Она положила ноги на стол и скрестила руки на груди. На стене тикали часы.
Через некоторое время Мориц поднял голову и вздохнул.
– Я облажался по полной программе.
Оказывается, в марте Мориц ходил на вечеринку. И ночью возвращался домой на машине, хотя выпил лишнего. И хотя он мог остаться ночевать у приятеля. И хотя шел дождь, а к ночи подморозило. Улицы покрыл гололед.
– Но я вдрызг разругался с Тиной, и мне хотелось поскорее смыться оттуда.
Тина была девушкой Морица – теперь уже бывшей.
– Я ехал очень медленно, честно, – оправдывался он. – И вдруг на дороге передо мной возник велосипедист. На спортивном велосипеде. Без подсветки, без ничего. Он еще и одет был в темное. Это часа в два-три ночи. Черт, у меня не было ни единого шанса! Даже если бы я был трезв, я бы все равно его сбил.
– Ты его переехал? – ужаснулась София.
– Я его задел, – помолчав, ответил Мориц. – По крайней мере, мне так показалось.
– Показалось? – повторила огорошенная София. – Вообще-то такое легко заметить, тебе не кажется?
– Ну… я почувствовал небольшой… удар, – признал Мориц. – Я посмотрел в зеркало заднего вида, но там ничего не разглядел.
– Как это "ничего не разглядел"?
– Ну, я не увидел велосипедиста.
– Потому что он лежал на дороге и истекал кровью, – хмыкнула София.
Мориц пожал плечами. Он не смотрел сестре в глаза.
– Ты не остановился, – поняла наконец София. – Ты просто поехал дальше.
Мориц молчал. Он дрожал всем телом. Софию тоже била дрожь – от ярости и возмущения. Хоть бы посмотрел на нее! Но нет, Мориц так и сидел понурившись.
– И ты еще хочешь стать врачом! А сам бросил беднягу на произвол судьбы. Слушай, да что с тобой такое, ты мне можешь объяснить?
– Я вообще едва мог думать, София. Я же был пьян. В стельку.
– Если бы тебя занесло и ты повалил бы придорожный столб, ладно. Я бы на твоем месте тоже смылась. Но велосипедист… Насколько ты был пьян? Я вообще не понимаю.
– Я и сам не понимаю, – прошептал он. – Облажался, говорю же. – Мориц ссутулил плечи.
– А потом? Что ты сделал на следующее утро, когда протрезвел?
– Я поехал на то же место. Но там ничего не было. Ни стекла, ни крови, ничего. И спросить было не у кого.
– Ну конечно. И в полицию ты не мог пойти.
Мориц покачал головой.
– Да я и сам понимаю, что поступил дерьмово.
– А в газете не писали про аварию, при которой виновник скрылся с места ДТП? Или ты и читать не стал?
– Стал. Два дня спустя я наткнулся на сайте полиции на отчет по этому случаю. Маленькая заметка. Мол, произошла авария, водитель велосипеда ранен и доставлен в больницу. Полиция просит свидетелей дать показания. Все.
– Но ты, естественно, туда не пошел.
– Не-е. Да и ничего такого вроде не случилось. Иначе полиция подошла бы к делу иначе.
– А потом?
– За день до последнего экзамена пришло первое письмо. Текст, кажется, такой же, как и у тебя.
– Показывай.
– Не получится. Я его стер.
– Ну молодец. А дальше?
– Ничего. Я завалил экзамен. И все это время ждал, когда же этот тип объявится. Две недели назад пришло второе письмо. С такими же странными намеками. Мол, он следит за мной.
– Дай-ка угадаю. То письмо ты тоже стер.
Мориц виновато кивнул.
– А вчера пришла эсэмэска. Насчет кота.
– Там было написано, что он утопил кота?
– Не совсем. Что, мол, в саду меня ждет сюрприз.
– И ту эсэмэску ты тоже удалил, – подытожила София.
Мориц пожал плечами:
– Это было глупо, я сам понимаю. Но знаешь, что странно? У того велосипедиста все в порядке. С ним вообще ничего не приключилось. Он даже велосипед не сломал.
