Силк порылся в памяти. Вроде бы досье на Асторре Виолу он не видел. Неужели в ФБР его не было? Странно…
- Вы не могли бы дать мне его адрес и телефон? - спросил он.
- Могу. Но вы только зря потратите время. Уверяю вас.
- Я должен выяснить все подробности, - в голосе Силка слышались извиняющиеся нотки.
- А с чего вдруг такой интерес? - полюбопытствовала Николь. - Это же местное убийство.
- Все десять банков, принадлежащих вашему отцу, - международные. Возможны незаконные операции с валютой.
- Да, конечно, - покивала Николь. - Тогда я запрошу его досье немедленно. В конце концов, теперь часть банков принадлежит мне, - и она ослепительно улыбнулась.
Силк уже понял, что с ней придется держать ухо востро.
На следующий день Силк поехал в округ Уэстчестер на встречу с Асторре Виолой. Лесом они проехали к огромному особняку. На лугу, окруженном проволочным забором, паслись шесть лошадей. На стоянке у дома застыли четыре легковушки и мини-вэн. Силк запомнил номера двух автомобилей.
Женщина лет семидесяти открыла им дверь и провела в гостиную, заставленную звукозаписывающей аппаратурой. Четверо молодых людей играли стоя, пятый сидел за роялем. Классический джаз-банд: саксофон, контрабас, гитара и барабаны. Асторре хриплым голосом пел в микрофон.
Даже Силк мог сказать, что на такую музыку ни слушателей, ни покупателей не найдется.
Асторре перестал петь, повернулся к гостям.
- Вас не затруднит подождать пять минут, пока мы закончим запись? Потом мои друзья уедут, и я буду в полном вашем распоряжении.
- Конечно, подождем, - кивнул Силк.
- Принеси им кофе, - бросил Асторре служанке.
Силку это понравилось. Сюсюканья со слугами он не одобрял. Им полагалось отдавать распоряжения.
Но прождали Силк и Бокстон дольше, чем пять минут. Асторре записывал итальянскую песенку, аккомпанируя себе на банджо. Пел он на каком-то грубом, незнакомом Силку диалекте. Но пел с чувством, так что Силк не считал, что зря теряет время.
Наконец запись закончилась, и друзья Асторре отбыли. Он подошел к ним, вытирая с лица пот.
- Получилось не так уж и плохо, - он рассмеялся. - Как по-вашему?
Силку Асторре сразу понравился. Лет тридцати, с юношеским задором, не строящий из себя важную птицу. Высокий, хорошо сложенный, с легкой грацией боксера. Смуглый, с резкими чертами лица. Вроде бы не из тех, кто выставляет напоказ свое богатство, но шею обвивала плоская золотая цепь шириной в два дюйма с литым медальоном, на котором была изображена Дева Мария.
- Мне понравилось, - ответил Силк. - Вы делали запись для продажи?
Асторре широко улыбнулся.
- Если бы. Мастерства не хватает. Но мне нравятся эти песни, и записи я дарю друзьям.
Силк решил, что пора переходить к делу.
- Надеюсь, вы понимаете, что я должен задать вам несколько вопросов. Таков порядок. Знаете вы кого-нибудь, кто хотел бы причинить вред вашему дяде?
- Нет, - без запинки ответил Асторре, глядя Силку в глаза. Этот ответ агенту ФБР уже надоел.
У всех были враги, а уж тем более у Раймонде Априле.
- Вы унаследовали контрольный пакет в банках Раймонде Априле, - продолжил Силк. - Вас связывали близкие отношения?
- Откровенно говоря, я сам этого не понимаю, - ответил Асторре. - В детстве я был одним из его любимчиков. Он помог мне организовать собственное дело, а потом, казалось, забыл обо мне.
- Какое дело? - спросил Силк.
- Я импортирую из Италии высококачественные macaroni.
Силк ответил скептическим взглядом.
- Макароны?
Асторре улыбнулся: к такой реакции он уже привык.
- Вы знаете, что Ли Якокка никогда не говорит "автомобили" - только "машины"? Вот и в моем бизнесе мы не говорим pasta или spaghetti, только macaroni.
- А теперь вы будете банкиром? - спросил Силк.
- Почему не попробовать?
- И что ты думаешь? - спросил Силк Бокстона. Заместитель ему нравился. Бокстон, как и он сам, верил в Бюро, верил в неподкупность и честность его сотрудников и руководства, верил, что по эффективности оно даст сто очков вперед любому другому правоохранительному ведомству.
- Вроде бы говорил он откровенно, - ответил Бокстон. - Но они всегда так говорят.
Это точно, подумал Силк. И вдруг вспомнил о том, что медальон на золотой цепи за время разговора ни разу не шевельнулся, словно его приклеили к коже.
