– Вот именно. – В голосе девушки явственно прозвучало облегчение.
Татьяна попрощалась и положила трубку. С минуту посидела, постукивая пальцами по столу. Так-так. История становится все более интересной. Вот и душка-Жан на горизонте нарисовался, не сотрешь.
Она вылезла из-за стола и стала расхаживать по кабинету: на ходу ей всегда думалось лучше.
Что мы имеем? Нормальный, адекватный человек за один месяц слетел с катушек. Может, у девочки всегда было какое-то психическое заболевание и сейчас оно проявилось? Обострилось? Но Наиль обязательно рассказал бы, будь у его дочки диагноз. Допустим, он и сам не знал… Возможно ли это? Болезнь непременно обнаружилась бы за столько лет! Были бы заметны странности в поведении или что-то другое. Нет-нет, это исключено.
Куда более вероятно, что с Диной произошло нечто нехорошее. Просто так люди в одночасье не седеют. Тем более если им нет двадцати пяти.
Случаи, про которые в один голос рассказывают институтские дамы, безусловно, имели место. Какой смысл им обманывать? Да и свидетели есть.
Положим, про кино Ира могла и выдумать на волне всеобщей истерии по поводу сдвига подружки… Могла, но не выдумала. Эта девица, кажется, не способна так буйно фантазировать. Не тот типаж. И потом, ее история при желании тоже легко проверяется. Так что примем как данность: она не врет, Дина действительно устроила сцену в кинотеатре.
Двигаемся дальше. Совершенно не понятно, каким боком во всем этом замешан Жан. Почему ночует в доме Наиля?
Ира сказала, Дина расстроилась, что тот ее бросил. Слишком уж запоздалая реакция! Татьяна-то, в отличие от Ирины, точно знала: огорчаться по этому поводу девушке следовало почти год назад. Именно тогда закончились ее отношения с красавцем-актером. Так откуда он опять взялся? И, главное, почему они с Азалией на пару соврали про расставание? Опять неясно…
У Татьяны проснулся давно забытый и похороненный журналистский инстинкт. Она должна докопаться до истины! И ради несчастной девочки, и в память о Наиле, и для себя самой. Разве она сможет теперь спокойно спать?
Самый оптимальный вариант, конечно, поговорить с Диной. Скорее всего она дома. Прекраснодушная Азалия, растрезвонив по всему свету, что падчерица – полоумная истеричка, почему-то преданно за ней ухаживает. Но допустит ли эта интриганка, чтобы они поговорили? Вряд ли.
"А вот пообщаться с самой Азалией не мешает. Только как это сделать? Думай, думай!"
Дверь в кабинет открылась, и в проеме показалась прилизанная женская голова. Вслед за головой выдвинулась и ее обладательница, Лиля Валеева, сотрудница Татьяниного отдела. Тридцать два, разведена, воспитывает сына, редкостного балбеса и двоечника. Характер отнюдь не нордический.
– Ты чего это тут бродишь? – с порога зычно прогремела Лиля.
Китайские церемонии в их отделе не были заведены. Все три сотрудницы – начальница Татьяна и Лиля с Соней, которая сейчас сидела на больничном с бронхитом, – общались на равных. Сидели они в смежных кабинетах. Как в хрущевской "двушке": сначала попадаешь в кабинет Сони и Лили, а через него проходишь к Татьяне.
У Лили своеобразная внешность. На первый взгляд, даже пугающая. Высоченный рост, необъятный бюст, мощные бедра, ноги-колонны. Венчала все это изобилие маленькая голова, которая казалась меньше из-за вечно собранных в пучок волос. Лиля обладала трубным голосом африканского слона и нездоровой привычкой вываливать в лицо собеседнику все, что пришло на ум.
– Думаю, – коротко бросила Татьяна. – Подготовила заметку на сайт?
Ежедневно вывешивать на корпоративный сайт новости компании было одной из обязанностей пресс-службы. И неважно, если новостей не было. Приходилось проявлять смекалку, искать и находить. Лилька трудилась над злополучной заметкой с самого утра. Сочинительство никогда не было ее сильной стороной, в основном этим занимались Татьяна или Соня. Валеевой же доставалась техническая сторона работы: администрирование сайта, верстка газеты "Наши будни", которая издавалась вот уже тридцать лет. Однако сегодня Сони не было, так что Лиле пришлось ваять "нетленку" самой.
