Глава 10
Я остановился и со злостью закрыл дневник. Перед глазами стояла картина кошмарных событий.
"Как быстро идёт время", - подумал я, хотя возвращаясь к только что прочитанным страницам, понимал, для заложников в те дни, время как раз стояло на месте.
"У кого есть мобильный телефон, может один раз позвонить. Потом всем отдать телефоны. Кто этого не сделает, будет расстрелян на месте. Всем понятно?"
Я продолжал читать Олин дневник и вспомнил этот момент, когда она мне позвонила…
"Я отдала свой телефон и села в кресло. В ушах стоял шум, я не могла сообразить, что делать дальше? Женька поник и практически ничего не говорил. Чувствовалось, что ребёнку сложно видеть этот кошмар, который не каждый взрослый выдержит. "Надо попроситься в туалет", - подумала я, и с силой нагнув Женьку к себе, сказала ему на ушко:
- Мы идём в туалет. Ты понимаешь, о чём я?
В его глазах я не увидела понимания и положительной реакции на мои слова. В зале творилось, что-то немыслимое. Многим женщинам стало плохо от заявлений чеченцев, и они нуждались в самой элементарной воде, я не говорю уже о медикаментах и осмотре врачей. Дети плакали навзрыд и просились в туалет. Боевики принесли не много бутылок с водой и бросили их в зал. Я поднялась, и крепко сжав руку брату, начала его тянуть к выходу. Нас не останавливали, и только возле двери чеченка спросила:
- Куда вы? Вернитесь быстро обратно!
Она надвигалась на нас как гора, не собираясь сворачивать. Прижав к двери, сняла с лица повязку, и угрожающе щёлкнула языком.
Сделав кислое лицо, я начала умолять её отпустить нас в туалет.
- Пожалуйста, выпустите нас, мальчику плохо, необходимо в туалет. Через одну минуту мы вернёмся.
Чеченка на удивление смягчилась, но резким голосом сказала:
- Только быстро!
А сама отвернула голову и сделала вид, что нас не заметила.
- Скорей, скорей, Женечка дорогой!
Мы бежали, сломя голову, по театру, не зная где выход. Мысль была одна, только бы убежать. О страхе я забыла, он внезапно исчез. Женька дёрнул меня за рукав и закричал!
- Оля возле выхода боевики, надо где-то спрятаться!
Я открыла первую дверь, и мы спрятались, закрывшись в тёмном помещении. Это оказалась подсобка, в которой хранились - тряпки, веники, вёдра. Женьку колотило от страха, да и по правде меня тоже. Не каждый день попадаешь в такие ситуации. В тишине было слышно, как громко стучат наши сердца, готовые в каждую минуту выскочить из груди. Свет мы включать не решились, чтобы таким образом не привлечь внимание чеченцев и не выдать себя. Так в темноте мы вдвоём и сидели, как два загнанных в угол зверька".
- Всё, надо собираться и ехать домой.
Я закрыл дневник и направился к выходу. Выйдя из кафе, медленным шагом побрёл к станции метро. День выдался замечательный и от удовольствия я зажмурил глаза. Солнце приятно согревало и на душе становилось уютней. На лице появилась искренняя улыбка. Наверное, от того, что всё уже позади и жизнь продолжается. Вечером обязательно поеду в больницу к Оле и проведаю. От предстоящей встречи становилось легко, хотелось петь и кричать на весь мир. Приехав домой, я перекусил, и решил вздремнуть часок. Но тут на глаза попался дневник и я понял, что уснуть, не смогу, пока не прочитаю дальше. Страницы дневника: "Что с нами будет, что с нами будет? - твердил Женька, не переставая. - Оля, неужели нас убьют, и мы никогда не увидим маму, папу, друзей…
- Перестань, - сказала я ему, хотя мороз пробежал по спине от слов брата.