Самую важную встречу Силк провел последней: с Тиммоной Портеллой, единственным в Нью-Йорке, за исключением дона Априле, боссом мафии, избежавшим суда после проведенного Силком расследования.
Портелла руководил своим бизнесом из громадной квартиры-пентхауза, занимавшей большую часть крыши принадлежащего ему высотного здания, расположенного в Вест-Сайде. Система охраны здания ничуть не уступала Форт-Ноксу, а до своего поместья в Нью-Джерси Портелла добирался обычно на вертолете, для которого на крыше имелась посадочная площадка. Так что его нога чрезвычайно редко касалась тротуаров Нью-Йорка.
Портелла, мужчина необъятных размеров, в темном костюме и белоснежной рубашке, встретил Силка и Бокстона в своем кабинете, заставленном огромными кожаными креслами. Панорамные, во всю стену, окна из пуленепробиваемого стекла не мешали любоваться городским пейзажем.
Силк пожал мясистую руку, отметил качество темного галстука, свисавшего с толстой шеи.
- Курт, чем я могу тебе помочь? - высоким тенором спросил Портелла. Бокстона он проигнорировал.
- Меня интересует дело Априле. Я подумал, может, ты сможешь сообщить мне что-нибудь интересное.
- Его убийство просто позор. Все любили Раймонде Априле. Для меня загадка, кто мог пойти на такое. В последние годы дон стал таким хорошим человеком. Святым, истинным святым. Раздавал деньги, словно Рокфеллер. Когда бог забрал его, душа у него была чиста.
- Бог его не забрал, - сухо ответил Силк. - Убивали профессионалы. Следовательно, должен быть мотив. - Во взгляде Портеллы что-то мелькнуло, но он промолчал, поэтому Силк продолжил:
- Ты много лет имел с ним общие дела. Ты должен что-то знать. Что ты можешь сказать насчет племянника, который наследует банки?
- Действительно, много лет тому назад какие-то дела у нас были, - кивнул Портелла. - Когда Априле уходил на заслуженный отдых, он мог с легкостью убить меня. Я, однако, жив, и это доказывает, что мы не были врагами. Насчет племянника я ничего не знаю, кроме того, что он музыкант. Поет на свадьбах, вечеринках, даже в маленьких ночных клубах. Один из тех молодых людей, от которых старики вроде меня без ума. Он продает хорошие итальянские макароны. - Он помолчал, вздохнул. - Убийство великого человека всегда окутано тайной.
- Ты знаешь, что твоя помощь не останется незамеченной.
- Разумеется. ФБР всегда играет честно.
Я знаю, что моя помощь мне зачтется. - И тепло улыбнулся Силку и Бокстону, продемонстрировав ровные, белые зубы.
- Я читал досье этого парня, - сказал Бокстон Силку по дороге на работу. - Он торгует наркотиками, контролирует проституцию, и он - убийца. Как получилось, что мы не смогли его посадить?
- Вреда от него меньше, чем от большинства остальных, - ответил Силк. - И мы его еще посадим.
Курт Силк приказал организовать электронное наблюдение за домами Николь Априле и Асторре Виолы. Федеральный судья подписал соответствующий ордер. Не то чтобы у Силка возникли какие-то подозрения, он просто хотел подстраховаться. Николь могла причинить немало хлопот, а у Асторре разве что не росли крылышки. Существование ангелов на грешной земле вызывало у Силка большие сомнения. О том, чтобы поставить "жучки" в доме Валерия, не могло быть и речи: он жил на территории военной академии.
Силк узнал, что лошади, которых он видел на лугу, - страсть Асторре. Что каждое утро перед верховой прогулкой он сам чистил и взнуздывал одну из них. Более того, на прогулку выезжал в классическом английском наряде, включая красную куртку и охотничье кепи из черной замши.
Ему с трудом верилось в беспомощность Асторре, которого как-то раз выбрали в качестве жертвы трое грабителей. Случилось это в Центральном парке. Асторре, похоже, ускользнул, но из полицейского отчета Силк так и не понял, чем закончилась эта история для грабителей.
Двумя неделями позже Силк и Бокстон смогли прослушать записи, сделанные в доме Асторре.
Пленки зафиксировали голоса Николь, Маркантонио, Валерия и Асторре. Лишившись масок, теперь они представлялись Силку более живыми и человечными.
- Почему они пытались тебя убить? - спрашивала Николь, ее голос переполняла тревога.
И куда только подевалась та холодность, с которой она принимала Силка.
- Должна быть причина, - заметил Валерий.
Его голос звучал гораздо мягче. - Я не имел никакого отношения к делам старика, поэтому за себя я не волнуюсь. А как насчет тебя?
