Глава 8
Назавтра во второй половине дня Краб сидел на диване в коридоре офиса Арсения Львовича и читал валяющиеся на столе бесплатные рекламные журналы о том, как, например, можно набрать в фирму сотрудников, которые не будут воровать, и где выгоднее отдохнуть в отпускную пору - на Карибских островах или на Ямайке. Ехать сегодня начальник Краба никуда не собирался, он занимался офисной работой - полдня орал на своих сотрудников, зато дела в его епархии последнее время шли вкривь и вкось. Он не понимал, отчего это происходит, - то ли сотрудники все как один стали безмозглыми, то ли кто-то могущественный со стороны чинил препоны деятельности фирмы Арсения Львовича. Но Львович не искал причины, он пытался устранить последствия.
- Вы компания положительно настроенных недоумков, - витиевато ругался на свой персонал Арсений Львович, - я никогда не видел такого сборища придурков в одном месте! Мне что, самому все делать за вас в одиночку, чтобы все было сделано хорошо?
Крики и оскорбления закончились тем, что к вечеру два человека принесли заявления об уходе, а один просто послал Львовича куда следует и ушел без всякого заявления. Обессиленный кипучей трудовой деятельностью, в конце дня Арсений Львович рухнул в кресло рядом с диваном, на котором сидел Краб, и щелкнул пультом телевизора, стоящего в коридоре. Передавали новости. Послушав пять минут, Львович вышел из себя и стал кричать:
- Ну что они с этой Калининградской областью никак не разберутся? Визы какие-то придумали, загранпаспорта, вагоны бы еще пломбировали, чтобы наши на ходу из состава не выскакивали. У нас же нет договора с Литвой о границах! Надо провести переговоры и получить полосу отчуждения в сторону Белоруссии шириной триста метров и девяносто километров длиной. А в другой какой-нибудь части России им дать такую же по площади полосу. А будут кочевряжиться, вызвать президента Литвы в Москву и сказать ему, что если не подпишете договор, то мы прекратим вывоз отходов с Игналинской атомной станции. И кто тогда возьмет у Вильнюса эти отходы? Кому нужны эти отходы, кроме России? Зарастут литовцы ядерным дерьмом и быстро на все согласятся.
- Ты, Арсений Львович, свои бы вопросы решал, а уж о мировых и без тебя позаботятся, - отвлекаясь от статьи по подбору персонала, посоветовал ему Краб.
Львович хотел ему что-то возразить, но вдруг застыл, как будто окаменел, глядя в телевизор. Краб и сам полюбопытствовал, что так напугало деятельного Арсения Львовича, отложил журнал и посмотрел на экран. Место, которое показывали по телевизору, Краб сразу же узнал - это был тот самый склад, на который он попал, заблудившись в Подмосковье, и где потом пострелял банду Жоры Костромского.
Операторы крупным планом показывали коробки с дисками, видео- и аудиокассетами, а диктор за кадром в это время торжествующе вещал о том, что в Подмосковье обнаружен и закрыт огромный склад с контрафактной продукцией, чем нанесен колоссальный удар по "пиратам", который можно сравнить с затоплением двухпалубного пиратского фрегата. Случайно в одном из кадров промелькнуло лицо капитана Загорского, того самого, к которому ходил Краб и которому принес информацию об этом складе, после того как выведал ее у владельца нескольких торговых точек Яши Лепкина. Загорский сказал, что и впредь безжалостно будет уничтожаться продукция, нарушающая права исполнителей и авторов.
Краб подумал о том, что, стало быть, капитан Загорский свое дело все-таки сделал, хотя и говорил ему, будто руки у него не дойдут до этого склада еще пару месяцев. Потом по телевизору показали, как обычно это бывает, мощный бульдозер, который безжалостно давил зеркальные кружочки дисков, прямоугольники видеокассет и прозрачную пластмассу аудиокассет в коробках.
- Суки, вот суки, - трясущимися от негодования губами произнес Арсений Львович, - ты смотри, что делают, паскуды! Это же деньги мои они бульдозером давят!!! А что ж мне-то со склада никто не позвонил-то? Ах да, как же они позвонят-то, ведь их же там скрутили, наверное, сразу, телефоны обрезали. Да и не хрен им было звонить мне, пусть менты теперь ищут того бомжа, на которого я этот склад оформил. Моего имени и фамилии там даже близко нигде нет, и сюда они не придут, по документам я здесь совсем другими делами занимаюсь.
- Да-а, видишь, менты добрались до твоего склада, - пытаясь сыграть сочувствие, сказал Краб, хотя был рад этому разгрому.
Вроде бы пошел процесс борьбы с "пиратами", и не без его, Краба, помощи начали давить их.
