Содержание:
-
Глава 1 1
-
Глава 2 5
-
Глава 3 9
-
Глава 4 16
-
Глава 5 20
-
Глава 6 25
-
Глава 7 31
-
Глава 8 35
-
Глава 9 38
Аркадий Карасик
Любовь под прицелом
Глава 1
1
Дом, в котором живут родители, серая уродливая коробка времен Хрущева, - на полдороги от работы до моего жилья. Мало того, он стоит в ряду таких же уродцев рядом с остановкой автобуса, где мне приходится пересаживаться на трамвай. Очень неудобно!
Неизвестно, ожидает ли меня дома обедо-ужин, приготовила ли его Ольга, а у матери всегда наготове и борщ, и второе, и, главное, вкуснейшие пирожки с необыкновенной начинкой. Поэтому в памятный день я снова заглянул в родительскую однокомнатную квартиру на втором этаже.
- А у нас, Коленька, новость, - сразу сообщила мать. - Фимка замуж выскочила.
Серафима, или, как ее все дружно звали - Фимка, напоминала грушу, если не перезрелую, то готовую перезреть. Узкоплечая, с мощными бедрами и перевязанным тесьмой тощим хвостиком волос, она не пользовалась вниманием парней. Скорее наоборот - вызывала насмешки и ядовитое хихиканье.
Мама давно тайком всхлипывала. Не видать ей замужества дочери и не нянчить внучат… И у нас с Ольгой детей не было.
Поэтому я и удивился. Сестра вышла замуж? Да еще так скоропалительно, что мы и не заметили!
Интересно, кого она подманила? Неужели такого же уродца? Вообще-то при физической силушке Фимки - впору не подманить, а заковать в семейные кандалы. Ибо сеструхе нужно бы работать грузчиком в продовольственном магазине, ворочать пудовые тюки и ящики, а не трудиться лаборанткой в научно-исследовательском институте.
Вторая новость, которой огорошила меня мать, оказалась ещё более удивительной.
Неожиданного жениха Фимки я однажды видел. Он - полная противоположность сестре. Если она красуется разбухшими бёдрами, то Никита вообще их не имеет. То есть бедра, конечно, есть, но такие тощие, что создается впечатление - ноги растут прямо из живота. Зато плечи у парня необъятные, рубашки самого большого размера лопаются по швам.
Плюс - неприятная для окружающих манера размахивать руками, разводя их в стороны или прижимая к выпуклой груди. Не зря готовые на прозвища дворовые пацаны при первом появлении Никиты прозвали его Штопором.
А ежели учесть возраст молодоженов: Фимке - тридцать пять, Никите - двадцать восемь, то впору удивляться фокусам насмешницы-жизни.
- Кого осчастливила сеструха? - Я прикинулся ничего не видящим и не слышащим простаком.
- Знаешь ты его, знаешь. С неделю тому назад Фимка приводила на обед… В милиции служит…
Всех, кого сестра приводила в родительский дом, просто не упомнишь. Они таинственно возникали и так же таинственно исчезали. Но Никиту я запомнил. Гаишник. Их я по запаху отличаю от всех других. Может быть, потому, что часто разъезжаю на "москвиче".
- Новобрачная уже переехала?
- Куда? - с горькой улыбкой спросила мать, убрав руки под фартук. - Муженек Фимкин в милицейском общежитии обитает… Дома Фимка, дома… Вон - скубятся с отцом…
Действительно, из комнаты доносятся голоса: густой, прокуренный и женский плачущий.
Я осторожно, стараясь не привлекать внимания, пробрался на диван, служащий спальным местом для матери. Отец с Фимкой сидели возле окна.
Разговор шел на максимальных оборотах.
- Искала, искала и нашла, - раздраженно гудел отец. - Твоего парня впору раствором обливать и в кладку засовывать. Ногами наружу… Небось, в милицейском строю весь ранжир портит. И как его только не попрут - никак не пойму.
Отец работал на стройке каменщиком и был твердо уверен, что только там его окружают настоящие люди. Все остальные, находящиеся за пределами временного ограждения, - глупы и уродливы. Иногда эти определения, нисколько не смущаясь, он отпускал в адрес родных и близких.