– Вот, родила наконец! Почитай! – прогудела она и сунула начальнице листок.
Татьяна взяла и стала на ходу проглядывать текст. Ничего нового: написано скучно, скулы сводит. Но официально, чинно, добротно.
– Че? Как? – осведомилась Лилька, впихивая свое грузное тело в кресло. – Байда?
– Еще какая. Но для нас сойдет. В любом случае читать никто не будет. Только второй и четвертый абзац местами поменяй, а то концовка оборванная.
– Как скажешь, босс! – Лилька посветлела лицом. – Уже без двадцати. Вывешу на сайт – и домой. За квартиру еще заплатить надо. Вчера платежку принесли: охренеть, сколько за свет набежало! Мой за компьютером чертей гоняет и свет в туалете вечно забывает погасить. Приходишь домой – иллюминация! А мать – плати!
Точно – платежка! Начало месяца, а это значит, начнут приходить счета! План созрел моментально. Теперь у нее есть железный повод попасть в квартиру к Азалии, а там уж по обстоятельствам.
– Лилька! Ты гений! – воскликнула Татьяна.
– А то! – немедленно отозвалась Валеева и вышла.
До дома Татьяна добралась быстро. Вошла в подъезд и прямиком направилась к почтовым ящикам. Отлично: пришли счета за газ и телефон. Открыть соседский ящичек удалось без труда. Еще в самом начале их дружбы они с Наилем обменялись ключами: мало ли какие обстоятельства могут возникнуть? Однажды маленькая Динуля захлопнула дверь, а ключи дома оставила – так соседка открыла. И когда в отъезде, есть кому за квартирой присмотреть.
После ссоры Татьяна получила ключи назад: Дина вернула. А свои забирать не стала. Сам Наиль, похоже, забыл о связке, на которой, в числе прочих, висел и ключ от почтового ящика.
Татьяна схватила счет за газ, сунула остальное обратно, быстро захлопнула ящик и зашагала к лифту. Все прошло как по маслу.
Глава 3
Татьяна поужинала, подождала, когда стрелки часов подползут к восьми часам, и направилась к входной двери, надеясь что Азалия дома.
Так и вышло. Вдова, закутанная в длинный, отороченный светлым искусственным мехом халат, открыла дверь почти сразу, словно ждала гостей.
– Добрый вечер! – во весь рот улыбнулась Татьяна. – Мне в ящик по ошибке положили вашу платежку за газ. Вот она.
– Здравствуйте. Спасибо большое, – ответила Азалия и хотела закрыть дверь, но в Татьянины планы это не входило.
– Я ваша соседка снизу, из сто тридцать девятой. Меня Татьяной зовут, – быстро проговорила она, вынуждая женщину вступить в диалог.
– Очень приятно. – Приятно вдове точно не было, но не прогонять же человека, который оказал тебе любезность?
– Вы ведь Азалия? Как мы были рады, что Наиль Тагирович устроил свою жизнь. Мы – в смысле, соседи! И женщина такая приличная, хорошо такую соседку иметь, – продолжала тараторить Татьяна, разыгрывая из себя недалекую любопытную бабенку, которой приспичило почесать языком.
Про то, кто она такая на самом деле, какие отношения в действительности связывали ее с Наилем и Диной, Азалия не знает. Он ей не рассказывал, а уж Дина – тем более.
Вдова криво улыбнулась. Татьяна всеми порами, каждой клеткой чувствовала, как ей не терпится выпроводить назойливую тетку. Но портить отношения с соседями тоже резона не было.
– Спасибо, – повторила она, похоже, не зная, что еще сказать.
– Ой, вам, конечно, тяжело об этом говорить, – "опомнилась" Татьяна. – Простите. Я вас очень хорошо понимаю! Такое горе! Молодой, сильный мужчина, на здоровье не жаловался… Вы держитесь, дорогая. Что поделать, надо терпеть. Дочка-то у него как? Отошла? – И вся внутренне сжалась, ожидая ответа.
