Фрэнк вышел обратно на улицу с опущенными плечами. "Два дня, - со злостью подумал он. - Два бесцельных, бесконечных, ужасных дня мы ничего не сможем предпринять. Без разрешения епископа падре ничего не скажет". В ушах шеф-инспектора все еще звучали слова падре о том, что скипетр надо внести в черту развалин монастыря Сант-Эстебан. Но как?
Бессмысленный вопрос. Без падре скипетр никогда не попадет в руки Фрэнка. Кандии еще два дня находиться в когтях инквизитора! За эти два дня с ней может произойти все что угодно.
Николсону ничего не оставалось, кроме как вернуться в отель "Энвалира", отвечать на вопросы родственников Лопеца, для которых день свадьбы мгновенно обернулся в день скорби.
С большим удовольствием он взял бы сейчас номер в местном отеле и напился бы до такой степени, чтобы очнуться только через два дня.
Тут шеф-инспектор увидел такси.
Таксист тоже самым неприличным образом уставился на заблудившегося лыжника, но как только услышал, что придется ехать в отель "Энвалира", сразу расцвел: выручки за такую поездку хватит на неделю отдыха.
Стрелка часов неумолимо приближалась к тринадцати часам, и голод оторвал Фрэнка Николсона от его невеселых мыслей.
В Солде такси остановилось перед светофором как раз напротив радушно распахнутых дверей ресторана. На солнечной террасе виднелось несколько посетителей.
На редкость эффектная блондинка сидела за крайним столиком и смотрела сквозь черные стекла солнцезащитных очков на такси.
Фрэнк Николсон непроизвольно вздрогнул, заплатил по счету не менее пораженному водителю и вылез из такси.
XI
Дайана Меркъюри выглядела в облегающем красном лыжном костюме просто очаровательно. Кроме того, тренированный глаз Фрэнка тут же уловил, что девушка совершенно не удивлена их неожиданной встрече.
- Вы вспотели, как в середине лета, Фрэнк, - улыбнулась она, когда англичанин занял место напротив. - Не побывали ли вы случаем в жарких странах?
На столе перед Дайаной стоял наполовину пустой стакан "Кока-Колы".
- Возможно, - коротко согласился Фрэнк. - А теперь я умираю от голода. Вы уже пообедали, Дайана?
- Прелестно, - ответила она. - Наконец-то услышала свое имя из уст чистокровного англичанина. Я только что съела пиццу и могу порекомендовать вам заказать точно такую же.
Николсон дополнительно попросил бутылку красного вина.
- Вы ведь позволите, не правда ли? - спросил он Дайану с наигранной робостью. Девушка кивнула. - Я ждал вас сегодня утром, Дайана, после того как ваши друзья отбыли в Барселону. Но погода была такая замечательная, что я отправился прокатиться на лыжах.
- Назовем их лучше случайными знакомыми, Фрэнк, - внесла коррективу Дайана. "Почти навязчиво", - подумал Фрэнк, поймав себя на том, что внимательно рассматривает грудь девушки, четко обрисованную тонкой тканью.
Пиццу принесли, и она действительно оказалась выше всяких похвал.
- А что вы делаете здесь, в Солде? Вы что, приехали сюда на автобусе? - осведомился Фрэнк.
Дайана небрежным жестом указала на стоянку у дверей ресторана. Там стоял "Альфа-Ромео" такого же густого и сочного красного цвета, как и лыжный комбинезон Дайаны. Номера были андоррские.
- Моя подружка из Андорры-ла-Велья одолжила мне свою машину, - объяснила Дайана. - А что я здесь делаю? Я пообедала, скучала…
- И теперь все еще скучаете? - ухмыльнулся Фрэнк и отодвинул пустую тарелку.
- Разумеется, нет.
Улыбка Дайаны была просто фантастической, даже дух захватывало. Но ее лицо немедленно вновь приняло серьезное выражение.