– Откуда ты знаешь?
– Феликс для меня выяснил.
Феликс. У Софии сердце замерло, а потом подпрыгнуло куда-то к горлу. Она очень старалась забыть о нем. И у нее почти получилось. В последние два часа София почти о нем не думала. А теперь услышала его имя и поняла, что забыть его не получилось. Она ощутила симптомы ломки: тошнота, головокружение, удушье, бешеное сердцебиение.
– Как он узнал? – Софии показалось, что рот у нее набит ватой. – Он ходил к копам?
– Не-е. В парикмахерской узнал.
– Что?
– После того как я нашел кота в бочке, я запаниковал. Позвонил Феликсу и все ему рассказал. Феликс классный, всегда что-нибудь придумает.
"Феликс классный". Слишком классный, чтобы звонить Софии. Но сейчас речь шла не о том. Нужно было сосредоточиться на самом главном. На проблеме брата. На этих анонимных сообщениях.
– Что же он придумал? – спросила София.
– Поехал на место аварии и увидел, что напротив – парикмахерская. Пошел туда стричься и поболтал с парикмахершей. Они всегда в курсе последних сплетен.
– Что-то узнал?
Мориц кивнул.
– Велосипедист оказался двоюродным братом сестры подруги парикмахерши. Что-то в этом роде. В общем, та женщина знала, что ничего страшного не случилось. Просто тот тип был пьян в стельку, и потому его продержали в больнице до утра, пока он не проспался. У него все отлично, а полиция спустила дело на тормозах.
– Поздравляю. Значит, ты в шоколаде. Тебе не в чем себя винить.
– Но почему он шлет мне эти письма? Зачем утопил кота?
– Ты что, еще не понял? Эти письма вообще никак не связаны с той аварией. Я ведь получила такое же дерьмо.
– Может, ты и права.
– Ну конечно, я права. Кто-то за нами следит, Мориц. Кому-то что-то от нас нужно. И ему многое о нас известно. Он знал об аварии и, наверное, о Саре.
– Сара? – переспросил он. – Это еще кто?
Доверие за доверие. Брат рассказал ей, как скрылся с места аварии, поэтому она поделилась с ним историей о Саре. И тем, как ее подозрения развеялись. Когда она завершила свой рассказ, Мориц еще раз перечитал письма.
– V, – задумчиво протянул он. – Вчерашнее письмо тоже было подписано этим символом.
София, встав, забрала листок с распечаткой.
– Я и внимания не обратила. – Она посмотрела на брата. – V. Что это значит?
Он хотел что-то ответить, но тут пискнул телефон – пришла эсэмэска. София и Мориц испуганно переглянулись. Затем парень смущенно рассмеялся.
– Может, от Феликса, всего делов.
"От Феликса, всего делов", – мысленно повторила София.
Мориц достал из кармана телефон и прочел сообщение. А Софии пришлось взять себя в руки, чтобы не захихикать. Она была близка к истерике. Смешно же, так влюбиться. А он ничуточки ею не интересовался. Когда Мориц попросил его помочь, он тут же примчался, выслушал его, даже съездил на место аварии. А вот Софии он ни разу не позвонил. Ни разу.
При мысли об этом она чуть не расплакалась.
– Проклятье, – пробормотал Мориц.
София украдкой промокнула глаза.
– Что случилось?
Он протянул ей телефон.
– Такой же текст, как и у тебя. "Бог бережет для детей его несчастье его. Пусть воздаст Он ему самому, чтобы он это знал" . И такая же подпись – V.
– Я рассказала папе о письмах, – вдруг вспомнила София. – Первые два я ему даже показала.
– И?
– Он хотел обратиться в полицию. Вначале. А потом вдруг передумал. И не объяснил почему. А вчера… ты бы его видел. Я ему объяснила, что случилось с Эгоном, а он…
– Что он сказал?
– Да в общем-то ничего. Что это он виноват. Он якобы забыл закрыть бочку. Но я в это не верю.
– И?
– Мне показалось, что он уже предполагал что-то подобное, когда пришел домой. Он был в панике. Спросил, где ты. А потом потребовал, чтобы я сидела дома.
