* * *
15 декабря 1988 г. "Слон".
Снег валил как сумасшедший. За неполных двое суток, вместе с 15-ти градусным морозом, это, так ожидаемое всеми, зимнее чудо природы на Родине, превратило предгорья Гиндукуша в смертельно опасные, непроходимые скальные отроги. Но, группа шла. Тяжёло, но шла! А мороз крепчал, с восхождением, всё сильнее и сильнее. Такого снегопада, даже в Сибири, наверное, видели не слишком часто. Шли в связках по двое. И только сейчас Андрей вспоминал слова о том, что в группе должно быть 14 человек, раненные и женщина, сидевшие на лошадях - не в счёт, и только теперь, он понял, мудрость, подтверждённую пролитой кровью бойцов, почему именно столько. Чётное число бойцов - вот в чём разгадка, смертельная, циничная, но мудрая. Один в горах не ходит; трое в связке - опасно, если сорвутся двое - один не удержит, а потерять 3 боевых единицы - иногда это решает очень многое… Вот и ходили по двое… Такова философия войны…
Грелись, или вернее грели руки, над, прихваченными из каравана, брикетиками сухого спирта…
Эти двое суток, каждый из группы Филина, запомнил на всю оставшуюся жизнь. Но вот Ирина… Ещё перед выходом, Отозвал Брата:
- Слушай, Брат, ты уже погулял с фамильным кинжалом, теперь будешь работать.
- Говори, брат, говори что хочешь?
- Ты нашего прапорщика видел?
- Медведя или …
- ИЛИ!..
- Видел, дорогой! Плохо ей, очень плохо!
- У тебя сёстры есть?
- Только четыре брата, старших.
- Сестру хочешь?
- Что говоришь, да? Кто не хочет? Это цветок в роду! Все братья поднимутся! Женщина - святое!
- У тебя, Каха, будет сестра. Только ты должен для этого постараться.
- Говори, да! Сердце не рви!
- Ты, Каха, за девочек из каравана мстил?
- Пока эта собака, Алихан, жив, мой кинжал страдает от жажды!
- Она из них! Она единственная, кто из этих девочек, в живых осталась! Каха, ты сбереги её. Лично ты!
- Я тебя понял, командир, брат! Сам сдохну, но её выведу! Всех зубами порву, да! Она сестрой мне будет, и братьям! Правильно сказал, командир, ох как правильно! Не волнуйся теперь, да! Я говорю!
…Ирина была под нежной и умелой опекой. И за "прапорщика" Филин был спокоен - такой "няньки" никто не ожидал увидеть в Брате… Но вот раненные… Мулла, понемногу, оклемался и, хоть, был ещё очень слаб, но старался хоть чем-то помогать группе: он, мутным взглядом, всматривался в скалы и, о чудо, не раз уже, предостерегал от опасности. Но Хайзулла… Этот был плох, хоть и в сознании. Док, улучив момент, прошептал Андрею, что ещё, максимум, двое суток, и начнется гангрена, и не помогут даже медикаменты, которые он нагрёб в расстрелянном госпитале. Это же подтверждала и Ирина. А поэтому группа Филина упорна лезла в горы… Самое главное, без "розовых соплей" - задание, его конечный результат. А результатом было - живой Хайзулла.
Почти двое суток, делая привалы всего на десять минут, группа Филина шла к точке в горах, где, а этого они не знали, мог быть ещё один перевал через гряду. Силы постепенно покидали ребят. С каждым шагом. И теперь, уже каждый, шёл на сплошном упрямстве. А главное этот безумный снегопад. И пронизывающий, до костей, морозный ветер ущелья. Хорошо ещё - спасали армейские бушлаты и ватники, одетые, поверх, афганской одежды.
Нервы были на пределе. Но, слава Богу, к 15.00, 15 декабря, снегопад прекратился. Прекратился как-то внезапно, как будто, кто-то там, на верху, взял и перекрыл подачу снега. А ещё через четверть часа ветер унёс тучи и, внезапно, ударило солнце. Ярко и весело освещая окрестности.
