Вах сидел, привалившись к стволу березки. Из-под руки, прижатой к груди, тонкой струей просачивалась кровь. К нему изо всех сил бежали лейтенанты…
ГЛАВА 8
1
Как известно, время необратимо. Если бы не этот закон, скольких бед можно было бы избежать, сколько ошибок исправить! В тот день я не побежал бы, сломя голову, за Курковым, а обратился бы к начальнику гарнизона с просьбой организовать прочесывание местности патрулями. А еще раньше я не терял бы дорогое время на слежку за командиром роты и за Сичковым, не совершил бы много других глупостей.
Лето - бешеный ритм строительного сезона - промчалось незаметно. Изо дня в день - работа, одна лишь работа, когда забываешь о себе, когда сутки сменяются следующими сутками с такой скоростью, что сливаются в один беспрерывный процесс, имя которому - строительство. I
За эти месяцы остались в памяти всего два события: официальное утверждение меня в должности начальника особого участка и присвоение звания "инженер-капитана". Если не считать, конечно, ранения Ваха и исчезновения Куркова.
- Лег на дно, - прокомментировал это событие подполковник, - уже подполковник! - Малеев. - Зализывает рану, мерзавец. Одно ясно - он действует не в одиночку - у него есть сообщники…
А мне что до этого? Разве только одно: раньше мне приходилось опасаться мести Куркова, теперь - в каждом человеке видеть его подельщика.
Со временем я привык к постоянному ощущению опасности. В конце концов, опасаться каждого кирпича или куста рядом с дорогой - не жизнь. Что1 уготовано судьбой - то и будет, нужно работать и жить, не взирая на грядущие неприятности.
В июле или в августе, сейчас не помню, на участок прибыли два прораба. Оба - выпускники Военно-инженерной академии, птенцы, не умеющие клевать зерна строительных невзгод.
- Старший лейтенант-инженер Китов Владимир Яковлевич прибыл в ваше распоряжение!
Младенец. Розовые щеки, курносый нос, пухлые губы. Стоит, вытянувшись, вздернув голову и выпучив на меня голубые глазенки. Много пройдет времени, пока он пооботрется, набьет синяков и станет настоящим военным строителем.
- Лейтенант-инженер Стеков Иван Дмитриевич прибыл в ваше распоряжение…
Смуглый парнишка с хитрющими глазенками, какой-то вертлявый… Пожалуй, этот быстрее войдет в курс дела, поймёт нашу действительность, по внешнему виду - далеко не младенец, видимо, успел вкусить "прелести" трудовой жизни.
Я определил офицеров на жилье - разворотливый Анохин арендовал у местной администрации списанные дома. На лето сойдёт, а зима еще не скоро. Самому мне вполне хватает уютной сторожки.
Кратко проинструктировал - времени для длительной беседы не было. Какие сооружения придется вести офицеров, за что отвечать и какие обязанности выполнять… Короче, набившие оскомину фразы, от которых самого тошнит.
Китов поедал начальника глазами, стоял напряженно, будто ожидал команды "Вперед!". Стеков внимал моим наставлениям расслабленно, скучающе поглядывая в окно. Весь его вид говорил: тверди, тверди, начальничек, поговори, коли, есть охота, а я заранее все знаю и стану выполнять лишь то, что посчитаю нужным.
Офицеры покинули кабинет, а я задумался. С некоторого времени во мне прочно поселилось чувство тревоги. Я был уверен, что Курков не одумается, что ему не присуще человеческое сострадание и жалость, что он поставил перед собой задачу отомстить за провал агентурной сети некоему "сексоту" и ни на миллиметр не отклонится от ее выполнения. Если, конечно, оправился от раны, полученной в Славянке…
Отсюда - пища для размышления.
Первое. "Инструктор" попытается достать меня в период командировок в Управление. Но для этого ему необходимо получить достоверную и своевременную информацию о моих намерениях. Попытался же он убрать меня, напав на автобус, доставлявший в гарнизон от станции офицеров и солдат. Подвела ошибочная информация.
