Отдав старушке на входе только что полученный от кассирши на сдачу рубль, Юля заспешила к дому Гордеева. В пакете у нее соседствовали батон "Подмосковный" и каравай черного хлеба под названием "Столичный" - Юля не стала особенно раздумывать над тем, какой выбрать. В любом случае не пропадет, решила она.
Из двора дома, где жил Гордеев, резко вынырнула машина, Юля едва успела отскочить. "Что-то я все норовлю под колеса попасть в последнее время", - мелькнуло у нее в голове.
Она поднялась на лифте на седьмой этаж, роясь в кармане в поисках ключа от входной двери. Уже вставив ключ в замочную скважину, она вдруг боковым зрением скорее не увидела, а ощутила, что за ней кто-то наблюдает. Она обернулась, и дверь соседней квартиры немедленно захлопнулась.
- Проголодался? - громко сказала она, заходя в квартиру. - Очередь была за хлебом, предста…
Больше она ничего сказать не могла, потому что увидела, что посреди коридора валяются сброшенные куртки и зонтики, а от зеркала прямо напротив входной двери остался висеть один ужасно тонкий и наверное очень острый осколок.
"Все-таки меня нашли!" - пронеслась, словно комета по холодному пустому космосу, обжигающая своей очевидностью мысль.
Я с трудом разлепил веки. Голова гудела, словно чугунная батарея, по которой стучат среди ночи недовольные соседи. С трудом я осознал, где нахожусь и как сюда попал. Я лежал на заднем сиденье автомобиля, в запястья сведенных за спиной рук впивались наручники. Зачем-то я попытался пошевелиться - та ошибка, которую совершают почти все плененные таким образом. И в тот же момент получил еще один удар по черепу.
"Самое обидное, что пообедать так и не удалось", - последнее, о чем я успел подумать.
19
Елена довольно быстро пришла в себя после нагрянувших в ее жизнь подобно сокрушительному морскому валу несчастливых событий. Не зря же она была внучкой и правнучкой военных, людей почтенных, генералов, происходящих по прямой линии от других воителей, - были, были в ее роду и офицеры Белой армии, и лишь изредка попадались среди ее предков полковые священники. В семейном альбоме у нее дома хранились пощаженные временем фотокарточки, сделанные на картоне, коричневые и с обтерханными углами. Елена любила рассматривать эти семейные реликвии, она черпала в них силу духа в трудный момент.
Вот и сейчас, чтобы легче думалось, она листала тяжелые страницы альбома и всматривалась в непреклонные скуластые лица, серьезные ледяные глаза и военную выправку родственников и чувствовала, как переполняет ее решительность и способность к хладнокровным и тайным действиям.
К мужу, оказавшемуся замешанным в таком неприглядном деле, она не могла испытывать ничего, кроме жалости и отвращения; отвращение шло от нравственной чистоплотности, а жалость - от избыточной силы здоровой натуры.
Она удивлялась, как это сразу не заметила, хотя по мелким признакам можно было догадаться, подленькой сущности живущего рядом с ней человека. Но сейчас, имея мужество посмотреть судьбе в глаза, она признавала, что ошиблась, и видела всю их совместную жизнь в новом свете. Но горевать по этому поводу она не собиралась, равно как и удерживать при себе мужчину из привычки или сентиментальности - пора было идти дальше, и это было конструктивно.