- Я сбежала, Фрэнк, - произнесла она после непродолжительной паузы и с благодарностью взяла предложенную сигарету. - Возможно, вы уже знаете: Кандиа, очаровательная жена владельца отеля, бесследно исчезла. Прибывшие на торжества гости были в отчаянии. Многие уехали обратно домой. Потом появился сам синьор Лопец и уединился со своим отцом. Я просто села в машину и уехала, атмосфера в отеле была слишком угнетающая. Было объявлено, что с Кандией произошел несчастный случай во время лыжной прогулки, но никто не знает где и как. Вы что-нибудь слышали?
К сожалению, ее глаза были спрятаны за стеклами очков.
- Вы кому-нибудь рассказывали, - настойчиво спросил Фрэнк, - что мы видели вчера вечером с веранды?
На черных очках заплясали солнечные зайчики.
- Нет. А вы считаете, что все это связано между собой?
- Возможно, - сдержанно ответил Фрэнк.
- А, вы мне не доверяете, - разочарованно протянула девушка.
- Почему я должен взваливать на вас груз, в котором, если говорить честно, я и сам еще плохо разобрался. Мне нелегко это произнести, но вы мне очень нравитесь, а ваши друзья как раз наоборот.
- Я же уже сказала, что они мне не друзья, - возразила Дайана. - Вы что, ревнуете, шеф-инспектор Николсон?
От удивления стакан с вином чуть было не выпал из руки Фрэнка.
- Откуда вы меня знаете? - строго спросил он. - И кто вы, Дайана? Я имею право знать, и если вы мне не скажете добровольно, я все равно узнаю через некоторое время по своим каналам.
Его глаза сверкнули.
- Жаль, что такой чудесный флирт завершился столь грубо, - вздохнула прекрасная блондинка. - Но, возможно, я сама виновата. Я не переношу, когда определенные люди принимают меня за даму полусвета, Фрэнк. Я знала об этом уже вчера в обед, когда увидела вас у церкви в Энвалире. Комиссар Ле Клерк показал мне вас.
- Не хотите ли вы сказать, что вы тоже работаете на него без моего ведома?
Лоб Фрэнка прорезала глубокая морщина, глаза гневно засияли.
- Я не из криминальной полиции, - успокоила его Дайана и огляделась. Вокруг них были пустые столики, их наверняка никто не подслушивал.
- Ну же! - тихо потребовал Фрэнк.
- Я так и так хотела вам все открыть, вы, принудитель, - надула губы Дайана. - Мое имя настоящее и подруга в Андорре тоже. Она как раз и сосватала мне это поручение, которое я здесь выполняю. Я присматриваю за моими американскими "друзьями".
- (Си-Ай-Эй) CIA? - поинтересовался Николсон.
- (Оу-Си-Ай) OSI.
- Такое тоже существует?
- Разумеется. Мы не очень популярны в тени наших старших братьев, и многие уже сочли, что нам давно пришел конец, но элемент неожиданности нам только на руку. Повышает эффективность работы.
- Мое почтение, детка, - улыбнулся Фрэнк и поднял свой стакан. Морщина на его лбу опять разгладилась. - То, что эти двое - гангстеры, заметно невооруженным взглядом. Но если ими занялась подобная организация, значит это крупные птицы. Вы не обязаны отчитываться передо мной, но немного доверия не помешает. Я могу вам помочь.
- Возможно, мы можем помочь друг другу, - сказала Дайана, сделав ударение на последние два слова.
- В настоящее время я не вижу никакой связи…
- Связь есть, Фрэнк. Ле сцептре дю Каселлес, - улыбнулась девушка.
- Проклятье! - вырвалось у Фрэнка. - Если вам что-либо известно об этом, то вы просто находка для меня.
- Подобное впечатление и вы вчера произвели на меня, - съехидничала Дайана. - Но, скорее, в личных целях.
- Одно необязательно исключает другое, Дайана, - многозначительно произнес Фрэнк. - Итак, что вам известно о скипетре?
- Ничего. Кроме того, что мои "друзья" собираются его украсть.
- Тут им придется попотеть.
- Не думаю, Фрэнк. Коулд и Першинг бойко торгуют на тридцать второй улице контрабандными швейцарскими часами высшего класса и их подделками. Большая часть товара прибывает через Андорру. Коулд финансист, а Першинг, кстати, его настоящее имя Катанаро, представляет мафию.
