Своими мясистыми запястьями он попробовал с силой разжать кулаки Тино, как вдруг что-то хрустнуло. Он сломал палец прямо под суставом средней фаланги.
Несколько секунд, затаив дыхание, они смотрели на странный предмет в руке Бенсона. Вскрикнув, Бенсон уронил палец на пол. Ударившись о бетонный пол, палец раскололся на кусочки, будто был из стекла. Все трое отпрыгнули в сторону, словно опасаясь какого-то магического заражения, исходящего от ледяных осколков безымянного пальца Тино.
– Невероятно, – пробормотал Джимми.
– Ну и вляпались мы, – сказал Бенсон. – Боже мой, чем мы занимаемся?!
– Как он мог сломаться? – спросил Грин. – Сколько градусов в морозилке?
– Стоит на максимуме, – ответил Бенсон.
– Если мы сейчас его разморозим, он станет разлагаться, – сказал Грин. – Он насквозь заморожен.
– Спустим его в туалет, – сказал Бенсон.
Джимми разглядывал кулак, в котором теперь не хватало одного пальца.
– Сможешь туда пролезть?
– Думаю, да. – Грин сообразил, что случилось. – Он сломался из-за этого кольца, видишь? Замороженная плоть набухла, а кольцо лишило ее пространства.
Отвалившийся палец высвобождал в кулаке достаточно места для того, чтобы залезть туда кисточкой, которую они специально приобрели в магазине художественных принадлежностей. Грин окунул ее в чернила и провел по подушечкам пальцев. Затем осторожно просунул между пальцами и ладонью листок мягкой бумаги, нажал на него концом широкой отвертки, и пальцы правой руки Тино, за исключением безымянного, четко отпечатались на бумаге.
– Вы уже проделывали такое раньше? – спросил Бенсон.
– Да, всякий раз, когда в моем морозильнике лежит труп, я достаю свою любимую чернильницу, – ответил Грин.
Взяв веник и совок, он собрал остатки пальца – странные прозрачные кусочки пластика, безжизненная материя (невредимым сохранился лишь ноготь) – и положил их к Тино в морозильник.
– Когда все будет позади, – сказал он, – вызовем профессиональную бригаду уборщиков, чтобы они лизолом продезинфицировали весь дом.
– А Тино? – спросил Джимми.
– Похороним его в пустыне, – сказал Бенсон. – Мы увезем его и, прежде чем он успеет оттаять, закопаем его в могилу, как нормального человека.
В копировальном магазине Грин увеличил отпечатки и послал их по факсу Брайну Келвину. Через три часа они получили ответ:
"Дорогой Флойд,
твоим гостем был Антонио Роландо Мария Родригес, родившийся 18 марта 1961 года в Лос-Анджелесе. Он был четырежды (!) задержан по подозрению в мошенничестве, но каждый раз отпущен за недостаточностью улик. Согласно последней информации, которой мы располагаем, работает в "Эльдорадо" в Лас-Вегасе. Отсутствие судимости позволяет ему служить в казино. По-видимому, подрабатывает в качестве подрядчика. Не женат, детей нет. Последний известный нам адрес проживания: 2321 Кэньон-Драйв, Лас-Вегас. Не делай глупостей, ничего не предпринимай в одиночку, дай мне знать о своих планах. Этот факс порви. Я ничего тебе не присылал. Всего хорошего, Брайн".
ВОСЕМНАДЦАТЬ
Грин не мог удержаться, чтобы не позвонить в справочную и узнать номер телефона казино "Эльдорадо", где работал Тино.
– Зачем? – спросил Джимми.
Грин замотал головой, боясь, что, выраженная в словах, его идея тут же поблекнет. Стоя у камина в гостиной, Грин сжимал в руках радиотелефон с такой силой, будто намеревался его раздавить.
Трубку взяла телефонистка "Эльдорадо", и он попросил соединиться с отделом кадров. Заведение работало круглосуточно и без выходных.