Это действительно могло оказаться правдой. Я задумалась, вспоминая школу, институт, друзей. Какие были замечательные годы! Только сейчас я понимала, как всё-таки у меня в жизни всё складывалось хорошо. Родители, учёба, отношения с Сашкой. Перспектива интересной работы и т. д. Любила ли я Сашу? Конечно, хотя, и не так часто говорила ему об этом. А надо было твердить каждый день. И дорожить теми счастливыми мгновениями, которые нам дарила судьба. И вот только сейчас я поняла, какая я была бессердечная дура. От печальных мыслей я опустила голову и горько заплакала. Всё рушилось на глазах, выхода я не видела из этой ситуации. Женька начал гладить меня по голове, приговаривая:
- Не надо Олечка плакать, не надо…
Понимая, что такое самобичевание до добра не доведёт я взяла себя в руки.
"Конечно, мы беспомощны и беззащитны, но снаружи целая страна и армия, которая нас не бросит и защитит" - думала я. От этих мыслей воспрянула духом, и слёзы высохли на глазах. Прижала покрепче брата к себе, и поцеловала.
- Нас спасут Женечка, не волнуйся! Там Сашка, родители, армия. Мы ещё им всем покажем.
Я крепко сжала кулак и потрясла им со злостью в воздухе. Сколько времени мы провели в этой комнате, я не знаю. Уже практически не раздражал противный запах хлорки, и других химикатов. Казалось, что всё это кошмарный сон, и он в скором времени закончится и всё будет, как и прежде. Так незаметно я уснула, и разбудил меня луч света, когда резко открылась запертая дверь. Внутри всё задрожало, я увидела рядом мирно спящего Женьку. Реальность была настолько неприятной и мерзкой, что я машинально съёжилась и приготовилась к самому худшему. Кто - то сильный схватил меня за воротник и принялся вытаскивать из комнаты. Это был мужчина огромного роста и исполинского телосложения.
Увидев при свете его лицо, я ужаснулась. На правой щеке был огромный шрам, который делал выражение лица зловещим. Маленькие и хитро прищуренные глаза не предвещали ничего хорошего. Когда он попробовал заговорить, лицо исказилось, и получилась мерзкая гримаса из фильма ужасов. Безумная, нечеловеческая сила пугала настолько, что тело в одно мгновение стало чужим, вялым и беспомощным.
От ужаса я закричала и хотела ударить ногой чеченца, но из этого ничего не получилось. Он казалось, ещё сильнее сжал в кулаке воротник. Дёрнул с такой силой, что чуть не оторвал его полностью. Ткань предательски затрещала.
- Отпустите меня! Отпустите, - закричала я, - мне больно.
- Молчи сука, - сказал чеченец и направил автомат в мою сторону. - Это, что ещё за пацан? - спросил он, на ломаном русском.
Женька съёжился и ещё крепче обхватил руками колени.
- Это мой брат, не трогайте его, он совсем ещё ребёнок.
- Не тебе решать, как мне поступать. Ты думала здесь пересидеть с этим щенком и спокойно уйти домой? Не получится красавица.
Он начал противно и мерзко смеяться, было неприятно слышать этот ехидный смех. Я решила молчать и не отвечать на вопросы. Моё равнодушие разозлило боевика, и он встряхнул меня за воротник как котёнка.
- Говори тварь, или я за себя не отвечаю.
Достав из внутреннего кармана охотничий нож, он пригрозил им. Потом рукой со всей силы ударил по лицу. Стало обидно за свою беспомощность. Я терпела, молчала, но внутри бушевала не буря, а самый настоящий ураган. Не выдержал Женька, поднявшись, он со всей силы ударил чеченца ногой в колено.
- Не трогай её! - сказал он громко, и вскочил в стойку как настоящий боксёр.
Чеченец взревел от боли, и я увидела в его глазах львиную злобу.
- Ах ты, щенок, да я сейчас тебя на куски разрежу.
Я упала на пол и схватила его за ноги. Ещё чуточку, и он бы нас с Женькой убил, не раздумывая. Вмешался другой боевик, который внезапно пришёл, показывая своим видом, что он старший.
- Не трогай мальчика Закир! - сказал он голосом, не терпящим возражений.
- Дети здесь ни при чём, и мы многих освободим.
- Аслан, что ты говоришь? Из этого щенка через несколько лет вырастет солдат, который с оружием в руках будет воевать против нас.
