Миновав узкий проход и темный коридор, майор и капитан оказались в небольшой кухоньке, где у колченогого стола, заставленного газетами, сидели четыре женщины и двое мужчин. Толсто нарезанные колбаса, сыр и осетрина, две пустые бутылки из-под водки - трапеза была в разгаре. Трое женщин были казашки - в синих рабочих халатах, невысокие, с полными усталыми лицами, они походили друг на друга, как близнецы. Четвертая отличалась от них только пшеничным цветом распущенных волос и менее смуглой кожей.
Молодой рослый ширококостный казах с плоским, багровым, неподвижным во хмелю лицом, сидел, вцепившись в стакан с прозрачной жидкостью могучими пальцами с траурной каймой под ногтями. При появлении чужих он тяжело оторвал взгляд от стакана, коротко осмотрел вошедших, досадливо чмокнул и одним глотком влил в себя содержимое.
- И… эх!.. За упокой!.. А вы что сидите? - обратился он к сотрапезникам, но те, не дотрагиваясь до еды и питья, поглядывали на незнакомцев, вероятно, ожидая разъяснений.
- Здравствуйте. Это и есть производственный кооператив "Сатурн"? - спросил Куфлиев.
- Ну, "Сатурн". Здрасть… и до свидань… - верзила, хватив лишку, был настроен воинственно.
Остальные недружелюбно помалкивали, не вмешиваясь.
- Зачем же так? - с добродушной улыбкой проговорил Корнеев. - Мы, так сказать, ваши потенциальные клиенты, и нам хотелось бы узнать, на какие услуги можем рассчитывать.
- Вы бы хоть вывеску какую повесили, - поддержал его Куфлиев.
- Вешать или не вешать - сами знаем. А в клиентах не нуждаемся, - бурчал верзила.
- Тогда позвольте узнать, с кем имею честь? - полюбопытствовал Куфлиев.
- Ха!.. Не много хочешь?.. Катитесь-ка вы отсюда…
- Стой, Даулет. Не лезь в бутылку, - вмешался другой мужчина, сутулый, с глазами, выкаченными, словно от натуги. - Я так понимаю, что это мы теперь клиенты товарища капитана. А от такой чести и хотел бы, да не откажешься. Как заметил зарубежный классик, когда шеф полиции приглашает присаживаться - неудобно стоять.
- Приятно в столь неопрятной дыре встретить знатока литературы. Как бишь, простите, ваша фамилия?
- Луков… Михаил Петрович, - выпятив мощный кадык, с готовностью представился тот. - Для вас - просто Миша. Не обижаюсь на вашу забывчивость, что ни говори, а уже десять лет прошло с момента нашего знакомства. Вы тогда приходили с проверкой в бюро выездных фотографов. Я там тоже работал, но для вас интереса не представлял. Взятки брало начальство… И сейчас совесть моя спокойна. Дальше рабочего в своей карьере я так и не продвинулся.
- Да-да… припоминаю. Вы и в то время произвели на меня впечатление своей исключительной осторожностью… И все-таки, Михаил Петрович, откройте секрет - вы что, следите за моим продвижением по служебной лестнице?.. Или мои капитанские звездочки и на рубашке в клетку проступают?
- Все растут, и вы растете. А земля слухом полнится, - уклончиво отвечал Луков.
- Мне и прежде говорили, что вы классный мастер. Грех талант в землю зарывать… особенно в наше время, когда мастеровые люди на вес золота.
- А я здесь как раз по специальности. Вон, - он махнул рукой в сторону полуоткрытой двери, - там и станок стоит. Клепаю матрицы помаленьку… Жизнью и зарплатой доволен. Рисунки на сумки-салфетки наношу… Мы, работяги, без куска хлеба не останемся, чтобы там ни было.
- Намек понял… А вот я бы с радостью в безработные. И майор, думаю, тоже. Как, Игорь Николаевич, а?
- Да разве ж они дадут? - хмуро ответил тот.
- Кстати, знакомьтесь, - Куфлиев шагнул в сторону, - майор Корнеев. Ведет следствие об убийстве гражданина Юлеева. Знавали такого?
От взгляда майора не укрылось, что в какое-то мгновение сидящие за столом напряглись, словно между ними пронеслась какая-то тень, но уже через мгновение женщины, как по команде, недоуменно-отрицательно пожали плечами. Луков потупил глаза, и только Даулет попытался было что-то сказать, но, спохватившись, только помотал кудлатой головой.
Корнеев немного сдвинулся вправо и стал вполоборота к кухонной двери. С этого места .хорошо просматривалась следующая комната с двумя стационарными швейными машинками. Там же громоздились кипы заготовок для сумок с откатанным рисунком, коробки с фурнитурой, мотки нейлонового шнура.
