомментировал Медведь. - Хреновые дела, командир, мне кажется, что я знаю всё, что будет дальше.
- ?
- Погоди, немного, от Газни до перевала километров 25, и от перевала до нас около 30. Так?
- Так, ну и что?
- А вот примерно через час я тебе и скажу, что будет дальше, и даже, что нам делать.
- Ладно, ждём.
Время, в бездействии, тянулось неимоверно долго. Но как, и говорил Медведь, через час с небольшим, на шоссе послышалась, приближающаяся стрельба из крупных калибров.
- А вот и "кавалерия". - Проговорил Медведь. - Все на землю! Они по "зелёнке" долбят.
По шоссе на большой скорости шла колонна, но какая: танки Т-72, Андрей насчитал четыре, БМДшки, шесть, БМПшки тоже шесть и БТРов восемь! Все башни повернуты на "зелёнку" и шквал огня из КПВТ. "Зелёнку" элементарно косили!..
Колонна бронетехники прошла за минут семь-восемь, но это были страшные минуты.
Отряхивая с себя ветки и какую-то труху, Медведь приподнялся на локтях:
- От сука! От же шакалюга!
- Ты чего, Игорь?
- Слушай, Филин, мы здесь застряли теперь надолго. Думаю суток двое не меньше.
- Да объясни же, Медведь!
- Да чего объяснять-то, ушёл наш Алихан, чтоб его дикие псы сожрали, умён гад!
- Товарищ прапорщик!
- Ладно, не кипи, тут такое дело… Госпиталь этот из-за нас погиб…
- Ты думай чего несёшь, прапор!
- Да и думать нечего: за уничтоженную колонну, а тем более, походный госпиталь, так было и в мое время в ВДВ, а сейчас, думаю, ничего не изменилось, Войска Дяди Васи мстили без разбору. А так как это почти авиация, ну, или "воздушная пехота", то их всегда поддерживали "летуны" - одного рода войск, почти - что те, что те "голубые"…
- Ну же, Игорь!
- Короче. Начало концерта ты видел сам: "крокодилы", "сушки" с "ковром" на "зелёнку", потом техника. Но, это ещё не все. В Газни, кроме полка "крокодилов", стоят два батальона ДШБ из бригады Артиста, а это уже хуже. Колонну видел? Думаю, как минимум рота. Сколько времени им понадобиться для эвакуации двухсотых с шоссе - я не знаю, много там ребят легло, думаю на "вертушках" вывозить будут, а это возьмет время, много времени. Ну, а потом будет, "зачистка". Я сам, Андрюха, больше четырех лет прослужил в ДШБ, знаю, как это бывает. А тем более, думаю, охранение госпиталя было из них же. Эта сука, Алихан, сам нас не нашёл, слабо ему оказалось, так он решил вот таким способом…
- Бля! А что же делать? У нас двое раненных.
- А ничего, Андрей! Будем сидеть и уши в землю попрячем. После ДШБшных "зачисток" по "зелёнке" недели две даже мыши не бегают. Будем ждать. А трехсотые наши, так что? Мулла выдержит - он жилистый, ему не впервой, да и кровь ему остановили, а Хайзулла твой оживает помалу - медикаментов там набрал Док, что и не унести сразу. Будем ждать, командир, если жить хотим…
…Время шло медленно. Андрей лежал на земле и смотрел в небо, где сновали туда-сюда транспортные вертолеты в сопровождении "крокодилов", бездумно смотрел. В голове не было ни одной мысли. Вакуум. Филин, от бездейственного ожидания, впал в состояние какой-то прострации.
Когда стемнело, Медведь, подошёл к командиру:
- Андрей, ты пойди, поспи на ватниках в кузове, нам ещё долго ждать.
Филин, как зомби, поднялся на ноги и стал влазить в кузов "Урала":
- Как охранение, Игорь? - Спросил без каких-то интонаций.
- Норма Филин, иди спать.