Второе. Откуда может Курков получать сведения о моих передвижениях? Из двух источников - штаба УНР либо особого участка. Из ведомства Анохина - трудно и неточно. Может стать известным то, что меня вызвали в УНР, но когда и каким видом транспорта я буду добираться - полная темнота.
Третье. Следовательно, источник информации находится непосредственно на участке. Мало того, он входит в ближайшее мое окружение. И это подтверждается фактами. Кто мог сообщить Куркову о моем выезде поездом в Лосинку, если этом знали всего-навсего несколько человек? Командир взвода или хоздесятник - люди мало осведомленные. Их можно не разглядывать под микроскопом, вообще не считать сообщниками преступника.
Четвертое. Похоже, Курков сколотил банду, а не действует в одиночку. Ведь тогда в Славянке его, раненого увезли не посторонние люди. Значит, бандиты, к которым примкнул бывший агент зарубежной разведки, вполне могут иметь своих людей и в Болтево - на станции либо в поселке. Шпионаж спаялся криминальными структурами, и этот сплав получился страшным, особенно для меня.
И, наконец, последнее.
В создавшейся ситуации мне просто необходимо отыскать человека, сообщившего Куркову сведения о моих намерениях. И не только для спасения собственной жизни - я подозреваю, что резидент не отказался от плана похищения совершенно секретных документов, просто он подбирается к желанной документации с другой стороны. Через меня.
2
Раньше я был одинок, фамилии подстраховывающею меня контрразведчика не знал. Теперь знаю. Федя Рюмин, секретчик особого участка - единственная моя опора.
Ему-то я и выложил свои выводы. Благо, нет необходимости встречаться на конспиративной квартире или в сопках, имеется возможность в любой момент вызвать заведующего секретной частью участка в свой кабинет, якобы для изучения прибывшей документации.
- Ты прогрессируешь, капитан, - улыбнулся Рюмин, выслушав меня. - Твои версии и подпирающие их факты я, конечно, сообщу подполковнику. Завтра же доложу по оперативной связи из штаба дивизии…
- А что делать мне?
- Пока - думать. Наблюдать и думать. С территории участка не отлучаться, в поселок - ни ногой. Обедать ходить будем вместе. Имеет же право начальник участка посещать буфет вместе со своим сотрудником?
- А у тебя свои версии есть?
- Так, не версии - намеки на неё. Говорить о чем-то определенном рановато… Думай, Дима, думай.
А я чем занимаюсь все время? Даже распределяя на работы бригады, подписывая бумаги, проверяя ход стройки, решая чертовы вопросы снабжения - думаю, и сопоставляю.
С досадой замечаю, как, общаясь с подчиненными, ловлю себя на подозрительности, вглядываюсь в лица, анализирую поступки. Дикость какая-то!
Даже разговаривая с вновь прибывшими офицерами, смотрю на них не как на товарищей по трудной работе, а как на возможных агентов Куркова. Не от них ли будет исходить та информация, которая может поставить жирную точку на моей жизни…
Правда, после беседы с Федей, немного успокоился.
Осень в этом году - чудесная. Небольшие дожди не портят настроения, не размывают отвалы грунта на строящихся сооружениях. Теплынь стоит удивительная. Сопки - будто разодетые девушки, торопящиеся на бал. Даже товарные составы, обычно грязные, в разводах и подтеках, выглядят празднично.
В такую погоду ходить по строительным площадкам одно удовольствие.
Первое сооружение для строителей уже закрыто - там копошатся спецмонтажники. Будто мыши за печкой - не видно и не слышно. Возле входа - часовой с автоматом. Всем, в том числе начальнику участка, вход только по пропускам.
Второе сооружение готовится к сдаче под общестроительный монтаж. В переводе на понятный язык - отопление, вентиляция, электрика. Это основная сегодня наша общая боль - сроки поджимают, а дел внутри еще предостаточно. Не зря сюда послал я руководить работами Ваню Стекова. Парень с характером - умрет, а сделает в срок, для него первое задание не просто первое, но и главное, от которого будет зависеть будущее.