- Прямо скажем, не впечатляет меня ваше производство, - сложив на груди руки, начал майор. - Это ж как надо трудиться, чтобы с такой допотопной технологией заработать сносные деньги! И тем не менее! Да же я про ваши зарплаты наслышан. Одно время думал было проситься в ваш "Сатурн", да у вас с вакансиями туго. Да и найти вас трудно - сплошная конспирация, - майор ухмыльнулся.
- Мы не артисты, зачем нам реклама, - пьяно, покачиваясь на табуретке, лез на рожон Даулет. - Работы под завязку… А если появится местечко… так нам ломовики нужны, а начальством мы и своим можем поделиться.
Луков кашлянул, привлекая внимание капитана, и пренебрежительно отмахнул в сторону Даулета, мол, что с пьяного взять. Тот, однако, немедленно отреагировал: черные глазки-щелки вспыхнули злыми огоньками, булыжные кулаки сжались так, что проступили могучие лиловые вены.
Корнеев, предотвращая скандал, перехватил ситуацию.
- Но-но, уважаемый! - неожиданно весело воскликнул он. - Не надо так грозно сверкать очами, а то нам с капитаном не по себе… Вы вот шумите, что начальства вам и здесь хватает, так, может, все-таки есть кто из администрации?
Даулет, еще кипя, медленно распрямился во весь рост и, гордо выпятив и без того объемистую грудь, отрекомендовался:
- Конечно, есть… Я… Сербаев… ревизор.
- Очень приятно, это просто удача… Садитесь, товарищ Сербаев. Как же это вы допустили пьянку на рабочем месте? Будь на нашем месте участковый, могли бы и неприятности последовать. Трудовая дисциплина - это, знаете, не шутка, - наседал майор, не давая Сербаеву опомниться. - Но мы, вообще-то, по другому поводу. Капитан вот спрашивал у ваших работников - не знает ли кто Юлеева. Удивительно - никто не знает. А между тем, не такое уж у вас крупное производство, чтобы не быть всем знакомыми. Да и что скрывать, если вы только что, при нас, его поминали? Кстати, кто вам сообщил о его гибели?.. Будете отвечать сейчас или когда протрезвитесь?
Даулет, грудой оседая на табуретку, непонимающе хлопал глазами.
- Какой гибели?.. О чем вы? - его агрессивность сменилась нелепой растерянностью. - Ну, ясно, пить на работе не положено… Но у нас бухгалтер в понедельник утоп… вы же должны знать. Вот и решили помянуть бухгалтерскую душу. Если она у таких есть. Обмыть, так сказать… Чтобы не только Каспием, но и, хе-хе… друзьями и соратниками.
- Замечательно! Черный юмор расцвел в среде раскрепощенных кооператоров! Но ближе к делу. Что вы скажете относительно Юлеева? Может, вы все-таки знакомы с ним?
- Да чего скрывать, товарищ майор, знаю я его. И все знают. - Даулет потер широкой ладонью бугристый лоб. - Вы что, бабы, очумели? - обратился он к женщинам. - Это же Ефим с завода. Скажите следователю, что знаете, а то он, чего доброго, подумает, что у нас "подснежники" завелись.
Русоволосая, подстегиваемая нетерпеливым взглядом Даулета, поднялась зачем-то с табуретки, смущенно запахивая халат.
- Если это про Ефима, то мы его все знаем. Лысый такой, морщинистый. Больно самостоятельный. Не дальше как на той неделе флизелин привозил. Я его не то чтоб близко, но хорошо знаю. Он даже мне любовь предлагал…
- Ой, кому он ее не предлагал! - перебила ее одна из казашек. - Он и мне домой названивал, - она жеманно повела плечами, тяжелые груди всплеснулись в глубоком вырезе халата. - Работал у нас, верно… Только фамилией его никто не интересовался… Он вроде бы ткань доставал…
- Тебя за язык не тянут, кто кому что доставал, - резко оборвал ее Даулет, преисполняясь ревизорского величия. - Юлеев работал на заводе, с которым у нас официальный договор. В документах все проведено… А здесь швейный и накатный участки. Пожалуйста, смотрите, проверяйте. Все товары приобретены как положено. Чеки и вся документация у бухгалтера… Тьфу ты, все забываю, что он утоп… Подождите, вы что-то еще про Ефима говорили?.. Он что, тоже, что ли? - на минуту взявший себя в руки Даулет стал на глазах хмелеть, язык у него развязался.
- Не тоже, - холодно сказал майор. - Юлеев убит. Зверски. Жестоко…
Женщины охнули в один голос. Русая застыла с полуоткрытым ртом.
- …И в связи с этим много чего придется выяснять. Начнем с вас. Я понимаю, что известие не из радостных. Но вы должны понять, что в этот момент убийцы все еще на свободе, и никому не известно, кто окажется следующей жертвой.