- Зато человек хороший, - Фимка выбулькивала слова, щедро разведенные слезами. - Его в милиции ценят, награждают…
- Квартиру-то имеет твой милиционер? - осторожно спросила мать. Видно, она страшно боялась, как бы молодая пара не поселилась на их с отцом жилплощади. Правда, селиться некуда - разве только в ванную или в туалет, но все же. - Колька вон обженился и живет у жены…
- Вот и Никитка тоже станет проживать у своей жены! - Фимка развернула то, что у нормальных женщин зовется грудью, а у нее напоминает обычную доску. - Станем на очередь - получим жилплощадь, тогда переедем…
Отец выразительно фыркнул, но конкретизировать свое мнение не стал. Может быть, потому, что из опыта аналогичных дискуссий знал: вместе со слезами из дочери польется такой поток упреков и жалоб, что до утра не расхлебаешь.
Я тоже помалкивал. Потому что был тем самым Колькой, проживающим на жилплощади жены и ее матери. Не жил - существовал, не имея права без разрешения хозяек даже сменить тусклую лампочку более мощной. Привык отмалчиваться и таиться.
- На что жить станете? - зацепил отец очередную скользкую тему. - На ментовскую зарплату особо не разгуляешься…
- Разгуляемся, - в очередной раз всхлипнула сестра. - Никита говорит, повысить обещают… Он в ГАИ не в последних ходит, хвалят его, уважают, премии дают…
- Повысить… премии… - презрительно гудел отец. - Конешное дело, зарплаты каменщика и милиционера… ммм, как это сказать, несравнимы, что ли. Один мозоли на ладонях набивает, потом обливается, второй палочкой помахивает и водителей обдирает…
- Мой Никита не такой, - уже не всхлипывала, а рыдала, уткнувшись в носовой платок, Фимка. - Он честный… все знают… а ты, батя, крестишь его по-всякому…
Я по- прежнему помалкивал, отщипывая от горячей плюшки мелкие кусочки. Твердо держался раз и навсегда избранной линии -не вмешиваться, не подставляться под щипки и удары ни с одной, ни с другой стороны.
Мать собрала грязную посуду и понесла ее на кухню. Похоже, она жалела свою непутевую дочь, которую донимал отец. Вот-вот Фимка под действием отцовских "щипков" заревет в голос. Её тут же поддержит мать.
Отец не выдержит и, кляня сумасшедший дом, в который превратилась его квартира, выскочит без шапки на улицу.
Но этого не произошло. Обстановка постепенно потеряла накал. На лице отца появилась добродушная улыбка, слезы перестали капать из глаз сестры.
Горючку в затухающий костер семейного скандала подкинул Никита.
Пришел новый родственник в полной милицейской форме, оживленный и радостный. По привычке, разведя руки в стороны, будто приготовившись к объятиям, пожелал семье здоровья.
- Прямо с дежурства я, переодеться не успел… Собирайся, Серафима, домой поедем, - с хитренькой улыбкой обратился он к жене.
- Это куда же домой? - спросила Фимка, поднимаясь. - В милицейский общаг, что ли? Не поеду! Вон маменька с папенькой предлагают пожить с ними… До тех пор, пока тебе не дадут квартиру…
Провокация удалась на славу. Не станут же родители позориться в присутствии постороннего человека, каким для них был Никита? Наверняка, промолчат, а молчание, как всем известно, знак согласия.
- Нет, с родителями - твоими и моими - мы жить не будем, - набычившись, буркнул Никита. - Однокомнатную квартиру снял, - гордо сообщил он, приосанясь. - С мебелью и прочей хурдой-мурдой. Появятся наследники - сниму побольше…
- Откуда мильены? - ехидно спросил батя, обращаясь невесть к кому: то ли к зятю с дочкой, то ли к матери, то ли в пространство. - Слышал, простому человеку снять квартиру что штаны через голову надеть…
- А нам зарплату повысили, - пояснил Никита, но в его голосе я уловил некоторую неуверенность. Да и какое увеличение оклада способно компенсировать дикие цены на квартирном рынке. - Имеются еще… кое-какие заработки…
Отец так и вспыхнул. Лохматые брови наползли на угрюмые глаза, лоб пересекли морщины, руки закинуты на спину и сцеплены в замок… Ну, все, сейчас батя пойдет вразнос! Ведь по его твердому убеждению, единственный честный заработок - шевелить руками, вкалывать дни и ночи до седьмого пота и сопревшей от него рубашки. А тут твердят о каких-то темных делишках!