Но прежде, чем войти внутрь я решил осмотреть охранный периметр. Здесь командует сержант срочной службы. Сегодня - здесь, завтра - дома, на Украине или в Казахстане, допустит брак - не достанешь.
Но думал я не об ограждении и не о сержанте-временщике.
Почему отправной точкой выбрано нападение на автобус по дороге на Лосинку? И почему все мы решили, что причина нападения, якобы, мое присутствие в автобусе… Невелика птичка, чтобы ради его поимки либо ликвидации нападать на автобус. К тому же, Сичков рассказал, что
нападавшие, после обстрела, прихватили с собой вещи пассажиров. Не это ли было целью нападения?
И все равно сбрасывать со счетов происшествие на дороге рановато. Тем более, что заменить его нечем, а любое расследование, на мой взгляд, обязано опираться на что-то реальное. Этих-то реальных фактов у меня всего два: схватка с Курковым в Славянке и нападение на автобус… Явно не густо.
Кому же было известно о моей поездке в Лосинку, и кто из этих людей не знал о моем опоздании на скорый поезд?
Проходя по дорожке вдоль ограждения, оглядывая каждый столб и каждый изолятор, я снова и снова перебирал своих сотрудников.
Сережкина отбросил сразу. Капитан - вне подозрений, он изучен и, как говорится, опробован при раскрытии агентурной сети Куркова и Никифора Васильевича…
Кто еще? Нормировщица? Она просила меня передать в производственный отдел УНРа данные по зарплате. Вряд ли, хотя события на особом участке уже научили меня видеть за вероятными событиями черты реального…
При случае проверю…
Новый кладовщик? По моей просьбе "особисты" тщательно проверили его и выдали мне "знак качества" - тоже, как и Сережкин, вне подозрений.
Сторожиха Клава? Ведь именно она ходила покупать мне билет на экспресс. Пошла, вернулась, принесла билет и заспешила домой - муж возвратится, а кормить его нечем… Пожалуй, стоит заняться проверкой - больше подозреваемых, похоже, нет.
Не заглянув в подземное сооружение, я поспешил на склад.
Прирельсовый склад особого участка походил на разворошенный муравейник. Повсюду сновали машины, доставлявшие материалы или вывозившие их. Под разгрузку хлопотливая кукушка поставила сразу три вагона, их облепили солдаты складской команды. Кладовщик в сопровождении двух членов комиссии обмерял штабеля, вдумчиво пересчитывал панели и плиты. Шла очередная инвентаризация.
В подобной обстановке сторожить склад совершенно бесполезно. От кого и зачем? Поэтому днем сторож становился контроллёром возле ворот. Предъявил водитель квитанцию или накладную, он бегло просчитает содержимое кузова - кати, милый, на здоровье. Хоть и хлипкий контроль, но все же - контроль! Сегодня дежурила Клава.
- Добрый день, Клавочка.
- Добрый, добрый, Дмитрий Данилович, - затрещала словоохотливая женщина. - До чего же добрый! Тепло-то, какое, дождей нет, ветер за сопками разгуливает… А я вас с утра разыскиваю. В сторожку заглянула - Джу оповестил: хозяин уже трудится. В штабе отсутствует, кабинет на замке, пошарила по складу, прошлась к проходной. Так и не нашла.
- Случилось что?
- Ничего не случилось, Данилыч, все нормально. Машины я проверяю - ни одна без проверки не проскочит… А ищу вот зачем. Мужик мой с охоты вернулся, изюбра по лицензии убил, десяток уток достал. Вот и решили мы посидеть, "сбрызнуть" охоту удачную. Приходите к нам часам к девяти вечера, раньше не поспею. Посидим, поговорим, отдохнем. Не вечно же вам вертеться-кружиться в нашем хороводе адском, так недолго и свихнуться ненароком…
Что касается отдыха, сейчас мне не до него. Да и когда у строителей бывает этот самый отдых? Разве после похорон… А вот пообщаться с Клавой в домашней обстановке не помешает. Тем более познакомиться с ее друзьями, которых она, конечно же, пригласит. Вдруг повезёт - удастся "познакомиться" с членом банды Куркова.