В голосе Маркантонио звучали пренебрежительные нотки: чувствовалось, что он не любил брата.
- Вэл, старик определил тебя в Уэст-Пойнт, потому что ты был хлюпиком. Он хотел закалить твой характер. Потом он способствовал твоему продвижению по службе. Ему хотелось, чтобы ты стал большим начальником. Генерал Априле - это звучит гордо. Кто знает, за какие он дергал ниточки. - На пленке голос вибрировал от эмоций.
После долгой паузы Маркантонио продолжил:
- Разумеется, в начале пути он помог и мне.
Финансировал мою компанию по производству телепрограмм. И многие агентства давали мне скидку при заключении договоров с их звездами.
Послушайте, мы не стали частью его жизни, но он постоянно присутствовал в наших. Николь, старик сэкономил тебе десять лет, сразу устроив тебя в эту юридическую фирму. И твои макароны, Асторре, едва ли попали бы на полки супермаркетов, если в он не замолвил за тебя словечко.
Внезапно Николь разозлилась.
- Папа помог мне переступить порог, но дальнейшими успехами я обязана только себе. Мне приходилось зубами вырывать у тамошних акул каждого клиента, каждое дело. Я работала по восемьдесят часов в неделю! - Она замолчала, потом заговорила вновь, уже ледяным голосом. Скорее всего, повернувшись к Асторре. - И я хочу знать, почему папа возложил на тебя руководство банками. Какое ты имеешь к ним отношение?
- Николь, я понятия не имею, - извиняющимся тоном ответил Асторре. - Я его об этом не просил. У меня свой бизнес, мне нравится петь и ездить верхом. Кроме того, в решении дона для вас есть и светлая сторона. Всю работу придется делать мне, а прибыль будет поровну делиться на нас четверых.
- Но контрольный пакет у тебя, а ты всего лишь кузен, - резонно указала Николь. И с сарказмом добавила:
- Наверное, потому, что ему очень нравилось твое пение.
- Ты собираешься сам управлять банками? - спросил Валерий.
- О, нет, нет, нет! - с притворным ужасом воскликнул Асторре. - Николь даст мне список фамилий, чтобы я смог выбрать подходящего ГУ.
- Я все-таки не понимаю, почему отец не назначил меня, - раздраженно вырвалось у Николь. - Почему?
- Потому что он не хотел, чтобы кто-то из его детей получал преимущество перед остальными, - ответил Маркантонио.
- Может, для того, чтобы не подвергать вас опасности? - предположил Асторре.
- А как вам понравился этот парень из ФБР, который приходил к нам, прикидываясь лучшим другом? - спросила Николь. - Он столько лет выслеживал отца. А теперь думает, что мы поделимся с ним семейными секретами. Каков негодяй.
Силк почувствовал, что краснеет. Он такого отношения не заслужил.
- Он выполняет свой долг, - заступился за него Валерий, - и это работа не из легких. Мне представляется, что он очень умен. Все-таки он отправил в тюрьму многих друзей отца. И на большие сроки.
- Предатели, осведомители, - презрительно бросила Николь. - Закон РИКО они применяют очень избирательно. Следуя этому закону, они могут отправить за решетку половину наших политических деятелей и большинство тех, кто возглавляет форчуновские пять сотен.
- Николь, ты же корпоративный адвокат, - одернул ее Маркантонио. - Прекрати.
- Где агенты ФБР берут такие элегантные костюмы? - задумчиво осведомился Асторре. - У них есть специальный портной?
- Дело не в костюмах, а в том, как они их носят, - ответил Маркантонио. - В этом весь секрет. Но на TV нам не удастся показать такого персонажа, как Силк. Предельно искреннего, предельно честного, приятного во всех отношениях.
Которому, однако, ни в чем нельзя доверять.
- Марк, забудь о своих TV-шоу, которые так же далеки от жизни, как Марс от Земли, - в голосе Валерия слышались нотки раздражения. - Мы в сложной ситуации, и, чтобы выйти из нее, необходимо ответить на два вопроса. Сначала - почему, потом - кто. Почему убили отца? И кто мог это сделать? Все говорят, что врагов у него не осталось и у него не было ничего такого, на что мог позариться кто-то еще.
- Я обратилась в Бюро с просьбой разрешить мне ознакомиться с досье отца, - вставила Николь. - Возможно, там мы найдем ответ.
- И что с того? - спросил Маркантонио. - Мы все равно не сможем ничего сделать. Отец хотел бы, чтобы мы обо всем забыли. Убийц должны искать компетентные органы.
В голосе Николь зазвучало презрение.
- Выходит, нам без разницы, кто убил нашего отца? А ты, Асторре? Придерживаешься того же мнения?
- А что мы можем сделать? - Асторре пытался урезонить Николь. - Я любил твоего отца.