И, остановившаяся группа Филина, разинув рты, вдруг поняла, как и всем повезло с командиром - метрах в двухстах впереди виднелся перевал! А, оглядываясь назад, ребята, мысленно, брались за головы. Только теперь они увидели, с высоты, тот путь, по которому, все они, шли почти двое суток. Им повезло, что снегопад ограничил видимость до 2–3 метров, если бы не он, Андрей, скорее всего, не рискнул бы здесь идти. Ущелье было узким, не более 50–60 метров, а на дне сплошные скальные обломки, которые они постоянно огибали. Люди здесь пройти не могли, ну разве что только, вот такие отчаянные.
- Так, ребята, привал. - Устало произнёс Медведь. - Так, Филин?
- Так, так, командуй Медведь, а я пока к нашим наездникам.
И оставив Игоря в окружении бойцов, приблизился к Доку и его подопечным. Здесь же был и Брат…
- Ну, как они, Миша?
- Мулла - молодцом. Хайзулла - плох, но в сознании, он очень слаб, командир; Ирина - спит, устала она очень, вот и спит верхом на лошади… Побыстрее бы, командир.
- Уже не долго, Док, уже не долго. - Произнёс Андрей, возвращаясь к Медведю.
- Ну что у тебя, Игорь?
- Время 15.45. Привал 15 минут, и пойдём на перевал. Стемнеет примерно к 18.00. К тому времени, думаю, будем на той стороне. А там, Андрюха, уже вниз и вниз. Километров не больше 15 до Газни, да его с перевала, наверное, и видно. Мы почти дома, командир.
- Не каркай! Дома будем тогда, когда будем дома.
- Сам-то понял, что сказал?
- А что, что-то не так?
- Да ничего, всё в норме…
- За тропой посмотреть отправил?
- Слона.
- Хорошо, отдыхаем. - Андрей достал, чудом сохранившуюся, пачку "Космоса" и закурил.
В 16.00 Филин объявил общий сбор. И опять "завыл волк".
Вернувшийся Слон был хмур.
- Ну что там, на тропе?
- Хреновые дела, командир. За нами идут.
- Ну же, Слон, что там?
- Группа афганцев, "духи", человек 40 на лошадях. Километрах в двух, но идут быстро, думаю, через час будут здесь.
- Так. Это Алихан. Нашёл таки сволочь. - В сердцах проговорил Андрей. - Снимаемся и ускоренным маршем на перевал. Бегом!
Через минуту группа двинулась к перевалу, и чем ближе она подходила, тем круче становился подъем. Последние 50 метров было особенно тяжёлые, но разведчики шли, не сбавляя взятого темпа.
- Стой, группа. - Пройти оставалось метров 20. - Привал две минуты и, все ко мне!
Филин обратился к собравшимся бойцам:
- Так, ребята, "духи" будут на перевале через час, они "верхом" и идут быстрее нас. Какой спуск за грядой мы не знаем. У нас, ребята, есть шанс подставить спины под духовский ДШК. Стрелять с высоты, сами знаете! Не очень то хочется становиться мишенью в самом конце.
- Говори, Андрей, что надумал.
- Так. Медведь, ты уведешь группу через перевал в Газни. Я беру "Утёс" и устраиваю ДОТ.
- Фуй ты угадал, мальчик! - Рявкнул Медведь. - Я тебе не нянька! Я себе Шаха и Батыра, до сих пор простить не могу! Слышишь, пацан! Ты чё, в Матросова поиграть захотел - жопой на амбразуру?
- Отставить истерику, товарищ старший прапорщик! - В голосе Филина зазвенел металл. - Это приказ! Или вы уже не в Армии? Слушай меня, Медведь, слушай внимательно! "Духи" будут здесь примерно в 17.00–17.10, а стемнеет к 18.00. Понимаешь? Подержать их на этой козьей тропе 40–45 минут с "Утёсом", не сложно - я выше, господствующее положение у меня. Сало вернется метров на 20 и заложит МОНку, а последнюю - мне оставит. До темноты, вы, если повезёт, спуститесь на километр-полтора, а это уже шанс, Игорь, в темноте на таком расстоянии попасть по группе, сам знаешь, один шанс из ста. А я, по темноте, тоже уйду - одному легче, чем толпой. Вот так. Игорь, тебе будет сложнее, чем мне - ты будешь отвечать за 15 человек, а я здесь всего за одного. Ну, понял теперь?
