- Шутите! В некоторые дни я раздавал по нескольку сотен…
Она рассмеялась.
- Хитрец! А теперь самый главный вопрос. Они вам отвечают?
- Серьезно?
- Да…
- Примерно 80 %… Почти все после трех писем переходят к делу. Я спал с самыми красивыми девушками столицы, срывал цветочки с такой легкостью, словно являлся главой самого большого модельного агентства Парижа.
- Вы смеетесь надо мной?
- Возможно. Я обожаю сочинять истории.
Подняв свой бокал шардонэ, она выпила вместе со мной.
- Превосходно, Джамал. Счет ноль-ноль.
Она помолчала, а потом спросила:
- Если бы вы встретили на улице меня, вы бы дали мне визитку?
Я понял, что не должен отвечать слишком быстро, а потому воспользовался паузой, дабы обозреть каждый сантиметр ее кожи, рыжие отблески на скулах, тени от ресниц, падавшие на ее очаровательный вздернутый носик. Мона присоединилась к моей игре и, устремив взор на море, приняла позу, чтобы я мог восхититься ее профилем, а потом потянулась, выставив напоказ грудь.
Взвешивая каждый слог, я наконец решился ответить:
- Да. И в тот день вручил бы только одну карточку.
Мона покраснела. В первый раз я почувствовал, что она смутилась.
- Лжец! - наконец с трудом выговорила она.
Она искала способ сменить направление разговора. Набрав побольше воздуху, задала вопрос:
- А ваша… ваша нога… Это несчастный случай?
В сущности, она не слишком отличалась от всех остальных. Так же поддалась искушению. Мой ответ был готов. Уже много лет.
- Да. Станция "Порт Майо". На противоположной платформе ждала поезда самая красивая девушка, и я не мог не вручить ей карточку… Я прыгнул на пути, а в этот момент подошел поезд метро!
Она рассмеялась.
- Вот глупость! Но когда-нибудь вы мне расскажете?
- Обещаю.
- Вы странный тип, Джамал. Забавный, но лгун. Впрочем, я уверена, мне бы вы не дали визитку. Уверена, вам нравятся романтические женщины, роковые красавицы, мимолетные видения. Не такие непосредственные, как я. По-моему, вы ловите призрачные образы, коллекционируете их, как фигурки Панини. Но так вы вряд ли поймаете ту, которая вам нужна!
- Спасибо за совет.
Мона пожирала меня глазами.
- Извините, - раздался голос у нас за спиной.
За нами стоял Андре, держа в руках две порции "Плавучего острова". Сумев избежать цунами, он поставил их перед нами, а затем обратился ко мне.
- Джамал, ты говорил о самоубийстве. Это… случилось недавно?
Андре явно ничего не знал о трагедии сегодняшнего утра. Странно!
Я коротко изложил факты, умолчав о том, что нашел шарф "Берберри", зацепившийся за ограждение из колючей проволоки, а потом этот шарф необъяснимым образом оказался обмотанным вокруг шеи Магали Варрон. Чем дальше я рассказывал, тем шире открывались глаза Андре. Когда я умолк, переводя дыхание, хозяин "Сирены", белый, словно его скатерти, пробормотал:
- Твоя история напоминает мне…
Я опередил его.
- …историю насильника, убившего Моргану Аврил. Десять лет назад.
Андре медленно закивал в знак согласия.
- Я был здесь, - проговорил он. - В первых рядах! Девица Аврил умерла, можно сказать, под моим окном. Фестиваль "Рифф и Клифф" стал для меня настоящей каторгой. Я литрами готовил соус для мидий, тонны картошки-фри и кебабов, уставил столиками всю набережную. В тот вечер погода была хорошая, молодежь прибывала со всех концов страны. Первый и последний раз, когда в Ипоре устраивали подобное мероприятие.
- Понимаю.
Я не придумал лучшего ответа.
- Я не жалуюсь, - уточнил Андре. - После убийства моя гостиница не пустовала целых полгода. Журналисты, полицейские, эксперты, свидетели, адвокаты.