– Мне кажется, нужно срочно с ним поговорить, – предложил Мориц.
Была среда, когда господин Ротэ обычно приходил домой раньше – клиника работала только в первой половине дня.
– Что ты хочешь у него спросить? – поинтересовалась София.
– Хочу узнать, чего он так испугался.
– Может, у него проблемы на работе. Какая-то психованная пациентка в него влюбилась и теперь ему угрожает.
– Но она же не ему угрожает. А нам.
– Ну да. Может, она думает, что так сможет к нему подобраться. Или уже подобралась…
– Ты о чем?
– Может, у него роман с этой пациенткой, – предположила София.
– Хм…
Мориц в такое, похоже, не верил. Да и трудно было вообразить подобное. Господин Ротэ был человеком семейным. Ему нравилось проводить все свободное время с женой и детьми. Он даже иногда жаловался, что дети не хотят с ним куда-нибудь сходить: "Каждый занимается своими делами. А времени на семью у вас нет".
– Я склоняюсь к мысли, что речь идет о каких-то проблемах в прошлом, – покачал головой Мориц.
– Или это вообще не связано с папой.
– В общем, нам нужно продумать, как мы будем действовать.
Но продумать они ничего не успели. В этот момент в замке провернулся ключ. Мориц расправил плечи и встал с кровати.
– Наверное, будет лучше, если сначала я с ним поговорю, – шепнул он Софии.
Теперь, когда он понял, что письма с угрозами никак не связаны с аварией, ему стало легче. София сразу это заметила. К Морицу вернулась былая уверенность.
– Йохен? – позвал он.
С тех пор как Морицу исполнилось лет пятнадцать-шестнадцать, он стал называть родителей не мамой и папой, а по имени – Сабина и Йохен. Софии это не нравилось, хотя она и не могла объяснить почему.
– Нет, это я. – Госпожа Ротэ заглянула в комнату.
– Разве ты не ушла на работу? – удивилась София.
– Я отпросилась. Ваш отец потребовал, чтобы я вернулась домой. – Она оглянулась. – Ну и где он? Еще не приехал?
– Пока нет. А что вы собираетесь делать?
– Он мне не сказал. – Она внимательно посмотрела на детей. – У вас все в порядке?
– Ну да, – хором ответили они.
– Ладно. – Мать вернулась в коридор. – Пойду хлебну чего-нибудь. Меня эта жара с ума сводит.
– Надеюсь, он скоро приедет. Мне интересно, что он нам скажет.
Но господин Ротэ не приехал. Его мобильный был выключен. В клинике работал автоответчик. И когда госпожа Ротэ к вечеру дозвонилась до администратора, та сказала, что господин Ротэ ушел около часа дня.
После этого Сабина обзвонила всех друзей, родственников и знакомых. Никто не говорил с ее мужем. Никто его не видел. Потом она принялась обращаться в больницы. Безрезультатно.
– Звони в полицию, – настаивал Мориц.
– Нет, это уж слишком. – Мать покачала головой. – Наверное, он просто забыл, что договорился со мной. Встретил какого-то приятеля и пошел с ним гулять.
– Не сказав тебе? – возразила София. – И выключив телефон? Мориц прав, мам. Нужно звонить в полицию.
Госпожа Ротэ колебалась, пока София не показала ей третье письмо, которое получили они с братом. Потрясенная, она смотрела на распечатку.
– Ничего не понимаю. При чем тут ваш отец?
Мориц пожал плечами:
– Откуда нам знать? Но, похоже, у кого-то к нему претензии.
– У тебя нет идей, кто мог написать такое? – спросила София.
– Ну, это цитата из Библии… – протянула мать. – По крайней мере, мне так кажется. Но зачем кому-то присылать их вам? Вам?
– У нас мало общего, – напомнил Мориц. – Кроме родителей.
"И Феликса", – подумала София. Но на самом деле это было не так. Феликс имел отношение только к Морицу. С ней он никак не был связан.
– Да, позвоню в полицию, – наконец-то решилась госпожа Ротэ.