- Это как же понимать прикажешь, зятек? Какие такие заработки? С ножом ночами шастаешь? Или шаришь по чужим квартирам?… А-а, прости старого дуролома, рабочую скотинку! Позабыл, хто ты такой… Нарушителей движения на дорогах щупаешь, да?
Никита вскочил со стула, будто напоролся на гвоздь. Не просто покраснел - побурел. Зачтокал, замемекал, пытался вытолкать наружу злые слова.
Положение спасла мама. Вечная зачинщица семейных свар, она была и первой их гасительницей.
- Когда же свадебка?
- Какая свадебка? - прикинулась непонимающей сестра.
- Как это какая? Сходите в ЗАГС, после - в церковь. Соберемся, сядем за стол…
- …Будем кричать горько, - не удержавшись, влез я в беседу. - Наутро простыни развесим, соседей пригласим на просмотр.
Никита захохотал. Смеялся он удивительно неприятно, короткими смешками с остановками. Хе! - молчание и снова - хе!
Отец неодобрительно окинул меня взглядом, будто предупредил: ты, Колька, зачем заявился к родителям? Пироги есть? Вот и жуй. А с дочкой мы с матерью сами разберемся.
Фимка, как водится, покраснела, отвернулась. Притворяется - вот, дескать, какая я скромная да невинная… Брось дурить, сеструха, нынче невинных даже в музеях не отыщешь - перевелись.
Я послушно схватил солидный кусок рулета с маком, придвинул налитую матерью чашку с чаем. Ради Бога, ругайтесь, спорьте, что мне до ваших проблем? Своих хватает - не прожуешь!
2
Отец не знал, что его самостоятельный сын зарабатывает деньги не на главной своей работе. Попробуй жить с семьей на несчастные пять тысяч в месяц, когда цены, будто опытные альпинисты, чуть ли не ежедневно карабкаются ввысь. Ольгина зарплата - подстать моей - - копейки. Теща получает пенсию и все виды прибавок, едва хватающие на хлеб, сахар и масло. Поэтому, отработав смену инженером на стройке, я превратился в "извозчика".
Еще в застойные времена, не без помощи отца, купил себе "москвич". Не новый - подержанный. Конечно, на фоне "жигулей", "волг", иномарок он сейчас выглядит нищим, попавшим на бал в Дворянское собрание, но желающих прокатиться по Москве - хоть отбавляй. Даже на стареньком "москвиче".
Особенно при автобусной недостаточности.
Приспичило, скажем, парню оказаться на Юго-Западе, а до метро пилить и пилить. Я - тут как тут. Девчонки на вечер торопятся, боятся помять в переполненных трамваях наглаженные наряды - ради Бога, готов подвезти…
А уж в ночное время для таких, как я, "извозчиков" - раздолье. Надоест мужику в ожидании автобуса подпрыгивать на морозе или мокнуть под дождем - тысячу кинет, не пожалеет.
Все бы ладно, но в последнее время измучила меня одна проблема. Дело в том, что "подрабатывать" стало небезопасно. Соседа по гаражу, к примеру, пассажиры, подхваченные на Комсомольской площади, так стукнули по голове и так лихо выбросили из "Жигулей" - до сих пор не вышел из больницы.
Правда, охотников похитить мой зачуханный "москвич" немного, но они все-таки есть. Для полного счастья мне не хватает очутиться на больничной койке, лишиться машины-кормилицы, а то и попасть в холодильник морга.
На всякий случай купил на рынке газовый баллончик, всегда держу под рукой тяжелую монтировку. Но это - так, для собственного успокоения. Руки - на руле, глаза высматривают светофоры либо резво прыгающие с одной полосы на другую иномарки. Не успеешь схватить монтировку либо баллончик, как огреют чем-нибудь тяжелым, а то и нож - в бок.