Медведь попытался, было, что-то возразить, но тут вмешался Слон:
- Он прав, Медведь, ты "замок" - ты и будешь его заменять и группу выводить. Только есть одно "но" - в горах по одному не ходят, это закон, а поэтому, я остаюсь с Филином. Это мой "дембельский аккорд". Давай, Игорь, уводи ребят, не теряй времени.
И группа Филина, ведомая Медведем, ушла, оставив тёзкам "Утёс", РПК, СВД, четыре оставшихся Ф-1, последнюю МОНку и рацию, отправив предварительно на частоте Задиры текст: "Семь. Один. Восемь. Семь. Один. Восемь. Задира, встречай родню на пороге, имеем тяжёлый груз. Филин".
Филин не стал терять такие драгоценные сейчас, секунды. Между двух валунов, отстоящих метров на 10 от тропы, он установил "Утёс", найдя неподалеку камень, более или менее, подходивший по размерам, воткнул его сверху, между валунами. Снаружи и по флангам подкатил несколько больших камней и получил, более или менее, оборудованную огневую точку, с амбразурой, обращенной на тропу. Тоже-самое, только с другой стороны делал Слон для своего РПК. Трудились молча, на совесть, каждый из ребят понимал, что от качества работы зависит их собственная жизнь. И уже через полчаса, прошедших, после ухода группы, тропа на перевал была перекрыта. Оставалось только ждать.
Андрей слился с оптическим прицелом "Утёса", наблюдая за "цепочкой" приближающихся конных "духов". Они шли довольно уверенно, возможно, что кто-то из них знал об этом перевале… Время шло… И сейчас оно играло на руку Филину.
В 17.15 кто-то из "духов" наступил на "растяжку" и рванула МОНка, скосив с тропы четверых бойцов Алихана.
"…Ну! Поехали!.." И заработали пулемёты "краповых". Рубили короткими, экономными очередями, выцеливая "духов" по одному. Но, уже минут через 5, послышался свист падающей мины, и раздались, пока ещё далекие, минометные взрывы.
"…А это уже хреново! Быстро же ты, псина, в себя пришёл!.."
Оба Андрея - и Филин, и Слон - были артиллеристами по образованию, и прекрасно понимали, что пристреляться, для опытного миномётного расчёта, нужно минут 5–7, а дальше возьмут в "вилку" и раздолбают, имени не спросив.
В 17.30 осколком, отрикошетившим от валуна, перебило ствольную коробку "Утёса", чудом не ранив Филина, но лишая его мощного оружия. Андрей был прав - минометчики Алихана нащупали огневую точку, откуда поливал свинцом крупнокалиберный "Утёс", и теперь долбили, не жалея боеприпасов.
Взрывы в узком ущелье, рокот духовского ДШК, да ещё и непрерывная стрельба из всех стволов, создавали непрерывный, оглушающий шум боя.
- Слон! Слон! - До Слона было не больше 10–12 метров, но силы голоса не хватало.
Слон долбил из РПК по "духам", не замечая ничего вокруг. Летевшей каменной крошкой, ему уже посекло руки и лицо, но это было не важно. Слон был в своей стихии. Но и Филин не отставал - его СВД делала свое дело, собирая кровавую жатву. Наконец-то Слон обратил внимание на то, что "Утёс" молчит, и повернул голову к Филину. Тот подал знак "Ко мне!"…
- Слушай, Слон. - Прокричал Филин в самое ухо. - Ты их держи, а я пойду вон туда, наверх. - Показал на нависающий каменный карниз. - "Трубачей" надо убирать, а то не выскочим! А нам ещё минут 20 надо, вон темнее уже!
И, пригнувшись, побежал к скале, сжимая СВД.
- Куда, пацан! Назад! - Но было поздно, Филин его уже не слышал. - Твою мать! Завалят на хрен! Назад, дуболом!