- Тогда это хорошая новость, - вставила Мона. - Смерть снова заполнит вам все номера!
Я не был уверен, что Андре оценит юмор Моны. И правда, он даже не улыбнулся, довольствуясь долгой паузой.
- Надеюсь, - наконец произнес он, - других не будет.
- Других чего?
- Других жертв…
- Одна жертва каждые десять лет. Однако у него развязаны руки.
Странным пустым взором Андре посмотрел сквозь Мону, словно вместо нее было пустое место, а затем взгляд его потерялся вдали, где-то между морем и звездами. Мне показалось, что он ожидал не столько неуместного юмора Моны, сколько сочувствия к его тревогам. Я повернулся к нему.
- Почему, Андре? Почему должны быть другие жертвы?
Казалось, хозяин "Сирены" в этот вечер постарел на десять лет. Взяв стул, он сел рядом с нами и долго вглядывался в черный горизонт. Потом тихо произнес:
- Так ты не знаешь всей истории, Джамал? Ты знаешь только о деле Морганы Аврил?
Я вспомнил последние строчки газетных вырезок, которые успел прочесть перед ужином, рассыпавшуюся версию капитана Грима, общегосударственное значение, которое придали делу…
- Спустя четыре месяца после убийства Морганы Аврил, - продолжал Андре, - было совершено второе преступление. Девушка из Эльбефа, неподалеку от Руана. Трагедия случилась в Нижней Нормандии, так же на берегу моря, в конце каникул, она работала в лагере для подростков. Тот же самый насильник. Та же сперма. Жертва так же задушена шарфом "Берберри". Вся Нормандия словно обезумела. Началась паника! Боялись, что серийный убийца продолжит… Но на этом он остановился… Две девушки…
Он замолчал, потом произнес:
- До сегодняшнего утра.
Я постарался призвать на помощь логику:
- Не значит ли это, что тот ненормальный десять лет провел в тюрьме, а теперь вышел и возобновил свою деятельность?
- Его не сумели поймать, - бесцветным голосом произнес Андре.
Он задумался, погрузился в воспоминания. Державшиеся на плаву "Острова" медленно погружались в море крема. Андре наконец удалился, чтобы убрать стол англичан, исчезнувших вместе с младенцем и оставивших после себя целое море зеленого пюре.
Мона смотрела на десерт, напоминавший айсберг, ставший жертвой климатического потепления.
- Дьявольская история.
Не глядя на нее, я размышлял.
Два убийства.
Неизвестный насильник, находившийся десять лет в бегах, сегодня утром снова перешел к действиям.
Разве что в этот раз он не убивал.
Магали сама бросилась с обрыва. После того как намотала на шею шарф.
Шарф с моими генетическими отпечатками.
Кто-то знал. Кто-то играл со мной и намеревался по капле выдавать мне информацию.
Почему я? Что я такого сделал, чтобы оказаться замешанным в эту историю?
Мона вертела в пальцах мою карточку.
- Пошли? - обратилась она ко мне.
Я не ответил. Казалось, она разочарована финалом нашего ужина; видимо, возврат к реальности оказался слишком резким. Она прочла вслух фразу с моей карточки:
- "Благодарю за этот волшебный миг". Знаете, Джамал, скажу вам честно. Мне бы очень понравилось, если бы какой-нибудь незнакомец на перроне пригородной электрички вложил мне в руку такую карточку. Кем бы он ни был, ему бы точно удалось меня соблазнить.
Она постояла у огромного окна, любуясь зрелищем пришвартованных рыбацких лодок, танцующих на волнах в свете фонарей. Никого. Одни лишь невидимые призраки.
- Однако по случаю ужина с видом на море это тоже неплохо, - наконец произнесла она.
Отодвинув стул, она пошла к выходу. Я протер глаза, утратившие остроту видения из-за невероятного стечения обстоятельств сегодняшнего дня, и улыбнулся ей. Надеюсь, моя улыбка оказалась во вкусе Моны.
- У меня принцип, Джамал. Когда парень мне нравится, я всегда сплю с ним в первый вечер.
12
Почему я?