Более всего в жизни Елена ценила строгий порядок и все старалась приводить в соответствие со своими представлениями о нем. Однако и устраивать сцены мужу и гнать его из дому сейчас, как женщина умная, она не собиралась. Была в ней эдакая внутренняя хитрость, что, кстати, вполне сближало ее характер с характером Аслана. О своих делах она предпочитала никому не сообщать, включая близких подруг, мысли свои до конца никому не поверять. Иногда она сознательно врала, стараясь запрятать истинную причину своих поступков. Откуда взялась в ней эта черта, не свойственная легкомысленной русской нации, неизвестно. Иногда Елена корила себя за подобную недоверчивость к близким людям, но со временем, к сожалению, подобная практика всегда себя оправдывала. Вот и сейчас - муж не мог от нее ожидать каких-то действий, и это давало Елене, слабой женщине, необходимое преимущество; такова была стратегия и тактика войны, которую она не уставала вести многие годы со всем миром. Была такая хорошая старая русская поговорка, вспомнила Елена, усмехнувшись: мужу-псу не давай себя всю… А в современной деревне, совсем развеселилась она, та же мысль звучит грубее и проще: "не надо мужу всю ж… показывать". Куда до этого западным феминисткам… Они все в открытую привыкли, только мужиков распугали да ничего не добились. Здесь надо подход найти…
Захлопнув альбом, Елена сжала губы и стала соображать. Цели были определены - вызволить из тюрьмы отца ее ребенка, воспользовавшись знакомствами и властью мужа… А уж потом решать свои с ним проблемы. Елена считала, что муж совершил подлость исключительно из ревности и оскорбленного собственнического чувства. В таком случае его можно было бы уболтать и уговорить помочь.
Сына своего, яблоко раздора, отправила она вчера погостить к бабушке, собрав ему с собой вещи. Нечего ребенка в дела взрослых путать. Причесавшись, Елена пошла накрывать на стол - мужа необходимо было сперва задобрить. Расставила еду, присовокупила запотевшую бутылочку из холодильника.
Кот Васька метнулся к окну с протяжным мявом. Первым, подлец, чувствовал появление хозяина. Как ему это удавалось - а вот, однако, отличал шум машины Алексея от всех остальных. Оно и понятно - Алексей продукты привозил… Ничего, кот не собака, как привык, так и отвыкнет.
Елена выглянула в окно. Муж приехал не один. Вместе с ним вылез из машины и стоял, разговаривая, какой-то подозрительный тип нерусской наружности. Елена подивилась. Сколько раз слышала она от мужа нелицеприятные высказывания в адрес "чурок", как он их называл, а теперь у него с ними дела? С какой стати?..
Черноволосый и смуглый тип, разговаривая, размахивал у Алексея перед носом руками, не в силах сдержать темперамент, а Алексей хмуро слушал, не возражая, и иногда кивал. Потом Алексей открыл дверь подъезда, и Елена потеряла обоих говоривших из виду. Она метнулась в прихожую, неслышно отворила входную дверь и высунулась на площадку. Говорили внизу: слышно почти ничего не было.
- Мамед тебе са-па-сибо говорит, - разобрала она. - Пабеседовали, как братья. Он нам больше не нужен, ты панимаешь? Сколько стоит?
Елена услышала неразборчивый ответ мужа.
- Зачем ему дать? - изумился говоривший. - Тебе надо, зачем хочешь делиться? Хорошо, у вас свои законы, у нас свои… Пазвани Мамеду, когда все сделаешь, будут деньги.
Хлопнула дверь подъезда. Алексей стал подниматься. Елена, встревоженная непонятным разговором, прикрыла дверь и сделала вид, что занята по хозяйству: включила воду, запела себе под нос.
- Леш, ты? - крикнула Елена на звук открываемой двери.
Сняв ботинки - уж к этому-то она его приучила, - Алексей молча прошел на кухню, грузно сел на стул, положив перед собой на стол большие руки.
- Где Сергей? - спросил он угрожающе, помолчав.
- У бабушки сегодня останется, - сказала Елена и поставила скорее перед мужем тарелку - добрее будет.
Пока он ел, Елена смотрела на него, прикидывая, как подступиться к разговору. Тревожил ее этот таинственный Мамед, с которым у мужа были какие-то дела. Этой стороны его жизни она почти не знала… Иногда, конечно, он хвастался, что знает разные способы заработать, да и Елена наивной не была, понимала, что за деньги все продается и покупается. Наверняка он брал взятки, наверняка обходил закон - но вот насколько это все было серьезно? Раньше она надеялась, что вреда он никому не причиняет - так, что-нибудь по административной части, свести с кем надо, помочь пройти техосмотр… Но после случая с Асланом она была другого мнения. Следовало признать - муж ее мало чем отличался от уголовников, которых призван был арестовывать. Такова жизнь…
- Сегодня чуть с хачиком не подрался, - начал свой обычный разговор о дневных подвигах Алексей. Далее следовал более-менее стандартный рассказ: все истории Алексея развивались по одной схеме - на улице к нему, его другу, юной девушке или старой бабке привязывался распоясавшийся хулиган, но в самый последний момент Алексей извлекал жестом фокусника свое милицейское удостоверение, хулиган сникал, а Алексей давал ему по морде и выходил из положения полным героем. Все это расписывалось в красках, с ударами по воздуху справа и слева.