- Зачем уговаривать, - кивнул Сербаев. - Я готов.
- Прямо здесь? - насмешливо спросил майор. - Может, по крайней мере, стоит убрать со стола? Я думаю, что после этого сообщения никому кусок в горло не полезет. А если бы вы видели, во что убийцы превратили Юлеева, то наверняка потеряли бы аппетит не на один день.
Женщины засуетились было, но Сербаев, поднявшись, отрывисто бросил.
- Хорошо. Идемте в кабинет.
По дороге прошли через комнату, как густым киселем, наполненную запахом краски. Все пространство, кроме узкого прохода и прямоугольного стола со свисающей до полу клеенкой, занимали натянутые веревки, на которых, прихваченные деревянными прищепками, сушились квадраты флизелина с недавно откатанными сочными рисунками. Знакомые надписи - "Наполеон", "Пума" - майор постоянно встречал их на улицах города и в районах области.
Кабинет, куда привел его Сербаев, напоминал убогую спальню. Треть его занимала широкая низкая кровать с пружинным матрацем. Обстановку завершали небольшой сервант, висящий на нем календарь с голой девицей и хромой письменный стол со стулом.
Майор развернул стул спинкой к столу и указал Сер-баеву на кровать.
- Садитесь.
- На магнитофон будете записывать? - поинтересовался тот. Жалобно застонали разболтанные пружины, принимая его тяжесть.
- Нет. Просто побеседуем. Итак, когда и где вы в последний раз видели Юлеева?
- Вчера вечером на ужине у Светы… Коробовой. Она работает в нашем кооперативе.
- С какой целью вы собрались и кто там еще был?
- Сбежались, - Сербаев с хрустом зевнул и откашлялся, - обсудить пропажу Ачкасова. Четвертым был Борька Фришман.
- Пожалуйста, поподробнее.
- Как прикажете. Только помню всего ничего… Я так там надрызгался, что белый свет потемнел. Фришман отвез меня домой… Все равно по пути… А эта мымра, Светка, даже ночевать не оставила. Побрезговала.
- И все?
- А что еще?.. Вру… - Сербаев пьяно качнулся на кровати, - утром я похмелился слегка… и подумал… А вдруг Ачкасов не утоп, а спрятался? Но где?.. Не у Светки - это точно. Спорить могу.
- Почему вы так уверены?
- Все, кто имел глаза и уши, знали, что наш бухгалтер жил со Светкой. Даже жена его, Матрена, и та рукой махнула… Любовь - дело добровольное. Да вот только слишком уж в глаза бросалась та любовь. В таких местах якорей не бросают, первый же шторм раз несет о скалы.
- Не отвлекайтесь.
- Хуже всего, когда убегает купец с деньгами… Власти поймают, - плохо, разбойники - беда, а если свои, у кого кровное из глотки вырвал, - вообще смерть, - Сербаев, полуотвернувшись от майора, говорил, глядя в стенку с такой неподдельной злобой, что казалось, еще минута - и ветхий саман посыпется, поплывет, рухнет.
- Оригинальные у вас аналогии. Ну, разбойников или грабителей, положим, все более-менее зажиточные люди опасаются. А вот остальные опасности…
- Никого не боюсь! - нервно перебил его Сербаев. - Все прогулял… А крохи, что семье остались, кому они нужны… Мараться об меня - им же дороже обойдется!
- Да-а-а… - многозначительно протянул майор, - самое страшное, Сербаев, - когда к тебе приходят вымогать то, чего у тебя нет. Поверьте, даже мне смотреть на изувеченного Юлеева было тошно.
- Что вы меня пугаете! - возмутился Даулет. - Весь город знает про мои загулы… А сейчас за душой у меня ни копейки. Это Ефим все копил, копил, вот и докопился. Нужна она ему теперь, его кубышка?
- Говорят, что до женщин он был охотник?
- Глазами… Ни за что не поверю, чтобы он на них большие деньги тратил. Может, по-дешевке, так… Он даже жрать не жрал по-человечески, и домашних без конца попрекал: "Икру ложками трескаете, Ротшильды выискались!" А ее, икры-то, в сезон у нас, как грязи. Так "грязью" и зовут…
Что-что, а это Корнеев знал не понаслышке. Весной и осенью тюрьма и всякого рода изоляторы переполнялись браконьерами. В борьбе с выгодным промыслом не помогали никакие меры местных властей. Вместо угодивших за решетку, являлись новые добытчики и торговцы обоих полов и самого различного возраста - от четырнадцати до восьмидесяти.
- Снова отвлекаетесь, Сербаев, - вздохнул майор. - Боремся и с этим. Но жизнь-то человеческая дороже банки с икрой.
- Не скажите, товарищ майор. Сами знаете, что в урочный час рыбинспектора на Каспии, как дохлые осетры, кверху брюхом плавают.