Она набрала номер ближайшего отделения и объяснила дежурному полицейскому, что случилось. Две минуты спустя она повесила трубку.
– Сказали, чтобы я ждала до завтрашнего вечера, – объявила она. – Пока не пройдут по меньшей мере сутки, они ничего не будут предпринимать.
– Быть такого не может! – возмутился Мориц. – До тех пор кто знает, что может случиться.
– Возможно, полицейский прав. – Госпожа Ротэ покачала головой. – Я уверена, Йохен придет домой.
Но в ее голосе звучало сомнение, и София поняла, что мать сама не верит в свои слова.
Около полуночи Мориц зашел к Софии в комнату. Она уже лежала в кровати, но он просто включил свет и уселся за стол. В точности как она сделала сегодня днем.
– Эй! – София возмущенно вскинулась на постели.
– Брось, ты тоже уснуть не можешь.
– Что тебе нужно?
– Подумать.
– А я тут при чем?
– Что ты знаешь о Йохене? – спросил брат. – Я имею в виду, о его прошлом.
София почесала в затылке.
– Он родился под Мюнхеном.
Она попыталась вспомнить название деревушки, но не смогла. Пару лет назад во время путешествия в Австрию они проезжали по этой местности. Отец показал им дом, в котором вырос. И свою школу. Но София помнила только огромного черного пса, стоявшего перед ветхим зданием школы. Пес громко лаял.
– В гимназию он ходил уже в Розенгейме. В аттестате нет оценок ниже "отлично". Потом отправился в Гейдельберг, учился на медицинском факультете, – добавил Мориц.
– После университета работал пару лет в роддоме, потом перешел в частную гинекологическую клинику. Переехал в Дюссельдорф. Мама работала администратором в его клинике. Они вскоре поженились…
– Потому что мама забеременела мной, – кивнул Мориц. – А потом?
– Папины родители жили в Дюссельдорфе. Братьев и сестер у него не было.
Ни София, ни Мориц не помнили своих дедушку и бабушку – те умерли через пару лет после рождения Софии.
– У него не осталось друзей с тех времен, – добавил Мориц. – Нет никого, кто помнил бы его еще в песочнице. Или в школе. Или, если уж на то пошло, в университете.
– Негусто, – хмыкнула София.
– Если мы хотим понять, что тут происходит, нам нужно узнать о нем больше.
– Что ты предлагаешь? Попытаться связаться с ним телепатически?
– Я подумал, мы можем прошерстить его кабинет.
– Что?! – опешила София. – Ты хочешь рыться в его вещах? Нельзя же так!
Мориц встал и мрачно посмотрел на сестру.
– Ты еще не поняла, София? Кто-то сыграл с нами злую шутку. И если мы вскоре не выясним, что происходит, то… – Он осекся.
Мориц вышел из комнаты. Вздохнув, София выбралась из-под одеяла и последовала за братом.
Мориц решил заняться компьютером, София сосредоточилась на папках с бумагами, стоявших на полках.
– Повезло нам, что он такой педантичный, – пробормотала она, доставая с полки первую папку.
На корешке красовалась надпись "Бюджет 2010". Статьи доходов и расходов, пенсионные отчисления, проценты с вкладов – все было тщательно расписано. София пролистнула пару страниц и не нашла ничего примечательного. К тому же она не понимала, что ищет.
– С документами – может быть. – Мориц просматривал папку "Входящие" в его электронной почте. – Но с письмами у него настоящий хаос. Про кнопку "удалить" он и слыхом не слыхивал. Хранит всякое дерьмо. И все вперемешку. Частные письма, спам, дела клиники, рассылки.
– Хорошо, что он ничего не удалял. Может, найдешь что-нибудь от V. – София вернула папку с финансовыми расчетами обратно на полку и задумчиво обвела взглядом другие.
"Квартира". "Страховки". "Счета".
Она решила просмотреть папку со счетами.
– Проверь письма, которые пришли вчера днем. До того, как мы нашли кота.
– Я так и сделал. Ничего там нет. По крайней мере, от нашего анонима.
– Может, этот тип прислал ему эсэмэску. Как тебе.