Азалия колебалась. Либо она сейчас скажет, что все в порядке, спасибо. Либо решит, что лишний свидетель не помешает. Что бы она ни задумала, одно несомненно: женщина пытается привлечь внимание общественности к состоянию и поведению Дины. А сующая свой нос в чужие дела глуповатая соседка, которая мигом разнесет сплетню по всему дому, – идеальный вариант.
"Ну же, кобра, решайся!"
Расчет оказался верен. Азалия состроила трагическую мину и сказала, шире открывая дверь:
– Что мы в дверях-то стоим! Вы проходите, проходите… Танечка!
Тщательно стараясь скрыть свое торжество, Татьяна шагнула за порог и огляделась. С тех пор, как она была здесь в последний раз, прошло около года. Правда, заходила в день похорон, но мало что сумела разглядеть – не до того было. Теперь же увидела, насколько все изменилось. Что конкретно ей не понравилось, четко сформулировать не смогла бы. Дизайнер, который занимался отделкой квартиры, несомненно, был человеком со вкусом. Но Татьяна его вкусов не разделяла.
Кроме того, в доме было неубрано и оттого неуютно. Квартира пришла в запустение, и Татьяне больно было видеть, как все изменилось. Вещи брошены в беспорядке: их брали с привычных мест и швыряли где придется; на большом зеркале виднелись разводы, в углах – серые клочья пыли. Судя по всему, Азалия не утруждала себя уборкой, не следила за порядком.
И еще здесь был запах. Не запах, а ЗАПАХ. Удушающе-сладкий, напоминающий дешевые духи советского производства, но с неуловимой примесью горчинки.
Азалия провела посетительницу в гостиную. Татьяна уселась в кресло и скрестила ноги.
– Может быть, чаю? – светским тоном осведомилась хозяйка.
"В доме врага не ем!"
– Благодарю, дорогая. Но я после шести – ни-ни. Расплываюсь мигом! И так-то не тростинка! – Она похлопала себя по бедрам и изобразила сконфуженный взгляд.
– Ох, и не говорите! Я и сама никак не сброшу!
Очевидно, сочтя, что доверие установлено, Азалия устроилась в кресле напротив и заговорила:
– Вы, Танечка, вижу, женщина умная и понимающая.
Она в ответ изобразила польщенную улыбочку.
– Я здесь живу не так давно, и мне просто необходимо посоветоваться с кем-то вроде вас. С тех пор, как Наиля не стало… Извините… – сдавленным голосом произнесла Азалия, вытащила на свет кружевной платочек и промокнула глаза. Татьяна могла бы поклясться, что в них действительно стояли слезы. – Так вот, Дина… стала очень странной. Мы с девочкой всегда не очень ладили. Она была против нашего брака с Наилем. Возможно, вы знаете, даже ушла из дому, чтобы шантажом заставить его отказаться жениться. Но он не мог! Понимаете, мы так любили друг друга, это было просто благословение божье, в нашем-то возрасте… – Тут она уже открыто разрыдалась.
Татьяна, в соответствии со сценарием, кинулась утешать несчастную, про себя поражаясь умению подавать информацию в выгодном свете. Азалия между тем, продолжая икать и всхлипывать, гнула свою линию:
– Они так и не помирились. У Наиля было слабое сердце, он очень страдал! А когда Наиль так внезапно ушел от нас… Дина стала винить себя в его смерти. Понимаете?
– Понимаю, – страстно заверила Татьяна. – Довела отца до могилы, негодяйка!
– Что вы, Танечка, что вы! Бедная девочка, мне ее так жаль, – великодушно молвила Азалия, притушив победный блеск в глазах. Как ловко удалось вложить нужные мысли в пустую соседкину голову!
– Как я старалась сблизиться с ней, ведь у нас общее горе! Но она… Сторонилась, не разговаривала. Запрется в своей комнате и сидит сиднем. Не ела, похудела вся, как палочка. Спать перестала – постоянно на таблетках. Горстями их пила! Потом ей мерещиться стало… всякое. Посреди ночь проснусь – криком кричит! И на работе люди замечали, что она изменилась. Я туда ходила, мне ее коллеги рассказали: стала падать в обмороки, припадки начались. Однажды в кино с подружкой пошла, скандал устроила. Привиделось ей что-то такое жуткое… Даже сеанс из-за ее выходки прервали.