- Не знаю, как вы на это посмотрите, но пригласила я и новых наших офицеров - Ваню и Володю. Пусть повеселится молодежь, да и мы поближе их узнаем…
Пировать за одним столом с подчиненными не принято, но Клава права - в застолье человек открывается до донышка, размягченный обстановкой он часто теряет контроль над своим языком и выбалтывает то, что в трезвом состоянии скрывает. К тому же панибратства я не допущу, буду держать офицеров на коротком поводке, при мне не напьются…
Вечером постарался убедить Джу в необходимости побыть дома. Собака недовольным рычанием категорически отвергла саму мысль о том, что она лишится возможности охранять меня. Тем более, вечером, когда смеркается и на хозяина может напасть бандит, не говоря уже о соседском псе, давнем недруге Джу.
Прикрикнул - не помогло. Тогда, прекратив ненужную дискуссию, я попросту запер собаку в сторожке…
Дом Коростылевых, будто сложен из кубиков и пластин детского конструктора. Построил ребенок сказочный терем, подумал, и пристроил с одной стороны еще один, после - такой же - с другой, прилепил веранду, к ней - вторую, сзади примкнул избушку, рядом - сараюшку. Все эти пристройки соединялись коридорами или крытыми переходами.
Муж Клавы, Павел, кряжистый великан с неожиданно голубыми, безгрешными глазами, встретил нас возле входа, подал руку, широкую, мосластую, в трещинах и заусеницах. Как и положено, сначала поздоровался со мной, потом - с прорабами. Пригласил в дом.
- Заходите, будьте дорогими гостями… Праздник у нас нынче, вот и собрали хороших людей…
"Хороших людей" было человек пятнадцать. Не столько хороших, сколько нужных.
Заместитель начальника райотдела милиции, добродушный толстяк, совсем не похожий на милиционера. Рядом с ним - сухая, чем-то недовольная жена.
Начальник охотхозяйства, пожилой человек с растрёпанной прической и втянутым животом.
Начальник ГАИ радушно пожал мне руку и, улыбаясь, поведал о том, что его сотрудники сегодня утром задержали одну из моих машин. Грязный самосвал, водитель под хмельком, путевка оформлена неправильно. От такой "радостной" новости впору заплакать. Самосвалов на участке всего три, завозят щебень и песок из карьеров, а счастливый гаишник лишил меня возможности обеспечить бесперебойную работу растворобетонного узла.
Рядом с гаишником так же радостно улыбалась его супруга.
Начальник станции поведал грустную историю об очередном простое вагонов.
Глава поселковой администрации посочувствовал по поводу отказа в отводе земельного участка под трехэтажный дом, предназначенный для офицеров и прапорщиков будущей базы.
Я только успевал счастливо улыбаться, горестно хмыкать, просительно что-то говорить. Пожимал потные и сухие, слабые и сильные руки новых знакомых и старых недоброжелателей. Строил приветливые гримасы. Даже попытался поцеловать руку жене начальника ГАИ, которую переименовали в трудно произносимую абракадабру, - авось, она уговорит мужа смилостивиться и освободить мой самосвал.
Прорабы копировали своего начальника.
Кажется, я потянул пустышку. Вряд ли, кто-нибудь из этой компании связан с бандой. Глупо подозревать майора милиции или егеря, или начальника станции. Остаётся одна Клава, но и она - под большим вопросом.
- Милости прошу к столу, - выплыла из кухни раскрасневшаяся хозяйка. - Как говорится, чем богаты, тем и рады…
В богатство хозяев я не посвящен, но что касается радости - у нас было её предостаточно. Не избалованные буфетными "деликатесами", мы не верили своим глазам. Подобное изобилие могло присниться только в сказочном сне. Охотничьи трофеи скромно занимали центр, раздвинутого во всю длину комнаты, стола. На остальной его площади громоздились фрукты, селедки, черная и красная икра, рыба под разными соусами и маринадами… А где хозяин сумел "подстрелить" добрый десяток бутылок коньяка? Не говоря о водке, которая даже не уместилась на столе и вызывающе выглядывала из трех ящиков в углу?