- Вот вырастет, и возьмёт в руки оружие, тогда мы с ним как мужчины поговорим. А пока не трогай ребёнка!
- Не забывай Аслан, что этот мальчишка может быть сынком какой-нибудь шишки из правительства и мы сможем его обменять на кого-то из наших братьев. Или же взять хороший выкуп. Деньги, особенно доллары, ходят во всех странах мира. Имея деньги, мы сможем купить много оружия для наших людей.
- Ты прав Закир, но не забывай, такая спешка, нужна в двух случаях. При ловле блох… Мы затеяли очень серьёзное дело и наша святая обязанность всё довести до конца. Нам необходимо умение быть хитрее противника. Ты думаешь, что русские дураки и сидят, сложа руки? Нет, брат, мы уже наделали достаточно глупостей и сейчас не стоит размениваться на пустяки. Иди лучше и помоги присматривать за заложниками, а с этими я сам разберусь.
И он по-дружески, похлопал чеченца по плечу.
- Помни, зачем мы сюда пришли и какая наша главная цель!
- Хорошо Аслан, я всё сделаю не переживай, прости мне мою несдержанность!
Нас с Женькой повели по длинному коридору. Из носа у меня текла кровь, и я чувствовала, как он распух от удара боевика. Чеченец протянул носовой платок, чтобы я вытерла кровь.
- Кто охраняет детей? - спросил Аслан, когда мы пришли в зал.
- Тамара охраняет. С ней есть женщины, - сказал мерзкого типа чеченец.
Он всё время шмыгал носом, и тёр его рукой. Часть лица у него была в порошке белого цвета. Меня это удивило, и я присмотрелась к нему внимательно. Глаза водянистые, неестественная улыбка, не может стоять без движения. Как заведённый волчок, крутится в разные стороны - наркоман, сделала я вывод.
- Сколько детей в заложниках? - спросил Аслан.
- Всего у нас - 137 детей под охраной, - ответил на вопрос старшего боевик. Мы поместили их отдельно, чтобы они не так шумели.
- Отведи этого пацана туда, и усильте охрану детей двумя мужчинами. Понял? Выполняй, и хватит кайфовать. Не надоела наркота?
- Не-а, - ответил этот урод, и достал из кармана маленький пакетик.
Я не хотела отпускать брата, но чеченец силой вырвал его из моих объятий.
- Женя, Женечка, ничего не бойся, - крикнула я ему вслед. - Нас обязательно спасут, не теряй надежды!
- Спасут, спасут, - скривился как клоун боевик и рассмеялся диким хохотом.
Смех его был похож на лай бездомной собаки, противный и отталкивающий. Он хотел потрогать мою грудь, но я отбила кулаком его руку и показала всем своим видом, что готова постоять за себя. С грустными глазами я смотрела вслед брату, понимая, что могу живым его не увидеть. Стало больно в груди, и я горько заплакала".
Глава 11
По пути в больницу я купил Оле фрукты и цветы. Решил ей не звонить и сделать сюрприз. Настроение было хорошее и сердце с радостью ждало предстоящей встречи. В автобусе было не многолюдно, и я с удовольствием разглядывал осенние пейзажи. Москва радовала своим великолепием. В душе я, конечно, как и каждый москвич, гордился тем, что живу в столице. Огромное количество событий, знакомств и масса других вещей, которые происходили в течение одного дня. Моя работа приносила удовольствие. Пускай я не главный редактор и даже не его заместитель, но какие мои годы…
Когда вышел из автобуса, то практически не заметил, как с шага перешёл на бег. Расталкивая прохожих и прикрывая букет цветов, я летел на крыльях любви! В регистратуре узнал, что Оля лежит на четвёртом этаже. Не стал ждать лифта, я побежал по ступенькам наверх. Пациенты и обычные посетители улыбались мне вслед, видя с какой скоростью, бежит молодой парень с цветами. На четвёртом этаже чуть было не сбил с ног медсестру с медикаменты. Извинившись перед женщиной, я старался усилием воли успокоить сердцебиение глубоким дыханием. Перед дверью палаты поправил взъерошенные волосы и постучал.