- Леша, - решила она перейти к важному разговору, когда они с мужем перебрались в комнату и Алексей с удовольствием устроился в кресле перед телевизором, вытянув ноги, - объясни мне теперь, что ты задумал и с какой стати ты у нас в доме устраиваешь засаду? Что ты намерен делать? Ты понимаешь, что Аслан не должен пострадать, ведь это отец моего ребенка?
- М-да, - хмыкнул Алексей, - а я? Разве я не заменял все эти годы отца твоему ребенку? А Аслан твой где шлялся? Мне, знаешь, не надо этого, чтобы к моей жене ходили всякие ары с непонятными целями, да еще и с боевиками связанные.
- Не может у него ничего общего быть с боевиками, - рассердилась Лена, - совсем вы из ума выжили. Это называется - обжегшись на молоке, на воду дуть. Нельзя всю нацию под одну гребенку чесать!
- Не до того, - пожал плечами Алексей, - когда их тут сортировать? Знаешь, какая в стране ситуация? И чего они все в Москву едут, Москва им что, резиновая? А ты чего, собственно, за него заступаешься? Может, нравится он тебе до сих пор, а? Может, еще и в Чечню с ним подашься от законного мужа?
- Ой, ну не говори глупости, - махнула рукой Лена, хотя мысленно ей более всего хотелось треснуть мужа по голове чем-нибудь поувесистей, вроде сковородки, - тоже мне, муж, объелся груш, развел страсти, подумаешь, ревнивец выискался. А ты по-человечески-то подумал головой своей, как я должна себя чувствовать? Человек, с которым мы все же были близки, приехал ко мне, а его у меня избили! Как я ему в глаза смотреть теперь буду?
- А тебе и не надо, - сказал Алексей. - Незачем тебе с ним встречаться.
- Ну, милый друг, - теряя терпение, сказала Елена, - это уж, позволь, я сама решу, с кем мне нужно встречаться, с кем нет.
- Вряд ли тебе теперь это удастся… - нехорошо усмехнувшись, сказал Алексей. - Следовательно, и проблемы нет.
- В каком смысле? - насторожилась Елена. - Леша, ты недоговариваешь. Что происходит? Скажи мне правду, я все равно узнаю!
- Да ничего не случится с твоим чуркой, - пошел на попятную муж, - и вообще, я здесь при чем? Я, что ли, приказы отдавал? Значит, было за что, раз сцапали.
- И ты и я знаем, что это не так. Да и невелика птица - специально для него целый отряд присылать.
- А ты откуда знаешь, что он за птица? Ты его когда последний раз видела? А? То-то… Откуда тебе знать, чистые у него руки или нет? Что он там в Чечне делал? Чай, не клубнику выращивал. А нам вот наводку на него дали, де еще и человек, прямо скажем, заслуживающий доверия…
- Это кто ж тебе наводку дал? И почему тебе? Больно гладко все получается…
- Да твой любезный в отряде у боевика в переводчиках ходил. Нам про него все известно…
- Так. А при чем тут ты?
- Да я тут при том, что на тебе женился, а тут такой сюрприз - жена якшается бог знает с кем! Я лично был против. Мне твой Аслан даром не нужен…
- Послушай, - сказала Елена, пробуя зайти с другой стороны, - ты мой муж, и я готова тебе поверить. Если Аслан в чем-то виновен, я первая буду за то, чтобы он отсидел положенное. В конце концов, меня с ним давно ничего не связывает. Я дочь военных и понимаю, что такое - защищать свою страну. Но ты мне должен все рассказать. Я ведь имею право знать, в каких именно махинациях замешан отец Сережи?