- Опять лирика, - покачал головой майор.
- Ладно. Не буду. Но есть ведь гады, от которых вреда больше, чем пользы. А от таких, как Ефим, и во все… Обведет вокруг пальца… Кажется, что помог тебе, а на самом деле глядишь - утопил, змей.
- А вот об этом давайте поконкретнее. Как там вас Юлеев топил? Попытаемся, может, вас спасти, если дело далеко не зашло.
- Да это я так, к слову, чтоб понятнее, - замялся Сербаев. - Не обо мне речь.
- Допустим… Вы в разговоре только что иносказательно дали понять, что Ачкасову и властей, и компаньонов надо было бояться. Власти, как я понимаю, это милиция. Но мы-то людей не топим. Надеюсь, вы не думаете, что я прикончил вашего бухгалтера оттого, что мне не по душе его моральный облик?
- Я такого не говорил, - буркнул Сербаев.
- Ладно. Но если трезво рассудить, - майор взглянул на багровую физиономию собеседника и едва замет но улыбнулся, - то многое говорит о том, что Ачкасов утонул не сам по себе.
- А с кем? - встрепенулся Сербаев, испуганно расширив глаза.
Корнеев, не ожидавший такого поворота, едва не расхохотался, но сдержал себя и ответил уклончиво:
- Всякие случаи известны… Если он вообще утонул.
- Ну, даете… - Сербаев облегченно вздохнул и снова опустил голову.
- Ладно. Идем дальше… Кого вы подразумевали, когда говорили о возможной расправе со стороны компаньонов?.. Себя, Фришмана, Юлеева?.. Но Юлеев погиб после жестоких пыток, в этом участвовали как минимум два человека. Например - вы и Фришман. Неплохо звучит: председатель и ревизор кооператива убивают бухгалтера и, скажем так, рабочего? И, как говорится, концы в воду.
- Ну, давайте, вешайте всех собак теперь на меня.
- Неужели вы и предположить не можете, - продолжал майор, не обращая внимания на реплику Сербаева, - чего хотели добиться от Юлеева его истязатели?.. Трудно поверить, что это дело рук какого-нубудь обманутого мужа, чью жену соблазнил Юлеев с помощью дорогих презентов. Зачем, казалось бы, зверские пытки - выведать наиболее пикантные подробности измены? Естественно думать, что вы с Фришманом догнали тогда ночью Юлеева, растерзали его и отвезли в машине на то место, где мы и обнаружили все это кровавое месиво… Я имею в виду труп вашего компаньона. Вам с вашими ручищами это вполне под силу.
- Да вы что городите!? - Сербаев заметно протрезвел, его бил озноб. - Это я - убийца? И вонючий пончик Фришман? Да он палец оцарапает - и в обморок упадет. Он даже в армии не служил - мамочка уберегла… Грамотная баба, держала Борьку на плаву, пока жива была. Весной и осенью весь военкомат в дубленках ходил…
- Успокойтесь, Сербаев. Это все любопытно, но речь сейчас не о том. Кто может подтвердить, в котором часу вы вернулись от Коробовой домой. Постарайтесь без импровизаций - все будет проверено до минуты.
- Кто?.. Да никто!.. Я, во всяком случае, никого не видел и ничего не слышал. Пьян был… Помню, что Борис довез меня до ворот, разбудил, я дополз до беседки, там и задрых. Мы с женой уже давно спим отдельно. Виноват, конечно, я… водочка, падла. Только из-за детей меня и терпит. Вы же знаете, у нас, казахов, разводов не любят.
- Когда ехали от Коробовой, Юлеева по дороге не встречали?
- У Бориса спросите. Я отключился намертво. Говорю же - набрался.
- Не договариваете, Сербаев, - майор смахнул пот со лба. - Неужели двух погибших мало, чтобы вы наконец, очнулись? Если вы и не убийца, я это допускаю, то из-за ваших недомолвок может случиться новая беда. И вы за это ответите как соучастник. А ОБХСС, в свою очередь, разберется в вашей трудовой деятельности в два счета, поверьте мне на слово. При случае, справьтесь у Лукова о компетентности капитана Куфлиева в работе с такого рода кооператорами. Правда, раньше они назывались цеховиками. Хоть и было это лет десять назад, но и капитан был еще лейтенантом. За это время, не сомневайтесь, опыт поднакопился. И можете…
- Что могу - сам сказал, - грубо перебил майора Сербаев. - И добавить мне нечего. Я не убивал и не воровал. И оставьте вы меня в покое! Без вас тошно.
- Вы хорошо подумали?
- Лучше некуда.
- Жаль… Смотрите, потом некогда будет вспоминать. Не все ошибки поправимы, - майор встал и вышел из кабинета. Даулет поплелся за ним.