Мона открыла окно. Перестук гальки, омываемой волнами, ворвался в комнату, и она показалась мне каютой лайнера, плывущего по морю. Обнаженная Мона стояла между двух занавесок, подставляя кожу брызгам пены, которую прибивало к молу, а потом разносило ветром.
Растянувшись на кровати, я любовался Моной; она повернулась ко мне спиной. Изгиб ее талии плавно переходил в линию бедер, спина столь же плавно переходила в разделенные ложбинкой округлые ягодицы и далее в две стройные ножки, как у русалки, променявшей море на землю. Луна окрашивала ночь мягким светом. Отблески пустынного пляжа плясали на теле Моны. Красные неоновые от вывески казино, желтые песочные от галогеновых ламп. Запах леса, смолы и соснового бора.
Она повернулась ко мне лицом. Два маленьких торчащих коричневых пятнышка увенчивали бледные дюны ее грудей. На выбритом лобке кучерявились несколько рыжих волосков.
Восхитительно.
В постели, когда Мона сняла резинку, разрушив прическу "лошадиный хвост", волосы каскадом рассыпались по ее плечам, придали объем ее мышиному личику. Она недолго хранила серьезный вид и вскоре взорвалась переливчатым смехом.
Смеясь, Мона занималась любовью.
Со свойственной ей энергией, с неутомимой изобретательностью. Словно играла в игру. Вспоминала все игры своего детства. Прятки. Салки. Закрой глаза, дай мне руку, открой рот. А какая ирония по отношению к себе самой! Я никогда не встречал подобных девушек.
Ни у кого из нас не оказалось презерватива, но ей было наплевать. Она легонько подхватила меня пониже спины, чтобы я подольше остался в ней.
Перед тем как предаться наслаждению, она стала говорить мне "ты".
Я посмотрел на часы. 3 часа 10 минут.
Мона прикрыла окно и без тени смущения направилась ко мне. Я представил себе, как она, взяв висевшую в рамке на стене ракушку, прижмет ее к лобку на манер Венеры Ботичелли.
- У меня есть еще одно пристанище в Вокотте, - произнесла она. - Ты знаешь эти места?
Я знал. Занимаясь бегом, я каждое утро пересекал неглубокую долину Вокотт, самую красивую зеленую ложбину на всем побережье. Владельцы нескольких вилл, построенных в XIX веке в стиле барокко, приватизировали эту заросшую молодняком долину с ее карманным пляжем.
- У моего научного руководителя там небольшой домик, - уточнила Мона. - Он дал мне ключи, но я там еще не была. Судя по фотографиям, это старый дом, роскошный и мрачный, как в фильме "Психоз". Нет уж, спасибо…
- Ты спала с ним?
Вопрос удивил ее.
- Ты смеешься? Я жуткая зануда во всем, что касается работы, и легкомысленна, когда речь заходит о сексе. Так что сам понимаешь, если я стану их смешивать, ничего хорошего не выйдет. О-о-о…
Мона прыгнула на простыни. Когда я сел на край кровати, ее пальцы заскользили у меня по спине.
- Уже устал? Рано отправляешься на пробежку? А ведь мама предупреждала меня: "Дочь моя, никогда не спи с выдающимся спортсменом!"
Я поцеловал ее в губы и взял в ладонь ее правую грудь.
- Всего пару минут. Можно?
Не став ждать ответа, я натянул трусы и открыл ноутбук, стоявший на столе напротив кровати. Как я и ожидал, Мона осыпала меня градом сарказмов:
- Оказывается, я нарвалась на компьютерного фаната! Что ты делаешь? Пишешь в Твиттер? Сообщаешь, что потерял девственность с самой красивой девушкой на всем побережье?
Я попытался улыбнуться.
- Нет, это про то, что рассказал нам за ужином Андре. Дело о двойном изнасиловании…
- Ты имеешь в виду историю десятилетней давности или свою историю, ту, что случилась сегодня утром?
- Ту, что произошла десять лет назад.
- А она не может подождать?
Нет… Я должен знать.
- Дай мне пару секунд, Мона. А потом я расскажу тебе сумасшедшую байку, которую ты никогда не слышала.