- Какие менты? - вскочил Арсений Львович и стал метаться по коридору. - Это ж все дело рук Ромы Валидола и его двух новых друзей! Менты без указки Гомункула и носа не сунут на склад, капитан Загорский сидит на заднице ровно, пока ему не скажут: "Фас!!!" Это Гомункул разрешил ментам начинать меня смывать в унитаз! Я им не угоден, вот в чем дело! Но ничего, я им еще устрою…
- Слушай, ты что думаешь, менты станут слушаться какого-то бандита Гомункула? - спросил Краб. - По-моему, эти времена давно уже прошли, закончились в девяностых.
Арсений Львович подсел на диван к Крабу так, словно хотел его обнять, и прошипел в самое ухо:
- Если хочешь знать, Гомункул и есть мент, причем при таких погонах, что все вопросы решаются сами собой. А если бы у нас такой "крыши", как Гомункул, не было, то сам подумай, работали бы мы все в таких вот условиях - офис в центре Москвы, заводики в Подмосковье, в Белоруссии да в Китае? Ну, соображай, ты же умный!
- Погоди, - отодвинулся Краб от чрезмерно импульсивного Львовича, - мне на складе говорил охранник про какого-то Магнита. Магнит тогда какую роль играет во всей вашей конторе?
- О-о, Магнит - это сила, на нем все и держится, - ответил Львович, - это он нам поставляет товар, еще до того, как официальная версия выходит в продажу, поэтому мы всегда успеваем раньше, чем сами обладатели прав, выпустить в продажу и фильмы, и альбомы, и диски. У Магнита целая сеть агентов, которые этим всем делом занимаются, и не только здесь, в России, но и за рубежом. Я правду тебе скажу, я никогда этого Магнита не видел. На него непосредственно замкнут Гомункул, но даже я не знаю, кто такой этот Гомункул, потому что с ним контачит только сам Веня. Даже бойцы Вени не знают в лицо этого Гомункула. Кто он - полковник, подполковник, а может быть, даже генерал, - я не в курсе. Все законспирировано. А для чего? А для того, чтобы вот я, когда на меня давят, не смог бы эту всю вертикаль сдать куда следует! Вот суки, вот суки-то, склад мой разгромили!
- Погоди, выходит, что, например, если в милицию к тому же капитану Загорскому попадет информация о складах Ромы Валидола и его новых друзей, то он и шевелиться не станет без указания Гомункула?
- Конечно, мы же мафия! - гордо произнес Арсений Львович. - А ты думаешь, менты на свою нищенскую зарплату себе крутые иномарки покупают? Как бы не так! Хотя, конечно, Загорский - он точно не из нашей колоды. Он-то и не подозревает, что над ним наши люди сидят. Он-то думает, что все по-честному.
Сказав это, Арсений Львович насторожился и спросил:
- А откуда ты про капитана Загорского знаешь?
- Ты ж только что сам сказал, - напомнил Краб, глядя прямо в глаза Львовичу.
- Ах да, - вспомнил тот, что, правда, говорил. - Да, Загорский хоть и должен приструнять "пиратов", да никто ему этого не дает делать. Нет, конечно, он мужик по-своему честный, старательный, пытается с "пиратами" бороться, да законов у нас толковых нет, чтобы ему с нами бороться. Поэтому он поймает какого-нибудь залетного фраера с ящиком контрафакта и радуется, как сопляк леденцу. А тут ему "Фас!" сказали на мой склад, так он радуется вообще. Да он в кадре был, ты же его видел.
Арсений Львович явно пытался поймать Краба - провокационный вопрос задал, - а вдруг проколется его работник Петр Петрович, типа, знаю я Загорского, и сразу станет ясно, что никакой он не морпех, а мент подсадной.
- Я капитана Загорского в лицо не знаю, - ответил Краб и снова принялся за чтение журнала.
* * *
У Татьяны начался "чес" по провинции - гастроли, концерты. Бальган постарался - выступления шли один за другим - то в Питере, то в Самаре, то в Мурманске, то в Москве по клубам. Замученная перелетами, автобусами, концертами Татьяна приходила домой, падала в кровать, спала беспробудно, потом вставала и снова ехала в аэропорт, чтобы лететь на очередной концерт. У нее даже не было времени позвонить отцу, чтобы свести его со Святогором, потому что план, который она предложила, нуждался в боевой мужской силе. Нет, конечно, она с отцом созванивалась, но о делах не говорила - не телефонный это был разговор, нужно было встретиться с глазу на глаз, а не получалось это сделать.