- Мои любимые розы! - воскликнула она, когда увидела меня в дверях.
Я с торжественным видом вручил букет цветов. Обнял осторожно и поцеловал.
- Сашенька, наконец-то ты пришёл! Я уже хотела тебе позвонить. Где ты был так долго?
- Не хотел тебя тревожить и по правде зачитывался твоим дневником.
- Правда?
- Правда, ну давай не об этом. Как ты себя чувствуешь? Что говорит врач?
- Врач, - сказал Саша, - что ещё неделю придётся провести в больнице. Ранение не тяжёлое и я уже иду на поправку.
- Слава Богу! Как самочувствие, после пережитого стресса?
- Уже лучше, правда бывает страшно до сих пор, и я вздрагиваю от каждого стука в дверь. Такое впечатление, что чеченцы рядом и в любой момент всё повторится.
Оля закрыла руками глаза и заплакала.
- Не обращай внимания Сашенька, как только закрываю ночью глаза, так вижу минуты захвата. Взрывы, автоматные очереди, плачь, мольба о пощаде. Невозможно спокойно об этом говорить. В одно единственное мгновение прощаешься с жизнью и с тем, что в ней дорого и свято.
Я обнял Олю и прижал покрепче к себе. Было слышно, как громко стучит у неё сердце и я на короткое мгновение ощутил, то, что она чувствует.
- Жаль, что меня там не было вместе с тобой, вдвоём мы бы нашли выход.
- Да нет, не придумали бы ничего. Геройствовать хорошо дома, перед экраном телевизора или же с книгой в руках, а на самом деле, всё совсем по-другому. Когда на тебя направлено дуло автомата не до геройских поступков. Думаешь об одном, выстрелит или нет? В этот момент постучали в дверь и Оля непроизвольно вздрогнула. Пришёл доктор и сказал, что мне пора уходить, а больной делать уколы. Я простился с Олей и сказал, что завтра её проведаю. Уходил я с тяжёлым сердцем, понимая, что девочка пережила за три дня. Домой я возвращался без настроения.
"Надо приехать - думал я, - и хорошо выспаться. Оставлю все разговоры с бабушкой на завтра, сам лягу спать"
Утром проснулся рано, и захотелось сделать зарядку. Бабушка приготовила на завтрак оладьи и уже ждала меня на кухне, чтобы поговорить и узнать об Оле. Я её успокоил и сказал, что в течение недели её выпишут из больницы, и она придёт к нам в гости.
- Как она себя чувствует? - спросила бабушка.
- Ты знаешь гораздо лучше, хотя сказывается пережитый стресс. Лицо бледное, уставшее, она вспоминает своё заточение со слезами на глазах.
- Ты чаще Саша навещай её, она как никогда сейчас нуждается в твоей поддержке. Возьмёшь оладьи и угостишь. Может мы вдвоём, её проведаем?
- Да нет, бабуля, не надо. Ей сейчас лишние эмоции ни к чему. Ты увидишь её, начнёшь плакать, жалеть. Пускай спокойно выздоравливает.
- Хорошо, хоть мне, и хочется её навестить, но я воздержусь!
- Я в обед поеду к ней, сейчас надо в редакцию.
На работу я приехал как раз к летучке. Послушал очередной втык шефа подчинённым и заглянул к Валерке на кофе. Он был большой мастер по свежим анекдотам, и пока парочку не рассказал, не отпускал. Вышел я от него и решил заглянуть к Александру Ивановичу. Он довольно хорошо меня встретил, и мы с ним обсудили мою статью о террористах.
- Идея, у тебя не плохая Саша, но что с дневником? Ты поговорил с Олей?
- Пока ещё нет, но сегодня всё точно узнаю.
- Хорошо, друг мой, удачи тебе и привет Олечке передай!
В больницу я быстро приехал, время было обеденное, и мы могли обо всём спокойно поговорить. Я набрал по мобильному телефону Олю и сказал, что жду её внизу.
Оля вышла на крыльцо больницы, и непроизвольно зажмурилась от солнца. Она была одета в светлый халат, и одной рукой держалась за плечо. Осторожно обняв её, я помог сесть на скамейку.
