- Правда? - обрадовался Александр Сергеевич. - Вы не убьете меня? Мне нужно только рассказать вам о Магните? Ха-ха, да мне плевать на Магнита и на Гомункула, я вам все расскажу! Я их обоих больше не боюсь! Понимаете, дело в том, что у меня через четыре часа вылетает самолет из Шереметьево. Я собираюсь эмигрировать в Израиль. Надоело все здесь, начну новую жизнь, а Магнит и Гомункул пусть тут сядут на нары. А кто вы такие? Вы те же самые, кто напал на меня в ресторане "Пьяная вишня"? А меня ведь обманула эта женщина Анжелика, собиралась ехать со мной в Израиль. Какое подлое, низкое, лживое создание! Напоила меня снотворным, потом связала, притащила еще этого хромого амбала Квазимодо, он меня избил, а ведь она говорила мне, что любит меня.
- Не тебе одному она так говорила, - сказала Татьяна, - она многим такое говорила…
- Вы с ней занимались сексом? - вдруг с ревностью в голосе спросил Святогор. - Признайтесь честно?
- А как же? - с гордостью произнес Александр Сергеевич. - Самым изысканным образом!
- Подлец!!! - завопил Святогор и хлестанул ладонью по щеке Циклопа. - Мерзавец! Негодяй! Похотливый самец!
- А-а-а, помогите! - заорал связанный пленник, которого лупили по щекам.
- Прекрати, - вмешалась Татьяна, нажала на тормоз, повернулась и оттолкнула Святогора от избиваемого им Александра Сергеевича, - лучше займись видеокамерой!
Циклоп увидел лицо Татьяны и закричал, что он ее узнал - она певица Татьяна, а он ее поклонник.
- А вот узнавать меня вам совсем ни к чему, - грозно сказала Таня, - будете лишнего трещать языком, не в Израиль эмигрируете, дорогой друг, а на тот свет!
- Все, я могила! - испугался Александр Сергеевич.
Недалеко за лесом промчалась электричка, остановилась ненадолго и снова с шумом поехала. Видимо, за леском была станция. Они все ехали по дороге, выбирая место, чтобы взять "интервью" у Циклопа. Татьяна увидела впереди на обочине машину с открытыми дверцами. Включила дальний свет фар и поняла, что это тот самый "Москвич", который они преследовали. Из выхлопной трубы его валил дым, как из паровозной топки, мотор не был заглушен. Видимо, Анжелика и Федор бросили машину, а сами ушли на станцию и умчались в сторону города на электричке. Все хитро продумали, ну и флаг им в руки.
- А вот тебе и "карета", - сказала Татьяна, кивнув на оставленный "Москвич", - расскажешь нам все, что надо, - успеешь еще на свой самолет до Тель-Авива. А не расскажешь, похороним здесь в лесу. Слышишь, как тут тихо, тебе здесь понравится.
- Не надо, пожалуйста, не надо, - залепетал Александр Сергеевич, - я все расскажу, я уже готов рассказывать! Где ваша камера? Снимайте меня, я уже начал!
* * *
В студии Александра Бальгана была комната отдыха с мягкими диванами, фикусом, кофейным набором и холодильником с баром. Там же у стены стоял плазменный телевизор и видеомагнитофон, чтобы скучающие в ожидании своей очереди на запись музыканты смотрели новости или мультфильмы. Татьяна зашла в кабинет Бальгана, который в это время разговаривал по телефону, и попросила его зайти на пару минут в комнату отдыха.
- Ну что еще? - раздраженно спросил продюсер. - Не видишь, что я занят?
Татьяна обратила внимание, что Бальган изменился по отношению к ней - стал груб и несдержан. Он видел, что вокруг Татьяны сгущаются тучи, и, похоже, поставил на ней крест.
- Всего пару минут, - спокойно попросила Татьяна.
Бальган сказал собеседнику, что перезвонит ему попозже, со вздохом поднял свой тяжелый зад из кресла, хлебнул из чашки остывший кофе и направился в комнату отдыха, где уже сидел Святогор, вооружившийся пультом от телевизора и видика.
- А тебе заняться нечем, что ты тут торчишь? - сурово спросил Бальган у звукооператора. - Дел никаких нет?
- Да я, собственно, делами и занимаюсь, - тихо ответил Святогор, встал с дивана, вытащил из сумки видеокассету и вставил ее в видеомагнитофон.