- Надо работать, детка, - увещевал уставшую Татьяну Бальган, - деньги за альбом мы с тобой профукали, хорошо хоть песни раскрутили, теперь надо отрабатывать вложения да долги раздавать.
Татьяне хотелось послать его куда подальше - сам-то он сидит в своем прохладном кабинете в офисе, коньячок попивает, по ресторанам со своими длинноногими подружками ходит, говорит при этом, что в долги влез, а сам присматривает себе новый дом на Рублевке. Татьяне же почти ничего с концертов не перепадает - только на питание и проживание, потому что, как говорит Бальган, нужно раздать долги, а потом уже начинать себе в карман деньги пихать.
Но в один из дней выпало свободное "окно" в выступлениях, и Татьяна, забрав с собой Святогора, пошла прогуляться и заодно начать осуществление плана, который она придумала. Продюсер Бальган выглянул из своего кабинета, где в это время выпивал в компании двух ведущих с радио "Папирус", увидел Татьяну и Святогора, вдвоем выходящих из студии, от удивления широко открыл рот, а потом издал вопрос:
- Куда это вы вместе? Помнится мне, еще неделю назад вы даже не разговаривали?
- Мы перекусить пошли, - повернулась Татьяна от двери, - а что в этом странного?
- Да ничего странного, даже хорошо, что ты утешаешь Святогора, после того, как его бросила Анжелика, - и тут он нехорошо засмеялся, - утешай-утешай! ..
Татьяна сказала Святогору, который покраснел, как помидор, подожди, мол, я сумочку забыла, пошла обратно в аппаратную и, проходя мимо Бальгана, стоящего на пороге своего кабинета и гадко хихикающего, неожиданно ударила его локтем прямо в округлый живот. Продюсер поперхнулся, расплескал кофе с коньяком, который держал в руке в чашке, и закашлялся. Татьяна развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла к выходу.
- Ну ты вообще… - стал возмущаться Бальган. - Что за выходки? Во всем стала со своего папаши пример брать! Не погляжу, что ты "звезда", контракт расторгну, и ищи себе нового продюсера!
Татьяна не стала вступать с ним в полемику, они со Святогором вышли из студии, сели в машину Татьяны, отъехали примерно метров на сто от студии и остановились на обочине дороги. Лето в этом году было переменчивым, и солнечные дни сменились сумрачной погодой, мелкий дождь поливал лобовое стекло машины. Святогор заметно нервничал, потирал руки и кусал губы - ему сейчас предстоял очень важный разговор по телефону. Решившись, он вытащил из кармана свой сотовый телефон и стал торопливо набирать номер.
- Погоди, что ты делаешь? - прервала его Татьяна. - Ты же сам мне только вчера сказал, что Снежана твой номер знает и, когда ты звонишь, трубку не берет. Бери вот этот телефон, я его на свое имя подключила, ей этот номер ничего не скажет, возможно, она ответит.
Святогор взял у Татьяны ее трубку, набрал номер Снежаны и стал ждать. Девушка действительно ответила, хотя и не сразу и, видимо, со сна, хотя на дворе был уже полдень и народ спешил в кафе отобедать.
- Снежана, это Святогор, - начал торопливо говорить в трубку звукооператор, - помнишь, который встречался с Анжеликой. Не бросай трубку, у меня к вам есть деловое предложение, баксов штук на сто.
- Какой Святогор, не знаю я никакого Святогора, - ответила девушка, зевая.
- У нас в студии сейчас заканчивает записывать свой альбом певец Алмаз, - продолжил говорить Святогор, не обращая внимания на то, что она якобы его не узнала, - у меня есть исходник этого материала - все песни его нового альбома. Я хочу их продать и заработать на этом деньги. Передай эту информацию Анжелике, пожалуйста. Она номер моего телефона знает, пусть позвонит. Есть шанс хорошо заработать.
- Не знаю я никакой Анжелики, - ответила девушка, - и не звоните сюда, больше!
В телефоне запищали короткие гудки. Святогор протянул Татьяне трубку обратно, но она жестом показала ему: мол, оставь себе телефон, вдруг Анжелика позвонит на этот номер.
- Думаешь, она мне позвонит? - с грустной миной спросил Святогор. - Снежана-то сказала, что она и меня не знает, и Анжелику не знает. Да и вообще она спросонья была, сейчас снова рухнет спать и забудет о разговоре.
- Все она поняла и узнала, - ответила Татьяна, - и номер этого телефона в ее трубе наверняка остался. Снежане просто нужно сообразить, о чем речь шла, а когда она сообразит, что разговор шел о новом альбоме Алмаза, на котором можно неплохо заработать, - сто процентов она тебе перезвонит.
