Рон растер виски, сел, потрогал затылок. Вроде, не разбит. Здорово он вчера ударился головой. Как она еще на месте осталась. Труп он сбросит в реку, нет, лучше в ливневую канализацию. Он точно видел в парке трубу. Или лучше в реку? Ладно, он сделает то, на что хватит времени, потом навестит Мартина и отбудет в другие края. Рон станет одиноким волком. Он будет нападать на добычу там, где она ему подвернется. В гостиницу Рон не вернется, разве что прибить эту рыжую мумию? Рон даже не сомневается, что она не раз хотела донести на него в полицию. Впрочем, черт с ней, сама иссохнет. Пора браться за дело, пока в парк не набежала толпа правильных людей с собаками и без них на утренний моцион. Рон встал, тягуче потянулся, отвел назад плечи, тряхнул руками. Вроде все части тела целы. Труп должен быть в этих кустах. Да, вот стена. Сюда этот дурачок метнулся, тут и остался. Внутри Рона ничего не дрогнуло. Он спокойно подошел к кустам, раздвинул ветки…
Не веря глазам, Рон снова и снова оглядывал клочок затененной земли. Трупа не было! Рона словно окатило ледяной водой. Таким ударом ножа он должен был сразить парня наповал! Видимо, когда он из последних сил дернулся, Рон промахнулся. Удар оказался не смертельным, но он не мог, не мог отползти далеко. С такой раной не мог. Он испустил дух где-то поблизости, где-то рядом. Здесь? Рон зашел в кустарник с другой стороны. Нет… Здесь? Рон обогнул кусты противоположным курсом. Нет… Черт возьми, где же труп, неужели его кто-то обнаружил? Полиция, прохожие? Что за чушь он несет! Тогда он сидел бы уже за решеткой. Нет, нет, труп еще в парке, он еще здесь. Рон обвел глазами деревья. Парень мог отползать только вдоль стены, которая и остановила его бегство. Рон медленно пошел вдоль каменной преграды, заглядывая внутрь плотных кустов и раздвигая руками густые заросли травы. Как далеко он мог отползти? Стена оборвалась, открыв взгляду декоративную лужайку. Никого… Быстрым шагом Рон вернулся к исходной точке. Снова внимательно осмотрел место ночной трагедии. Безрезультатно. А если в беспамятстве он сам ушел с места преступления? Неожиданная мысль выстроила разрозненные факты в логическую цепь. Да, да, именно так все и случилось. Надо осмотреть парк, вспомнить путь преследования. Рон побежал по аллее к ее началу. Парень стоял здесь. Точно здесь. Рон наблюдал за ним из-за большого дерева. Вон из-за того, или из-за этого? Черт, все деревья одинаковые! Думай, Рон, думай! Время уходит. Рон забежал за одно из деревьев. Представил на перепутье дорожек свою жертву. Нет, ракурс был другой. Парень был слева. Рон перебежал к другому дереву. Кажется, отсюда картина вернее. Луч раннего солнца упал на лицо Рона, ослепив глаза догадкой правоты. Рон точно стоял здесь! Рукой, в которой был нож, он отодвигал ветку, как вдруг по глазам ударил блик, который образовал на лезвии проникший сквозь листву свет от фонаря. Вот этот фонарь. Все правильно. Труп должен быть у той стены, где он очнулся. Рон побежал назад. Чем не утренний моцион? Только цель неправильная с точки зрения правильных людей. Да плевать на них.
Через несколько минут Рон стоял на прежнем месте лицом к стене. Все случилось здесь. Теперь Рон в этом уверен. Он хорошо помнит, как парень вдавливался в стену, словно надеялся вывалиться из нее, с другой стороны. Куда же он делся? Убежал в предсмертной агонии? Как он мог бежать с такой чудовищной раной? Не мог, не мог…А если не мог, где труп? Кто-то забрал? Кому могло понадобиться мертвое тело? Сумасшедшему некрофилу? И как же он тут оказался? Забрел по случайности и, став свидетелем убийства, сидел в кустах неподалеку, ожидая окончания расправы? Полная чушь, но как бы то ни было, трупа нет!