– Отдел кадров, – ответил деловой женский голос. – Вы по поводу устройства на работу?
– Нет. Меня зовут Фред Смит, – сказал Грин, – я бы хотел поговорить с Родни Диджиакомо.
– Секунду, пожалуйста, – ответила девушка, набирая фамилию на компьютере. Интересно, сколько народу там работает?
– Вы ошибаетесь, – сказал Бенсон. – Это Тино Родригес работал в "Эльдорадо", покойник. А вовсе не Родни Диджиакомо.
Джимми понял, чего добивался Грин, и помахал указательным пальцем в его направлении.
– Ну и хитрец, – усмехнулся он.
– Диджиакомо пишется какдэ-и-дэ-жэ-и-а?.. – снова прорезалась девушка.
– Да.
– Какой отдел?
Сколько отделов обычно в казино? Это было казино-отель колоссальных размеров, где не переставая играли, жрали и трахались.
– Центральная касса, – сообразил Грин.
– Соединяю.
– Соединяет, – передал Грин Джимми и Флойду.
– Как ты вышел на Центральную кассу? – спросил Джимми.
Жестом Грин попросил его замолчать.
– Центральная касса, – отозвались в трубке.
Другой женский голос. Красивый, хрипловатый, выразительный. Паула не могла там работать, но это был именно ее голос.
– Позовите, пожалуйста, Родни Диджиакомо, – сказал Грин.
– Господин Диджиакомо в отпуске. Вернется через две недели. А кто его спрашивает?
Паула произнесла бы это именно так. С такой же интонацией, с такой же неуверенностью.
– Фредди Смит. А с Тино Родригесом можно связаться?
– Он будет в понедельник.
– Спасибо.
Грин повесил трубку, скрывая свое замешательство.
– Они оба там работают, – сказал он, ощущая сухость во рту. – Родни и Тино. Живой и мертвый. Коллеги.
– Боже милостивый, – заохал Бенсон. – Господин Грин, как вы догадались про Центральную кассу?
– Там работает подруга Родни. Сегодня ночью они ее упоминали.
– Неплохо, – сказал Джимми. – Неплохо.
Широко улыбаясь, он посмотрел на Грина, а затем повернулся к Бенсону:
– А как фамилии двух других ублюдков?
– Я знаю только их имена, – ответил Бенсон.
– Вышибалы?
Бенсон пожал плечами:
– Скорее всего. Господа с большими бицепсами. Каждый день ходят в тренажерный зал.
– Ты думаешь, все четверо работают в "Эльдорадо"? – спросил Грин у Джимми.
Джимми кивнул, поднялся и стал беспокойно расхаживать по комнате.
– Эти деньги, как пить дать, из казино.
– Невозможно. – Щеки Бенсона затряслись, когда он отрицательно качал головой. – Никому еще не удавалось ограбить казино.
– Иногда такое случается! – воскликнул Джимми, оживленно жестикулируя. – Раз в десять лет появляется гениальный сумасшедший, способный унести деньги под наблюдением сотен видеокамер и охранников! Тино, Родни и его подружка ловко это провернули! И подключили к этому Мускула и Стива, которые служат там охранниками! Вот так!
Грин зачарованно посмотрел на Джимми – матерый волк, из-за постоянного пьянства больше не получавший сценариев, он наивно принял на веру то, что мир полон загадок, которые можно разрешить, и людей, мотивы которых легко объяснить. Восемь лет назад Паула собиралась обсудить с ним написанный ею сценарий. Сюжет разворачивался в Лас-Вегасе. Речь шла об ограблении казино. Конечно. Женщина, с которой он только что разговаривал по телефону, была Паулой. Она работала в "Эльдорадо" и вместе с Тино, Родни и двумя тяжеловесами ограбила Центральную кассу.
– Нужно узнать фамилии Стива и Мускула, – сказал Джимми. – Если они тоже работают в "Эльдорадо", то не останется никаких сомнений: деньги украдены из казино.
Он едва заметно кивнул Грину, сияя, словно футболист, забивший свой первый гол и кланяющийся публике.