- Нечто подобное я и предполагал. А дальше?
- Все было бы не так плохо. Но в последнее время участились случаи, что на аукционах в США появилось множество ценностей из испаноязычных стран с поддельными документами. В отличие от бумаг произведения искусства оказывались подлинными, а когда в дело включалась полиция, выяснялось, что их заменили на месте хранения удивительно художественно выполненными подделками. Следы привели к Коулду и Першингу, а за ними в Испанию и Андорру. Мой дядя служит послом в Мадриде, поэтому Испания мне знакома. Так я получила это задание.
- Неплохо, - улыбнулся Фрэнк. - И как успехи?
- Неважно, - честно призналась Дайана. - Попасть в Андорре в их компанию оказалось нетрудно. Мне удалось узнать, что они не заинтересованы в знакомствах с женщинами, которые много болтают языком. Кроме того, их несколько разочаровало, что я не из дам легкого поведения. С тех пор они ограничивались тем, что показывались со мной на людях, в том числе в различных увеселительных заведениях. Хотя я и заинтересовалась их поездкой в Барселону, меня не взяли под предлогом, что это будет слишком опасно. Когда епископский посох грузили в машину, я испугалась за падре, Гэрри Коулд несколько раз находился в Соединенных Штатах под подозрением в убийстве. Я позволила себе навестить церковь де-Каселлес и проверить там наличие скипетра. Я уверена, что поездка моих подопечных в Барселону связана с этим посохом. Если бы я с кем-либо из них переспала, меня, возможно, взяли бы. Мне надо было это сделать, как профессионалу?
- Тьфу, черт… - выругался Фрэнк. - С этими двумя мы справимся. И Ле Клерк в курсе событий. Но у меня здесь другие проблемы, Дайана. Возможно, я расскажу вам обо всем, если вы покажете мне свой настоящий паспорт.
- Типичный Скотланд-Ярд, - вздохнула Дайана Меркъюри, покопалась в своей сумочке и предъявила ему маленькую книжечку.
Фрэнк удовлетворенно кивнул.
- Теперь вы можете доставить меня в отель "Энвалира", так как мое состояние требует немедленного принятия ванны и переодевания.
Он расплатился по счету, и Дайана направила "Альфу-Ромео" к лыжному "раю".
В коридорах и лифтах толпилось много народу.
Фрэнк отвел Дайану в бар, где попросил подождать, пока он не спустится к ней из своего номера.
За стойкой стоял Педро. Он приветствовал парочку серьезным кивком головы и посмотрел на пожилого, элегантно одетого господина, уютно разместившегося в кресле у горящего камина.
Пока Дайана устраивалась у огня и заказывала напитки, Фрэнк пошел к портье, чтобы забрать ключ от номера.
Тут седовласый господин встал и направился к нему.
Только теперь Фрэнк узнал его. Он видел Лопеца-старшего лишь один раз в церкви во время свадебной церемонии.
- Добрый день, синьор Николсон, - вежливо поздоровался отец Антонио. - Меня зовут Фернандо Лопец. Возможно, вы помните меня. Мой сын рассказал мне о катастрофе, но я боюсь, что она будет не единственной.
"Что это значит?" - судорожно напрягал мозги Фрэнк, всматриваясь в каменное лицо бизнесмена.
- Что вы хотите этим сказать, синьор Лопец? - спросил он.
- Антонио, несмотря на мои предупреждения, перед обедом надел лыжи и исчез, - грустно произнес Лопец-старший. - Он сказал, что у него нет аппетита и ему надо некоторое время побыть в одиночестве. Мой кузен видел его из машины около развалин монастыря и немедленно информировал меня об этом. Я поехал туда и осмотрел местность из полевого бинокля, но безуспешно. Антонио до сих пор не вернулся, и никто его не видел. Паники не было, синьор Николсон. Родственники давно разъехались; кроме меня и Педро, никто не знает, что Антонио…
Фернандо Лопец резко замолчал и опустил голову.