– Может. Но его мобильника тут нет.
Счета тоже были тщательно рассортированы – по месяцам. Чеки на покупку пылесоса, подсвечника, носков, карниза, энергосберегающих лампочек – отец собирал все эти бумажки, наклеивал их на лист А4, пробивал степлером и подшивал в папку. Если бы в доме начался пожар, он мог бы потребовать выплаты по страховке или гарантии на каждую вещь в этом доме. Если, конечно, он вспомнил бы о том, что эти папки нужно спасти.
Но никаких новых сведений оттуда София не почерпнула.
– Тут ничего нет, – разочарованно протянула она. – Я даже не знаю, что искать.
– Посмотри выписки со счета. Так будет понятнее, – посоветовал Мориц, не отводя взгляда от экрана.
Естественно, эти выписки господин Ротэ тоже рассортировал со всем тщанием. София недоуменно пролистнула сотни страниц, где были записаны операции с банковским счетом – за последние недели, месяцы, десятилетия.
– Проверь начало месяца. Ищи регулярные платежи, – предложил Мориц.
Квартплата, счета за телефон и мобильный, проездные, карманные деньги для Морица и Софии, оплата коммунальных услуг, выплаты по страховке, накопительные счета, ежемесячная оплата уроков игры на гитаре (для Софии), оплата секции бадминтона (для Морица). Два абонемента на газеты. Оплата кабельного телевидения. Абонемент в бассейн. Абонемент в театр.
– Ох, сколько ж мы тратим-то в месяц, – пробормотала София. Но больше ничто не привлекло ее внимания. – А ты? Нарыл что-нибудь?
Брат покачал головой.
– Глупая была идея. Пойду спать. – София зевнула.
– Ты дура, что ли? Мы же только начали.
– Из этих бумаг вообще ничего не выудишь. А если отец что-то и скрывал, то не стал бы подшивать это в папку и ставить на полку.
– А кто сказал, что он что-то скрывает? Может, просто есть какой-то аспект его жизни, о котором нам не известно, но это важно.
– Ну, на этой полке я точно ничего не найду.
– А вот там, в шкафу? – Мориц указал на высокий шкаф у двери. – Там смотрела?
София открыла дверцу шкафа и застонала. Папками были уставлены все пять полок.
– Чтобы все это просмотреть, мне целая неделя понадобится.
Поднявшись, Мориц подошел к сестре.
– Сверху папки со всякой ерундой из клиники. Это нас не интересует. Внизу… Автомобиль, сад, газеты. Тоже не важно.
– Гляди-ка! – Она достала папку с маркировкой "София". – Ух ты! Он подшил все протоколы родительских собраний с первого класса. И все письма от классной руководительницы. И список учеников.
– И у меня такое есть. – Ее брат указал на папку с надписью "Мориц". – Смотри, а вот папка "Личное".
София достала папку с нижней полки.
– Звучит многообещающе, – хмыкнул Мориц.
Она положила папку на стол. Мориц заглядывал ей через плечо.
– Тоже не то, – разочарованно протянула София.
Копии свидетельств о рождении, детские рисунки, открытки с приглашениями на день рождения, крещение и конфирмацию. Похвальные грамоты за достижения в спорте (Морица) и свидетельства об участии в состязаниях (Софии).
– Ничего.
София уже хотела вернуть папку на место, но в последний момент Мориц ее остановил:
– Стой! Подожди!
– Что?
Он указал на бумажку, прикрепленную к последнему файлу: "Остальное".
София опять зевнула. Был почти час ночи, отец неизвестно куда запропастился – может, влип в какие-то неприятности, а может, просто загулял или у друзей остался. Девочке казалось, что она занимается какой-то чепухой.
Мориц заглянул в файл. Там лежал один-единственный документ.
– Это еще что такое?! – удивленно пробормотал парень.
София распахнула глаза от изумления.
Там лежало свидетельство о разводе Йохена Ротэ и Биргит Ротэ, урожденной Пройсс, датированное 12 марта 1988 года.
– Папа уже был женат, – прошептала София. – А я и не знала.