Заметив, что Алексей смотрит на нее с сомнением, она села с ним рядом и взяла его за руку.
- Между нами не должно быть тайн, - торжественно сказала она. - Не нужны мне эти загадки, не хочу я их разгадывать. Тем более что я могу и не угадать…
- Послушай, ну что ты лезешь не в свое дело? - попробовал уйти от разговора Алексей. - Тебе-то что, все равно ничего от тебя не зависит, и вообще, не женское это дело. Что ты понимаешь в политике? Чего себе зря нервы портить?
- В политике, может, я и несильна, - покачала головой Елена, - но зато я точно знаю, что жить с тобой не смогу, если не буду в тебе уверена. Человек, который из ревности может сломать жизнь другому, - это опасный человек…
- Ай, ну что ты заладила - из ревности, из ревности… Сразу видно, что баба. Тут, Лена, совсем другие сферы замешаны. А мы с тобой просто винтики этого механизма - попались на дороге, вот и закрутило… Ладно, скажу я тебе. Послушай. Я здесь совершенно ни при чем. Только вот… Аслан твой тоже глупый человек, попался, так-то я против него ничего не имею. Чем-то он не угодил чеченскому своему руководству, ну вот они с нашим и договорились убрать его с глаз подальше на какое-то время…
- Кому же это он ухитрился не угодить? Преподаватель в школе?
- То-то и оно, преподаватель! В плен его брали. В Чечне в этой самой, высовывался сильно. Попал к полевому командиру в отряд, ну и маршировал с ним туда-обратно несколько месяцев, потом отряд разбили, а Аслан еще в тюрьме сидел, невиновность свою доказывал, так что ему не впервой… Вот… А ты ж знаешь, чеченцы эти все завязаны друг с другом, все братья-родственники… Ты представляешь, какие он сведения может дать про отряд про этот, про боевиков, про организацию - кто командовал, откуда деньги, откуда люди, кто в каких налетах принимал участие? То-то и оно. Надо было бы ему сразу не молчать или за границу улепетывать, как только выпустили, а он в Москву подался, думал, здесь его не достанут? А мне, сама понимаешь, встревать в чужие разборки неохота, это ж дикий народ, того и гляди, головы недосчитаешься… Оставят тебя вдовой. Так что и тебе я лезть никуда не советую - тоже, знаешь… Им что женщина, что мужчина… Мусульмане, одним словом. Ты лучше сиди спокойно, ребенка воспитывай… Всего лучше - забирай его у бабушки и поезжай с ним к тетке в Казань, пока я тут все утрясу…
- Так, понятно. А кто же наводку-то такую на Аслана дал, ты должен знать.
- Видела, может, по телевизору такого господина с усами, зовут его Мамед Бараев, тут в новостях чуть не каждый день передают - в связи с его отлетом в Америку… Он туда как полномочный представитель едет. Америка нашим, видишь, кукиш показать хочет: мол, вы с ними воюете, а мы их в Белом доме принимаем, вот и гадайте теперь, на чьей мы стороне…
- Ну понятно, а дальше что? При чем здесь Бараев?
- Да репутация у него, стало быть, подмоченная. Представляешь, какой конфуз будет, если что-то из его биографии сейчас, перед визитом в Америку, всплывет? Америка-то она хоть и самостоятельная, но снаружи марку держит, типа мы приличные и все законы соблюдаем… Вот и надо ему было, чтобы Аслан твой не пикнул, задвинуть его подальше. И вся любовь.
- Понятно… - сказала Елена, отсаживаясь на диван и глядя перед собой.
Вот, значит, как. Бараев… Точно его внешности Елена не помнила, но мелькало в памяти что-то такое с усами, видела она его в новостях, внимания не обратила… А теперь, оказывается… Ах, Аслан, Аслан, как же тебя угораздило? Вот, значит, какие дела у мужа… Мамед… В невиновность Алексея Елена, естественно, не поверила. Своими ушами слышала… Небось и денег за это получил немерено, подумала она, глядя на мужа. Захотелось ей спросить, сколько именно, за сколько теперь служащие родине люди честь свою продают, но заставила себя смолчать - не время.