– А подружка Родни? – спросил Бенсон, уже не сомневаясь в правдоподобности теории Джимми.
– Она тоже замешана, – решительно ответил Джимми.
С торжествующим видом он облокотился на камин, пытаясь найти положение, позволяющее дать волю разыгравшемуся адреналину.
Грин был убежден, что Паула не испытывала ни малейших чувств к Родни. Она любила его. Не может быть. Похожие голоса. Женщина из Центральной кассы говорила так же, как Паула. Одинаковые голосовые связки или что-то подобное. Те же губы.
– Значит, вот как обстоят дела, – в свою очередь поднимаясь с места, сказал Бенсон, охваченный лихорадкой разгадывания головоломки, и с трудом вытаскивая свое тяжелое тело с диванных подушек. Он попытался представить себе сценарий кражи: – Подружка господина Родни работает в Центральной кассе. Она прячет деньги, но не может самостоятельно вынести их за пределы казино, поскольку всякий раз, когда приходит и уходит, ее проверяют – такая же система, как в тюрьме. Поэтому деньги перемещаются с Родни, который, возможно, является ее шефом, куда-то в другую часть заведения. Для этого необходима помощь двух охранников. На сцену выходят Стив и Мускул. Тино же в конце концов забирает деньги из казино. Что-то в этом роде. Я не уверен в точной последовательности всех действий, но структура, скорее всего, выглядит именно так.
– Откуда вы знаете? – спросил Грин, сделав глоток пива прямо из бутылки. Он хотел критически оценить то, что произошло, хотя на самом деле Бенсон в общих чертах пересказал сценарий Паулы. В ее тексте главной героиней выступала женщина. Под видом беременной, она вынесла деньги из казино в искусственно приделанном животе.
Бенсон ответил:
– Количество вариантов в таком деле весьма ограничено. Если мы выясним, что Стив и Мускул тоже работают в казино, то, скорее всего, именно "Эльдорадо" является источником происхождения денег, как говорит Джимми. Они украдены из казино, и мы их отнимем. Где еще они могли их раздобыть?
– А зачем они убили Тино? – спросил Джимми Кейдж.
– Наверное, что-то случилось, – ответил Грин.
– И подвале лежит тому доказательство, минус один палец, – усмехнулся Джимми. – Прекрасно, что-то случилось. Но что именно?
– Понятия не имею, – сказал Грин. – Не думаю, что это входило в их планы.
– А что они делают в доме Родни?
– Не знаю.
– Почему бы нам не позвонить Родни? – предложил Джимми.
– И что мы ему поведаем? – поинтересовался Грин. – Мы не можем предпринимать того, что вызовет их подозрение.
– Скажем, что Мускул передал кому-то номер телефона Родни.
– И что? Мускул будет, конечно же, отрицать, – сказал Грин. – У меня есть идея получше. Мы постучим к Родни – Джимми и я. Одолжим две полицейские бляхи и разыграем расследование. Будто бы мы нашли труп Тино Родригеса, а в его квартире в Вегасе мы обнаружили записанный номер телефона Родни. Так все и закрутится.
– А вдруг Родни такой же киноман, как господин Зар, например? Существует опасность, что он узнает Джимми.
– Джими, ты наденешь свои очки для чтения и приклеишь усы.
Джимми кивнул и перевел взгляд на приемник. В доме Родни звонил телефон.
Бенсон покачал головой:
– Я никогда не доверял усам, господин Грин. У меня внизу целая коллекция усов. Голубые тоже носят усы. И к тому же они всегда отклеиваются.
– Я позабочусь о хороших неотклеивающихся усах, – пообещал Грин.
– Знаешь, что тебе лучше надеть? – обратился Бенсон к Джимми, который не обращал на него внимания. – Черный парик! У меня полно париков и очков! А еще у меня есть бляха! Осталась от какого-то фильма.