- Увидеть бы мне Анжелику хоть еще раз, - мечтательно произнес Святогор. - Хотя бы издалека…
- И думать забудь о ней! - рассердилась Татьяна. - Она тебя кинула в прямом смысле, и на деньги кинула. Она не любила тебя никогда, только использовала! А ты до сих пор страдаешь? Ты что, свой разговор с Бальганом забыл? Он же теперь до конца твоей рабочей жизни из твоей зарплаты две трети будет вычитать в счет покрытия убытков! И никуда ты не денешься от него, будешь теперь, как крепостной, пахать на него забесплатно. И все это из-за Анжелики!
- Все равно я ее люблю и ничего с этим поделать не могу, - развел в стороны руки-грабли Святогор, - вот понимаю все, а поделать ничего не могу…
- Главное, чтобы ты дело своей любовью не испортил, - сказала Татьяна, - а если она тебе перезвонит, сразу же мне звони, даже если я буду на гастролях. А если встречу назначит для передачи материала, звони моему отцу, я сегодня постараюсь с ним встретиться и ввести его в курс дела. Ну а когда ты с Анжеликой встретишься, якобы для передачи ей компакт-диска с песнями Алмаза, мой отец рядом будет, от него она не уйдет. А теперь поехали-ка перекусим в ресторане. Я угощаю, потому что теперь ты у Бальгана в долговой яме сидишь, жировать тебе не получится.
- Да я и раньше-то не жировал никогда… - с тяжелым вздохом ответил Святогор.
* * *
Арсений Львович был в бешенстве от того, что лишился одного из своих складов и понес огромные убытки. Он даже подбивал Краба за деньги поджечь склады Ромы Валидола и его друзей. Притащил ему какие-то списки с адресами и картами местонахождения складов и офисов этой компании, оставил их Крабу для изучения, но Краб при Львовиче даже не глянул на эти адреса. А когда Львович вернулся, ответил, что на должность телохранителя он еще как-то катит, а вот на террориста уже никак. И поэтому ничего поджигать, взрывать и громить не будет.
- Ладно, забудь, - хмуро брякнул Арсений Львович, - пошутил я…
И свои карты с адресами спрятал в сейф. Но Краб успел их себе скопировать в двойном экземпляре.
А через двое суток после того, как милиция прикрыла склад Арсения Львовича, в офис к нему прибыл самолично Веня Бирюлевский со своими "кабанами" и напомнил о том, что надо погасить долг перед Ромой Валидолом. Львович сослался на то, что он и так уже пострадал - ведь милиция прикрыла его склад и уничтожила огромную партию товара, но Веня на это лишь пожал плечами, мол, какая связь между тем, что милиция обложила его склад, - это личные Львовича проблемы, а долг - он же платежом красен. Краб при разговоре не присутствовал, сидел в приемной вместе с двумя пышнотелыми и грозными "кабанами", которые прибыли вместе с Веней, и просматривал свежую прессу. Дверь в кабинет Арсения Львовича была приоткрыта, поэтому можно было слышать все, что говорится там.
Веня терпеливо убеждал Арсения Львовича в том, что еще один из трех его складов нужно передать Роме Валидолу в счет погашения долга. А Львович упрямо твердил, что он ничего не должен, что все это подстава и он будет разбираться с этим, а потом и вовсе понес какую-то галиматью о том, что он будет обращаться в суд, дабы восстановить справедливость.
- Ну что ты из себя дурака-то строишь? - устало спросил Веня. - Весь товар, из-за которого сыр-бор между тобой и Ромой, был нелегальный, из Китая же гнали вагоны с контрафактными фильмами и дисками. Какой суд, ты что городишь-то?
Но Арсений будто и не слышал, продолжал говорить свое. Видимо, Веня устал уже убеждать Львовича в том, что надо подчиняться установленным порядкам, поэтому он резко встал со стула, выдернул из кармана джинсов металлическую телескопическую трубу, которая с жутким звоном раскрылась, стала длиной в полметра, и потом с хорошего замаха врезал ею прямо по столу, за которым сидел Арсений, раздробив на части мобильный телефон. Львович вздрогнул всем телом, вскочил со стула, повалив его, и прижался к стене.
- Перешибу, как соплю, - со спокойной холодностью пригрозил Веня Львовичу дубиной.
Но ударил своей телескопической трубой не по его трясущемуся тельцу, а стал громить на столе у Арсения Львовича компьютер, на котором тот до визита бандитов миролюбиво раскладывал пасьянс. Львович, увидев, как искрится и разлетается на куски его дорогостоящая офисная техника, неожиданно побелел, свалился на пол и стал биться в припадке, пуская слюни и при этом крича:
- Я эпилептик, у меня приступ, вызовите врача!