- Я живу, будто жена летчика, - вздыхала Ольга в редкие минуты семейного покоя и мира. - Всякие страхи лезут в голову… Бросай, Колька, ночные свои забавы, семью оставишь без кормильца!
Основное мое назначение - кормить так называемую семью, то есть жену! Муж, как человек, Ольгу не интересует.
- Не придумывай лишнего. Ничего с твоим кормильцем не учится, без куска хлеба с маслом он тебя не оставит. Зато жить стало полегче. Мясо едим ежедневно, творог со сметаной не сходит со стола. Твоя мать любит фрукты - пожалуйста, покупай,
корми. Сапоги вон тебе купили, за какие башли? Сложить наши две зарплаты - только на подметки хватит. Матери в день рождения подарок сделали, из каких достатков? Тот-то и оно… А обо мне не беспокойся, никуда не денусь…
Успокаивая жену, успокаивал сам себя. Ничего не случится, никуда не денусь.
К Ольге я привык, как привыкают к разношенной обуви. Новая "обувка" жала и давила, потом притерпелся, разносил. Если бы не ежедневные скандалы и упреки, можно существовать. Но чаще всего озлобленная невесть чем супруга поливает молчащего муженька таким потоком обидных словечек, каких ни на одной помойке не сыщешь.
Единственное спасение - бежать. Утром, на весь день - на стройке, вечером - к родителям, ночами - на извозчичий промысел. Ездишь по безлюдной Москве на кашляющей машине и твердишь про себя одно и то же: ничего не случится, ничего не произойдет…
И вот - случилось!
- Шеф, в Ногинск доставишь?
Двое мужчин. Одеты по последней моде - широкие плащи с поясами, на головах - береты… Вроде не рэкетиры и не бандиты… Впрочем, жизнь нынче такая, что не отличить респектабельного банкира от наемного убийцы.
- В Ногинск не могу… Далеко…
Один из желающих прокатиться, пониже ростом, но пошире в плечах, склонился к открытому окну машины.
- Не прогадаешь. Десять кусков.
У меня перехватило дыхание. Десять тысяч? За такие деньги любой автомобилист согласится… А я чем хуже?
- Считаешь, мало? - скривился в пренебрежительной улыбке второй. - Скажи свою цену.
- Не в цене дело, - замялся я. - Жена беспокоиться станет. Я ведь выскочил из дому на пару часов всего…
Конечно, хитрил. Ольга третий сон видит, о муже если и вспоминает, то только в материальном плане - сколько сегодня денег привезет? Привыкла жена встречаться со мной за ужином и завтраком, успевая и за это короткое время дважды обозвать меня мерзавцем, и трижды - тунеядцем.
- Понимаю, неудобства есть, - посочувствовал первый. - А ты, милок, звякни жене - на углу есть автомат…
Заманчиво, кто станет спорить. Никогда столько не зарабатывал… Впрочем, так уж велики обещанные деньги? Восемьдесят км в один конец, столько же обратно. Пол бака горючки. А она нынче кусается, бензиновые коммерсанты по столько рубликов за литр сдирают - закачаешься… А постоянный ремонт старенькой машины? А бессонная ночь? Ведь к девяти утра - на работу…
- Нет, звонить и беспокоить семью не стану… Десять кусков по нашим временам не такие уж большие деньги, - заторговался - Вот если бы…
- Поехали, - решительно открыл заднюю дверь первый пассажир. - Сколько скажешь, столько и заплатим… Открывай багажник!
А вдруг обещанная плата - липа? Приедем на место - разведут руками: извини, мол, браток, промашка вышла, деньги оставили дома. Или без извинений и пояснений выбросят из машины…
- Авансируете?
Тот, что пониже ростом, внимательно изучил мою физиономию, одобрительно фыркнул:
- А ты, шеф, любишь башли! Здорово, очень здорово! Молодец!… Признаюсь, люблю деловых людей и не выношу слюнтяев, зацикленных на так прозываемой честности… Держи задаток!