– Кошмар! – Татьяна старательно выпучила глаза и прижала руки к щекам.
– Вот именно! Но это еще что! В итоге попыталась… Не знаю даже, как сказать… Попыталась отца из могилы выкопать! – выпалила Азалия и пронзительно глянула гостье в лицо. Ждала реакции.
– Боже мой! Выкопать? Из могилы? – не подвела Татьяна. – Не может быть!
– Врач, полиция, работники кладбищенские – все видели!
– И что же… неужто откопала?
– Слава богу, не успела. Мы вовремя вмешались.
Татьяна принялась охать и ахать на все лады, а сама напряженно думала:
"И что дальше? Это все я уже слышала. Но ведь чего-то тебе от меня надо!"
Убедившись, что соседка целиком и полностью на ее стороне, вдова перешла к следующему этапу.
– Теперь вот ухаживаю за Диночкой.
– Сердце у вас золотое! – вставила Татьяна.
– А как же иначе, дорогая? Разве можно оставить дочь любимого человека в такой беде? Она совершенно недееспособна, никого у нее нет. Правда, в Екатеринбурге, на Урале, живет тетя, родная сестра Наиля, но у той свои заботы, семья, дети. Доктора говорят, Дину необходимо поместить в клинику. Но я пока хочу попробовать поставить девочку на ноги сама. Делаю все, что советуют врачи, даю необходимые препараты.
– И как она?
– Улучшений, к сожалению, нет.
– Она… буянит?
– Наоборот, апатия полнейшая. Не желает общаться с внешним миром, смотрит в одну точку. Бьюсь, бьюсь, и ничего, никаких результатов… Рано или поздно придется положить ее в больницу. По всей видимости, нужно будет оформить над ней опеку, – горестно проговорила Азалия.
"Вот оно! Прозвучали нужные слова: "недееспособна" и "опека". Ясно, чего ты добиваешься, дрянь! Полиция, кладбищенские, институтские работники, соседи – все мы должны будем свидетельствовать в суде!"
Татьяна изо всех сил старалась скрыть эмоции и удержать на физиономии сочувствующую одобрительную мину.
В этот момент хлопнула входная дверь, и молодой мужской голос громко произнес:
– Я пришел!
Вдова недовольно поморщилась. Татьяна сделала вид, что не придала значения фамильярному тону.
– Добрый вечер, Ванечка! Проходи, пожалуйста! А у меня гости, – подчеркнуто сказала хозяйка, шустро вскочила с кресла и устремилась в прихожую.
"Те же и Жан! Вечер перестает быть томным".
Через пару минут красавчик предстал на пороге комнаты. Азалия семенила следом.
– Танечка, разрешите вас познакомить. Это Иван Пожидаев, хотя он настаивает, чтобы его называли Жаном. Он артист, работает в театре. Они с Диночкой раньше встречались. Сейчас расстались, но он продолжает приходить, помогает мне за ней ухаживать.
Ага. Просто парад милосердия какой-то.
Жан тем временем скромно потупил взор и вежливо поздоровался.
Татьяна быстро соображала, что делать, как себя вести. Пожалуй, не стоит притворяться, что впервые его видит. Он мог запомнить ее в лифте. Да и раньше, когда сталкивались в подъезде…
– А мы с вами встречались прежде, молодой человек. И на днях в лифте – тоже. Но вас давно не было видно. А вчера утром, когда мы вместе ехали, я подумала: откуда мне ваше лицо знакомо? Теперь ясно: вы Диночкин кавалер!
На чело Азалии набежала тень.
– Ванечка иногда остается здесь ночевать. Я стелю ему в гостиной, места у нас хватает. У Диночки случаются приступы, а он с ней так хорошо справляется…
Татьяна понимающе закивала и закудахтала:
– Надо же! Вы просто молодец, Жан! Ведь какая сейчас молодежь? Эгоисты! А вы не оставляете девушку! Кстати! Можно мне взглянуть, как она? Если это неудобно, вы скажите, но, может, я тоже смогу помочь…
Парень застыл, вопросительно глядя на Азалию. Татьяна ждала, что та примется искать отговорки, но, к ее удивлению, она спокойно проговорила:
– Если у вас крепкие нервы – почему бы и нет. Только предупреждаю, Дина сильно изменилась.