Яркие фонарики над стойкой странно поблекли и закружились перед глазами Фрэнка, но, невзирая на свое состояние, он удивился выдержке старого господина и проникся к нему уважением.
XII
Отец и сын почти поссорились, когда Антонио выбежал из отеля и надел лыжи. Он прицепился к подъемнику на Пик Бланко.
На одном дыхании молодой человек спустился по лыжне. Гулявшие вдоль трассы сочли его сумасшедшим, да и он сам чувствовал себя таковым.
Ему ничего не стоило сорваться с дистанции и разбиться на полной скорости о скалу. Но Антонио был слишком хорошим лыжником, чтобы с ним произошел несчастный случай даже в подобном состоянии.
С исчезновением Кандии рухнул весь его мир.
Да, конечно, старый падре Себастьян обещал свою помощь. Но сможет ли он сделать что-либо реальное? А вдруг его вообще больше нет в живых после приступа? Возможно, все легенды о злых духах в развалинах монастыря Сан-Эстебан просто глупые выдумки, культивированные местными суевериями. Во всяком случае, благословение скипетром не помогло. Какой смысл тогда ждать разрешения епископа, чтобы проникнуть с его бесполезным посохом в руины?
Тот факт, что такой здравомыслящий человек, как Фрэнк Николсон, верит во все это, имеет, конечно, значение.
Лучше бы он вернулся вместе с Антонио. Николсон обязательно пошел бы в монастырь вместе с ним. Там они могли бы найти следы пребывания Кандии.
Внезапно Антонио принял решение, уже давно сформировавшееся в его подсознании. Пусть легенда - выдумки, но Кандиа могла просто провалиться в расщелину и лежать там, одинокая и беспомощная. Или под землей сохранились старые монастырские ходы, и его жена бродит там в темноте в поисках выхода на поверхность.
Антонио плавно обогнул табличку с предупреждением об опасности для жизни и ринулся вниз. Из отеля его теперь уже не было видно. Но он отчетливо видел три лыжни, проложенные сегодня утром. Антонио осторожно взял левее к дороге.
Время от времени на шоссе появлялись машины. Наверное, разъезжались гости, приглашенные на свадьбу. Другие же просто покидали отель, узнав, что празднеств больше не будет и на развлечения нечего надеяться. Разве можно ожидать помощи от этих людей?
Вот и место, где утром пропала Кандиа. В снегу на месте ее падения не осталось и маленькой ямки. Просто в этом месте кончалась лыжня. Как размонтированное железнодорожное полотно. Немного дальше молодой человек обнаружил след от поворота, сделанного Фрэнком.
Антонио Лопец знал, что в этом месте даже летом не бывало никаких впадин или трещин. Но в любое время года никто не отваживался посещать эту проклятую местность.
Ответ на вопросы надо искать в развалинах монастыря.
С дикой решительностью Антонио проделал последний участок пути.
Вдали освещенные теплым уютным солнцем лежали приветливые домики Солде, на руинах же дремала тень.
Снег здесь уже начал таять. Широкая полоса гравия с жухлыми пучками травы вела к самым воротам монастыря.
Когда Антонио оглянулся, на дороге остановилась машина.
Какой-то мужчина высунул из окна голову и громко кричал, отчаянно жестикулируя при этом. Но Антонио не узнал этого человека и не слышал его голоса. Ему это было безразлично. Он продолжал спуск, а машина двинулась в сторону "Энвалиры".
У подножья скалы Антонио отстегнул лыжи, бросил их и дальше пошел пешком.
Его сердце билось в сумасшедшем ритме. Разве это не безумие, то, что он сейчас делает? Но еще большим безумием было бы сидеть сложа руки, когда Кандиа в смертельной опасности.
Впереди отчетливо показались ворота с железной решеткой. На них висела табличка с подписью "Вход воспрещен". Человек, прикреплявший по поручению правительства эту доску, все же осмелился дойти до развалин. Это было год назад, и никто не помнит, чтобы с ним случилась беда. Эта мысль придала Антонио мужества.
Спустя две минуты он уже стоял перед закрытыми на замок воротами. Маленькие окна вдоль галереи также укрывали решетки. К чему бесполезное предупреждение, если в руины все равно невозможно пробраться?