Филин словно кошка взбирался по камням. Благополучно добравшись до каменного карниза, нависавшего над тропой в четырёх метрах, Андрей прильнул к окуляру прицела. Оба минометных расчета были как на ладони. После пяти выстрелов - давала о себе знать усталость и горячка боя - один расчёт был уничтожен. Сняв ещё двоих, не в меру ретивых, "духов", Андрей стал выцеливать наводчика второго миномёта. И вдруг…
Пуля ударила в левый бок, как раз в место, не защищенное титановыми пластинами "броника". Удар был такой силы, что сбросил Филина с карниза, практически на голову Слону.
- Андрюха! Андрюха, мать твою! Ранен?! - Хотя было видно и так, что ранение тяжёлое. - С-суки! Суки!!!
- Слон… - Прошептал Филин, чудом, находившийся в сознании.
- Ты это, Андрей, ставь растяжки. - Он облизнул, ставшие сухими губы. - МОН под рацию, рацию на "радиомаяк". И валим отсюда, земеля…
Слон всё понял. Они действительно продержались. Были уже сумерки. Рация на "радиомаяк"! Всё правильно! "Духи" доберутся до рации минут через пятнадцать, как раз время, достаточное, чтобы дотащить Филина до перевала, и чтобы над тропой зависли "крокодилы" со своими НУРСами…
…Взвалив командира на спину, и повесив на шею полупустой РПК, Слон, медленно, побежал к перевалу, навстречу, уже доносившемуся из-за гряды, рокоту винтов, не замечая, густо летевших, вокруг, свинцовых шмелей…
…Слон ещё услышал взрыв, оставленной под рацией, МОНки, он даже успел перевалить за гряду и отбежать метров 100, когда с неба послышался свист мины и …
Сколько он был без сознания, Слон не помнил. Когда он открыл глаза, приходя в себя, стояла звенящая, оглушающая тишина. Ему было холодно. Чудом сохранившиеся "Командирские" показывали 23.50.
"Так можно себе яйца отморозить". - Подумал Слон, пытаясь подняться. И не смог. Только сейчас он посмотрел на свои ноги. Но взгляд этот был, как будто, со стороны, абсолютно безучастный. Обе ноги были изуродованы осколками взрыва. Слон оглянулся и в двух метрах от себя увидел Филина, раненного ещё и в ногу, и без сознания.
- Андрюха, слышь? - Слон подполз к тёзке. - Как выбираться-то будем? Кажется моим "колёсам" пришёл полный пиздец.
Боли Слон не чувствовал совсем, видимо, стоявший мороз, помогал в этом. Разодрав зубами несколько "Индивидуальных пакетов", он перевязал Филина, потом себя.
- Ты, братан, давай держись. - Говорил Слон, привязывал Филина, к себе на спину, размотанной чалмой. - Мы ещё с тобой по девкам сходим в Одессе. Слышь, тёзка?
Невероятно, но Филин слышал абсолютно всё…
Улёгшись животом на снятый "бронник", Слон сказал Филину:
- Ну, вот и саночки у нас есть братан. Поползли, что ли? А вот, знаешь, песню одну вспомнил, с того концерта, - прошептал Слон и запел тихонько:
А не спеши, ты, нас хоронить,
А у нас еще здесь дела -
У нас дома детей мал-мала,
Да и просто - хотелось пожить.А не спеши, ты, нам в спину стрелять,
А это никогда не поздно успеть,
А лучше дай нам дотанцевать,
Лучше дай нам песню допеть.
… Конечно-же бронежилет не санки, но под горку - Слону была огромная помощь…
А не спеши закрыть нам глаза,
Мы и так любим все темноту -
По щекам хлещет лоза,
Возбуждаясь на наготу.
… Силы были на исходе, и Андрей это чувствовал, но он полз и полз…
А не спеши, ты, нас не любить,
Да не считай победы по дням -
Если нам, с тобою, сейчас не прожить,
То кто же завтра полюбит меня?А не спеши, ты, нас хоронить…
… Как сломанный патефон, Слон повторял песню, бесконечное количество раз, стараясь не потерять сознание от потери крови.