Не считая, сунул мне в руку пачку. Такую приятную на ощупь, что исчезли все мои страхи, сменившись радостной готовностью немедленно двинуться в дорогу.
- Открывай багажник, паря, - повторил высокий. - Не будем терять дорогое время. Тем более что оно теперь наше - куплено на корню… Только не обижайся - пошутил…
Я послушно открыл багажник. Один из пассажиров вынес из-за коммерческого киоска два туго набитых саквояжа. Поставил их рядом с запаской.
- Поехали… Одна просьба, шеф. Выбирай тропки в объезд гаишных постов и патрулей… Сам должен понимать - время ночное, проверяют каждую машину. А мы торопимся - минуты считаем… Остановят - полчаса пропало.
Пока ехали по Москве, пассажиры молчали. В этом молчании чувствовалась тревога. Ишь, как зыркает по сторонам тот, что моложе! А старший поднял воротник плаща, кажется, уснул… Но я почему-то был уверен - не спит. Выдержка у него, если судить по внешнему виду и разговору, - позавидовать можно.
Оба сидели позади, место рядом с водителем свободно. Для меня - неудобство. С некоторых пор не терплю подставлять спину незнакомым людям. Лучше, когда пассажир сидит рядом и могу, хоть как-то контролировать его поступки. На всякий случай нащупал в кармане баллончик, проверил, удобно ли лежит монтировка.
На улицах - пусто. Перепуганные кровавыми разборками, грабежами и убийствами, горожане наглухо заблокировали свои квартиры… Ольга тоже поставила стальную дверь и хитроумный замок. Так, как это делают богатые, которым есть что оберегать. Малоимущие спят чутко, прислушиваясь к каждому звуку, молятся, чтобы злая судьбина обошла стороной их хлипкие достатки.
Я приблизительно знал и старательно объезжал облюбованные гаишниками места, куда они, словно коршуны на беззащитных цыплят, набрасываются на неопытных водителей. Но сегодня, видимо, что-то произошло - объехать всех проверяющих и досматривающих просто невозможно.
- Документы!
Трое. Двое - в бронежилетах с настороженными автоматами. Один - в обычной форме. Он-то и подошел ближе к машине. Чувствуется - боится, держится настороже.
- Пожалуйста, - протянул я "корочки". - Что у вас - тревога?
Гаишник вернул мне права, даже не заглянув в них. Дружески хлопнул ладонью по плечу, рассмеялся:
- Не узнал, своячок?
Никита! Говорил - служит на выездных из Москвы постах, а нынче перевели в патрули… Ничего не скажешь, приспичило, наверно!
- Тебя узнаешь! Да еще в сопровождении телохранителей, - кивнул я на парней.
Мои пассажиры сидели, будто мыши в норе, возле которой появился кот. Но Никита даже не глянул в их сторону.
- Пошли, ребята, - повернулся он к "телохранителям" в бронежилетах. - Порядок - свои прогуливаются… Двигай, Коля, и не забывай нас с сеструхой, заглядывай…
Поехали дальше.
- А ты, шеф, нужный человек, - одобрительно заметил тот, кто постарше. - Молоток, парень!… Гаишник - действительно свояк или знакомый?
- Свояк, - неохотно согласился я. - Сестра недавно вышла замуж.
- Подходящего человека подобрала…
Пересекли кольцевую дорогу. Машин немного, дорога сухая, и я прибавил скорость.
- Сбавь, шеф, - неожиданно потребовал старший. - Что-то неохота очутиться в кювете. Да и гаишники могут зацепить, не все же они приходятся тебе свояками. Держи восемьдесят - самый раз.
Я послушно сбросил скорость. В конце концов, они наниматели, я работник. Мне платят за то, чтобы доставил их в назначенное место в целости и сохранности… Обещают заплатить, суеверно поправил я сам себя.
- Пора нам познакомиться, - доброжелательно объявил старший. Скучно ему ехать молча, захотелось развеять скуку разговором. - Терпеть не могу, когда за рулем - незнакомый человек, которого приходится именовать дурацкой кличкой "шеф"…