Татьяна села недалеко от выхода на подлокотник кресла, Святогор включил телевизор. И в это время в дверях комнаты отдыха появился капитан Загорский. Он был в форме, подтянутый, гладко выбритый, с проницательным взглядом прищуренных глаз из-под козырька фуражки.
- Здравия желаю! - поприветствовал он всех по-военному и обратился к Татьяне: - Я не опоздал?
- Нет-нет, - ответила она, - вы как раз вовремя, мы только начинаем. Вот, познакомьтесь, это мой продюсер Александр Бальган, а это звукооператор Святогор.
С Бальганом Загорский поздоровался за руку, а Святогору счел возможным лишь едва заметно кивнуть. Звукооператор не сильно большая птица: если перевести на военные звания, то продюсер Бальган - это майор или даже полковник, а звукооператор - прапорщик, и поэтому капитану Загорскому с ним ручкаться не пристало. Бальган с недоумением посмотрел на милиционера, прибывшего по приглашению Татьяны, но она пояснила, что капитан Загорский вызвался помочь с адвокатом для ее отца. Продюсер понятливо кивнул и предложил капитану милиции присесть. Загорский снял фуражку, положил ее на стол козырьком вверх, расстегнул китель и поправил кобуру под мышкой, чтобы удобнее было сидеть на мягком диване.
- И что вы собрались нам показать? - поинтересовался Бальган. - Новую серию "Шрека" или продолжение сериала "Бригада"?
- Поинтереснее, - ответила Татьяна и кивнула Святогору, чтобы включал видеомагнитофон.
Тот нажал на пульте кнопку, телевизор включился. Передавали новости, в кадре мелькнуло лицо олигарха Сметанина и словосочетание "предъявлено обвинение".
- Погодите-погодите, - подпрыгнул на своем месте Бальган, - оставьте пока эту программу!
Олигарх Сметанин улыбался из телевизора и махал ручкой журналистам, но вскоре выяснилось, что это все старые кадры - потому что поводов улыбаться теперь у олигарха было немного, а махать ручкой еще меньше. Оказалась, что генпрокурор предъявил ему обвинение сразу по нескольким статьям - укрывательство от налогов, незаконное присвоение имущества и так далее и тому подобное. Диктор сообщил телезрителям, что все счета олигарха Сметанина арестованы, имущество описано, а ему самому удалось скрыться, возможно, он даже бежал за границу.
- Вот это да! - только и смог произнести Бальган. - Только недавно гуляли у него на дне рождения, а теперь его арестовать хотят. Погодите, а что же с нашими деньгами, которые мы заработали за выступление у него на корабле? Их тоже, выходит, не выплатят? Надо разобраться, пойду звонить!
Бальган поднялся с дивана, но Татьяна попросила его досмотреть сюжет, сказав, что это недолго. Продюсер сел обратно на свое место, но заметно нервничал и злился. Святогор переключил телевизор на видеовход, включил видеомагнитофон, и на экране появилось лицо очень пьяного Алмаза, сидящего за рулем своего нового спортивного "Ягуара". Певец улыбался и тупо смотрел в камеру, ничего не говоря.
- Опять нажрался, скотина, - сказал Бальган, - еще и за руль сел…
Но молчал пьяный Алмаз недолго. Он смачно плюнул из окошка своей новой машины и начал говорить.
- Бальган урод и подонок. Я слышал, как на корабле он договаривался с олигархом, что самолично "подложит" под него Татьяну. Сказал, что поставит Татьяну в такие условия, что ей придется бежать к Сметанину на поклон. Типа, говорит, сделаю так, что "Лексус" у нее угонят, напугаю ее до смерти, с квартирой, которую она еще не выкупила, намухлюю так, что ее выселят, а еще говорил, что гонорары будет задерживать…
- Что он говорит, что он себе позволяет? - возмущенно воскликнул Бальган. - Так нагло лгать на меня! Да я эту пьянь со света сживу, вытащил его из грязи, а он меня же этой грязью и поливает, гад такой! Надо же такое придумать, а?
Возмущению Бальгана не было предела, но лицо Алмаза уже исчезло с экрана, и вместо него появились испуганные глаза Циклопа. За его спиной чернела темнота, только лицо его белело, освещенное лампой камеры.
