Джессел, естественно, посинел от злости и чуть было не лопнул, когда кто-то громко заметил, что Урон обязательно выиграл бы, если бы на нем скакал Хьюз. Я расхохотался. Джессел одарил меня взглядом, в котором, как у "дорогой Грейс", было желание убивать. Старик Стрепсон побледнел от радости, но у Крэнфилда даже выигрыш "Золотого кубка" не вызвал почти никаких эмоций. Позже я узнал, что Эдвин Байлер незадолго до скачки сообщил ему, что все-таки не сможет передать ему своих лошадей. Врач Грейс написал ему письмо, в котором сказал, что психическое здоровье его пациентки впрямую зависит от того, получит Крэнфилд конюшню Байлера или нет. Байлер сказал, что все-таки многим обязан Роксфордам, что очень сожалеет, но, увы...
Роберта и ее мать любовно похлопывали Кормильца, а когда через двадцать минут я вышел из весовой, уже переодевшись, она стояла у перил и ждала меня.
– Вы хромаете, – спокойно констатировала Роберта.
– Инвалид, что тут скажешь...
– Как насчет кофе? – спросила она.
– Положительно.
Ровной походкой она двинулась в кофейную, а я за ней. Ее медные волосы сверкали даже в тени, и мне очень понравилось простое полосатое пальто, на которое они ниспадали.
Я взял кофе, и мы сели за маленький пластиковый столик, разглядывая остатки предыдущего кофе-пития: пустые чашки, тарелки с крошками, сигаретные окурки, стакан со следами пивной пены. Роберта отодвинула все это в сторону и перестала обращать внимание.
– Выигрыши и проигрыши, – сказала она. – И так все время.
– Вы о скачках?
– О жизни.
Я пристально на нее посмотрел.
– Сегодня все прекрасно, а тогда, в день дисквалификации, был какой-то кошмар. Вниз и вверх, вниз и вверх... Так происходит всю жизнь.
– Пожалуй.
– За время, что прошло с расследования, я многое поняла.
– И я... насчет вас.
– Отец говорит, что я должна не забывать о вашем происхождении.
– Это верно, – согласился я. – Не надо забывать.
– Отцовский ум в цепях. Душа в оковах. Его голова набита идеями, устаревшими вот уже пятьдесят лет. – Она изобразила меня с изобретательным озорством.
– Роберта!.. – рассмеялся я.
– Скажите мне... – Она замялась. – Тогда, на переезде, вы назвали меня Розалиндой... Вам хотелось, чтобы рядом была она?
– Нет, – задумчиво проговорил я. – Вы. На ее месте.
Она с облегчением вздохнула:
– Ну, тогда порядок.
Примечания
1
Трот – нерезвая рысь. (Прим. пер.)