На мгновение я позабыл цель своего визита. Но сумел перебороть чувство голода и жадности. Дал себе слово, что есть буду как бы нехотя, лениво, ковыряясь в тарелке, так, чтобы хозяин и его гости поняли, что для нас такое изобилие - ежедневный рацион.
Шепотом проинструктировал Ваню и Володю. Они, конечно, согласно закивали.
Тосты следовали за тостами. Через час исчезла напряженность, наступила раскованность. Голоса затихли. Началось питье маленькими группами и поодиночке. Радостная гаишница целовалась взасос с начальником охотхозяйства, а тот, расстегнув даме бюстгальтер, вывалил на свет Божий шикарную ее грудь.
Милиционер старательно ощупывал прелести своей соседки, супруги егеря. Она не сопротивлялась, напротив, старалась принять посильное участие в этом немом диалоге, усиленно дыша, шарила под столом обеими руками. Похоже, находила там что-то удивительно приятное и волнующее.
Егерь, в свою очередь, увлек сухопарую жену майора милиции в соседнюю комнату, откуда стали сразу же доноситься женские охи-ахи.
Короче говоря, квартира добычливого охотника постепенно| превращалась в заурядный бордель.
У меня - ни в одном глазу. Стоящая за спиной кадка с фикусом исправно поглощала содержимое моих рюмок. Мне даже показалось, что под воздействием алкоголя его широкие листья поникли, а сам он накренился в сторону
Растрепанная пьяная хозяйка приникла пышной грудью к наивному старшему лейтенанту, что-то шептала ему на ухо, кивая на дверь в соседнюю комнату, рядом с той, где развлекались егерь и милиционерша. Володя испуганно поглядывал в мою сторону и вымученно улыбался. Он старался уклониться от откровенных ласк Клавы, а она, расстегнув ему рубашку, оглаживала мускулистую грудь парня.
- Нам пора, - решительно поднялся я со стула. - Личный состав - ничего не поделаешь!
- Вы… Дима … можете идти, а Володеньку я не отпущу… Ни за что не отпущу!
- Клава, у вас ведь муж, - пытался я урезонить азартную сторожиху. - Может приревновать…
- Кто? Пашка? - разгневанно воскликнула хозяйка, хватая меня за руку. - Пойдем… поглядишь…
Я неохотно подчинился, незаметно кивнув офицерам, и они послушно исчезли из комнаты. Молодцы ребята, с полуслова понимают.
Шёл я за ковыляющей пьяной Клавдией, будто лодка за теплоходом. Пропал вечер, ничего путного я не узнал, ни с кем не сблизился…
На веранде, бесстыдно разбросив ноги, с поднятой до подбородка юбкой лежала жена начальника станции, а на ней, будто на лихом скакуне, подпрыгивал хозяин. Они так увлеклись приятным занятием, что даже не обернулись на скрип двери.
- Видишь… Дима? - в два приема осилила короткую фразу Клава. - Мужик развлекается… а мне кто может запретить? Скажи, кто… может?… Володенька, где ты? - заныла она, вытирая подолом слезы. - Иди ко мне, голубок, я тебя научу любовью заниматься… В пот вгоню, любимого моего.… Где ты, Володенька?
- Домой ушел твой Володенька, - оборвал я хозяйкины причитания. - Спит уже, десятый сон видит…
Слезы испарились, остро блеснули глаза из-под выщипанных бровей.
- Это ты его отправил домой? - почти трезвым голосом спросила она. - Зачем же ты, Дима, лишил меня последнего удовольствия? Пашка, вишь, получает его, а я, бедная и несчастная…
Мы стояли в дверях веранды. Пашка уже угомонился, а вот его дама изо всех сил вертелась, требуя продолжения
- Ну, что же ты так, а? - шипела она, применяя все известные приемы для возбуждения партнера. - Сам же просил, а теперь…. Ну, что же ты, Пашка?