Антонио медленно прошел вдоль стены. Легкий ветерок проникал сквозь проломы и рождал странный напевный звук.
Внезапно Антонио оказался рядом с окном с выломанной решеткой. Здесь можно было пролезть взрослому мужчине!
Антонио Лопец колебался несколько секунд. Он снял горнолыжные очки и внимательно, словно в последний раз, посмотрел на весеннее солнце.
Потом Антонио одним прыжком перемахнул через оконный проем. Внутри было сумрачно и сыро.
Из треугольного отверстия наверху в коридор падал свет. Антонио прошел на улицу и остановился перед воротами. Его охватил ужас.
Перед молодым человеком раскинулся монастырский двор. Повсюду мусор и камни. В середине двора возвышались остатки костров с привязанными к столбам скелетами. Желтоватые черепа насмешливо улыбались гостю.
Антонио Лопец задрожал.
К тихой песне ветра прибавился умоляющий шепот, постепенно переросший в истошный вопль. Скелеты задвигались и начали судорожно рвать полусгнившие пальмовые веревки, которыми они были привязаны к столбам. Их рты беззвучно раскрывались, клацали зубами, и казалось, что эти кошмарные звуки исходили из их уже несуществующих глоток.
Антонио собрался бежать из ужасного места, когда дикий ор прекратился и раздался звенящий женский крик.
- Антонио! Беги! Спасайся! - донеслось до него из черной дыры.
Антонио уставился в провал в стене.
Там стояла живая Кандиа! На ней был белый лыжный костюм и красная шерстяная шапочка. Девушка простирала к нему руки, словно хотела подбежать и крепко обнять. Но ее темные глаза смотрели неподвижно и отчужденно.
Скрип костей прекратился, и скелеты замерли на своих местах.
- Кандиа! - воскликнул Антонио. - Ты живая! Ты невредимая!
Он хотел броситься к жене, но почувствовал, что в него вцепились очень сильные руки.
- Невредима! - словно эхо, произнес кто-то у него за спиной. Тихий, проникновенный, шипящий голос.
Перепуганный Антонио увидел справа и слева от себя головы в островерхих черных капюшонах. Маленькие, коричневые высохшие ручки держали Антонио так крепко, что он не мог шевельнуться.
- Невредима, - еще раз прошипел отвратительный голос, - она ждет тебя…
- Теперь все пропало, - услышал Антонио грустные слова Кандии, и она скрылась из виду в одной из мрачных пещер.
Молодой человек начал отчаянно выгибаться, отталкивать мерзких гномов, но все было бесполезно. Ему удалось лишь слегка повернуть голову, когда в глубине двора послышались шаркающие шаги.
Антонио охватила дикая паника.
Из мрака галереи появилась высокая фигура в черной сутане с вышитыми на ней красными языками пламени. На голове у фигуры была круглая черная шляпа с полями, какие носят священники, но она криво висела на лысом черепе с адски сверкающими глазами. Голова была почти отделена от шеи, и сейчас, когда ужасный монстр оказался совсем рядом, Антонио смог разглядеть чудовищную рану, сквозь которую просвечивали белые шейные позвонки.
У Антонио потемнело в глазах.
- Отпусти Кандию, Жеронимо, - прохрипел он. - Возьми вместо нее меня!
Один из гномов в капюшонах пронзительно захохотал.
- Посмотри туда, - приказал инквизитор жестяным голосом.
Глаза Антонио проследили за его костлявой рукой.
Теперь молодой человек разглядел, что к одному из столбов были прикручены не один, а целых два скелета, они застыли в последнем объятии.
- Они освободят место для вас, - вновь раздался леденящий душу голос. - И тогда дьявол будет вершить свой суд.
- Нет! - завопил изо всех сил Антонио.
Но вот гадкая рожа приблизилась к его лицу, и он отчетливо увидел все уродство инквизитора.
Это было слишком даже для Антонио. Молодой человек еще почувствовал, как карлики пытаются его увести, но в глазах молодого человека уже потемнело, и ночь сомкнулась над головой Антонио.