- Привет, Бальган, привет, капитан Загорский, - сказал Александр Сергеевич и замолчал, а через пару секунд продолжил: - Нет, лучше я поздороваюсь с вами, как вы привыкли, чтобы вас за глаза называли. Привет, Магнит, привет, Гомункул. Я уезжаю в Израиль, и мне на вас плевать, поэтому сдам я вас сейчас с чистой душой и спокойной совестью…
Капитан Загорский покраснел, как праздничный день в календаре, стремительно вскочил со своего места, левой, не раненной своей рукой вытащил табельный "Макаров" и три раза выстрелил прямо в видеомагнитофон, который заискрился, и экран телевизора погас. Татьяна завизжала, а Загорский вскочил и ногой врезал прямо в лицо Святогору, который от удара свалился за диван. Татьяна попыталась выскользнуть из комнаты, но Бальган успел схватить ее за руку, дернул, ударил кулаком в лицо и толкнул в угол. Она упала, завалив кофейный прибор и фикус. Бальган захлопнул двери комнаты отдыха и подпер их спиной.
- Ты видал, Бальган, какие умники, - тяжело дыша от неожиданности и злобы, сказал Загорский, - прямо Шерлок Холмс и доктор Ватсон. Кассетку они записали…
Он подошел к покореженному видику, дернул за него, обрывая провода, кинул на стол и несколькими ударами рукояти пистолета разнес вдребезги пластиковый корпус. Затем по частям вытащил разбитую пулями кассету, пленку, намотанную на бобину, и сунул ее себе в карман.
- Ну и что теперь с ними делать? - спросил Бальган, глядя на Татьяну, утирающую в уголке кровь с разбитой губы, и на неподвижно лежащего на полу в нокауте Святогора.
- Что делать? - переспросил Загорский-Гомункул. - Убивать! Они слишком много знают. Тут у тебя хорошая звукоизоляция, криков никто не услышит. Замочим обоих, а потом вывезем и утопим где-нибудь в пруду под Москвой.
Он поднял руку с пистолетом и направил его дуло прямо на Татьяну. И она узнала эти холодные расчетливые глаза, которые смотрели на нее сквозь разрезы шапочки-маски, перед тем как бандит прострелил колеса ее "Лексуса". Еще минута, и он нажмет на спусковой крючок, пуля вылетит из ствола, пробьет ее голову, и молодая жизнь "звезды" оборвется. Татьяна, не в силах смотреть в холодные глаза Загорского, опять зажмурилась.
Но тут от сильного удара дверь в комнату отдыха распахнулась настежь. Бальган, который ее подпирал, отлетел вперед, кувыркнулся через стол и ударился головой о подлокотник дивана. Татьяна рухнула на пол, Загорский резко повернулся с пистолетом в руке, но влетевший боец ОМОНа выстрелил первым - пули из короткого автомата ударили капитану в грудь, его отбросило назад, свое оружие он выронил и, вскрикнув от боли, рухнул на пол. Вбежал и второй омоновец в черной маске-шапочке и бронежилете.
- Лежать, не двигаться, мать вашу! - заорал влетевший первым омоновец, водя из стороны в сторону дулом автомата.
Но никто и не думал вставать. Татьяна закрыла голову руками и сжалась в комок, Загорский лежал на спине, раскинув руки, Бальган, услышав команду, распластался на полу, а Святогор еще пребывал без сознания. Вслед за двумя ворвавшимися омоновцами в комнату отдыха из коридора неспешно вошел крепкий, как боровичок, седой мужчина лет пятидесяти от роду, облаченный в бронежилет и каску. Из-под "броника" выглядывали полковничьи погоны.
- Однако душно было сидеть в этом вашем "аквариуме", - сказал он, вытирая со лба пот, - как вы там поете, там же не продохнуть?
Он подошел к столу и оторвал прилепленный на липучке под крышкой микрофон-жучок, с помощью которого они из тон-ателье прослушивали все, что творится в комнате отдыха.
- Поднимайтесь с пола, - сказал он, вероятно, Татьяне и Святогору.
Но Бальган принял это на свой счет, встал сначала на четвереньки, потом попытался подняться с пола, но ноги его не слушались - стали вихляться, как две макаронины, и продюсер едва устоял на них. Татьяна, которая поднялась с пола раньше, подскочила к продюсеру и с размаху влепила кулаком нетвердо стоящему Бальгану прямо в нос. Продюсер не удержался на ногах, плюхнулся задом прямо на пол, а потом на спину. Из носа его хлынула фонтаном кровь.