Я решил рассказать Моне все, включая путешествие шарфа "Берберри" от колючей проволоки ограждения и до шеи юной прекрасной самоубийцы.
Мой старенький ноут загружался безумно долго.
- Можешь оказать мне услугу, Мона? В кармане моей куртки, в бумажнике, лежит бумажка с паролем "Сирены" для подключения к Wi-Fi.
Пока Мона вытягивалась на постели, дотягиваясь до моей одежды, простыня плавно соскользнула на пол. Наконец она громко назвала мне несколько цифр и букв.
Я наугад напечатал первые попавшиеся слова:
Серийный убийца.
Нижняя Нормандия.
2004 год
Шарф "Берберри".
Google предложил мне не менее сотни ответов, почти все одинаковые. Некоторые слова появлялись в заголовках, некоторые - в резюме статей.
Миртий Камю.
Четверг, 26 августа 2004 года.
База отдыха Изиньи-сюр-Мер.
Изнасилована.
Убита.
Одно из названий прочно засело у меня в мозгу:
Изиньи-сюр-Мер.
Сам не знаю почему, ведь я даже не представлял себе, в какой части побережья Нормандии находится этот городок. Я попытался сосредоточиться, но за спиной раздался голос Моны:
- Вот почему ты такой скрытный. Ты шпик!
Шпик?
Мона порет чушь! Озадаченный, я повернулся к ней.
- Почему ты так считаешь?
Она помахала у меня перед носом маленькой золотистой звездой шерифа, основательно помятой.
Моей звездой!
Не довольствуясь портмоне, Мона обшарила все карманы моей куртки.
- Память о детстве? - спросила она.
- Совершенно верно. Пожалуйста, положи на место.
Я помнил то осеннее утро. Какой-то чувак заловил меня на улице, когда я стоял на шухере для Хакима и его дружков, и отвел к матери. Мне тогда было семь лет. Вместо того чтобы накричать на меня, мать потащила меня в торговый центр на другой стороне кольцевой дороги, в магазин игрушек. В свое время я развлекался тем, что смотрел кассеты со старыми вестернами, которые коллекционировал дядя Камель. Мать купила мне жестяную звезду шерифа, стоившую явно не более пяти франков, молча прицепила ее к моей курточке, отвела меня домой и посадила смотреть фильм про ковбоев. Не важно, какой, ей было все равно. Она просто хотела, чтобы я понял, по какую сторону закона должен находиться. Всегда.
- Ты написал эти слова?
Упрямая как ослица, Мона не убрала мою звезду. Напротив, она внимательно ее рассматривала.
- Какие-то слова. На каждом из пяти лучей.
Она медленно разбирала написанные фломастером наполовину стершиеся слова…
Стать первым.
Заняться любовью.
Родить ребенка.
Быть оплаканным.
Заплатить долг.
Я вздохнул.
- Это мои цели, Мона. Направления, если тебе угодно. Своего рода компас.
- Уточни!
Глаза Моны горели, вырывать звезду у нее из рук поздно. Простыня сползла с ее плеч, оставив прикрытым только восхитительный зад, но я ощущал себя еще более обнаженным, чем она. Я притворился, что звезда меня больше не интересует, и погрузился в чтение ответов Google.
"Курьер Бессена".
Фермерское поселение, носящее название Большие Карьеры, расположено на выходе из Изиньи-сюр-Мер. Вечер. Возле бывшей печи для обжига извести обнаружен труп.
- Кроме шуток, - настаивала Мона. - Что значат слова "на пяти лучах"?
- Мой компас. Я же сказал…
Изобразив равнодушие, я склонился к экрану компьютера, не замечая, что она продолжает рыться у меня в бумажнике. Через несколько секунд она торжествующе помахала сложенным вчетверо листком бумаги.
- Нашла! - завизжала она.
Никто никогда не копался в моих вещах, никто не знал содержания пяти строк, спрятанных в этом листке, но я даже не пытался помешать ей прочесть их.
Она читала громко. Мне казалось, что я слышал, как в груди у нее бьется сердце.