Наверху зашумели редкие машины, время от времени слышались голоса. Город пробуждался к жизни. Рон стоял, тщетно пытаясь в очередной раз выстроить логику поведения трупа после убийства человека. Парк постепенно насыщался голосами. Что же делать, что делать? Осмотреть весь парк? Уже нет времени. Бежать? Куда? А если просто вернуться в гостиницу? Когда и где найдется труп – неизвестно, но абсолютно точно будут искать Рона. Бдительная старуха это ему обеспечит уже завтра, если сегодня он не вернется на ее постоялый двор. Может и к лучшему, что он не нашел труп. Кто докажет, что парня убил Рон, а не тот, кто украл мертвое тело? Значит, сейчас главное – уничтожить улики. Как Рон мог забыть про нож? Он должен быть здесь. Без ножа Рон отсюда не уйдет. Сейчас это главная улика, и Рон ее уничтожит. Вначале на корточках, потом на четвереньках Рон перемещался в кустарнике, осторожно ощупывая траву. Есть! Нашел! Торопливо сунув нож в карман, Рон попятился. Он почти выполз из кустов, когда под колено попал острый камень. Дернувшись от внезапной резкой боли, Рон завалился набок. Черт!.. На уровне его глаз стояла пара ног – в розовых спортивных тапочках с желтыми шнурками. Рон повел взгляд вверх. Желтые носки, белые бриджи, розовая футболка с еще более розовыми бабочками, дряблая шея, морщинистое лицо, седые кудряшки, полный укора и осуждения взгляд. Средний между тявканьем и мяуканьем звук заставил Рона снова опустить взгляд вниз. Так и есть. Розовый бант на складчатой от сытой жизни мелко-собачьей шее. Рон закрыл глаза.
О, нет! Попасться так глупо! Что же делать с это чертовой старухой? Убить? Нож в кармане…Может, она сама уберется к ее же счастью? Рон открыл глаза. Вторая пара ног была в голубых тапочках. Фиолетовые спортивные брюки плотно обтягивали массивные бедра. Белая футболка не менее значимо обрисовывала живот и мощную грудь. Через два подбородка открылось лицо со сверлящим взглядом глазами. Венчал фигуру хвост туго завязанных каштановых волос.
Рон перевернулся на спину и растянулся во весь рост. Теперь ему все-равно. Судьба снова вынесла его на стремнину, из которой ему не выплыть. В беготне за трупом он забыл об окровавленной одежде. Он даже не смыл кровь с рук. Он искал нож, не подумав, что сам является ходячей уликой. Через несколько минут полиция оцепит район…
Рон открыл глаза. Синее небо смотрело на Рона нетронутым простором… А где старухи? Рон резко приподнялся. Две знакомые фигуры неспешно удалялись, время от времени оборачиваясь, осуждающее покачивая головами и согласно кивая друг другу. Рон вскочил, непонимающе глядя им вслед. Старушки-подружки шли как ни в чем ни бывало, как будто они каждый день встречают поутру человека в залитой кровью одежде! Рон на всякий случай зашел за кусты, все еще провожая взглядом удаляющиеся фигуры. Старухи слепые или засохшая кровь не заметна? Хорошо, что он в черном.
Рон присел и внимательно осмотрел кроссовки. Похоже, на них крови нет, по крайней мере, не заметно. Джинсы… Чисто…Выше…Ничего…Майка, руки…Крови нет! Не веря глазам, Рон внимательно рассматривал руки – каждый палец, каждый изгиб кожи, поскреб под ногтями… В полном недоумении Рон выпрямился и уставился в никуда. Почему нет крови? Каждый раз после убийства он был в крови жертвы. Одежда, руки, лицо – все в крови! Почему нет крови? Он же убил, он убил, убил!.. Или…не убил? У Рона остановилось дыхание…Он не убил?…Не убил?!