Я благодарен ему за то, что в своем завещании он так щедро одарил меня. Давай подождем, посмотрим, что из всего этого выйдет. Честно говоря, Силк мне понравился. Если есть что найти, он найдет. У нас всех нормальная жизнь, почему мы должны что-то менять? - Он помолчал. - Мне надо встретиться с одним из моих поставщиков, поэтому я уезжаю. А вы еще посидите, благо есть о чем поговорить.
Последовала долгая пауза. К Асторре Силк проникся самыми теплыми чувствами, с остальными никаких дел иметь не хотелось. Но в целом он остался доволен. Эти люди не представляли опасности, от них не приходилось ждать неприятных сюрпризов.
- Я люблю Асторре, - раздался голос Николь. - Он был ближе к отцу, чем любой из нас.
Но он такой рохля. Марк, можно что-нибудь сделать с его песнями?
Маркантонио рассмеялся.
- В нашем бизнесе таких, как он, тысячи.
Он - что футбольная звезда в команде маленькой средней школы. Смотреть на него приятно, но настоящего мастерства нет. Впрочем, он и не стремится в высшую лигу. У него процветающий бизнес, а поет он для собственного удовольствия. Так зачем что-то менять?
- Он контролирует банки с многомиллионным капиталом, все, что у нас есть, а интересует его только пение да верховая езда, - ответила Николь. - Как отец мог принять такое решение?
- С продажей макарон у него получилось очень даже неплохо, - заметил Валерий.
- Мы должны оберегать Асторре, - добавила Николь. - Он слишком хороший человек, чтобы управлять банками, и слишком доверчивый, чтобы иметь дело с такими, как Силк.
Когда запись закончилась, Силк повернулся к Бокстону.
- Что скажешь?
- Как и Асторре, я думаю, что ты - прекрасный парень.
Силк рассмеялся.
- Нет, я про другое. Можно подозревать этих людей в убийстве?
- Нет, - покачал головой Бокстон. - Во-первых, они - его дети, во-вторых, у них нет ни опыта, ни связей.
- Но они умны. Они задали правильный вопрос. Почему?
- К счастью, это не наш вопрос. Убийство местное, не федеральное. Или ниточка может потянуться на федеральный уровень?
- Международные банки, - ответил Силк. - Но тратить на них деньги Бюро смысла нет. Прикажи снять подслушивающие устройства.
Курт Силк любил собак, потому что они не могли входить в сговор. Они не скрывали враждебности, не лелеяли коварных замыслов, не лежали ночью без сна, строя планы ограбления и убийства других собак. Для них не существовало такого понятия, как предательство. У Силка были две немецкие овчарки. Они помогали охранять дом, по вечерам он прогуливался с ними по окрестным лесам, ничего не боясь.
В тот вечер он вернулся домой умиротворенным. Дети дона не несли в себе угрозы. Мстить убийцам они явно не собирались.
Силк жил в Нью-Джерси с женой и дочерью.
Жену он любил, дочь просто обожал. Охрану дома помимо собак обеспечивала суперсовременная система сигнализации. Установка и техническое обслуживание осуществлялись за счет государства. Его жена отказалась учиться стрелять из пистолета, он не афишировал свое занятие. Соседи, так же, как и его дочь, думали, что он - адвокат (он действительно имел диплом юриста). Приходя домой, Силк первым делом убирал в сейф пистолет, патроны и служебное удостоверение.
На работу он обычно ездил на электричке, но никогда не оставлял автомобиль на станции: местные воришки могли украсть радиомагнитолу.
Возвращаясь в Нью-Джерси, он звонил жене по сотовому телефону, и она приезжала за ним. Путь до станции занимал пять минут.
В этот вечер Джорджетт встретила его радостным поцелуем в губы. Их дочь Ванесса обхватила его руками. Собаки радостно загавкали. Они все без труда разместились в большом "Бьюике".
Силк очень дорожил этой частью своей жизни.
В кругу семьи он чувствовал себя в безопасности и покое. Жена любила его, он это знал. Восхищалась его характером, тем, что в своей работе он ни на кого не злится, никого не обманывает, руководствуясь только буквой и духом закона. Он высоко ценил ее ум и доверял ей настолько, что обсуждал с ней свою работу. Разумеется, рассказывать он мог далеко не все. У нее хватало и своих дел. Она писала о знаменитых женщинах, оставивших след в истории человечества, преподавала этику в местном колледже, участвовала в деятельности общественных организаций.
Теперь Силк наблюдал, как его жена готовит обед. Ее красота всегда завораживала его. Ванесса помогала матери, стараясь во всем подражать ей, даже в походке. Джорджетт служанок не жаловала и учила дочь обходиться собственными силами.