"1. Стать первым… спортсменом-инвалидом, принявшим участие в супермарафоне вокруг Монблана.
2. Заняться любовью… с женщиной своей мечты.
3. Родить… ребенка.
4. Быть оплаканным… женщиной после своей смерти.
5. Заплатить долг… прежде чем умру".
Она умолкла и долго смотрела на меня.
- Я не все понимаю, Джамал… Ты мне объяснишь?
Я кликнул на другую статью.
"Запад Франции. Издание Байе.
Поиски насильника наращивают темп. Начальник судебной полиции города Кана коммандан Лео Бастине взял дело Аврил–Камю в свои руки. Министерство внутренних дел специально направило в Нижнюю Нормандию психолога-криминалиста."
- Объяснишь мне, наконец? - спросила Мона.
Я с сожалением оторвал взор от экрана.
- Маленькая лицемерка! Уверен, ты давно все поняла. Это что-то вроде целей, к которым я стремлюсь в жизни. Мои честолюбивые надежды, если хочешь. Моя программа преодоления инвалидности. Желание не умереть раньше, чем я поставлю все пять галочек. Когда я исполню все свои задачи, тогда не важно, сколько мне будет лет, когда прах мой развеют по ветру…
- Ты, действительно, больной!
- И именно это тебя и привлекает во мне!
Сохраняя спокойствие, я открыл досье PDF.
"Франс-Суар".
Серийный убийца терроризирует Нормандию. Его предполагаемый фоторобот: молодой человек лет двадцати в сине-белой бейсболке "Адидас".
- Задача номер один, - прокомментировала Мона. - Прогулка на Монблан! Это я поняла. Для этого ты каждый день тренируешься. Ты хочешь поехать туда в конце лета? У тебя еще есть время. Следовательно, первая цель достигнута!
Я невольно улыбнулся. Сознавала ли она хоть чуть-чуть всю трудность такого марафона, его нечеловеческую сложность, понимала ли, какой подвиг я непременно хотел совершить? Самый длинный марафон в мире! Моя детская мечта. Не говоря уж о квалификационных забегах, которые этому предшествуют…
- О’кей, - продолжил насмешливый голос. - Я ставлю галочку и напротив пункта номер два. "Заняться любовью с женщиной своей мечты": вчера вечером ты это выполнил!
Отбросив ногой простыню, Мона, обнаженная, растянулась на кровати, словно требуя, чтобы я подтвердил ее слова.
Что сказать? Только признать, что Мона, действительно, самая красивая девушка из тех, с которыми мне довелось спать.
Не дождавшись ответа, Мона продолжила:
- Пункты три и четыре. Младенец. Заплаканная вдова. О’кей, Джамал, но здесь напрашивается весьма важный вопрос. Должен ли ты выполнить эти задачи с одной женщиной? Той, о которой говорится в пункте два?
Не открывая новых файлов, я продолжал смотреть на экран.
- Так как же? - настаивала Мона. - Любовница, мать и вдова. Одна, две или три женщины?
- Не имеет значения.
- Лгун!
- Нет… Женщина, которая плачет, развеивая мой прах по ветру, вполне может быть моей дочерью. Если я умру глубоким стариком.
- Превосходно! Вот мы и подошли к пункту пять. Что для тебя значит "Заплатить долг… прежде чем умру"? Ты кого-нибудь убил?
Сев на кровать, я положил руку ей на бедро.
- Я имею в виду долг, который есть у нас всех. Жизнь. Я всего лишь хочу сказать, что прежде чем умереть, хочу принести пользу. Спасти чью-нибудь жизнь, чтобы возместить жизнь собственную.
- Дурацкое желание! Ты даже не сумел помешать юной Магали прыгнуть с обрыва…
Моя рука заскользила по изгибам ее тела. Мона не признавала абсолютно никаких запретов. Я никогда и ни с кем не говорил о пяти сторонах своего компаса, даже с Ибу, даже с Офели. Поэтому счел необходимым уточнить:
- Остановить убийцу, например. Помешать ему вновь совершить преступление.