"… Только не отрубайся, Слонёнок, иначе подохнем тут. Давай, давай!.." - Уговаривал себя Андрей, полз всё дальше и дальше. Но, сил больше не было. Слон и так сделал больше, чем мог бы сделать человек…
Пришёл в себя, Слон от яркого солнечного света. А перед глазами было родное лицо Медведя. Игорь улыбался. Где-то рядом орал бешеным голосом Джо:
- Ты, Карлсон, сажай, давай, свою тарахтелку! - Джо матерился в рацию. - Да не епёт меня, что места нет, давай, вали сюда!
- Слонёнок. - Смеялся Медведь, но с глаз его капали слёзы. - Мы вас ищем с самого рассвета, а вон ты куда уполз, бродяга.
Это было последнее, что слышал Слон, перед тем как потерять сознание…
* * *
Январь 1989 г. Кабул.
"…Прожектора. Почему они зажгли прожектора? Да и откуда у "духов" такие мощные прожектора в горах? Нужно отвернуться и переждать несколько секунд, тогда ослеплёнными глазами можно будет увидеть хоть что-нибудь, иначе смерть…" Филин с протяжным стоном повернул голову. Сначала в истерзанное сознание ворвался равномерный гул турбин и, едва ощутимая, вибрация. Мало что понимая, он моргнул несколько раз и различил перед собой два пятна - белое и зеленое. Сознание не торопилось дать подсказку, но всё же, эти кляксы стали приобретать контуры фигур. Человеческих фигур. Моргая, и как бы наводя резкость, Филин всё же добился результата и облегченно вздохнул. "… Нет, не "духи"! И на том спасибо…" Склоняясь, и напряженно наблюдая его возвращение к жизни, рядом находились родные и, до боли, знакомые лица - медсестричка Машенька и прапорщик Игорёк Барзов, он же "Медведь".
- Ну, вот и, Слава Богу! - Пропел Машенькин голосок. - Смотрите, товарищ прапорщик, очнулся ваш командир, наконец-то.
Машенька, медсестричка. Её знали или слышали о ней, практически все, кто, начиная с весны 1988 года, бывал в Кабульском аэропорту. Тогда в начале 1988 в Кандагаре погиб её родной брат - старший лейтенант Мезенцев из легендарной группы "Каскад". Получив "похоронку" с "цинком", студентка 4 курса 2-го Ленинградского "Медина", Машенька Мезенцева решила быть там, где служил её брат. Юная, хрупкая девочка добилась своего. Она сопровождала искалеченные, истерзанные тела на "тюльпанах" из Кабула в Москву, в госпиталь им. Бурденко. О доброте и нежности её рук ходили легенды и многие, за это время, вояки были обязаны ей своей жизнью.
"… Стоп! Почему рядом со мной Машенька? А этот звук турбин? Странно. Я-то тут при чем? Головой что ли ёб. лся?.." Ворочать в голове мысли было ужасно трудно.
- Та не, не ёб. лся, - Зарокотал над ухом такой родной басок Игоря. - То тебе трошки пришибло, "духовским" миномётом, родной ты мой товарищ старший лейтенант.
- Не пизди прапор - лейтенант я…
- О, узнаю Филина, уже и характер проявился, хоть на вид - "Филин табака". - Заржал Игорь, и смех этот долбанул по ушам, как выстрел из РПГ-7. - Всё проспал! Ты уже "старлей", Андрюха, досрочно, за Хайзуллу, и звездочки твои у меня, все три!!!
И раскрыл лопатообразную ладонь, на которой поблёскивали, казавшиеся ещё меньше, две латунные звёздочки.
- У тебя всегда было хреново с математикой, Игорёк. - Простонал Филин.
- Та всё у полном порядке с той наукой. - Улыбнулся Игорь, и разжал вторую "лопату", на которой блестел кроваво-красной эмалью новенький орден Красной Звезды. - А прапорщик Барзов, откомандирован сопровождать командира в Москву. Ну, врубился, Филин, или всё ещё черти перед глазами?
Разговор этот отобрал, ещё не появившиеся, силы и Филин стал проваливаться в забытье. И Игорёк, и Машенька медленно завертелись в водовороте уплывающего сознания, мерный звук турбин превратился в вой падающей мины. Все стало с ног на голову, и Филин вывалился из реальности в какой-то, калейдоскоп разрозненных воспоминаний…