Двадцать семь лет надежда Рона плыла в космической выси недосягаемой звездой и вдруг так неожиданно свалилась куском метеорита, превратившись в факт земного бытия. Рон почувствовал, что не в силах стоять. Опустившись на землю, он бессильно вытянул ноги. В голове путались мысли. Надо еще раз во всем разобраться. Трупа нет, крови нет, может, не было и парня? Больной разум играет с ним в прятки? Рон снова и снова вел взглядом от кроссовок до майки. Никаких следов крови. Все еще не доверяя глазам, Рон стал ощупывать одежду. Рука скользила по гладкой ткани от ступней к коленям, бедрам, поясу… Нож! У него был нож! Случившееся не было бредом и не было сном! Все было правдой. Рон с опаской вытащил нож. На гладкой поверхности лезвия остались следы земли. Внезапная мысль снова заставила Рона поползти на четвереньках в кусты. Он припал лицом к земле, перебирая руками травинки. Блеснувший предмет оказался тем квадратным медальоном, который был на парне и который Рон сорвал, останавливая последний тщетный рывок жертвы. Все – правда! Все было наяву. Сунув медальон в карман, Рон вылез наружу, огляделся и на дрожащих ногах медленно пошел по аллее к выходу из парка.
Напряженные чувства больно реагировали на звук, свет, движение. Рону казалось, что он слышит, как шепчутся в реке рыбы. Обостренный слух остро воспринимал звуки из незримого отдаления – детский голос, мяуканье котенка, чей-то окрик, шум работающей техники, гул поезда. Каждый шорох отдавался в голове разрывающим уши грохотом. Свет солнца был нестерпимо ярок. Каждый случайный взгляд впивался в кожу острием стрелы. Поднявшись по лестнице, Рон сверху оглядел парк, наполняющийся привычной жизнью. Все еще редкие прохожие. Несколько утренних бегунов. Пара уборщиков в ярких жилетах. Ничего тревожного. Рон добрел до ближайшей скамейки и рухнул в изнеможении физических и душевных сил. Он должен немного отдохнуть, а потом решит, что делать дальше. Уронив голову на грудь, Рон даже не понял, что заснул.
Резкий звук полицейской сирены заставил его вздрогнуть всем телом. Озираясь по сторонам красными глазами, Рон силился осознать реальность из глубокого забытья. Где полицейские? Зачем он здесь? Почему так устал? Что должен делать? Рон попытался подняться, но ноги не слушались. Он бессильно откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза. Мысли медленно прояснялись, выстраивая недавние события в нестройную цепочку. Он не нашел труп. Он не убил, тогда зачем за ним едет полиция? Это ошибка, сейчас он все объяснит. Рон открыл глаза и осмотрелся. Никого? Изогнувшись, Рон посмотрел за спиной. Никого. Сзади послышались шаги. Кто-то подошел совсем близко. Кто и зачем? Готовый отразить нападение, Рон резко развернулся, выбросив вперед руки, и едва не упал, провалившись в пустоту. На соседнюю скамейку усаживался тщедушный старичок. Снова загудела сирена. Где? На соседней улице, на другом конце города, на краю света?