- Только ты это… никому не говори… - встревожился муж, глядя на нее. - А я тогда постараюсь что-нибудь сделать… Сама понимаешь, иначе нам капут.
Постарайся, постарайся, подумала Елена.
- Хорошо. Не скажу… Конечно, не скажу.
Она даже нашла в себе силы подойти и чмокнуть мужа в потную макушку.
- Бедный ты мой… Ничего, выкарабкаемся.
Муж облегченно вздохнул и даже заметно повеселел. Пронесло… И волки сыты, и овцы целы.
- Ну вот что, Лена, - решил он. - Поговорим подробно обо всем вечером, я все-таки за то, чтобы ты в Казань с Сережей уехала. Или к маме моей на Украину…
- Поговорим, - согласилась Елена, - конечно… Как скажешь. Тебе виднее.
Вечером меня здесь не будет, подумала она про себя.
- А мне еще по одному делу съездить надо… К корешу одному, в тюрьме работает… Как раз по поводу твоего Аслана, - сказал он правду, хоть и не всю… Знала бы она.
- Поезжай. Когда тебя ждать?
- Да часа через два… Я быстро обернусь. А ты можешь начать собираться.
- Именно это я и сделаю, - слабо улыбнулась Елена.
Как только за Алексеем захлопнулась дверь и шаги его прогрохотали вниз по лестнице, Елена тут же бросилась к телефону. По обоим телефонам адвоката Гордеева никто не отвечал, зато ей удалось с первого раза дозвониться в прокуратуру, по тому телефону, который ей дал Гордеев на всякий случай.
- Алло, пожалуйста, следователя Турецкого!
- Да! Я слушаю, кто это? - прозвучал в трубке спокойный голос.
- Александр Борисович? Здравствуйте! Это Марченко Елена. Это у меня знакомого из Чечни на квартире взяли…
- Да, слушаю вас, Елена! Какие-то новости?
- Да… Я только что поговорила с мужем и узнала очень важную вещь…
И она по возможности точно передала Турецкому свой разговор с мужем.
- Ага, - сказал Турецкий, - значит, Бараев… Таким образом, кто-то знал, что рано или поздно просочатся эти сведения, вы бы сообщили их Гордееву… Следовательно, что мы имеем? Хитро спланированную комбинацию. Так, Лена… - перешел он на более интимный тон, - я бы вам советовал пока свести контакты со своим мужем до минимума, вам ведь есть куда переехать?
- Да, я могу пожить у подруги.
- Надеюсь, муж не знает адреса вашей подруги?
- Мой муж, - с гордостью сказала Елена, - многого не знает…
- Охотно верю, - хмыкнул Турецкий, - это хорошо, потому что опасности, скорее всего, никакой нет, но мне бы не хотелось, чтобы похищали также вас или вашего сына, с меня хватает выручать одного Гордеева.
Александр Борисович Турецкий вышел из здания прокуратуры, огляделся и направился вдоль по улице налево. Это был кратчайший путь…
Совершенно очевидным представлялось, что арест Аслана Магомадова, похищение Гордеева и спешный отъезд в Америку Мамеда Бараева - звенья одной цепи. Бараева надо было брать. Доказательств, конечно, маловато, но тут главное - не упустить время. Одна загвоздка - где именно его взять, этого, черт побери, Бараева, в кратчайшие сроки в таком огромном городе?
Еще находясь в своем кабинете, он позвонил в официальное представительство Ичкерии, пытаясь выяснить, где именно остановился в Москве Мамед Бараев. Однако в подобной информации ему было отказано, правда в вежливой форме. Извинившись, секретарь сообщил, что не имеет никаких сведений о местонахождении господина Бараева, так как по особому распоряжению сведения эти секретные, и господин Бараев во избежание неприятных инцидентов и преследования, учитывая антикавказские настроения в столице, не оставил в посольстве своего адреса. Это было более чем сомнительно, но Турецкий не стал настаивать и разводить дипломатию - если им хочется делать из этого тайну, что ж… Есть и другие пути, накатанные и куда более гуманные.