- Ты не замёрзнешь?
Оля отрицательно покачала головой, и с грустью спросила:
- Ну, Сашка рассказывай, какие там новости?
- Новости Олечка главные на сегодняшний день это захват театра. По всем каналам передают подробности и не скоро об этом забудут. В газетах целые страницы посвящены этому. Интервью с заложниками, родителями, детьми.
- Ты знаешь, в больницу тоже приходили журналисты и расспрашивали. Нет желания говорить об этом и вспоминать.
- Если не хочешь, то мы поговорим в другой раз.
- Нет, ты знаешь мне просто необходимо высказаться, столько накипело за это время.
- Хорошо, тогда давай с самого начала и старайся ничего не пропускать.
- Да ты и так читал дневник и многое знаешь.
В этот момент она достала ещё одну тетрадь и сказала:
- Вот держи, это продолжение моих приключений.
- Как продолжение? Ты, что не всё написала в дневнике?
- Нет не всё. В тетради начало, а здесь уже о том, что было дальше.
- Ты до конца не прочитал?
- Пока нет, но читаю с большим удовольствием Олечка, тем более, что мне дали задание в редакции написать об этих событиях статью.
- Даже так? - удивилась Оля. - Тогда я правильно сделала, что написала.
- Ты прямо Дарья Донцова или же Александра Маринина! Я когда читал, не мог оторваться! Из тебя получился бы не плохой романист!
- Ты смеёшься надо мной?
- Да нет, ну что ты, - и я крепко обнял её и поцеловал.
- Когда читаешь, создаётся впечатление, будто сам там находишься. Картинка - живая, яркая. Много деталей и хороший грамотный слог.
- Я писала по ночам, боялась, что заберут тетрадь и прятала её. В дневнике не всё, что нам пришлось пережить. Там не было необходимого количества бумаги.
- А, что же там ещё происходило, расскажи.
- В тетради продолжение, вторую часть я дописала в больнице. Попросила у медсестры тетрадь и уже более спокойно старалась писать. Свои выводы я сделала, когда разговаривала с террористами.
- А ты что с ними общалась?
- Да, не много. Переживала за брата и сама напросилась к женщинам, которые охраняли детей, в помощники.
- А, - а, - а, - протянул я, - тогда понятно. Я ещё об этом в дневнике не читал.
- В этой тетради прочитаешь, только давай не говори об этом маме и отцу, хорошо?
- Не знаю, зачем я это всё написала? Не могу понять? Рисковала жизнью, как партизанка на войне, - сказала Оля и задорно засмеялась.
- Ах, ты моя Мата Хари, - сказал я, и погладил нежно Олю по волосам.
- В больнице человек пятьдесят из театра. Люди не общаются, большинство угрюмы и молчаливы. Раньше я никогда не испытывала желание к таким литературным опытам, а тут на тебе. Сама удивлялась, но писала с большим удовольствием. Мне кажется, что за эти дни повзрослела лет на десять.
И она начала с умным видом вертеть головой в разные стороны.
- Не на десять, а на пятнадцать, - сказал я и залился от смеха.
Оля поняла, что перегнула и засмеялась вместе со мной.
- Родная моя, вот теперь я узнаю тебя, - и ещё крепче обнял её. - Ты такая же, как прежде.
- Уже я чувствую себя лучше, хотя плечо болит, особенно по ночам. Когда пустили газ, я потеряла сознание. Начался штурм, люди бегали в панике, не зная где спасаться и куда бежать.
Она поникла и грустным голосом сказала:
- Приходи завтра, ладно?
- Конечно, конечно, я приду, может, что-то тебе принести?
- Да нет, ничего не нужно, ещё мама придёт и Женька. Читай тетрадь, если что, звони. Бабушке привет передай, как там она поживает?
- Спрашивает о тебе каждый день, я ей не говорил, что ты ранена.
- Ну и правильно, не зачем её волновать. Ну, всё пока, до завтра.
Она поцеловала меня и медленно направилась в больницу. Я проводил её нежным взглядом, точно зная, чем буду заниматься сегодня вечером.