Голова Рона лопалась от звуков, каждый легкий порыв ветра коробил слух свистящим шелестом. Рон чувствовал себя так, словно с него сняли кожу. Каждая клеточка пульсировала открытой раной, больно реагируя на малейшие колебания извне. Это влияние парка. Это парк разрывает душу и тело черной тайной случившегося. Прочь, прочь отсюда. Была эта ночь правдой или ложью Рону все-равно. Он устал, устал…он очень устал… Ему нужна передышка, он должен выйти из этой ситуации, чтобы вернуться в нее с другой стороны и, наконец, понять. Рон заставил себя встать и медленно побрел по улице. Обостренное восприятие раскалило воздух. Люди проплывали мимо дрожащими миражами. Рон весь ушел в движение, сосредоточившись на физических ощущениях. Шаг, другой, шаг, другой, один дом, другой дом, улица, поворот, люди, машины, люди, идут, едут…
Монотонная суета города принесла Рону некоторое успокоение, снизив порог болезненной восприимчивости. Звуки стали чуть тише, краски – чуть глуше. Рон почувствовал, что к нему возвращается способность наблюдать за происходящим, оценивать события. Он еще долго бесцельно бродил по городу, сворачивая с одной улицы на другую, пока не ощутил, как внутри возникло и стало увеличиваться желание пройти мимо полицейского участка. Это чувство не было азартом, скорее боязливым любопытством ребенка, толкающим его в темную комнату для собственного убеждения в ее безопасности. Он должен удостовериться в том, что не убил и таким образом тоже. Ответы прохожих подсказали нужное направление. Рон миновал несколько улиц и, обогнув угол указанного дома, остановился. Наискосок через дорогу предстала знакомая картина с рядом характерных автомобилей и людей в форме. Внутри что-то зашевелилось, распространяя предательскую слабость по телу. Ладошки повлажнели. На лбу выступила испарина. В глазах запрыгали черные с красными точки. Рон прислонился к стене дома и закрыл глаза. Сейчас, сейчас он перейдет дорогу, только немного успокоится…На плечо легла тяжелая рука. Рон открыл глаза. Лицо полицейского вплотную приблизилось к его глазам. От неожиданности Рон не успел испугаться.
– С вами все в порядке?
– Да…Все хорошо…
– Вам нужна помощь?
– Нет, нет…Мне уже лучше.
– Вы уверены?
– Да, да… Спасибо.
Полицейский еще раз внимательно вгляделся в лицо Рона и отошел к ожидавшему поодаль напарнику. Несколько минут они стояли на месте, переговариваясь и посматривая на Рона, наконец, пошли по улице, оглянувшись еще несколько раз.
Рон смотрел им вслед и чувствовал, как в жилах запульсировала кровь, наполняя тело жизнью и окончательно выводя из состояния оцепенелой созерцательности. Двусмысленность исчезла. Твердым шагом Рон перешел дорогу и подошел к полицейскому участку, остановившись в тени близких деревьев. Работа участка шла своим чередом. Входили и выходили люди. Подъезжали и уезжали машины. Кто-то с кем-то разговаривал, кого-то ждал, провожал, встречал. Из дверей вышла группа полицейских с собакой, села в машину. Загудев сиреной, автомобиль рванул с места. Пронзительный вой не ударил Рона по нервам, не заставил трепетать сердце, заныть душу. Окружающий мир вдруг перестал быть камерой для пыток, став местом для жизни.
Прощен… Он прощен!..Прощен!.. Двадцать семь лет искупления греха наказанием ради едва уловимого мгновения, озарившего светом прощения. Рон прощен, прощен! Тяжесть вины, столько лет гнетущая Рона и переросшая за эти годы из эмоционального в физическое ощущение, враз исчезла. Рон почувствовал непривычную легкость. Казалось, тело наполнилось воздухом, светом. Разум воспринимал новые посылы – не бояться, не прятаться, не скрываться, не отводить глаз, не быть угрозой себе, не нести смерть другим, быть свободным…жить свободным… Рон глубоко втянул в себя воздух и медленно протяжно его выдохнул. Теперь он никому не отдаст обретенную свободу, никому и никогда. Рон спокойным шагом прошел мимо полицейского участка, чуть поодаль развернулся и зашагал обратно, краем глаза наблюдая полное безразличие стражей порядка к своей персоне. На одной из безлюдных улочек он стянул с себя парик и выбросил в мусорный контейнер.