- Га-га-га, - захохотал полковник, - сразу видно, что папа у тебя морпех. Для певицы удар не слабый, хоть уроки бери.
- Да я редко так делаю, - ответила Татьяна, потирая свой ушибленный о нос продюсера кулак, - только когда сильно выведут из себя.
- Я не опоздал? - спросил полковник.
- Еще секунда, и меня бы застрелили, - ответила Татьяна, - я уже почти попрощалась с жизнью.
- Почти не считается, - по-военному ответил полковник, - нужно было услышать от этих кренделей шоколадных фразы, за которые их можно будет хорошенько вздрючить. Типа, убьем, утопим в пруду. И они их сказали.
Полковник подошел к лежащему на полу Загорскому, поддел его носком ботинка и спросил:
- Ну, что - кто говорил, что у меня вместо головы задница? Через пару часов у тебя самого вместо морды будет задница сливового цвета, когда ты будешь мне все рассказывать, как на духу, крендель шоколадный! Это тебе обещаю я, полковник Багров! Я давно подозревал, что ты ссученный да хитрый, ухватить было не за что. Зато теперь есть по полной программе!
- Так вы что, его не убили? - спросила удивленная Татьяна. - Он что - живой? Ваш солдат стрелял в него в упор…
- Ерунда, резиновые пули, - махнул рукой полковник Багров, - оклемается. Кстати, дочка, могу тебя обрадовать одной приятной вестью. Полчаса назад наши ребята известного тебе Веню Бирюлевского взяли. Малость его мои орлы покатали по асфальту, и он сразу же сознался, что следователя застрелил не твой отец, а Загорский, и твой отец невиновен. Дело было шито белыми нитками, но этот хрен моржовый Загорский умел такие дела стряпать и закамуфлировать, чтобы комар носа не подточил. Поэтому не горюй, дочка, выпустим твоего папашку. Вообще он у тебя мудрый мужик. Хитро придумал с копией документов по "пиратам" и этой курьерской службой, куда он их передал перед своим визитом к Загорскому. Понимал твой батя, что, если он от Загорского не вернется, значит, эта сука и есть Гомункул. И ты молодец, что мне все это вовремя привезла.
- Так отец написал на посылке, чтобы я сразу же к вам обратилась, - ответила Татьяна, - я и обратилась.
Полковник Багров подошел к сидящему у стены и утирающему кровь из разбитого носа Бальгану, остановился и почесал свой кулак. Продюсер покосился на огромную волосатую ручищу и пропищал жалобно:
- Только не бейте, я все расскажу, во всем признаюсь, только не бейте.
- Расскажи сначала, куда "Лексус" Татьянин подевал, рожа твоя протокольная? - спросил Багров. - А уж потом о твоих махинациях поговорим.
- Он на стоянке в Рязани стоит целехонький, - ответил Бальган, - я просто пошутить хотел, это Сметанин меня подговорил.
Полковник не удержался и все-таки пнул ногой под зад продюсера. Тот сжался и задрожал.
- Про Сметанина отдельный разговор будет, - пообещал Багров, - тот тоже сейчас под колпачком, будете сидеть неподалеку друг от друга - два шоколадных кренделя.
Бальган скорчил кислую мину. Казалось, он сейчас заплачет. Из-за дивана поднялся ничего не понимающий Святогор. Он еще был в легком нокауте. Увидев поверженного Загорского, лежащего без сознания от болевого шока, бедняка улыбнулся, держась руками за спинку дивана, и снова упал. Татьяна подскочила к нему, помогла подняться и усадила его на диван. Святогор с жалостью посмотрел на раздолбанный вдребезги видеомагнитофон и со вздохом произнес:
- И зачем он аппарат разломал, ведь мог бы догадаться, что в видике копия, а оригинал в видеокамере остался.
- Да хрен с ним, с аппаратом, радуйтесь, что сами живы, - сказал Багров и повернулся к своим бойцам: - Забирайте этих двух зябликов, ребятам отдохнуть надо. Они нам здорово помогли. Медали не обещаю, но руку пожму.
Омоновцы потащили к выходу жалобно блеющего Бальгана и бесчувственного Загорского. Полковник Багров пожал руку сначала Татьяне, потом Святогору и вышел из комнаты.
- Ну что? - спросил Святогор, вставая с дивана. - Кажись, все…
- Нет, не все, - помотала головой Татьяна, - вот когда отца выпустят, тогда будет все.