Филин повалился подрубленным Колоссом на гору ватников и, в каком-то полузабытье услышал разговор:
- Ты, сестричка, пойди, ляг рядом с ним. Женское тепло - оно мужика к жизни возвращает, только не тереби его. Ладно? Этот мальчик, всего-то, четыре месяца с хвостиком, как погоны офицерские надел. Но знаешь, сестричка, боец. Мало сейчас уже таких. Я вот, к примеру, 9 лет в Армии, Слон - 12 лет, Тюлень - тоже 12, а этот мальчик - без году неделя - всю группу сохранил в такой-то говнотёрке, что и в книжках не прочитаешь. Ему сейчас выспаться надо - он больше десяти суток на ногах, всё сам да сам. И я уже понял - не за наградами он рвётся. Просто парень этот - солдат. Понимаешь? Нет, наверное. СОЛДАТ! Иди к нему, Иринка, согрей. Нам командир в бодром духе нужен. Иди, сестричка…
Через века, прошедшие с момента разговора, Андрей, вдруг ощутил в своей руке теплую, нежную, бархатную кожу упругой, как мяч, женской груди и провалился в сон… И снилось Филину одно из прошедших лет, таких жарких и пьянящих, одесских лет…
* * *
Лето 1986 г. Кэт.
…Это лето было жарким, но на удивление мягким. Жара не угнетала, не гнала под упругие струи вентилятора. Толпы туристов, желающих провести свои отпуска в одном из красивейших городов - Одессе, этой жемчужине Черного моря, гуляли по улицам, загорали на многочисленных пляжах. А курсант второго, или уже, почти, третьего курса ОВАКОЛУ, Андрей Проценко валялся на госпитальной койке с банальным радикулитом. Совсем недавно прошли плановые учебные стрельбы всего училища. И всё было нормально. Батарея, в которой учился Андрей, уже отстрелялась и все, кто сумел, уже получили зачёты, в том числе и он, оставалась последняя неделя на полигоне, а там сессия и, о, мечта курсанта, месячный августовский отпуск. О том, что Андрей сдаст, как всегда на "отлично", сессию, он не сомневался. Курсант Проценко учился не для оценок - ему и, правда, были интересны армейские науки.
Но тут, взвод Андрея отправили на разгрузку боеприпасов. И всё было бы ничего, но, здесь Андрей переоценил свои силы - он решил, что сможет один поднимать ящики с выстрелами для "Града". А ящичек этот весит ни много, ни мало, 110 кг… Вот после четвертого ящика он и не смог разогнуться… И вот, находясь, вторую неделю в Окружном госпитале, Андрей материл себя самыми последними словами - сессия уже началась. Теперь придётся нагонять расписание своего взвода, а те экзамены и зачёты, которые он уже пропустил, сдавать отдельно от товарищей, договариваясь с преподавателями. Не самая лучшая перспектива даже для отличника.
Вот и клянчил Андрей у своего лечащего врача, медицинского майора, о скорейшей выписке. Да только увещевания курсанта не производили никакого впечатления:
- Не торопитесь Проценко, а сессию сдадите позже, ничего страшного.
Оно то конечно так, да вот только очень уж хотелось Андрею иметь полноценный, месячный, а не кастрированный, отпуск.
В конце - концов, Андрей добился своего - его отправили на физиотерапию. А это означало день-два и в училище. Ох, не знал тогда Андрей, ох не знал!..
Старшей медсестрой отделения физиотерапии служила молоденькая девушка. Прапорщик!!! Кабинет ультразвука, электрофореза и т. п. электропроцедур был её епархией. Здесь она была хозяйкой, Царь и Бог, точнее, Царица и Богиня. И почему больные, сломя голову, бегали на физипроцедуры, Андрей понял только тогда, когда впервые посетил этот кабинет.
Он любил слабый пол. И не считал это, каким-то пороком. Поэтому, когда он впервые увидел эту девушку, то у него, что называется, "дыхание в зобу спёрло".
Это была женщина-вамп! Ростом, что-то около 170 см; стройная; ноги росли "от коренных зубов"; блондинистые волосы острижены под "карэ"; огромные голубые глаза; маленький ротик бал очерчен пухлыми губками. Да что и говорить, она была красива. Но красива какой-то особенной красотой из "Плейбоя"… Она долго изучала своими глазищами, стоявшего перед ней, смущенного Андрея.
- Ну что там у тебя? - протянула она руку за медкартой. - Так радикулит. Ну-ну! Тебе что - 50 лет?