Теперь он знает, что должен делать и куда идти. Улица за улицей Рон уверенно приближался к набережной. Морской ветер гудел все напряженнее, следую суточному ходу. Рон наслаждался силой теплых струй, упруго обтекавших тело и сглаживающих последние шероховатости разворошенной души. Ветер наполнял Рона спокойствием. Сейчас будет парк, его никак не миновать, но мысль о возвращении к месту ночной драмы не вызвала в душе Рона никаких эмоций. Через несколько минут он равнодушно констатировал наличие справа от себя зеленой массы. Мимо парка Рон уверенно шагал к мосту, шагал свободным человеком, вольным по своему усмотрению распоряжаться своей жизнью. Он прощен, прощен! Он свободен, как этот ветер. Свободен от страха, свободен от греха! Рон поднимался по мосту все выше и выше. Через считанные минуты он окончательно разорвет связь с прошлым, чтобы остаться свободным навсегда! Рон остановился на самой высокой точке моста. В душе мешались странные ощущения. Рону не хотелось их осмысливать, он ими просто жил, сейчас, здесь, ни на земле, ни на небе, уже не в прошлом, еще не в будущем, в зыбком настоящем, дрожащем внизу поверхностной рябью глубоких вод. Открытым ртом Рон не дышал – пил густой от скорости воздух свободы. Рон свершил свою мечту. Он остановился в шаге от края сатанинской бездны. От счастья и ветра глаза Рона повлажнели. Ледяной панцирь, в который Рон заковал душу, чтобы защитить от страданий, пошел трещинами. Рон вплотную подошел к ограждению. Какая высота! Какая красота! Сколько простора, воздуха, света! Сколько неба, солнца, чистоты! Рон не вернется назад. Сейчас он разорвет последнюю связь с прошлым. Рон глубоко вдохнул, вытащил из кармана нож и медальон. Намотав цепочку на лезвие, он близко поднес его к глазам. В горячих лучах солнца лезвие сверкало холодным пламенем. Рон медленно, словно желая фотографически запечатлеть в памяти каждое мгновение этого действа, вытянул руку с зажатым в кулаке ножом, занес вверх, с силой сжал рукоять, ловя последний раз ощущение смертоносной силы холодного оружия…Пальцы разжались. Через несколько мгновений нож бесшумно вошел в воду. Низко плеснувшая вода разгладилась, растворив доверенную тайну. Теперь все. Пора на берег, в жизнь.
Спустя несколько часов Рон со вчерашним пакетом в руках вошел в постоялый дом, сразу ощутив на себе прилипший взгляд миссис Хард. К неожиданности рыжей истуканши Рон приветливо поздоровался и поинтересовался, не потеряла ли его миссис Хард. Конечно, потеряла. Миссис Хард была крайне обеспокоена долгим отсутствием Рона. Она заботится о каждом постояльце и вообще у дома Хардов хорошая репутация еще со времен Джона Харда, деда ее покойного супруга Джонатана Харда. В этом доме останавливался сам Том Льюис и Эммануэль Смит. Миссис Хард надеется, что мистеру Митчеллу знакомы имена этих выдающихся людей Америки. Конечно, Рон их знает, он патриот своей страны, как и миссис Хард. Да, в семье Хардов всегда правильно воспитывали детей. Конечно, когда Том Льюис и Эммануэль Смит жили в этом доме, они не были так знамениты, но именно из дома Хардов они начали свой выдающийся исторический путь, когда остановились здесь, приехав из провинции. Да, да, Рон полностью согласен с мыслью миссис Хард. У каждой большой реки, есть маленький исток. Вот и Рон найдет себе другую работу, которая не будет дороже здоровья. Миссис Хард совершенно согласна, что с работой, которая требует постоянно сверхурочного времени, надо без сожаления расставаться. Она с удовольствием подскажет Рону отличную газету с вакансиями. Это замечательно, Рон будет очень благодарен миссис Хард за помощь, а сейчас надо хорошо выспаться. Совершенно верно, миссис Хард полностью согласна с этой здравой мыслью и желает Рону как следует отдохнуть перед поиском нового места.
Провожаемый умильным взглядом миссис Хард, Рон поднялся на второй этаж, вошел в комнату и рухнул на кровать, едва до нее добравшись. Надо принять ванну и… Рон не успел додумать начатую мысль. Глубокий сон навалился на него сладкой тяжестью.