– Конечно, конечно, – мелко затрясла головой Татьяна, – буду держать себя в руках!
– Пойдемте. – Женщина сделала приглашающий жест. Все втроем они двинулись по коридору, остановились возле комнаты Дины. Помедлив секунду, Азалия распахнула дверь и пропустила гостью вперед.
Первое, на что Татьяна обратила внимание, был запах. Она начала привыкать к специфическому аромату в квартире, но здесь он усилился до такой степени, что заломило в висках.
В комнате было сумрачно и жарко. Кровать разобрана, но пуста. У окна – кресло, повернутое спинкой к входу.
Татьяна замерла на пороге. Неожиданно стало страшно, захотелось бежать прочь, пока не поздно.
"Не лезь в это дело!" – умоляюще попросил внутренний голос.
Азалия подтолкнула ее в спину:
– Входите, Танечка, что же вы! Не бойтесь.
И ей ничего не оставалось, как шагнуть внутрь.
– Дина! – дрогнувшим голосом произнесла она. – Добрый вечер. Я пришла тебя навестить.
Фигура в кресле не шелохнулась. Помимо воли Татьяна растерянно оглянулась на Азалию. Та многозначительно подняла брови.
– Я же говорила. Думаю, она вас не слышит. Ни на что не реагирует. Сидит как истукан. Вечером укладываю ее спать. А утром помогаю перебраться обратно в кресло.
– А поесть? Или в туалет? Она сама выходит?
Азалия отрицательно покачала головой.
– Если не накормить насильно, то и не вспомнит, что нужно кушать. Кормлю как ребенка. Так же и в туалет… – Она снова зарыдала. Жан за ее спиной сдвинул брови и скроил горестную мину.
Татьяна, превозмогая внутреннее сопротивление, быстро пересекла комнату и обошла кресло.
То, что она увидела, повергло ее в ступор. Хотелось вскрикнуть, но в горле что-то сжалось, и оно оказалось способно выдать лишь сдавленный писк. Она тупо смотрела на сидящую в кресле и не могла поверить, что это дочь Наиля.
Разумеется, она настроилась увидеть нечто плохое и постаралась подготовить себя. Но такого не ожидала. В голове не укладывалось, что человек за короткое время способен настолько измениться. Из очаровательной девушки превратиться… в это .
Дина сидела, нелепо скособочившись, вывернув корпус, уставившись в одну точку. На появление Татьяны не отреагировала, да и вряд ли вообще замечала что-либо вокруг себя. Светлые глаза совсем выцвели, как это бывает у глубоких стариков. Взгляд устремлен в пустоту или, как говорят в таких случаях, – обращен внутрь.
Девушка всегда была хрупкого сложения, но сейчас совсем высохла и сжалась, напоминая бабочку, наколотую на булавку. Одна рука вцепилась в подлокотник, другая сжала ворот халата, накинутого поверх ночнушки. Колени сведены вместе и плотно сжаты. Маленькое бледное лицо безжизненно застыло. На нем раскинулась сетка морщин, губы истончились, нос выдался вперед. В грязных нечесаных волосах – "Господи, неужели я все это вижу!" – тут и там серебрилась седина. Дина выглядела не просто старше своих лет, она казалась старше самой Татьяны…
Смотреть на это было невозможно, и она отвернулась, еле сдерживая слезы. Сознавала, что для обычной соседки, постороннего человека, такая реакция являлась чрезмерной, но не могла с собой совладать.
Однако Азалия, похоже, была довольна произведенным эффектом. Взяла посетительницу под локоть и увлекла за собой, приговаривая:
– Теперь вы видите, дорогая? Пойдемте, пойдемте!
– Да, – прохрипела Татьяна, послушно следуя за ней и стараясь обуздать эмоции, чтобы не сказать и не сделать чего-нибудь лишнего. – Она выглядит очень… нездоровой.
– И я о том же, – промурлыкала Азалия. – Девочка больна, ей необходим уход. Я вынуждена буду оформить опекунство, чтобы заботиться о ней… – Она на мгновение запнулась и договорила: – в полной мере.