Воодушевленный, Бенсон выдвинул ящики в шкафу и начал рыться среди кассет, веревок, изолент и другого хлама, который он хранил. Внезапно он повернулся к Грину:
– А что, если Родни позвонит в казино? А там никто не знает о смерти Тино. Не странно ли? Ведь полиция в первую очередь должна позвонить на место работы убитого и задать вопросы. Не находите?
– Вы правы. Значит, именно так мы и поступим, – признал Грин.
– Тихо! – крикнул Джимми.
В приемнике слышался голос Родни, который разговаривал по телефону.
Родни: "Кто? Первый раз слышу. (Громче) Стив! Ты знаешь Фредди Смита?"
Стив: "Кого?"
Родни: "Фредди Смита!" Стив: "Фредди Смита? Нет. Он не из "Фуд энд Бевериджис" случайно?" Родни: "Понятия не имею. (Тише). Паула, Стив полагает, что он работает в "Фуд энд Бевериджис"".
– Паула, – прошептал Грин.
– Вы слышали? – спросил Джимми. Весь светясь, он обратился к Грину: – Черт подери! Паула – женщина из Центральной кассы. Ты только что общался с ней по телефону!
– Ш-ш-ш, – призвал к спокойствию Бенсон. Слушая беседу в приемнике, он протирал рукавом бляху, которую отыскал в ящике.
Родни: "Я больше не общался с Тино. Стив, ты не видел Тино?" Стив: "Нет".
Родни: "Стив тоже не знает. Нет, не надо проверять. Все в порядке, Паула".
Родни повысил голос.
Родни: "Паула! Тише! Успокойся!" Затем он поменял тон, стараясь звучать мягче и доверительнее.
Родни: "Ну что может случиться, дорогая? Фредди Смит спрашивает Тино. Потом меня. Бог его знает зачем. Меня это не интересует. Не копайся в этом, никогда не знаешь, на что можно нарваться. Никогда не делай того, в чем заранее не уверена. Я скучаю по тебе, малышка!"
– Попался, мошенник! – ликовал Джимми. – Ты еще не догадываешься, но твоя погибель находится в нашем морозильнике!
Родни: "Я тебя тоже. До завтра, дорогая".
Он повесил трубку.
– Я тебя тоже, – повторил Бенсон, радостно хлопнув себя по коленке. – До завтра! – И допил бутылку пива.
– Хочешь? – спросил Джимми, предлагая Грину выпить.
Грин кивнул. Комок в пересохшем горле. Теперь подошла его очередь нервно перемещаться по комнате.
– Флойд, тебе тоже? – спросил Джимми.
– Ну давай еще одну.
Бенсон не глядя, как бы автоматически, поставил пустую бутылку на пол рядом с собой. Скорее всего, он именно так и проводил большинство вечеров – пил пиво, пока не засыпал.
Стив: "Чего ей надо?" Родни: "Хочет, чтобы все шло идеально. Слишком идеально. Что сегодня по ящику?"
ДЕВЯТНАДЦАТЬ
В разбросанных по всему городу студиях почти ежедневно проводились презентации прокатного кино и телевизионных фильмов недели. За два года он встречал ее там несколько раз. Он не знал ее имени, но помнил лицо и ноги, на которые всегда обращал внимание. Она носила короткие юбки и броские колготки – цветные, блестящие, с рисунком. Он не мог отвести глаз от ее ног. Отнюдь не все стройные ноги обладали таким оптическим свойством, что кружилась голова. Высокая, худая, с темными волосами и хорошеньким лицом, она не относилась к тому типу откровенной красавицы, который превозносили в Голливуде. Едва заметный скромный носик, полные подвижные губы, опущенные зеленые глаза, крепкие выпуклые скулы, маленькие, как у девочки, ушки, прямые беспорядочные волосы, хрупкие узкие запястья. Она не производила впечатление интеллектуалки – наверняка одна из многочисленных поклонниц или на худой конец ассистент по костюмам, думал Грин. Он ее недооценивал, поскольку видел лишь ноги, округлости ягодиц и движения пальцев, представляя себе, как они будут прикасаться к его лицу. Ее бегающий взгляд выражал какой-то испуг и неуверенность. Пять или шесть раз он попытался оказаться с ней рядом. Безуспешно. Она постоянно находилась в чьей-то компании.