Эпилог
Поезд "Москва-Мурманск" отправлялся с Ленинградского вокзала столицы через пятнадцать минут, а Татьяна и Краб уже подошли к вагону. Отец вошел в свое купе, бросил на полку тощую сумку и вышел обратно. Люди двигались вдоль вагонов, таща тяжелые баулы и чемоданы; проводница, зевая, проверяла билеты. Татьяна была, как обычно в людных местах, в косынке и темных очках для конспирации, чтобы не узнавали. Что делать - последнюю неделю ее лицо, правда, в компании с Бальганом и разоблаченным Загорским, не сходило с телеэкрана и обложек газет и журналов.
- Может быть, останешься? - спросила Татьяна.
- Нет, дочь, пора ехать на службу, - ответил отец, - я и так уже тут задержался. Хорошо отпуск провел, занимательно - и на "пиратов" поработал, и в тюрьме посидел. Ты "Лексус"-то закрыла, а то угонят опять?
- Закрыла, - усмехнулась Татьяна, - он на платной стоянке на привокзальной площади, под охраной, не угонят.
Мобильный телефон ее зазвонил, она включила трубку, и ее брови взметнулись от удивления.
- А вы разве не за границей? Нет? Тут недалеко? Меня видите? А вы где, я вас не вижу? Деньги, которые я брала с этой карточки, я вернула, положила обратно, так что мы квиты. Но ладно, подойдите, раз есть разговор.
Она выключила трубку и удивленно пожала плечами. Отец спросил, кто звонил, и она вполголоса ответила, что олигарх Сметанин. Краб удивился, сказал, что вроде говорили, будто олигарх бежал за границу.
- Я тоже так думала, - ответила Татьяна.
К ним подошел волосатый субъект хипповского вида с гитарой и мятым рюкзаком за спиной, в рваных джинсах и темных очках. Остановился рядом и уставился в упор. Татьяна глянула на него, отвернулась, потом еще раз глянула и спросила:
- Что вы на меня так смотрите? На мне расписание движения поездов не написано вроде бы…
- Это я, - вполголоса сказал хиппи.
- Смета… ? - удивилась Татьяна, едва узнавая в грязном бродяге лощеного богача.
- Тс-с, - испугался олигарх, оглядываясь вокруг, - прошу вас, тише! Я попал в беду, все мои счета арестованы, наличные опечатаны, единственные свободные средства на той карте, что я вам дал, она оформлена на ваше имя. Не займете мне сто тысяч на новый паспорт и билет до Швейцарии?
- Да эта карта ваша, забирайте ее совсем, - сказала Татьяна и полезла в карман.
- Погоди, дочка, его же прокуратура ищет, - остановил ее Краб, - а раз ищут, значит, есть за что, значит, виновен. Давай-ка лучше его в милицию сдадим.
- Вы сами недавно по обвинению в убийстве в камере сидели, - напомнил всеведущий олигарх, - а потом выяснилось, что никого не убивали. Подумайте хорошенько, нужно ли вам меня в милицию сдавать?
Краб почесал щеку и махнул рукой. Надо ехать на службу домой, а тут свяжешься с этим олигархом - и опять в какую-нибудь историю влезешь. Пусть уж гуляет. Краб вспомнил, как гонимый олигарх снился ему со слоновьим хоботом, и невольно улыбнулся - теперь он был больше похож на мышь, хвост которой зажало в мышеловке. Татьяна протянула Сметанину карточку, он выхватил ее, развернулся и растворился в толпе так быстро, как кусок сахара в очень горячем чае. Потянуло дымом титана из вагонов.
- Сейчас сяду, попью чайку и спать, - сказал отец.
- Отъезжающие, занимаем места, - громко сказала проводница, - провожающие, выйдите из вагонов.
Краб обнял на прощание Татьяну и поцеловал ее. Поезд тронулся. Краб прыгнул в тамбур, улыбнулся и сказал:
- Ну, если что - звони…
- Позвоню, - пообещала Татьяна, шагая вслед за поездом, - позвоню - не успеешь соскучиться…
Состав набирал скорость. Татьяна отстала. Отец помахал ей напоследок рукой из окна коридора. Через пять минут поезд уже исчез за поворотом среди паутины рельсов, столбов и стоящих на приколе составов. Татьяна повернулась на каблучках и пошла по перрону в сторону Ленинградского вокзала.