К тому времени, когда они наконец познакомились, у него уже год был бурный роман с Барбарой Хартман. Искусствовед по профессии, Барбара организовывала выставки и играла не последнюю роль в художественном мире Западного побережья. Они встретились на открытии одной из галерей в Беверли-Хиллс. Через два дня она позвонила ему и пригласила в ресторан, что даже по американским меркам выглядело весьма откровенным жестом. Она была замужем за французским режиссером, который часто уезжал в Европу на съемки рекламы или телесериала.
Они встречались тайно, что придавало их отношениям определенный накал, не позволяя опуститься до уровня заурядной интрижки. Грин не знал, любил ли он ее – скорее всего, нет; для него не составляло труда затащить в постель любую другую женщину, но обстоятельства их романа подогревали возбуждение. У нее был ребенок, она жила в шикарном бунгало на берегу Тихого океана, ездила в черном "шевроле" и раздевалась для Грина на кухне, в коридоре, на лестнице, ведущей в подвал. Однако он не заметил в ней страсти к чему-то фатальному, что мгновенно закрутило бы ее в бурлящем потоке и вынесло бы на берег рискованной авантюры – влюбленности в Грина или, скорее, упоения этой влюбленностью.
В течение года ей удавалось скрывать это от Клода. Потом, словно во хмелю, она все ему рассказала. Что любит Грина и требует развода. А Грин, которому она хотела преподнести сюрприз (в один прекрасный день она позвонила ему и восторженно сообщила, что ее муж теперь обо всем знает), сразу же попытался положить конец их отношениям. Она его не поняла. Он с удовольствием занимался с ней любовью, но вовсе не собирался разрушать ее брак с Клодом и становиться их сыну новым отцом. Он попробовал все объяснить; однако чувство вины и трусость не позволяли ему окончательно развеять иллюзии Барбары. Он избегал ее, выдумывал несуществующие командировки, не отвечал на сообщения, искал предлоги не ходить на свидания, но в то же время, не в состоянии выложить ей всю правду, оставался нежным и внимательным в те редкие моменты, когда ей удавалось застать его дома.
Однажды Линда Гросс попросила его встретиться со сценаристкой – талантливой дебютанткой, написавшей сценарий об ограблении казино и мечтающей о том, чтобы Грин сыграл главную роль в будущем фильме. Линда утверждала, что проблем с получением финансирования не возникнет, поскольку сценарий оригинальный и недорогой – всего два миллиона долларов.
Ее звали Паула Картер – ту женщину со стройными ногами. На первое свидание в кафе гостиницы "Мирамар Шератон" на Оушен-авеню – довольно нейтральное место, где часто назначались деловые встречи, – она тоже пришла в короткой юбке, чулках в сеточку и на высоких каблуках, словно проститутка с улицы Сепалвида. Глаза и манера вести разговор резко контрастировали с вызывающей одеждой, которая, казалось, насмехалась над ее застенчивым поведением. Она много курила и явно чувствовала себя не в своей тарелке под его взглядом, изумленным такой редкой комбинацией из физической привлекательности, проницательности и неуравновешенности. Она знала, что красива, но не умела этим пользоваться, играть, обольщать. Слишком броская внешность скрывала то, что происходило в ее голове. До Грина доходили лишь слабые отголоски той титанической борьбы, которая велась глубоко внутри.
Позади нее, в бассейне, среди пальмовых деревьев, надменно возвышавшихся над гостиничными бунгало, плескались дети. Через несколько сот метров простиралось побережье Тихого океана. На столах лежали белые льняные скатерти, к минеральной воде "Пеллигрино" подавали оливки, дольки лимона, орешки. Наблюдавшему за ними официанту хватало одного лишь взгляда для безупречного обслуживания.